Глава 2. Семиотика дискурса #5.Дискурс как текстопостроение

Дискурс как текстопостроение - знаковая деятельность, в которой одновременно и взаимозависимо протекают процессы семантизации (означивания) и осмысливания. Единство этих процессов опосредуется знаковой природой искусства как текстуальной практики. Семантизация - фиксирование смыслов (означаемого) в означающем, осмысливание - конструирование нового означаемого в процессе синтагматического взаимодействия конвенциональных значений в линейном развертывания текста.

Конвенциональные значения, формирующие семантику текста, импортируются из авторского функционального тезауруса. В то же время писатель, создавая текст-произведение, является не только его автором, но и его первым читателем. Процесс письма (означивания) есть одновременно процесс осмысливания написанного, что, в свою очередь, вносит коррективы как в логику письма (авторская интенция), так и в структуру внетекстовой реальности, составляющих ее смыслов и метасмыслов. Автор, создавая текст-произведение, одновременно формирует, формулирует и уточняет свое понимание мира (свой функциональный тезаурус), свое "слово" о мире.

Авторские внетекстовые структуры (проблема внетекстовых структур - ниже) опосредуют внутреннюю конфигурацию слова как знака, устанавливают авторскую систему значений языковой структуры, возникающей в процессе "затвердевания" речевой практики, "текстуализации" дискурса.

Процедуры семантизации и осмысливания протекают в дискурсе одновременно, и "расчленить" их можно только в оперативных целях, целях наглядности.

Произведение как сложно организованный смысл формируется в процессе создания текста.

Текст как совокупность и система языковых значений создается в процессе семантизации, "вербализации" смыслов.

Дискурс - подвижное взаимодействие и игра осмысливаемых значений и семантизируемых смыслов.

Таким образом, не только текст есть функция произведения, но и произведение становится функцией текста. Их взаимное функционирование в рамках дискурса обеспечивается внетекстовой реальностью, внетекстовыми структурами и опосредовано авторской интенцией, которая в процессе дискурсивной практики может подвергаться изменениям.

#6.Дискурс как чтение

Принципиально несущественным представляется закрепленное в обыденном сознании распределение "ролей" в творческом процессе ("писатель пописывает, читатель почитывает"). Применительно к практике семантизации-осмысливания этим противопоставлением можно и даже нужно пренебречь. По отношению к механизмам смыслообразования и семантизации смысла читатель и писатель вполне равноправны.

Эта идея давно получила права "гражданства". Мысль И.Анненского: "...само чтение поэта есть уже творчество", - в наше время получила и научное подтверждение: читатель, по мысли М.М.Бахтина, "продолжает творчество"³⁹ писателя, раскрывая для себя смысл литературно-художественного текста. В своем логическом завершении данная концепция вообще отводит читателю роль создателя художественного произведения на основе текста: только читатель "вещь в себе" (текст) делает "вещью для себя" (произведение). По Ц.Тодорову, эстетическая ценность произведения выявляется лишь "в тот момент, когда произведение вступает в контакт с читателем"⁴⁰.

Поэтому и не существует принципиального различия между процедурами письма и чтения ("чтение-письмо" - так именует этот двуединый процесс практика современного постструктурализма⁴¹), а если такое различие и делается, то только в операционных целях.

Читатель, осмысливая текстуальные значения через соотнесение их с постоянно видоизменяющейся внетекстовой реальностью и ранее возникшими смыслами, означивает их в процессе чтения, создавая собственный вариант текста-произведения, который может быть зафиксирован в читательском сознании, памяти, а также иными средствами, среди которых - переписывание полюбившегося стихотворения в альбом, цитирование в собственном тексте и т.д.

В случае, если читатель является еще и профессиональным писателем, прочитанный "чужой" текст органично входит в его текст собственный ("A poet is what he reads" - И.Бродский) - как материал цитации.

При этом процитированное в собственном тексте чужое стихотворение или его семантически значимый отрывок, даже следуя текстуально источнику цитирования, как механизм смыслообразования существенно отличается от него, так как "вписан" в иную синтагматику, продиктованную внетекстовыми структурами реципиента. Обращаясь к Данте (и его творчеству в целом, так как само имя великого флорентийца "маркирует" присутствие всего корпуса текстов в тексте принимающем), А.Ахматова в известном стихотворении ("Муза") предлагает читателю "своего" Данте, свой вариант прочтения его литературных текстов и его жизни, которую также можно понимать как текст. В свою очередь, и читатель, приступая к чтению ахматовского стихотворения, вводит в возникший "полилог" свой вариант Данте - даже в том случае, если (почему бы не представить себе такую ситуацию?) он не знает, кто это такой, и в дискурсе как чтении-письме с его стороны участвует "минус-Данте".

Такая постановка вопроса выводит нас на проблему литературного процесса.