Учебные материалы

№ 1. Модели капиталистической модернизации России в конце XIX в. Реформы С.Ю. Витте

Последнее десятилетие XIX в. в истории России, которое А. Блок образно характеризовал как «век банков, рент и облигаций», было весьма противоречивым и непростым с точки зрения экономического и политического развития страны. Несмотря на очевидный прогресс в общественной жизни и ряде отраслей экономики, Россия продолжала отставать от передовых европейских стран, уступая им по многим показателям. Разразившийся в стране в 1891–1892 гг. страшный голод, сопровождавшийся эпидемией холеры и холерными бунтами, гибелью тысяч людей, должен был напомнить правящей элите не только об отсталости России, но и о кризисе внутренней политики самодержавия, назревшей потребности изменения самих методов управления государством.

Хотя после отмены крепостного права Россия уже прошла почти 40-летний путь буржуазного развития и по темпам роста промышленного производства значительно опережала многие европейские страны (за это время объем промышленной продукции в России вырос в 7 раз, во Франции в 2,5 раза, в Германии в 5 раз), по производству продукции на душу населения она значительно отставала от западных стран (в Англии на душу населения приходилось 13,1 пуда чугуна, в США – 9,8, в Германии – 8,1, в России – только 1,04 пуда), оставаясь сельскохозяйственной страной с преобладанием аграрного сектора.

Если в области промышленного развития Россия достигла больших успехов (только за 80-е гг. XIX в. промышленное производство выросло на 36 %, к 1892 г. добыча угля увеличилась в 2,5 раза, нефти – в 14 раз) и действительно становилась страной крупных банков, промышленных компаний, акционерных обществ, то совершенно другая картина наблюдалась в развитии пореформенной деревни. В деревне мало что изменилось со времени отмены крепостного права: деревня разорялась, недоедала. Пореформенное крестьянство было по-прежнему самым бесправным сословием в государстве. Став лично свободными, крестьяне оставались закрепощенными общиной. Более ⁴/₅ надельных земель крестьян после отмены крепостного права находились в общинном землевладении. Продолжала сохраняться круговая порука (закон о ее отмене начал действовать только с 1903 г.).

К концу века усиливается стремление монархии законсервировать прежний социально-экономический уклад деревни, что нашло отражение в ряде правительственных мер по сохранению и укреплению крестьянской общины. В 1886 г. появился закон, ограничивавший право семейных разделов хозяйств крестьян-общинников. В 1893 г. по инициативе министра внутренних дел И.Н. Дурново был издан закон, фактически запрещавший кре­стьянам выход из общины без согласия мира (²/₃ голосов) даже при досрочном погашении выкупного долга. Новый закон о паспортах (1894 г.), установив бессрочные паспорта для дворян, чиновников и почетных граждан, оставлял за крестьянами право получать паспорта только на пять лет, что ограничивало возможность передвижения и прикрепляло крестьян к общине.

В конце века, так же как в годы Крымской войны, Россия оказалась перед необходимостью радикальных перемен во всех областях жизни общества, в том числе в системе государственного управления. Сложившаяся ситуация настоятельно требовала осуществления структурной перестройки национальной экономики, проведения широкомасштабной капиталистической модернизации (индустриализации) России. На почве осознания необходимости модернизации экономических и общественных отношений усиливается не только революционное, но и либеральное движение, открывшее третий период отечественного реформаторства и сформировавшее новое (третье) поколение российских реформаторов (С.Ю. Витте, П.А. Столыпин и др.).

В середине 90-х гг. была осуществлена серия преобразований в сфере экономики, известных в исторической литературе как реформы С.Ю. Витте. Интересна судьба этого выдающегося реформатора. К началу 90-х гг. С.Ю. Витте, начавший свою служебную карьеру в Управлении Юго-Западных железных дорог в качестве сначала кассира, а затем ревизора движения, уже занимал ряд важных государственных должностей, зарекомендовал себя как ученый-практик и талантливый финансист, автор книг «Принципы железнодорожных тарифов по перевозке грузов» (1883 г.) и «Национальная экономия и Фридрих Лист» (1888 г.). Последний научный труд, излагавший основы западных теорий протекционизма и заключавший в себе экономическое кредо будущего министра финансов, имел определяющее значение для дальнейшей карьеры «первого железнодорожника» России, как иногда называли С.Ю. Витте. В 1889 г. он был назначен директором департамента железнодорожных дел министерства финансов и председателем Тарифного комитета. В 1892 г. С.Ю. Витте был предложен пост управляющего министерства путей сообщения, а в 1893 г. в связи с болезнью И.А. Вышнеградского – пост министра финансов, являвшийся в то время одним из ключевых в министерской иерархии.

С этого момента начинается активная реформаторская деятельность С.Ю. Витте, оказавшая огромное влияние на формирование правительственного курса в области развития национальной промышленности, равно как и на преобразования в аграрном секторе. Предложенная новым министром финансов программа капиталистической модернизации страны принципиально отличалась от тех проектов, которые предлагались его либеральными предшественниками, в первую очередь Н.X. Бунге, на характеристике взглядов которого мы остановимся подробнее.

Занявший пост министра финансов в 1881 г., в период так называемой «диктатуры сердца» М.Т. Лорис-Меликова при непосредственной поддержке последнего, Н.X. Бунге выступал, уже говорилось, за продолжение реформ 60-х гг., считая их незавершенными. В его модели буржуазных преобразований России основной упор делался на развитии частной инициативы, частного предпринимательства, что предполагало ограничение чрезмерного государственного вмешательства в экономику. В русле этой программы Н.X. Бунге выступал за пересмотр существующего акционерного законодательства в сторону создания необходимых условий для свободного развития акционерных банков и акционерных обществ. В целях развития свободного частного хозяйства предлагалось перейти к принципу «всесословности» в податной политике, создать одинаковые для всех сословий условия банковского кредита и провести отмену подушной подати. Одним из условий успешного экономического развития страны, по мнению Н.X. Бунге, должно было стать проведение кардинальных реформ в деревне, которые он связывал с заменой общинного землевладения подворным, частным. В качестве первоочередных мер предлагалось провести отмену круговой поруки, ввести единообразные паспорта для всех сословий, что создало бы условия для свободного передвижения крестьян.

Либерализация экономических отношений была невозможна без изменений в системе государственного управления. Это понимали многие. Понимал и Н.X. Бунге, хотя не ставил открыто вопрос об изменении формы правления в России. Им был предложен ряд мер, направленных на преобразование системы государственной власти. В частности, предлагалось создать на базе Совета министров нечто вроде объединенного правительства, провести децентрализацию управления и ослабить влияние министерства внутренних дел на органы местного управления (в этой связи представляет интерес мысль Н.X. Бунге о том, чтобы губернаторы на местах являлись представителями центральной власти, а не просто чиновниками министерства внутренних дел). Высказывалось также предложение о придании Государственному совету характера представительного органа посредством привлечения к его работе представителей от дворян и земских учреждений. Большинство этих идей были изложены Н.X. Бунге в написанной незадолго до смерти записке («загробная записка Бунге»), которая затем была передана новому императору Николаю II, но, как и большинство подобных проектов, так и не была востребована властью.

В отличие от описанной выше модели Н.X. Бунге программа преобразований С.Ю. Витте была в целом более консервативной. Как и его предшественник И.А. Вышнеградский, он стремился приспособить свою экономическую политику к политической доктрине Александра III, делая ставку на определяющую роль государства в осуществлении назревших преобразований. Такая позиция устраивала центральную власть, проводившую в то время активную политику государственного протекционизма, вмешательства государства в экономику, жесткого финансового контроля. Свою ставку на государственное вмешательство с целью ускорения модернизации страны С.Ю. Витте обосновывал низким уровнем развития частной инициативы в России, отсутствием широкого среднего класса.

Преобразования, осуществленные в 90-е гг. С.Ю. Витте, носили комплексный характер, что во многом предопределило их успех. Реформы проводились по четырем основным направлениям: 1) реформа денежной системы с целью стабилизации национальной валюты; 2) проведение последовательной протекционистской политики, направленной на создание условий для развития национальной промышленности и защиту отечественного и производителя; 3) создание условий для увеличения притока иностранных капиталов; 4) накопление внутренних ресурсов для проведения индустриализации за счет реформы системы налогообложения и ряд других мер.

Одной из главных заслуг С.Ю. Витте была денежная реформа 1897 г., обеспечившая устойчивое положение русского рубля, введение «золотого стандарта» (свободного обмена рубля на золото в банках) и превращение Государственного банка в эмиссионный способствовали созданию в России твердой валюты, которая просуществовала до начала Первой мировой войны. Золотой рубль заменил собой серебряный эквивалент, не «вписывавшийся» в мировую денежную систему. Это создало хорошие предпосылки для притока в Россию иностранного капитала, поскольку займы давались теперь под золотое обеспечение. Из общей суммы капиталовложений в 11 млрд руб. в бурно развивавшееся тогда железнодорожное строительство половина инвестиций поступала из-за рубежа. Средний класс западноевропейских стран охотно вкладывал свои сбережения в облигации русских государственных займов, приносивших высокие дивиденды, что дало основания для распространенной в то время шутки, будто российские железные дороги были построены «на деньги немецких кухарок». Наряду с этим введение твердой валюты позволило государству выкупить убыточные железные дороги: к концу 90-х гг. «казне» принадлежало ²/₃ всех железных дорог страны.

Другим направлением деятельности С.Ю. Витте стало осуществление мер, обеспечивающих защиту отечественного произво­дства, и поиск путей накопления внутренних ресурсов для проведения индустриализации. Этому способствовала последовательная протекционистская политика нового министра финансов и проведенная им реформа налоговой системы. С.Ю. Витте за­вершил начатый его предшественником И.А. Вышнеградским пересмотр таможенного законодательства. Был введен новый таможенный тариф, имевший протекционистский, покровительственный характер. По новому тарифу ввозимые иностранные товары облагались 33 % пошлиной (в 1880 г. она составляла 16 %), экспорт же, напротив, облагался низкими пошлинами. Новая таможенная политика, с одной стороны, защищала интересы государственной промышленности, с другой стороны, позволяла существенно пополнить государственную казну.

Той же цели пополнения доходной части бюджета было подчинено введение в 1894 г. винной монополии, т.е. запрещение частной продажи водки и установление государственного акцизного сбора 4,4 руб. с ведра. Установление винной монополии обеспечило значительные поступления в бюджет (около 25 %), что позволило противникам С.Ю. Витте говорить о «пьяном бюджете» и о спаивании министром русского народа. Впоследствии советское правительство в 20-е гг. использовало опыт С.Ю. Витте, как в части проведения денежной реформы, так и в плане восстановления винной монополии, составившей основную статью доходов советского государства. Другим источником пополнения бюджета при С.Ю. Витте стало увеличение косвенных налогов, которыми облагались многие товары массового потребления – сахар, табак и т. д.

Хотя С.Ю. Витте прямо не ставил вопрос о необходимости проведения в России политической реформы, как умный и дальновидный политик он понимал, что экономическая реформа неизбежно повлечет за собой политическое обновление страны, поскольку создаст в России новый буржуазный класс, заинтересованный в изменении политического устройства дворянской монархии. Кроме того, по мысли С.Ю. Витте, проведение индустриализации создаст лучшие условия для решения назревших социальных проблем, накопленные с ее помощью средства позволят модернизировать аграрный сектор, поднять сельское хозяйство в стране.

В программе преобразований С.Ю. Витте аграрный вопрос занимал значительное место. В отличие от Н.X. Бунге С.Ю. Витте не вынашивал планы осуществления кардинальных реформ в деревне и даже в духе своих ранних славянофильских увлечений первоначально выступал за сохранение общины. Однако по мере ведения в жизнь программы капиталистической модернизации страны он все больше убеждался в необходимости изменения социально-экономического уклада деревни, стал активно выступать за развитие частной собственности на землю, за предоставление крестьянам права выхода из общины. В 1902 г. в условиях обозначившегося политического кризиса в стране ему было поручено возглавить Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, материалы которого были впоследствии использованы при проведении аграрной реформы П.А. Столыпиным.

В целом модель капиталистической модернизации России с использованием рычагов государства, которую отстаивал и осуществлял на практике С.Ю. Витте, оправдала себя. На 90-е гг. XIX в. приходится самый значительный в истории дореволюционной России промышленный подъем. По темпам роста промышленности Россия опережала наиболее развитые страны – США и Германию. Добыча угля с 3,6 млн т возросла до 11 млн т в 1900 г., добыча нефти с 1 млн т до 2,9 млн т. Россия вышла на седьмое место в мире по доле в мировой торговле. Особенно поразительными были успехи в железнодорожном строительстве. За 90-е гг. было построено 40 % всей железнодорожной сети России, протяженность железных дорог увеличилась на 79 % (с 29 тыс. верст до 54 тыс.), ежегодно строилось около 3 тыс. верст. Началось строительство Транссибирской магистрали, а также Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), связавшей через Транссибирскую магистраль Россию с Китаем.

Однако то, что было достоинством реализованной модели индустриализации страны, обернулось вскоре ее недостатком. Экономический кризис 1900–1903 гг., охвативший Западную Европу и СIIIА, особенно больно ударил по экономике России. Прежде всего, он обнаружил неустойчивость российской экономики, державшейся на государственных заказах и железнодорожном строительстве. Правительство потеряло возможность получать иностранные займы и было вынуждено резко сократить государственные заказы, от которых зависело значительное число отраслей отечественной промышленности. Не менее серьезной проблемой, ставившей под сомнение успех экономической программы С.Ю. Витте, являлись сохранение изживших себя старых экономических отношений в деревне и низкий уровень развития сельского хозяйства. Узкий внутренний рынок, связанный с бедностью большинства крестьянского населения, препятствовал прогрессу промышленности, тормозил развитие промышленного производства. Доведенные до нищеты перенаселением и низкими урожаями крестьяне были вынуждены по высоким ценам арендовать земли у помещиков или даже захватывать их силой. В 1902 г. впервые с 1861 г. наблюдается волна беспорядков в деревне, происходят бунты крестьян на Украине и Среднем Поволжье.

Однако главное противоречие модернизации в России заключалось в несоответствии экономического развития и политических перемен. Реформы не затронули характера политической власти. Император сохранил за собой статус неограниченного монарха. В отсутствии у власти намерения что-либо изменить в характере политического строя общество убедилось при вступлении на престол в 1894 г. последнего русского императора Николая II: он назвал «бессмысленными мечтаниями» всякие разговоры о введении в России представительной формы правления и обещал твердо и неуклонно охранять основы самодержавия.

Между тем дальнейшие события показали, что империя стояла на пороге величайших потрясений, предотвратить которые можно было только путем политического обновления общества. Поражение России в русско-японской войне в 1904 г. поставило на повестку дня необходимость проведения политической реформы в стране. Этот вопрос был центральным в революции 1905–1907 гг., характерной особенностью которой, отличавшей ее от буржуазных революций на Западе, было то, что в ней участвовало не два, а три политических лагеря: правительственный, либерально-буржуазный, революционно-демократический.

Источник: Омельченко Н.А. История государственного управления в России: Учебник. – М.: Издательство «Проспект», 2005. С. 273–279.

№ 2. Особенности экономического развития России в начале ХХ века

В результате экономического развития в пореформенный период (особенно промышленного подъема 90-х годов XIX в.) окончательно сложилась система российского капитализма. Это выражалось в росте предпринимательства и капиталов, совершенствовании производства, его технологическом перевооружении, увеличении количества наемной рабочей силы во всех сферах народного хозяйства. Одновременно с другими капиталистическими странами в России происходила вторая техническая революция (ускорение производства средств производства, широкое использование электричества и других достижений современной науки), совпавшая с индустриализацией. Из отсталой аграрной страны Россия к началу XX в. стала аграрно-индустриальной державой. По объему промышленной продукции она вошла в пятерку крупнейших государств (Англия, Франция, США и Германия) и все глуб­же втягивалась в мировую систему хозяйства.

На рубеже XIX–XX вв. капитализм вступил в новую, монополистическую стадию. Образовывались мощные производственные и фи­нансовые объединения (промышленные монополии и финансовые союзы). Постепенно происходило сращивание промышленного и фи­нансового капитала, складывались промышленно-финансовые группы. Они заняли господствующее положение в экономике – регулировали объем производства и продаж, диктовали цены, делили мир на сфе­ры влияния. Их интересам все более подчинялась внутренняя и внешняя политика капиталистических государств. Система монополи­стического капитализма, изменяясь и приспосабливаясь к новым историческим реалиям, сохранялась на протяжении всего XX в.

Процесс формирования монополистического капитализма был характерен и для России. Он затронул ее экономическую, социальную и политическую жизнь. Наряду с проявлением общих закономерно­стей в России имелись свои особенности монополистического капи­тализма. Это было обусловлено рядом факторов. Во-первых, истори­ческих – она перешла к капитализму позднее многих стран Европы. Во-вторых, экономико-географических – необъятная территория с различными природными условиями и ее неравномерным освоением. В-третьих, социально-политических – сохранение самодержавия, помещичьего землевладения, сословного неравноправия, политического бесправия широких народных масс, национального угнетения. Раз­личный уровень экономического и социокультурного состояния мно­гочисленных народов империи также предопределял своеобразие рос­сийского монополистического капитализма.

Особенности экономики. Главная – современная капиталистическая промышленность и финансово-банковская система сочетались в экономике России с отсталым аграрным сектором, сохранившим полукрепостнические формы собственности и методы хозяйствования. Капиталистическая эволюция деревни не поспевала за быстрым темпом промышленного прогресса. Это обусловливало неравномерность развития капитализма по отраслям хозяйства.

Сохранялась концентрация крупных предприятий в 5 районах: Северо-Западном, Центрально-Промышленном, Уральском, Южном и Закавказском (Баку). Экономическое состояние этих районов резко контрастировало с огромными, неосвоенными в промышленном отно­шении территориями Российской империи. Налицо была неравномер­ность развития страны по районам.

Политическая система – самодержавие с его мощным бюрократиче­ским аппаратом – и относительная слабость российской буржуазии предопределяли активное вмешательство государства в формирование монополистического капитализма. В России сложилась система государственно-монополистического капитализма (ГМК). Это выражалось в за­конодательном регулировании и покровительственной политике прави­тельства при создании монополий, финансовой поддержке Государственным банком крупнейших промышленных предприятий, наделении их казенными заказами (Комитет по распределению железнодорожных заказов, Совещание по судостроению и др.). Отдельные государствен­ные чиновники входили в управленческий аппарат мощных промышленно-финансовых групп. Государственно-монополистические тенденции особенно прослеживались в сращивании банковских монополий с госу­дарственными финансовыми учреждениями. Крупнейшими российскими банками руководили бывшие высшие государственные деятели, имев­шие отношение к финансовым, торговым и военным ведомствам. Свое­образие России заключалось в том, что самодержавное государство в своей внутренней и внешней политике стало защищать интересы и по­мещиков, и крупной монополистической буржуазии.

Поздний переход к капитализму, малоземелье крестьянства, пат­риархальные традиции в общественном сознании обусловили закреп­ление многоукладности экономики России и в период формирования монополистического капитализма. Частнокапиталистический уклад (заводы и банки, помещичьи и кулацкие хозяйства) сочетался с по­лунатуральным (крестьянским) и мелкотоварным (кустарно-ремеслен­ным производством).

Еще одной особенностью, в отличие от других монополистических государств, была сравнительно невысокая активность в вывозе капиталов за пределы страны. Это обусловливалось нехваткой отечественных капиталов и широкой возможностью их внутреннего вывоза на окраи­ны империи (Сибирь, Средняя Азия, Север Европейской части Рос­сии). Наоборот, Россия была объектом широкого приложения иностранных капиталов. Это объяснялось возможностью получения сверх­прибылей из-за дешевизны рабочей силы и огромных сырьевых ресурсов. Иностранные инвестиции проникали в Россию через отечественные банки, становясь частью российского капитала. Они вкладывались в добывающую, обрабатывающую и машиностроительную промышленность. Такое распределение финансовых средств способствовало экономическому прогрессу, ускоряло темп индустриализации и предотвращало превращение страны в сырьевой придаток Запада.

Промышленность. Для России, как и для других капиталистических стран, была характерна неравномерность экономического развития (цикличность). За промышленным подъемом 90-х годов XIX в. последовал мировой кризис начала XX в. В России он проявился наиболее остро. Кризис 1900–1903 гг. выразился в падении цен на основные виды продукции, резком сокращении производства, массовой безработице. Государственная поддержка производителей оказалась недостаточной. Большое количество промышленных предприятий, став нерентабельными, разорились. Кризис затронул не только промышленность, но и сельское хозяйство. Он усложнил социальную ситуацию, вызвал глубокие политические потрясения.

В этих условиях усилился процесс монополизации. Продолжали создаваться картели, которые начали появляться в России еще в 80–90-х годах XIX в. Участники этих объединений договаривались об объемах производства, условиях сбыта продукции и найма рабочей силы, сохраняя при этом независимость производственно-коммерческой деятельности. В 1901 г. Путиловский, Брянский и другие паровозостроительные заводы объединились в «Продпаровоз». Складывались новые формы монополий – синдикаты. Эти объединения регулировали получение заказов, закупку сырья, вели централизован­ный сбыт продукции по согласованным ценам. В производственной сфере предприятия, входившие в синдикат, оставались самостоятельными. В 1902 г. в металлургической промышленности были созданы «Продамет» и «Трубопродажа». Позднее возникли синдикаты в добывающей промышленности («Продуголь», «Нобель-Мазут»).

В отличие от стран Европы, где с 1904 г. начался промышленный подъем, в России продолжался в 1904–1908 гг. спад темпов роста производства (депрессия). Это было вызвано двумя факторами. Застой был связан с резким ухудшением финансово-экономического состояния страны в результате огромных затрат на ведение русско-японской войны 1904–1905 гг. Революция 1905–1907 гг. вызвала широкую дезорганизацию производства, сокращение капиталовложений в промышленность, разорение сельского хозяйства.

В 1909–1913 гг. Россия переживала новый промышленный подъем. Он был следствием увеличения покупательной способности населения по­сле отмены выкупных платежей (1906 г.) и проведения аграрной реформы (1906–1910 гг.), которая активизировала капиталистическую эволюцию сельского хозяйства. Рост военных заказов правительства в связи с обострением международной ситуации также способствовал промышленному подъему. В эти годы углубился процесс монополизации. Создавались но­вые синдикаты («Проволока», «Электропровод») и монополии высшего типа – тресты и концерны. Они регулировали добычу сырья, производство и сбыт готовой продукции. Дальнейшее развитие концернов было связано с возникновением крупных финансово-промышленных групп, объединявших предприятия разных отраслей на основе банковского капитала. Так, в группу Русско-Азиатского банка входили Путиловский завод, Ба­кинский нефтяной концерн, табачный, ниточный тресты и др. По степени монополизации Россия не отставала от развитых стран Европы и США.

Широкое вложение финансовых средств привело к увеличению объема производства в разных отраслях промышленности к 1913 г. в 5–13 раз. Удельный вес отечественной продукции на мировом рынке вырос почти вдвое. По темпам роста отдельных отраслей промышлен­ности Россия обгоняла другие страны. Она занимала 2-е место в мире по добыче нефти, 4-е – по машиностроению, 5-е – по добыче угля, железной руды и выплавке стали. В то же время по производству электроэнергии Россия стояла на 15-м месте, а некоторых отраслей промышленности (автомобилестроение, самолетостроение и др.) вообще не было. В производстве товаров на душу населения Россия отставала от европейских капиталистических стран и США в 5–10 раз.

Сельское хозяйство. Аграрный сектор, несмотря на ускоренное развитие промышленности, оставался ведущим по удельному весу в экономике страны. Буржуазная эволюция затронула и сельское хозяй­ство. Однако капиталистические отношения в этой сфере формирова­лись значительно медленнее, чем в промышленности. Это объяснялось сохранением помещичьего землевладения и крестьянского малоземелья, агротехнической отсталостью и общинными отношениями в де­ревне. Между тем рост промышленных центров и городского населе­ния, развитие транспортной сети, втягивание России в систему мирового хозяйства способствовали увеличению спроса на сельскохозяйст­венную продукцию как на внутреннем, так и на внешнем рынке.

В России в начале XX в. существовали различные формы земле­владения и землепользования. В частном землевладении по-прежнему был велик удельный вес помещичьих латифундий. В них производи­лась примерно половина товарного хлеба России. (Подобное положе­ние подводило почву под один из аргументов правительства, настаи­вавшего на сохранении помещичьего землевладения). В большинстве имений осуществлялась капиталистическая реорганизация, применял­ся вольнонаемный труд, повышался агротехнический уровень, что приводило к увеличению товарности и рентабельности хозяйства. Некоторые помещики продолжали отдавать часть земли в аренду, получая плату в форме отработок. В 20 % помещичьих имений со­хранялись полукрепостнические методы эксплуатации. Они постепен­но деградировали и разорялись.

Новая форма землевладения сложилась после покупки земли бан­ками, монополиями и некоторыми буржуазными династиями (Рябушинские, Морозовы и др.). Эти владельцы вели хозяйство по капита­листическому типу.

Примерно половина земельного фонда страны принадлежала крестьянам. Однако на одно крестьянское хозяйство приходилось около 7 десятин земли (по 2,5 на одну душу мужского пола), что было недостаточно для ведения рентабельного и товарного хозяйства. В Европейской части России остро стояла проблема «земельного голода» крестьян. Поэтому они были вынуждены арендовать землю у помещика. Высокая арендная плата в совокупности с выкупными платежами (до 1906 г.) не позволяла большинству крестьян (около 85 %) развернуть рентабельное производство. Их хозяйство имело полунатуральный характер. Только 15 % крестьян вели товарное производство. В деревню постепенно проникали капиталистические отношения, что приводило к социальному расслоению в ней.

Отдельные крестьянские хозяйства развивались по интенсивному пути. Это проявлялось в применении многопольной системы севооборота, использовании первых сельскохозяйственных машин (жнейки) и создании (после аграрной реформы) кредитной, закупочной и сбытовой кооперации. Вместе с тем в основном русская деревня оставалась отсталой. Агротехнические новшества внедрялись крайне медленно. Методы обработки земли, как правило, оставались рутинными. Урожайность была крайне низкой. Климатические условия по-прежнему предопределяли состояние сельского хозяйства. Неурожаи начала XX в. привели к массовому голоду в русской деревне. Наоборот, урожайные 1909–1910 гг. способствовали оживлению крестьянского хозяйства и всей экономики страны. К 1916 г. крестьянство давало 53 % сельскохозяйственной продукции.

Проникновение капитализма в сельское хозяйство определяло его поступательное развитие. Особенно оно усилилось после аграрной реформы 1906–1910 годов. С 1900 по 1913 г. общий объем сельскохозяйственной продукции увеличился в 3 раза. По валовому сбору хлебов Россия стояла на 1-м месте в мире. Возросло производство технических культур (во многом за счет развития хлопководства в Средней Азии и Закавказье). В 2,5 раза увеличилось поголовье крупного рогатого скота. Заметные сдвиги произошли в техническом и агрокультурном перевооружении сельского хозяйства. Аграрный сектор стал доходной отраслью российской экономики.

Финансы. В условиях монополистического капитализма финансо­вая система России определялась государственной и частной формами банковского капитала. Главное место занимал Государственный банк, выполнявший две центральные функции: эмиссионную и кредитную. Он оказывал поддержку банковским монополиям, занимался государственным кредитованием промышленности и торговли. Дворянский земельный и Крестьянский поземельный государственные банки способствовали укреплению капиталистических отношений в сельском хозяйстве. Вместе с тем своей кредитной политикой они поддерживали помещичье землевладение.

Заметную роль играла система акционерных коммерческих банков, принимавших активное участие в развитии кредитной системы. В России шла концентрация и централизация капитала крупными акционерными банками (Русско-Азиатский, Петербургский международный, Российский для внешней торговли, Азовско-Донской и др.). Они объединяли 47 % всех активов. На их основе сложилась финансовая олигархия, тесно связанная с бюрократией и крупным дворянством. Она проникла во все сферы экономики, оказывала сильное влияние на социально-политическую жизнь страны.

Развивались также общества взаимного кредита, сеть городских и региональных банковских учреждений, сберегательных касс и др.

В конце XIX – начале XX в. государственная финансовая система находилась в тяжелом положении. Не помогло ни установление винной монополии в 1895 г., ни проведение денежной реформы 1897 г. На государственный бюджет непосильным бременем ложились расходы на содержание бюрократического и полицейского аппарата, огромной армии, ведение агрессивной внешней политики, подавление народных выступлений.

Сильный удар по государственным финансам нанес кризис 1900–1903 гг. Правительственная казна была фактически опустошена попытками спасти убыточные промышленные предприятия и под­держать разваливающуюся банковскую систему. После русско-японской войны 1904–1905 гг. и революции 1905–1907 гг. государственный долг России достиг 4 млрд рублей. Правительство пыталось сократить дефицит бюджета за счет увеличения прямых и косвенных налогов, сокращения расходов на экономические, военные и культур­ные преобразования. Крупные правительственные иностранные займы временно поддерживали финансовую систему, однако годовые платежи по ним накануне первой мировой войны достигли огромной циф­ры в 405 млн рублей.

Торговля. Формирование монополистического капитализма вызва­ло значительные сдвиги во внутренней торговле. В ней большую роль стали играть крупные промышленные объединения и коммерческие банки. Они подчинили себе оптовую торговлю промышленной и сельскохозяйственной продукцией. Одновременно бурно развивалась биржевая (свободная) торговля хлебом, мясом, лесом и др. продуктами. Изменилась розничная торговля. В ней повысилась роль универсальных и специализированных магазинов («Петровский пассаж» и «Верхние торговые ряды» в Москве, «Большой Гостиный двор» и Новый пассаж» в Петербурге).

Наряду с новыми формами торговли сохранялись и старые. Большая часть товарооборота приходилась на мелкие лавки, лабазы, разнос­ную торговлю. Популярны были ярмарки, имевшие сезонный характер.

Развитие внутренней торговли тормозилось низкой покупательной способностью населения, несовершенством транспортной системы, недостаточной торговой инфраструктурой (средства хранения, достав­ки и распространения товаров). Несмотря на это, в 1900–1913 гг. внутренний товарооборот вырос на 64 %.

Внешняя торговля России неуклонно возрастала. В ней первое место занимала Германия, за ней следовали Англия и Франция. Однако российский вывоз и ввоз составляли всего 4 % мирового товарооборота. Россия вывозила сырье и продукты сельского хозяйства (в основном хлеб – 647,6 млн пудов). Экспорт промышленной продукции был ничтожным. Большая часть его шла на Балканы, Дальний и Ближний Восток. В импорте преобладала промышленная продукция – машины, оборудование, химикалии и др. По-прежнему одной из главных статей импорта были предметы роскоши – экзотические продукты, вина, модная одежда и некоторые предметы быта.

Транспорт. В отличие от других отраслей народного хозяйств транспортная система в начале XX в. не претерпела значительных изменений. Железнодорожный транспорт занимал ведущее место во внутренних перевозках грузов и пассажиров. Однако широкое государственное строительство железных дорог было свернуто из-за нехватки средств. Попытки организовать частное железнодорожное строительство не дали положительных результатов. По общей обеспеченности рельсовыми путями Россия значительно отставала от стран Западной Европы и США. Огромную территорию нелегко было охватить разветвленной железнодорожной сетью. Строительство в 80-х годах XIX в. железной дороги в Средней Азии (от Красноводска до Самарканда) и Великой Сибирской магистрали (от Челябинска до Владивостока) в 1891–1905 гг. явилось значительным шагом в решении этой транспортной проблемы.

По-прежнему важную роль играли водные пути сообщения. Речной флот России по своей численности превосходил флотилии других стран и был хорошо оснащен. Собственный морской торговый флот был малочисленным. Основная часть российских грузов перевозилась иностранными кораблями.

Крайне незначительно увеличилась сеть шоссейных дорог. Россия оставалась страной трактов и проселков, на которых преобладали гужевые перевозки. Автомобиль в то время был предметом роскоши для привилегированных сословий.

В целом для экономики России начала XX в. характерно совпадение процессов индустриализации и монополизации. Экономическая политика правительства была нацелена на ускоренное промышленное развитие и имела протекционистский характер. Во многом государство брало на себя инициативу в развитии капиталистических отношений, используя опробованные в других странах методы подъема экономики. В начале XX в. было значительно сокращено отставание России от ведущих капиталистических держав, обеспечена ее экономическая независимость и возможность проведения активной внешней политики. Россия превратилась в среднеразвитую капиталистическую страну. Ее прогресс опирался на мощную динамику экономического развития, что создавало огромный потенциал для дальнейшего поступательного движения. Оно было прервано первой мировой войной.

Источник: Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России. 2-е изд., исправ. и перераб. – М.: ООО «ТК Велби», 2003. М.: ООО «ТК Велби», 2003. С. 284–291.

№ 3. Этапы формирования многопартийности в России

Слово «партия» имеет латинское происхождение («pars» означает «часть»). Политическая партия – это наиболее активная и организованная часть общественного слоя или класса, выражающая и формулирующая как его интересы, так и представления о путях развития общества.

Из определения следует, что партии возникают в обществах, имеющих выра­женную социально-классовую дифференциацию. Первые политические партии, далекие от современных по своему облику и назначению, возникли еще в Древней Греции. Партии в нынешнем понимании это достаточно широкие объединения, име­ющие программу, организационные принципы и построенную на их основе партий­ную структуру, а также массовую базу в лице голосующих за представителей партии на выборах, участвующих в мероприятиях, проводимых ею и т.п. Такие партии впер­вые возникли в Европе, а затем и в других частях света в эпоху утверждения пред­ставительной демократии – парламентаризма. Появление парламентов привело к приобщению к политике через различные формы демократии широких масс людей, превратило политические партии, выражающие их коллективную волю, в основной субъект политики.

В процессе возникновения партийно-политической системы в России мож­но выделить несколько этапов, которые различались по продолжительности и со­держанию.

Начальный: 60-е – начало 90-х гг. XIX в. – это время, когда сложился политический спектр России, и началось его структурирование в форме кружков, организаций партийного типа (в основном в национальных районах), которые не имели еще устойчивой социальной базы, поддержки среди населения…

Следующий этап – с начала 90-х гг. XIX в. до 1905 г. В это время появи­лись первые партии, в основном леворадикального толка. Политические партии стали возникать сначала в национальных районах, тяготеющих к западному типу: в При­балтике, Польше, Белоруссии, Украине, Закавказье (армянская Дашнакцутюн, ук­раинская Спилка, белорусская Громада и т.д.). Затем появились общероссийские партии, которые отражали интересы прежде всего русских, поскольку они состав­ляли значительную часть населения (44 %) и доминировали в обществе, а также рус­скоязычных в национальных районах: Российская социал-демократическая рабо­чая партия (РСДРП), Партия социалистов-революционеров (ПСР).

Завершающий этап в формировании российской многопартийности падает на период революции 1905–1907 гг. В 1906 г. в России было около 50 партий (большая часть действовала в национальных районах). В их деятельности и противоборстве содержалось наиболее концентрированное выражение социально-классовых инте­ресов, потребностей общественного развития. Без знания сущности тех или иных политических партий, их программ, организационного устройства невозможно разобраться в сложных перипетиях российского прошлого, а также в особенностях современного политического процесса, имеющего глубокие исторические корни. В огромном многонациональном государстве, которое уже два столетия находилось в процессе непрерывной модернизации, формировались своеобразные обществен­ные идеалы. Со спецификой страны связано наличие в политическом спектре сек­торов, которые не имели аналогов ни в западной, ни в восточной политических куль­турах. Наиболее мощные политические партии не носили выраженного классового характера, а защищали определенный тип развития, собирая под свои знамена всех сторонников этого пути, к каким бы классам и слоям они не принадлежали…

Источник: Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. 4-е изд. – Брянск: «Курсив», 2000. С. 251–253.

№ 4. Политические партии: типология и представители

В конце XIX – начале XX в. происходило образование политических партий вследствие модернизационных процессов в России. Их формирование шло не под влиянием импульса «снизу», когда из той или иной социальной группы выделяются наиболее активные ее представители для защиты общих социально-политических и профессиональных интересов, а, наоборот, представители фактически одного социального слоя – интеллигенции – объявляли себя выразителями различных классов и социальных групп, что, как показал последующий исторический опыт, было слабо синхронизировано с общественными потребностями страны.

Типологически по идейно-теоретическим и программным принципам партии можно разделить на три большие группы: социалистические (революционные), либеральные, консервативные (традиционалистские).

Самыми многочисленными и активными были партии социалистического направления, подразделявшиеся на социал-демократические и неонароднические.

Первые социал-демократические партии возникли в Западной Европе во второй половине XIX в. для защиты политических и социально-экономических интересов рабочего класса. Идеологией социал-демократии в начале ее развития стал марксизм, ориентированный на ниспровержение капитализма и создание, как тогда считалось, нового социалистического общества. В Российской империи социал-демократические организации появились вначале в национальных окраинах: армянская социал-демократическая партия («Гнчак» («Колокол»), 1887), литовская социал-демократическая партия (1896), «Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России» (Бунд, 1897), революционная украинская партия (1900).

Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП) была учреждена в 1898 г., а окончательно оформилась в 1903 г. на II съезде, где были приняты программа и устав, а также избраны руководящие органы. Программа партии была нацелена как на решение задач буржуазно-демократической революции (программа «минимум»): свержение самодержавия, установление демократической республики, 8-часового рабочего дня, ликвидация остатков крепостничества в деревне; так и на осуществление социалистической революции и установление диктатуры пролетариата (программа «максимум»). При обсуждении уставных и программных вопросов, а также при выборах руководящих органов РСДРП наметились расхождения, вылившиеся в раскол и образование двух течений: большевиков во главе с В.И. Лениным и меньшевиков во главе с Ю.О. Мартовым и Г.В. Плехановым.

Эти две фракции в российской социал-демократии существовали вплоть до 1912 г., когда большевики на VI (Пражской конференции) РСДРП окончательно размежевались с меньшевиками.

Неонароднические революционные организации в России были представлены партией социалистов-революционеров (эсеров), анархистов и неонародническими национальными партиями. Народнические кружки в 1902 г. объединились в партию социалистов-революционеров (ПСР). В конце декабря 1905 г. – начале января 1906 г. состоялся I съезд ПСР, на котором были приняты программные документы. Лидером и идеологом партии был В.М. Чернов. Своей основной целью эсеры считали подготовку к социальной революции, которая должна была привести к народовластию, а право его провозглашения предполагалось предоставить Учредительному собранию. В социально-экономическом плане эсеровская программа предусматривала будущее переустройство общества на коллективистских, социалистических началах. В ней центральное место отводилось аграрному вопросу, который они хотели решить при помощи «социализации земли», т.е. изъятия ее из товарного оборота и превращения в общенародное достояние. Право наделения крестьян землей по трудовой или потребительской норме предоставлялось органам местного самоуправления – крестьянским общинам.

Эсеры возродили террор, пытались использовать его в качестве одного из важных средств политической борьбы с целью разжигания революции и ослабления царской власти. С 1902 по 1911 г. специально созданная ими боевая организация осуществила террористические акции против двух министров внутренних дел (Д.С. Сипягина и В.К. Плеве), 33 губернаторов и вице-губернаторов (4 февраля 1905 г. был убит дядя царя, московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович), 16 градоначальников и прокуроров, а также других чиновников царского режима.

Как и в других политических партиях, в ПСР произошло размежевание. В 1906 г. отделились эсеры-максималисты, сделавшие главным в своей деятельности только террор (именно они организовали 12 августа 1906 г. покушение на П.А. Столыпина), и народные социалисты, не принимавшие террора и отстаивавшие мирные способы политической борьбы. В отличие от основной партии эсеров эти организации не имели серьезного влияния на общество и оставались малозначительными политическими объединениями. В ноябре 1917 г. в эсеровской партии возникло оппозиционное течение (М. Спиридонова, Б. Камков, С. Мстиславский и др.) левых социалистов-революционеров. В декабре 1917 г. они вступили в большевистский блок и входили в советское правительство до марта 1918 г. В связи с неприятием Брестского мира с Германией левые эсеры разорвали отношения с большевиками и осуществили в июле 1918 года попытку организации мятежа против большевистской власти, но потерпели поражение и вскоре прекратили свое политическое существование.

Анархизм представлял собой учение, сторонники которого отрицали государство и всякую власть, считая, что ее можно уничтожить революционным путем. Идеальным общественным строем они называли федерацию самоуправляющихся общин и ассоциаций, где человеческая личность свободна от всех форм зависимости. Первые анархические группы в России и за рубежом появились в начале XX в., их организационная структура была весьма аморфна и неустойчива. Поэтому к 1905–1907 гг. в анархизме сложились три течения: анархо-коммунизм, цель которого заключалась в построении после революции нового строя в форме анархического коммунизма (сторонники П. Кропоткина, группа «Хлеб и воля» и др.); анархо-синдикализм, провозглашавший основной целью своей деятельности полное освобождение труда от всех форм эксплуатации и власти, создание свободных профессиональных объединений трудящихся (Я.И. Кирилловский, В.А. Гюссе и др.), анархо-индивидуализм, пропагандировавший абсолютную свободу личности (представители гуманитарной интеллигенции – А.А. Боровой, И. Бродский, Г.И. Чулков и др.)

Неонародники в целом были довольно активной политической силой и играли важную роль в революционно-социалистическом движении России.

Политические партии либеральной ориентации, как правило, фор­мировались в рамках земского представительства. Земцы-либералы понимали, что на уровне местного самоуправления им не удастся реализовать программные установки, поэтому они начали создавать политические организации. Первым шагом в этом направлении стало основание и издание за границей (в Штутгарте) нелегального журнала «Освобождение» (июль 1902 г. – октябрь 1905 г.) под редакцией П.Б. Струве. Летом и осенью 1903 г. оформились, соответственно, две либеральные организации «Союз освобождения» и «Союз земцев-конституционалистов», ставшие ядром кадетской партии. Конституционно-демократическая партия (кадеты) организационно оформилась на 1-ом съезде в октябре 1905 г. Кадеты, добавившие в 1906 г. к своему названию словосочетание «партия народной свободы», считали свою организацию надклассовой, соответствовавшей идеалам и традициям русской интеллигенции. Основными положениями партийной программы кадетов были следующие:

– плавное реформирование политической системы России (замена самодержавия парламентской монархией по английскому образцу, создание ответственного перед Государственной думой правительства, введение всеобщего избирательного права и демократических свобод);

– разрешение аграрного вопроса посредством искоренения полуфеодальных пережитков в деревне, частичная конфискация помещичьих земель и увеличение размеров крестьянских наделов;

– признание за рабочими права на забастовки, государственное страхование, 8-часовой рабочий день.

Кадеты объединили в своем составе представителей интеллектуальной российской элиты: преподавателей, юристов, философов, экономистов, журналистов (С.А. Муромцев, В.И. Вернадский, А.А. Корнилов, В.А. Маклаков, А.И. Шингарев, Д.И. Шаховской и др.), лидером партии был известный историк П.Н. Милюков.

Другим крылом либерального направления были октябристы. Их организационное оформление началось после октябрьского царского манифеста 1905 года. Первый съезд «Союза 17 октября» (так официально называлась эта политическая партия) состоялся в феврале 1906 г. Партия представляла интересы торгово-промышленной буржуазии, крупных землевладельцев, а также части земских деятелей, несогласных с кадетскими позициями. Их программные требования были более умеренными и консервативными в рамках либеральной идеологии, чем у кадетов. Главной целью октябристы считали оказание помощи правительству, которое осуществляет необходимые и спасительные (по их мнению) для страны реформы. Они выступали за сохранение в России монархии, не принимали западный вариант парламентаризма, а будущий государственный строй видели в сочетании власти императора с властью парламента (правительство должно назначаться царем, но нести ответственность не только перед ним, но и перед представительным органом). В аграрном вопросе основным для них было увеличение земельных крестьянских наделов за счет ресурсов государства и по­купки земли через Крестьянский банк теми, кто мог ее приобрести. В этом плане их позиция была близка к П.А. Столыпину и его аграрным преобразованиям.

На политической арене октябристы занимали место между кадетами и правыми монархистами. Среди членов «Союза 17 октября» было много весьма известных в России людей: промышленник и банкир Рябушинский, князь Н.С. Волконский, адвокат Ф.Н. Плевако, издатель Б.А. Суворин, ювелир К.Г. Фаберже, публицист А.А. Столыпин и др. Лидерами партии были А.И. Гучков и М.В. Родзянко.

Другие либеральные партии – партия демократических реформ (лидеры К.К. Арсеньев, М.М. Ковалевский, В.Д. Кузьмин-Караваев) и партия мирного обновления (лидеры П.А. Гейден, Д.Н. Шипов) не были массовыми и влиятельными. Их члены впоследствии создадут прогрессивную партию, в которой объединятся представители промышленно-торговых кругов (прежде всего московских – А.И. Коновалов и Н.П. Рябушинский) и интеллигенты-либералы (Д.Н. Шипов, П.А. Гейден, Н.Н. Львов, Е.Н. Трубецкой), несогласные с кадетско-октябристскими позициями.

Опорой самодержавия в политической жизни России стало консервативно-традиционалистское течение, представленное в начале ХX в. рядом организаций и партий.

Наиболее известными были черносотенцы. Термин «черная сотня» имел исторический контекст. На Руси в Средние века так называлось податное население. В начале XX в. это название стало относиться к ревнителям самодержавных устоев, участникам патриотических манифестаций. Основу их идеологии составляли официальная монархическая доктрина («теория официальной народности») и национализм. Они объявляли себя защитниками самодержавия от революционных посягательств и использовали для этого типично антигуманные методы: пропаганду антисемитизма, погромы, террор и т.п. Черносотенные организации по численности были самыми значительными (по оценкам от 400 тыс. до 3 млн человек) и включали не только, как привыкли думать, деклассированные элементы (лавочников, дворник, извозчиков), но и представителей всех социальных групп (интеллигенцию, землевладельцев, купцов, рабочих, ремесленников, чиновников). Правых организаций традиционалистского толка в России существовало несколько десятков, они пользовались поддержкой властей (в том числе финансовой). Самыми крупными из них были Русское собрание, Монархическая партия, Союз русского народа, Русский народный союз имени Михаила Архангела, Союз русских людей. К их лидерам относились ряд крупных помещиков, депутаты Государственной думы В.М. Пуришкевич и Н.Е. Марков, земский врач А.И. Дубровин, архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) и др. Союзниками черносотенцев по консервативно-традиционалистскому блоку были различные националистические организации. Но в отличие от черносотенцев последние являлись весьма аморфными и не имели четкой партийной структуры. Например, Всероссийский национальный союз ограничил свою деятельность в основном рамками думской фракции, в которую входили А.П. Урусов, П.Н. Балашев, В.А. Бобринский, В.В. Шульгин и др. В дальнейшем союз черносотенцев и националистов не сумел противостоять революционному движению и выполнить свою главную задачу – сохранить самодержавие в России.

Источник: Кириллов В.В. История России. Учебное пособие. – М.: Юрайт-Издат, 2006. С. 394–402.

№ 5. Консервативно-охранительное направление

Партии и организации этого направления выросли из помещичьих объедине­ний, возникших на рубеже ХIХ–ХХ вв. Деятельность разрозненных кружков носила первоначально сословно-дворянскую окраску, они были более похожи на клубы, объединявшие идейных сторонников самодержавия. Вплоть до 1905 года эти органи­зации продолжали оставаться салонными кружками с социально-однородным со­ставом, мало чем отличающимся от корпоративных дворянских объединений. По­литические партии рассматривались в таких кружках как чуждое России явление, связанное с парламентским строем западных стран. До конца XIX в. их участники не ощущали практической необходимости в создании политической организации, за­щищающей самодержавную власть как идеал общественного устройства. Первая организация охранительного направления, преследовавшая политические цели, по­явилась в 1900 г. в Петербурге под названием «Русское собрание». Его социальный состав был разнообразным: знатные дворяне, крупные чиновники, военные, некоторые деятели искусства. Организация декларировала просветительские цели, но с первых шагов зарекомендовала себя в качестве идейного вдохновителя крайне пра­вого, охранительного крыла в политическом спектре России. Консолидация сил и образование партий в этом секторе происходила уже в условиях первой российской революции. Объединяющим фактором служила идея, выраженная знаменитой уваровской формулой: «Православие, самодержавие, народность». Эти организации проповедовали великодержавный шовинизм. Этот сектор не был однородным – представлены здесь и умеренные, и радикальные элементы, но именно наличие радика­лизма привело к распространению их обобщенного названия – черносотенство¹.

Бросается в глаза антизападность черносотенства с общепринятым в его среде тезисом о загнивании западных стран: «...Они давно уже умерли, разлагаются, издают невыносимое зловоние и скоро, скоро совсем разрушатся». Научные и тех­нические достижения не отрицались, но европейская цивилизация объявлялась не­совершенной, прогресс, по их мнению, немедленно оборачивался потерей духовности. Социально-экономическая отсталость России возводилась в культ, воспева­лась «почвенная» патриархальность. Одесское отделение Союза русского народа (СРН) в секретном письме Николаю II заявляло: «Светлое будущее России не в грязи европейского парламентаризма, а в русском самодержавии, опирающемся на на­родные массы и на совет выборных деловых людей, а не на интриганов». Ругали российских предпринимателей (буржуазию): «Русская буржуазия, не имея свежести самобытной, заразилась гнилью Запада...»

Консерваторы категорически осуждали Петра I за его прозападные реформы, идеализировали Московское царство как общество социальной гармонии. Они не признавали существования в России рыночной экономики (капитализма), но вместе с тем подчеркивали неприкосновенность собственности, особенно земельной.

Социализм трактовался как антихристианское учение и объявлялся неприем­лемой перспективой. Правые требовали сохранить господствующее положение пра­вославной церкви в России, которую считали «единой, истинной, апостольской и отеческой церковью», высказывались за жесткий автократический порядок (нео­граниченное самодержавие), вели яростную борьбу с любыми формами демокра­тического движения. Социальная база движения была представлена дворянством, бюрократией, военными, частью интеллигенции, рабочих и крестьян, приверженных общинным и самодержавным идеалам.

Крупнейшей черносотенно-монархической партией являлся Союз русского народа, созданный в ноябре 1905 г. в Петербурге. Два главных принципа лежали в основе его деятельности: объединение широких слоев общества под знаменем рус­ского монархизма и создание боевых дружин для защиты порядка и законности. Именно эти дружины стали затем организаторами погромов. Союз провозгласил себя неклассовой русской национальной организацией. Действительно, социальный состав Союза был пестрым. В руководстве преобладали представители интеллиген­ции, дворян-землевладельцев, православного духовенства. Среди рядовых членов было немало крестьян, мелкой буржуазии города, рабочих (они составляли от 0,5 до 2 % общей численности). Партия пользовалась поддержкой царя и его окружения. Программа Союза русского народа провозглашала восстановление истинно русской государственности, единение царя и народа, отказ от западного (капитали­стического) пути. Ее составной частью был великодержавный шовинизм, привер­женность принципу доминирования русских: «Русской народности... принадлежит первенствующее значение в государственной жизни и государственном строитель­стве». Нерусские же народы могли участвовать в государственной жизни лишь на правах «челобитчиков».

Заметную роль среди партий и организаций консервативно-охранительного направления играли также Русский народный союз имени Михаила Архангела, выделившийся из Союза русского народа в 1908 г.; Русская монархическая партия, возникшая в 1905 г. Черносотенные организации были довольно многочисленны и насчитывали в своих рядах в конце 1907 г. около 410 тыс. членов. Насилие было неотъемлемой частью политики охранителей самодержавия. Еще на заре своего появления «черная сотня» требовала жесточайших мер для обуздания инакомыслящих. Мощными были погромы, организованные черносотенцами в октябре 1905 г. Самая большая боевая дружина была в Одессе. Она насчитывала более 300 человек.

От нападения «черных дружинников» не был застрахован никто, но предметом осо­бой «заботы» боевиков были политические деятели либерального и революционно­го толка. В списке приговоренных к смерти, который имели на руках черносотенцы, значилась добрая половина членов ЦК кадетской партии, депутаты Думы и лица, чем-либо не угодившие «черной сотне». Насилие, развязанное черносотенцами, вызвало возмущение и осуждение в обществе.

Черносотенное движение, его размах в ходе первой революции показали, на­сколько мощными были консервативные силы, выступавшие в защиту самодержа­вия и корпоративности, общественной системы, построенной на доминировании одного народа.

Источник: Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. 4-е изд. – Брянск: «Курсив», 2000. С. 253–255.

№ 6. Либеральное направление

На рубеже ХIХ–ХХ вв. российский либерализм вступил в новый этап своего развития. Возникало и постепенно набирало силу течение, в котором решающую роль играла интеллигенция, представленная такими именами, как П.Б. Струве, П.Н. Милюков, В.Д. Набоков, П.И. Новгородцев, С.А. Ковалевский и др. Шла «ев­ропеизация» российского либерализма, он очищался от налета устаревших славянофильских идей и традиций, впитывал новейшие достижения западной общество­ведческой науки. Ведущей была идея правового конституционного государства с парламентом, всеобщим избирательным правом и другими демократическими ово­щами. Предполагалось сохранение монархии. В отличие от «старого» либерализ­ма XIX в. «новый» обратился к социальным вопросам, выдвинул требования прину­дительного отчуждения земли у помещиков за выкуп, легализации профсоюзов, введения восьмичасового рабочего дня, социального страхования.

В условиях самодержавия либералы решились на создание полулегальных организаций, полулегальных печатных органов, поддерживали мирные политичес­кие забастовки, оказывали материальную и техническую помощь революционным партиям. Однако при этом они стремились всеми силами удержать скатывание страны к революции, добиваясь ее реформирования сверху. Первая либеральная организа­ция – «Беседа» – была полулегальной и возникла в 1899 г. (просуществовала до 1905 г.). В 1903 г. появились две организации: Союз освобождения и Союз земцев-конституционалистов. Процесс партийного размежевания в рамках либерального направления ускорили революция 1905–1907 гг. и издание Манифеста 17 октября 1905 г. Возник ряд либеральных партий: Конституционно-демократическая партия (кадеты), Союз 17 октября (октябристы), беззаглавцы, Партия мирного обновления, Партия демократических реформ, Торгово-промышленная партия и др. Большинство из них не сложились в полном смысле слова в партию, просуществовали недолго (например, Партия демократических реформ и Торгово-промышленная партия). На всем протяжении периода с 1905 по 1917 гг. на политической арене России (правда, с разной степенью активности и значимости) действовали лишь две партии: кадеты и октябристы.

Российский либерализм объединил мощную политическую элиту с богатым интеллектуальным потенциалом и массой оттенков. Октябристы находились на пра­вом фланге движения. В формировании Союза 17 октября решающую роль сыграл царский Манифест 17 октября 1905 г. (недаром он включен в название партии). Она была создана в ноябре 1905 г. как партия крупной торгово-промышленной и фи­нансовой буржуазии, помещиков, перестроивших или начавших перестраивать свое хозяйство на рыночный лад. Среди ее членов были представители интеллигенции, чиновники. Партия пыталась установить связи с рабочим классом, крестьянством, однако в ее рядах практически отсутствовали представители низов. Председателем ЦК партии октябристов сначала являлся Д.Н. Шипов (действительный тайный совет­ник, камер-юнкер императорского двора, бывший председатель Московской губер­нской управы), а затем его сменил А.И. Гучков (директор правления Московского учетного банка, видный общественный деятель). Московские предприниматели иг­рали видную роль в Союзе, поэтому в 1907 г. местопребыванием ЦК была опреде­лена Москва. Организации партии возникли в большинстве губерний России, но в национальных районах число их было невелико, т.к. национальная буржуазия, как правило, создавала свои партии. Численность октябристов в 1905–1907 гг. с трудом поддается определению, поэтому существуют различные ее оценки: от 25–30 тыс. до 70–80 тыс. человек.

В программе центральным был вопрос о характере и структуре государствен­ной власти. Россию октябристы считали единым и нераздельным государством. Го­сударственное устройство России предполагалось как наследственная конституци­онная монархия, причем с некоторыми своеобразными чертами. Считая монархию надклассовой и надпартийной категорией, октябристы наделяли монарха значитель­ными правами: он должен принимать активное участие в осуществлении законода­тельной и исполнительной власти. Без санкции монарха нельзя, считали октябрис­ты, ввести ни один закон, внести в него какие-либо изменения или дополнения. На­значая или смещая министров, монарх должен управлять страной. В связи с таким пониманием роли монарха октябристы были категорически против парламента как органа, ограничивающего его права. Вместе с тем они считали необходимым иметь представительный орган, который совместно с царем будет осуществлять законо­дательную власть. Предусматривалось двухпалатное народное представительство, Первая палата – Государственная дума (на основе всеобщих, но не прямых выбо­ров) – призвана принимать участие в разработке законов. Вторая палата – Госу­дарственный совет (узкоцензовый орган, состоящий из представителей правящих классов), который должен был исправлять поспешные решения Государственной думы. Таким образом, предусматривались три центра законодательной власти, монарх, Государственная дума, Государственный совет при монаршем приоритете. Как видно, программа октябристов была более умеренной, чем царский Манифест 17 октября 1905 года.

Октябристы предлагали царскому правительству свою помощь в борьбе с ре­волюционным движением (они были категорически против революционных мето­дов борьбы, против идеи Учредительного собрания и республики), а взамен требовали реформ, основы которых были сформулированы в их программе. Фактически октябристы и все правое крыло либерализма сливались с тем направлением в рядах государственной бюрократии, которое представляли С.Ю. Витте, П.А. Столыпин. Особенно отчетливо это проявилось с назначением П.А. Столыпина главой кабинета ми­нистров, которого октябристы поддерживали во всех, даже явно антидемократичес­ких решениях.

Мирнообновленцы, прогрессисты и некоторые другие организации представляли либеральный центр и выступали за оппозиционную линию в отношении царс­кого правительства. Отмежевываясь от курса правящей династии, они при этом осуж­дали революционные методы, особенно террор, предлагали «эволюцию как анти­под революции» в преобразованиях страны. Однако партии либерального центра были слабыми, почти не имели связей с населением и в основном работали в Думе.

Левое крыло российского либерализма представляла партия кадетов. К ней примыкало большинство национально-либеральных партий: Литовская демократи­ческая партия, Украинская радикально-демократическая партия, Эстонская народ­ная партия прогрессистов и др., – отличавшиеся лишь требованиями в националь­ной программе. Партия кадетов (полное название «Конституционно-демократичес­кая партия народной свободы») формировалась в условиях быстрого нарастания революционного движения в стране, ее Учредительный съезд состоялся в октябре 1905 г. Желание расширить свою социальную базу в условиях революционных волнений в стране вызвало заявление партии о ее внеклассовом, народном характере, она стремилась работать во всех слоях общества. Социальный состав кадетов был пестрым: городская мелкая буржуазия, либеральные интеллигенция, предприниматели, помещики, в партию входили также рабочие и крестьяне. Она действительно носила внеклассовый характер.

Кадеты выступали за западный тип развития (капитализм) как оптимальный вариант для России. Интересы сторонников этих взглядов партия выражала полнее и лучше, чем любая другая политическая организация. Имея в своих рядах много представителей интеллигенции (П.Б. Струве, П.Н. Милюков и др.), кадеты апелли­ровали к сторонникам западного варианта развития во всех классах и слоях общества. В результате ее не признавали «своей» ни буржуа, ни низы общества, но партия быстро росла (ее численность в 1905 г. составляла 100 тысяч человек), а в 1906 г. фактически стала ведущей партией в стране.

Кадеты поддерживали требование Учредительного собрания, избираемого на основе всеобщего, тайного, равного, прямого голосования, которое определит пути развития страны. Они выступали за конституционную монархию с полноправным парламентом, провозглашали программу демократических свобод: свободу слова, печати, собраний, совести. Конституционные демократы понимали, что успешное развитие страны по западному пути невозможно без решения социальных вопросов, поэтому выступали за восьмичасовой рабочий день, а в аграрном вопросе – за выкуп части помещичьих земель (которые сдавались в аренду) и пе­редачу их крестьянам. В национальном вопросе предусматривали автономию для Польши, признание ее прав на культурно-национальную автономию и равноправие.

Достижение поставленных целей партия предполагала обеспечить мирными, в основном парламентскими средствами; революционная борьба, особенно воору­женное восстание, считались безумием. В целом программа и тактика кадетов ока­зались противоречивыми. Партия в революции 1905–1907 гг. выдвигала чрезмер­ные для мирных средств борьбы требования, но отвергала революционные методы.

Социальная база российского либерализма была узкой. Слой мелких и сред­них собственников (или средние слои), который в западных странах был многочис­лен и составлял основу массовой базы либерализма, в России был очень тонок и слаб. Что касается крупной буржуазии, крупных собственников, то они были в ос­новном настроены консервативно в силу зависимости от мощного самодержавного государства и не разделяли либеральных политических и социальных увлечений интеллигенции.

Источник: Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. 4-е изд. – Брянск: «Курсив», 2000. С. 255–258.

№ 7. Неонародническое направление

Это направление в политическом спектре России имело глубокие историчес­кие корни. Народничество на протяжении десятилетий представляло собой широ­кое общественно-политическое движение и важнейшее направление социальной мысли. На рубеже ХIХ–ХХ вв. оно претерпело некоторые изменения, связанные со значительным продвижением страны по пути модернизации, и получило название «неонародничество». Основное содержание народнической идеологии оставалось прежним: проповедь особого, некапиталистического, незападного пути развития России, а также общинного (аграрного) социализма как идеала общественного ус­тройства. В изменившихся условиях, не отрицая самого факта развития капита­лизма в России, неонародники утверждали, что это не касается деревни, которая остается некапиталистической и служит основой для перехода к социализму после свержения самодержавия. Почва для подобных взглядов объективно существовала.

Крестьянские реформы 60-х гг. XIX в. при всем их колоссальном значении для прогресса общества поставили трудно преодолимые препятствия на пути разрушения общины, законсервировали этот уклад. Сохранение общины в условиях бурного ста­новления рыночной экономики приводило к накоплению противоречий, превратило аграрный вопрос в ключевой для будущего России.

Партия социалистов-революционеров (ПСР, эсеры) предложила переход к общинному социализму как путь разрешения противоречий. Она образовалась в начале XX в. и стала самой массовой, одной из влиятельнейших на политической арене России. От нее, как от праматери, шло отпочкование других партий неонарод­нического направления: Трудовая народно-социалистическая партия (энесы), Союз эсеров-максималистов, Партия левых социалистов-революционеров (интернацио­налистов). Общефилософской основой народнического социализма эсеров служили идеи А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, Н.К. Михайловского, дополненные теоретическими положениями ряда европейских мыслителей. Заметным было влияние идей марксизма, а также Э. Бернштейна и других критиков К. Маркса.

С социализмом эсеры связывали прогресс человечества, всестороннее гар­моничное развитие личности, обеспечение материального благосостояния, воплощение в жизнь вековых чаяний трудового народа о свободе, равенстве, братстве и справедливости. Представление о социалистическом строе было сформулировано в самых общих чертах (это было характерно для социалистических партий во всем мире): уничтожение частной формы собственности на основные средства производства (прежде всего на землю), обобществленное планомерно развивающееся производство, отсутствие анархии и конкуренции, коллективная форма организа­ции труда, отсутствие эксплуатации человека человеком. Лидер партии и автор программы В.М. Чернов писал: «Конечные требования революционного социализма международны, они общи для всех современных национальностей и государств».

Основное внимание эсеры уделяли разработке путей и способов перехода к социализму в условиях России. Они считали, что производительные силы в сельс­ком хозяйстве развиваются в таких некапиталистических формах, как община, ко­операция, крестьянское трудовое хозяйство. Основными признаками, которые сбли­жали, по мнению эсеров, крестьянское хозяйство с социалистическим, являлись цель (удовлетворение потребностей, а не получение прибыли) и средства (собственный труд, без эксплуатации наемного труда). Вслед за народническими предшественни­ками они идеализировали общину, преувеличивали устойчивость общинного крестьянского хозяйства, которое, как они полагали, не втянется в орбиту рыночных от­ношений и сможет стать основой для эволюции к социализму. В этом эсеры видели коренную особенность движения России к социализму, ее отличие от западноев­ропейских стран. Отсутствие мелкой частной собственности на землю, коллективизм, артельность, нормы общинной демократии, уравнительные принципы социальной справедливости, ограничение богатых и поддержка бедных – эти черты общинной жизни ярко контрастировали с капиталистической действительностью, связанной с резкой социально-классовой дифференциацией, конкуренцией, ши­роким использованием наемного труда, социальными конфликтами. Эсеры считали возможным для России подойти к благополучию и идеальному общественному ус­тройству, минуя антагонизмы западного пути.

Социалисты-революционеры утверждали, что социализм – это цель для всех стран, но идут они к нему разными путями. Переход западных стран к социализму определен марксистской теорией: через пролетарскую революцию и установление диктатуры рабочего класса. Для России с ее особенностями эсеры предлагали дру­гой путь: социальная революция и осуществление социализации земли, минуя про­летарскую революцию. В понимании эсеров социальная революция – это не буржуаз­ная, но и не социалистическая революция, она происходит в интересах трудового народа, направлена против самодержавия, помещиков, капиталистов и ведет якобы за рамки капитализма.

Эсеры делили все общество на два класса – эксплуатируемых и эксплуатато­ров. К классу эксплуататоров они относили дворянство, буржуазию и «самодержав­ную бюрократию», а к эксплуатируемому «трудовому классу» – пролетариат, крестьянство и трудовую интеллигенцию. Для неонародников понятия «трудовой класс», «трудовой народ», «рабочий класс», «класс трудящихся» были равнозначны, т.к. объе­диняли понятия о слоях, источником существования которых являлся личный труд. Марксистская оценка крестьянства как мелкой буржуазии категорически отрица­лась. Именно ему, а не пролетариату отводилась главная роль в борьбе за социа­лизм в России. Свою задачу эсеры видели в том, чтобы, не дожидаясь, пока капита­лизм превратит пролетариат в большинство населения, осуществить в результате социальной революции социализацию земли, которая даст простор развитию нека­питалистических форм, особенно в сельском хозяйстве.

В соответствии с традициями народничества эсеры признавали индивидуаль­ный террор одной из действенных форм революционной борьбы. При этом террор не рассматривался как единственное средство борьбы с самодержавием, не абсо­лютизировался, а координировался с агитационно-пропагандистской и организа­торской работой в массах, с другими формами революционной деятельности. Ис­пользуя индивидуальный террор, эсеры надеялись достичь с его помощью устра­шения, дезорганизации правительственного аппарата, видели в нем средство рево­люционизирования масс, а также рассматривали его как способ самозащиты в ус­ловиях разгула самодержавного произвола. В 1901 г. была создана "Боевая орга­низация" (БО) эсеров, которая находилась в партии на особом положении (ее лиде­ры – Г. Гершуни, Е. Брешко-Брешковская, Б. Савинков). Формально она существо­вала при ЦК, но фактически была автономна.

Боевая организация осуществляла террор в отношении представителей цар­ской власти. От руки боевиков гибли министры, работники жандармерии и поли­ции. С 9 января 1905 г. по 8 июня 1907 г. БО привела в исполнение 220 пригово­ров, жертвами которых стали 242 человека, из них 162 были убиты, а 80 ранены. Убивали чиновников только за то, что они служат государственной системе. Были случаи немотивированного террора: взрывы в пассажирских поездах и т.п. Волна террора наводила страх на обывателей, но одновременно создавала в глазах мо­лодежи романтический ореол вокруг революционеров. Студенты, гимназисты стремились попасть в боевики, не отдавая отчета в социальной опасности подобных действий. Превращение партии в массовую, разочарование в результативности террора в связи с поражением революции 1905–1907 гг., а также разоблачение как провокатора руководителя боевой организации Е. Азефа привели к тому, что террор в деятельности социалистов-революционеров начал медленно угасать.

Первая российская революция рассматривалась неонародниками как соци­альная по характеру, и партия взяла курс на вооруженное восстание против само­державия. В 1905–1907 гг. эсеры представляли собой значительную силу, пользо­вались широким влиянием среди крестьянства, рабочих, интеллигенции, городских средних слоев. Наблюдался усиленный рост партийных рядов. Постоянного учета числа членов партии эсеры не вели. Однако на II съезде (февраль 1907 г.) фигури­ровали цифры: 50 тысяч «действительных членов» и 300 тысяч «захваченных в сфе­ру постоянного партийного влияния». По подсчетам историков, на конец 1906 – начало 1907 гг. в ПСР насчитывалось более 65 тысяч человек.

Справа от эсеров на политическом спектре находилась Трудовая народно-социалистическая партия (энесы), выделившаяся из ПСР в 1906 г. Ее лидеры – А.В. Пешехонов, В.А. Мякотин и др. В программе партии были положения, которые сближали народнические идеи с либеральными. В преамбуле программы энесов го­ворилось: «Нет ничего выше и дороже человеческой личности». Ставилась задача обеспечить всем людям возможность полной и свободной жизни, каждому челове­ку – всестороннее гармоничное развитие. Не отрицался и социализм, но достиже­ние его должно осуществляться мирными парламентскими средствами. Ставка делалась на индивидуальное крестьянское хозяйство, кооперацию. Энесы выступали за республику с разделением властей при широких демократических правах чело­века независимо от национальности и вероисповедания. Предполагалась национа­лизация земли, но без уравнительности в принципах пользования. В начале 1907 г. в партии было всего 1,5–2 тысячи человек. В российских условиях она представляла собой партию среднего класса.

Союз социалистов-революционеров максималистов находился на ле­вом фланге. Причиной их выхода из партии эсеров в 1906 г. стали разногласия по тактическим вопросам. Они верили в немедленный переход России к социализму, считали только себя истинными последователями народничества, наследниками Бакунина и Лаврова. Эсеры-максималисты широко использовали террор. Так, 12 августа 1906 г. они организовали взрыв на даче П.А. Столыпина, в результате которого 24 человека было убито, 30 ранено. Тяжелые ранения получила дочь Столыпина. Максималисты широко практиковали экспроприации, т.е. грабежи бан­ков, почт и т.п. Эта деятельность находила осуждение даже у эсеров, которые признавали террор как тактическое средство в борьбе с режимом. Максималисты были малочисленны и заметным массовым влиянием не пользовались.

Источник: Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. 4-е изд. – Брянск: «Курсив», 2000. С. 258–261.

№ 8. Рабочий социализм

Появление социал-демократических партий, основанных на марксистской те­ории, связано с развитием массового рабочего движения. В 1898 г. была образована Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП).

Марксизм являлся типичным продуктом западной политической культуры. Он не мог получить широкого распространения в России, стране преимущественно не­западной, самобытной. Фабрично-заводской пролетариат – естественная соци­альная база социал-демократии – в стране был малочислен (даже в 1917 г. он насчитывал лишь 3,6 млн человек). К тому же на рубеже ХIХ–ХХ вв. марксизм не представлял единого течения и значительно трансформировался. Сами классики К. Маркс, Ф. Энгельс, анализируя современную им действительность, в конце жизни внесли коррективы в свое учение. Ими было признано, что уровень развития капи­тализма, с точки зрения зрелости для перехода к социализму, переоценивался. Был сделан вывод о том, что общество еще длительное время будет развиваться по ка­питалистическому пути, а рабочий класс еще не созрел для социалистической рево­люции. Более того, Ф. Энгельс высказал мнение, что революция не является един­ственным средством борьбы против классового неравенства и угнетения. Однако в чем классики были убеждены бесповоротно, так это в неизбежности гибели капита­лизма. Жизнь показала также нереальность создания единой международной ком­мунистической партии для борьбы за переход к социализму. В конце XIX в. в странах Европы возникли национальные социал-демократические партии. Они были объе­динены во II Интернационал (1889–1914 гг.), но являлись самостоятельными.

Европейские социал-демократы пошли дальше в пересмотре теории марк­сизма. В 1897 г. немецкий социал-демократ Э. Бернштейн начал печатать серию ста­тей под названием «Проблемы социализма», в которых высказывал сомнение в пра­вильности марксовой «теории катастрофы», т.е. теории революции. Он объявил не­правильным сам марксистский анализ капитализма и предложил отказаться от по­ложения о неизбежности его гибели. Он доказывал, что жизнь опровергла учение К. Маркса, рабочий класс не нищает, а наоборот, повышает благосостояние, средние слои не размываются, а увеличиваются в числе и т.п. Таким образом, делался вы­вод: противоречия в западном обществе смягчаются и могут разрешиться мирным путем. Бернштейн предложил отказаться от теории классовой борьбы, а идею соци­алистической революции объявил грехом молодости К. Маркса и Ф. Энгельса. Он считал, что социал-демократия должна бороться за реформы, улучшение положе­ния рабочих, не разрушая общество, а совершенствуя его. Социализм становился не практической задачей, а идеалом, к которому общество должно двигаться. Бернш­тейн провозгласил лозунг: «Конечная цель для меня – ничто, движение – все». Идеи Бернштейна встретили осуждение со стороны приверженцев классического марксизма, но они находили все больше сторонников и в XX в. стали преобладаю­щими в социал-демократических партиях Запада.

В России марксизм трансформировался под влиянием особенностей развития страны и социал-демократический реформизм не получил распространения. Для этого не было условий: отсутствовали демократические механизмы, преобладали революционные тенденции, хотя и в разных вариантах. Вышедший из деревни ра­бочий класс принес в город традиции почвенной культуры. В его сознании господ­ствовали общинные ценности: коллективизм, уравнительные принципы социальной справедливости, антисобственнические настроения. Западная культура с ее индивидуализмом, стремлением к собственности и личному благосостоянию, с жесткой конкуренцией воспринималась как чуждая. В силу этого российский рабочий класс легче поддавался организации, воспринимая как естественные лозунги социализма и отмены частной собственности.

В рамках российской социал-демократии с начала XX века развивалось два течения: меньшевизм, объединявший сторонников ортодоксального марксизма, которые выступали за организацию в России социал-демократической партии по западному образцу, и большевизм, который представлял собой соединение за­падного марксизма со специфическими условиями России, стремился к созданию централизованной боевой организации – партии «нового типа».

Меньшевики признавали социализм целью своей деятельности, но считали его возможным в России в далекой перспективе. «История еще не испекла пшенич­ный пирог социализма. Уровень развития капитализма, степень обобществления производства недостаточны для практического перехода к социализму, – считали они. – России предстоит длительный путь буржуазно-демократического развития». Сторонники меньшевизма стояли за республику, провозглашенную самим народом или выборным органом (Земским собором, Учредительным собранием). Вооружен­ное восстание считали безумием. Среди меньшевиков было много ярких личностей, которые оставили заметный след в политической истории России: Ю. Мартов, Ф. Дан, Л. Троцкий. Особняком стоял Г. Плеханов – первый теоретик марксизма в Рос­сии, один из создателей РСДРП.

Большевизм представлял собой воплощение не столько западного марк­сизма, сколько доморощенного ленинизма. Он аккумулировал разные тенденции российской действительности: антикапиталистические настроения в среде рабочих, антисобственнические общинного крестьянства, просто антизападные. Марксизм для большевиков был теоретическим инструментарием для формулирования доктрины, которая отражала проблемы России. В период революции 1905–1907 гг. большеви­ки были еще слабы. В.И. Ленин – лидер и создатель большевизма, в результате не­примиримой позиции, занятой на II съезде РСДРП в 1903 г., оказался в изоляции. В ходе революции предстояло разработать платформу большевизма и собрать вокруг нее наиболее радикальные, революционные элементы в социал-демократии.

Ленин считал, что Россия представляла собой капиталистическое общество, жизнь которого определялась классовой борьбой пролетариата и буржуазии. Все проблемы России он рассматривал исключительно через призму классовой борьбы рабочих. Он предлагал следующую стратегию борьбы: всенародное вооруженное восстание против царского режима, провозглашение рабоче-крестьянской респуб­лики и интенсивный переход через ряд промежуточных стадий к диктатуре проле­тариата и рабочему социализму.

Важное место в деятельности большевиков занимал расчет на победу «миро­вой пролетарской революции». Что же в целом включала в себя эта теория? Какое место отводилось России в борьбе за победу диктатуры пролетариата в миро­вом масштабе? Положение о мировом характере грядущей социалистической рево­люции теоретически было обосновано К. Марксом и Ф. Энгельсом и было признано всей социал-демократией. Уже в начале XX века для В.И. Ленина и возглавляемых им большевиков положение это приобрело доктринальный (то есть практически-политический) оттенок. В.И. Ленин, обосновывая возможность перерастания в Рос­сии буржуазно-демократической революции в социалистическую, указывал на связь революционных процессов в стране с общемировыми. Перечисляя задачи, которые предстояло решить после свержения самодержавия, он назвал (последней по счету, но не по важности) следующую: «Перенести революционный пожар в Европу».

Сторонников у Ленина было немного. В рядах большевиков в 1905 г. насчиты­валось 8,4 тыс. человек. Сам Ленин не проявил себя в годы первой революции как вождь, трибун, держался в тени, хотя, безусловно, оставался лидером и теоретиком большевизма. Наряду с ним и наравне с ним активную роль в распространении боль­шевизма в тот период играл А. Богданов (Малиновский), крупный ученый, осново­положник теории управления, писатель. Познакомившись с идеями Ленина, он ув­лекся подготовкой создания централизованной партии, организации вооруженного восстания. Вместе с ним около Ленина оказалась группа интеллигентов: Красин, Луначарский, Скворцов-Степанов, студент Московского университета Каменев.

Большевики отвергали индивидуальный террор как метод политической борь­бы, считая его бесперспективным, но насильственные методы в принципе не откло­нялись. Они считали вооруженное восстание единственно эффективным средством борьбы с царизмом, поэтому готовились к восстанию в 1905 г., добывали оружие, создавали боевые дружины из рабочих, обучали их военному делу. Уже тогда большевики пытались работать с армией, стремясь вовлечь ее в политическую борьбу. Поскольку закупки оружия требовали средств, то большевики не брезговали экспроприациями, а проще – грабежами банков, транспортов с финансами и т.д. Эта деятельность получила осуждение в рядах остальной социал-демократии.

Источник: Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. 4-е изд. – Брянск: «Курсив», 2000. С. 261–264.

№ 9. Анархизм

Анархизм проповедовал ничем не ограниченную свободу личности, требовал немедленного уничтожения государства, частной собственности, эксплуатации в любых формах. Анархисты выступали за переход к общественному порядку, кото­рый основан на свободном соглашении между индивидуумами и между народами. Своими корнями анархическое учение уходит в философию Древней Греции. Среди его теоретиков было много ярких имен, в том числе и отечественных: М. Бакунин и П. Кропоткин, П. Лавров и П. Ткачев, Л. Толстой и мало известный сейчас Г. Чулков. Анархизм всегда шел рядом с социализмом. Оба течения выступали за переход к коммунистическому строю, против частной собственности и эксплуатации. Неред­ко два этих течения переплетались, взаимодействовали, но чаще все же расходи­лись и сталкивались. Отношение социалистических партий в своем большинстве к организации анархистов и их теории было отрицательным. Это объясняется внутренним антагонизмом тех начал, на которых основаны эти течения. Если социализм строит общественный идеал по принципу приоритета общности, коллектива, при­знает организующую роль государства, то анархизм на первое место ставит интере­сы личности, полностью отрицает роль государства, какова бы ни была его форма.

В российском анархизме существовала масса различных оттенков, представ­ленных своими организациями. Отрицая государственность и организацию как та­ковую, анархисты не смогли ни выработать общих взглядов, ни наладить совмес­тные действия. Мелкие группы в первой четверти XX в. соперничали между собой, каждая претендовала на истинную чистоту анархистских идей. В де­кабре 1904 г. при участии П. Кропоткина была предпринята попытка выработать об­щую программу. Было решено, что России следует добиваться социалистической революции путем как классовых форм (всеобщая стачка), так и индивидуального террора. Идеей, объединяющей все организации анархистов в единое политическое течение, можно считать слова М. Бакунина: «Дух разрушения есть в то же время созидающий дух».

Первые российские организации анархистов появились в начале 90-х гг. XIX в. за границей и состояли соответственно из эмигрантов. Начавшийся затем процесс образования организаций в России шел по восходящей линии: конец 1903 г. – 12 групп в 11 городах и населенных пунктах; 1904 г. – 29 групп в 27 пунктах; 1905 г. – 125 организаций в 110 пунктах; 1906 г. – 221 организация в 125 пунктах; 1907 г. – 255 организаций в 180 городах и населенных пунктах.

Главные методы политической борьбы анархистов – террор и экспроприа­ция. Не брезговали чисто уголовными делами: похищение детей за выкуп, «мандат­ная» деятельность (по почте присылали мандат, который удостоверял, что человек будет убит, если не внесет в условленное место плату за свою жизнь). «Развивать и углублять дух бунтарства и разрушения – вот наша цель», – писала одна из анар­хистских газет. Общая численность организаций за период 1903–1910 гг. составляла около 6800–7100 человек, причем подавляющее большинство анархистов было сосредоточено в европейской части страны, а точнее – в западных районах. В Сред­ней Азии анархистов насчитывалось всего около 50 человек.

В анархистском движении прежде всего отражался протест населения райо­нов, тяготеющих к западному типу, против жесткого самодержавного государства. Социальная база анархизма была пестрой: студенты, рабочие, ремесленники, частично – люмпен-пролетариат. Хотя анархистские организации не сыграли боль­шой роли в борьбе за общественное переустройство страны, без них политическая картина того времени была бы неполной.

Источник: Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. 4-е изд. – Брянск: «Курсив», 2000. С. 264–265.

№ 10. Аграрная реформа П.А. Столыпина и ее результаты

После издания Манифеста 17 октября 1905 г. российскому правительству предстояло действовать в непривычной обста­новке гласной критики со страниц оппозиционных газет и с думской трибуны. Добиваясь умиротворения страны, царь и министры уже не могли ограничиться репрессивными мето­дами и рассчитывать на восстановление предреволюционных порядков. Согласившись на политическую реформу, нельзя было игнорировать и необходимость социальных преобразо­ваний. Как и в царствование Александра II, на первый план выдвигались задачи, связанные с правовым и имущественным положением крестьянства, с собственностью на землю.

Продуманный план решения этих задач предложил Петр Аркадьевич Столыпин (1862–1911). Будучи в 1905 г. саратов­ским губернатором, он решительно и довольно успешно боролся против правых и левых экстремистов, против революцион­ного террора и погромов. Этот свой саратовский опыт Сто­лыпин использовал, заняв должность министра внутренних дел в правительстве Горемыкина, а затем (в июле 1906 г.) – и председателя Совета министров. В августе 1906 г. по инициативе премьер-министра были организованы военно-полевые суды, вынесшие немало суровых приговоров террористам и участникам крестьянских волнении.

Столыпин понимал, что бессмысленно бороться со следст­виями, не затрагивая причин социальной нестабильности. 9 ноября 1906 г. был издан указ, позволявший крестьянам закреплять за собой свой надел. Началась столыпинская аграрная реформа. Основной ее целью было создать крепкое крестьянское хозяйство, основанное на частной земельной собственности. Всякий крестьянин мог выделиться из общины; при этом он получал право на компактный земельный участок – отруб (в общине, как правило, обрабатывалось несколько по­лей, и крестьянская семья пользовалась участками на каждом из них; совокупность этих участков и составляла надел).

По указу 9 ноября земледелец получал также возмож­ность выселиться из деревни на хутор и вести там само­стоятельное хозяйство. Избавляясь от общинных ограничений (периодических переделов земли, принудительного севообо­рота, т.е. необходимости сеять ту же культуру, что и соседи), крестьянин превращался в полноправного собственника, по своему усмотрению распоряжающегося принадлежащими ему сельскохозяйственными угодьями.

Государственные органы активно содействовали разруше­нию общинных порядков. В губерниях и уездах создавались землеустроительные комиссии, следившие за правильным отводом участков, выделявшимся хозяевам. Комиссии убеждали крестьян в том, что реформа принесет им ощутимую выгоду, часто оказывали давление на консервативные крестьянские сходы. При выделении отрубов и хуторов некоторые хозяева получали земли больше, чем у них было до реформы; эти излишки передавались самостоятельным владельцам бесплатно или по низким ценам.

В годы реформы из общин выделилось около 2 млн хо­зяйств, в основном зажиточных. Это был несомненный успех политики Столыпина. Однако постепенное разрушение общин­ных порядков порождало новые и обостряло старые проблемы. Разорявшиеся крестьяне уже не могли рассчитывать на помощь мира; во многих центральных губерниях, где остро ощущалась нехватка земли, ускорилась пролетаризация части крестьян. Противостояние зажиточных и бедных крестьян дестабилизи­ровало обстановку в деревне.

Столыпин стремился решить проблему малоземелья, не затрагивая помещичье землевладение. Крестьянам была пере­дана часть государственных и удельных (принадлежавших императорской семье) земель. Основанный еще в 1882 г. Крестьянский банк в годы аграрной реформы покупал по­мещичьи имения и продавал их крестьянам мелкими участками на достаточно выгодных условиях. Чтобы облегчить положение крестьян, государство в 1906 г. отказалось от взимания остатков выкупных платежей.

Серьезные надежды (оправдавшиеся лишь отчасти) Столы­пин возлагал на массовое переселение малоземельных и безземельных крестьян в восточные районы. Переселенцам прощались недоимки, выдавались беспроцентные ссуды, про­давались дешевые железнодорожные билеты. В течение пяти лет переселенцы не платили налогов. Эти льготы и отсутствие перспектив в родных местах побудили многих малоземельных крестьян отправиться в восточные районы. За 10 лет число переселенцев превысило 3 млн человек.

Не все приживались в Сибири; суровые климатические условия, неумение приспособиться к новым, непривычным способам хозяйствования и другие факторы вынудили примерно 0,5 млн. крестьян вернуться в Европейскую Россию; пере­селенцы-неудачники с трудом находили себе место и в поки­нутых было родных местах, увеличивая число социально неустроенных и малоимущих в центральных районах. Пересе­ленческая программа привела, таким образом, лишь к частично­му разрешению проблемы малоземелья.

Столыпин руководил правительством до своей смерти в 1911 г. (премьер-министр был смертельно ранен террористом, возможно сотрудничавшим одновременно с революционерами и полицией). Все это время аграрная реформа подвергалась критике, исходившей из разных политических кругов. Многие либералы упрекали Столыпина в нежелании принять пред­ложения кадетов, которые считали необходимым принудитель­ный выкуп части помещичьих земель за казенный счет (с последующей передачей этих земель крестьянам). Нежелание трогать помещичьи имения было, по мнению многих оппо­нентов премьер-министра, серьезной ошибкой. Столыпин, вполне возможно, опасался, что решение проблем одной социальной группы за счет другой приведет не к стабилизации общественных отношений, а к результатам прямо противо­положным. Кроме того, председателю Совета министров при­ходилось думать и о позиции правых партий, и о настроениях высшей бюрократии, и о взглядах царя, без особого энтузиазма относившегося к идее реформ. Подобные факторы придавали столыпинским преобразованиям оттенок консерватизма – быть может, чрезмерного.

У Столыпина не было достаточно надежной политической опоры в обществе. Октябристы, одно время поддерживавшие реформатора, вскоре перешли в оппозицию правительству; правые партии (которые вместе с октябристами составляли большинство в III Думе) также во многом не соглашались с премьер-министром. В проведении преобразований Столыпин стремился опереться на исполнительную власть, на бюрократи­ческие структуры, но далеко не всегда встречал понимание высшего чиновничества.

Источник: Головатенко А. История России: спорные проблемы. – М.: Школа-пресс, 1994. С. 133–135.

№ 11. Реформа «почвы»

Демократические институты в России могли обрести устойчивость и окреп­нуть только в том случае, если будет сформирован развитой слой мелких и средних собственников, что предполагало демонтаж корпоративных структур. Столыпинс­кий вариант модернизации предполагал распад самой массовой корпоративной структуры – русской крестьянской общины, а также общины в ряде национальных районов с оседлым крестьянским населением. Формирование развитого слоя мел­ких собственников могло обеспечить действительный переход к разделению влас­тей и парламентаризму. В апреле 1906 г. П.А. Столыпин был назначен министром внутренних дел, в июле – председателем Совета министров с сохранением мини­стерского поста. В условиях революции первостепенную задачу своей деятельности Столыпин видел в подавлении беспорядков, из какого бы лагеря они не исходили, в том числе с помощью чрезвычайных мер. Он считал, что демократия, парламента­ризм в России только тогда приобретут устойчивость и подлинность, когда возник­нет развитой слой мелких собственников: «Пока крестьянин беден, пока он не обла­дает личною земельною собственностью, пока он находится насильно в тисках об­щины, он остается рабом, и никакой писаный закон не даст ему блага гражданской свободы».

Основы реформы «почвы» были разработаны С.Ю. Витте, но реализована она была П.А. Столыпиным. Реформа почвенного уклада предполагала разруше­ние крестьянской общины и переход к фермерскому хозяйству на ос­нове мелкой частной собственности на землю (хутор, отруб). Столыпин считал, что эти изменения откроют дорогу для преобразований в других сферах: социальной (страхование рабочих на случай потери ими трудоспособности), обще­ственно-политической (неприкосновенность личности, гражданское равноправие и др.), национального устройства, образовательной (распространение грамотности и расширение образования: с 1900 по 1913 гг. расходы по Министерству просвеще­ния увеличились в 5 раз и составили в 1913 г. 14,6 % бюджетных расходов), меди­цинского обслуживания и др. Было объявлено о подготовке законопроектов о сво­боде вероисповедания, о гражданском равноправии, о государственном страхова­нии, о реформах местного самоуправления, средней и высшей школы. В случае успешной реализации этого варианта модернизации преодолевался опасный рас­кол общества, кардинально изменялась цивилизационная парадигма в обществе на более динамичную, демократически-рыночную.

Масштаб кризиса в общинной «почве» вплоть до первой революции не осоз­навался российскими властями. В 1903 г. был опубликован Манифест Николая II о незыблемости общинного землевладения с правом аренды крестьянами участков земли за пределами общины. В том же году была отменена круговая порука кресть­янских обществ по выплате выкупных платежей. Подобные меры не могли разре­шить противоречия в деревне. В 1905 г. произошло 3228 крестьянских выступлений. Для российского правительства стало очевидно, что нужны кардинальные меры, и 9 ноября 1906 г. был подписан указ с изложением основных направлений реформы почвенного уклада, получившей название «столыпинской».

Перевод общинного крестьянства на фермерский путь развития предполагал­ся при сохранении помещичьих хозяйств и только за счет общинных земель. Для малоземельных и безземельных крестьян была разработана финансируемая госу­дарством программа переселения на новые земли – в Сибирь, на Алтай и др. Все общинники получали право выхода из общины и закрепления надельной земли в частную собственность (хутор, отруб). Государство выделило для поддержки крес­тьян, которые выходили из общины, 34 млн рублей на землеустройство. Эффек­тивным рычагом в стимулировании крестьян к переходу на частнособственнические принципы стал государственный Крестьянский банк. Реализация намеченного оз­начала бы создание мощного слоя мелких собственников, которые могли обеспе­чить устойчивость нарождающимся демократии и парламентаризму.

Подобная реформа при всей ее кажущейся простоте представляла собой ре­волюцию в почвенном укладе. Не просто изменялись основы землевладения, но и весь строй жизни, менталитет общинного крестьянства. Осуществлялся переход от столетиями утверждавшегося общинного коллективизма, корпоративности, уравни­тельных принципов социальной справедливости к индивидуализму, частнособствен­ническим приоритетам и соответствующему укладу жизни. Такое не совершается по указу. П.А. Столыпин считал, что понадобится 20 лет, чтобы перешагнуть от общины к фермерскому строю (при условии, что государство не пустит это дело на самотек). Причем этот вариант реформирования был ориентирован, как и предыдущие, на русское население, однако преобразования были столь значительны, что они кос­нулись всех анклавов российского общества.

В 1907 г. началось массовое переселение крестьян в Сибирь, Казахстан, Тур­кестан. Поскольку земли кочевников с конца XIX в. являлись собственностью госу­дарства, это упрощало выделение наделов для переселенцев, но межевание земель вызвало волнения среди кочевников. Тем не менее, в 1906–1912 годах государство от­межевало в Туркестане 17,4 млн десятин земли для переселенцев, которые соста­вили 438 тыс. крестьянских семей. За 1907–1914 гг. на восток переселились в об­щей сложности примерно 4 млн человек, из которых более 1 млн (27,2 %) верну­лись обратно. В целом эта акция была успешной для русского крестьянства и не­сколько разрядила ситуацию в центре России, а вот условия жизнедеятельности кочевников ухудшились. Переселенцы, нередко самовольно, стремились обосно­ваться на лучших землях, расположенных по водным артериям, что приводило к нарушению скотопрогонных путей, устоявшихся на протяжении веков элементов кочевой экономики.

В 1911 г. был принят аграрный закон, придававший реформе правовой характер и упрощавший выход крестьян из общины. История не дала времени на спокойное и последовательное осуществление этого варианта модернизации. Деятельность Столыпина на посту главы правительства вызвала неоднозначную оценку в обще­стве. Радикальные силы видели в нем палача революции. Крестьянство сопротив­лялось разрушению общины. Консерваторы видели в Столыпине разрушителя ос­нов общественного устройства России. Император был недоволен усилением его влияния и авторитета. Террористические организации устроили настоящую охоту на Столыпина. Было предпринято 10 покушений на его жизнь. Покушение 1 сентября 1911 г. достигло своей цели. П.А. Столыпин был смертельно ранен в Киеве агентом охранки Д.Г. Богровым.

Ход реформы «почвы» показал, что крестьянство в большинстве привержено общине и сопротивляется ее разрушению всеми доступными способами. Позиция большинства общинников была такова: «Как-никак без сенокосилки проживу, а на­дорвусь и помру – детишек община призреет. А на хуторе кто поможет?» Но и тех, кто не боялся за свое будущее и будущее своих детей (т.е. состоятельных крестьян), общинники отпускать не хотели. Это понятно, общинные проблемы решались в ос­новном с помощью сильных хозяев, и если они уйдут, коллектив окажется в труд­ном положении.

Эсеровские газеты сообщали, что в Саратовской и Астраханской губерниях крестьянские сходы «грозят за выход (из общины) высылкой в Сибирь по приговору общества». Подобное было везде. Желающий выйти из общины попадал в положение зачумленного. Газета «Новое время» сообщала о положении крестьян-хуторян: «Их жгут и травят, травят и жгут, хоть бросай все и беги куда глаза глядят». В результате разница в числе общин на 1905 и 1917 гг. составила 10–15 тыс. Осо­бенно низким был процент выхода из общины в национальных районах с оседлым крестьянским населением (например, 0,5 % крестьян-чувашей вышли из общины на хутора).

Однако все же переход в фермеры происходил. К примеру, в европейской России к январю 1916 г. выделились из общины и закрепили землю в частную соб­ственность 27 % всех общинных дворов. При этом только четвертая часть из них получила согласие общины на выдел, остальные сделали это при административ­ной поддержке власти. За вычетом тех, кто давно закрепился в городе и вышел из общины, чтобы продать надел (таких было более половины, или 52,2 % из числа выделившихся из общины), к 1915 г. было создано 1 млн 265 тыс. хуторов и отру­бов (фермерских хозяйств). Это составляло 10,2 % от общего числа крестьянских дворов (по 40 губерниям европейской части России этот процент составил 22,1 %). Это много, если исходить из того, что мелкая частная собственность на землю до реформы была мизерной по объему, но это мало в масштабах России. Реформа «почвы» не успела создать развитого слоя мелких собственников.

После 200 лет модернизации индивидуализм, частная собственность и соот­ветствующая психология не стали преобладающими, корпоративная и государствен­ная собственность и соответствующая им коллективистская традиция по-прежнему сохраняли господствующие позиции. Тем не менее, столыпинская реформа поменяла облик села. В 1913 г. в зажиточных хозяйствах появились первые тракторы, были созданы курсы для овладения передовыми сельскохозяйственными техноло­гиями. К 1914 г. фермеры обогнали общину по поставкам продовольствия в город и на экспорт. Зерновой экспорт России уже в 1912 г. почти на 30 % превышал экспорт Аргентины, Канады и США вместе взятых и составлял 15,5 млн тонн в год. Личные денежные вклады фермеров к началу 1916 г. составляли 2 млрд золотых рублей. К началу Первой мировой войны страна имела большие запасы хлеба – 900 млн пудов, что очень помогло в тяжелые времена. Дала свой результат и переселенчес­кая политика, несмотря на бюрократизм, волокиту, казнокрадство чиновников.

На фоне скромных результатов столыпинской реформы впечатляюще выгля­дят данные о развитии в этот же период кооперации, которая после революции 1905–1907 гг. достигла необычайного расцвета. К началу 1917 г., по некоторым оценкам, она охватывала от 16–18 до 23–24 млн чел. Вместе с семьями они составляли не менее половины населения страны. Особенно активно кооперация утверждалась в аграрном секторе. Однако этот опыт оказался на боковой колее модернизации. «Лобовые» попытки реконструкции российского общества на протяжении двухсот лет потому и давали частичный успех, что не учитывали особенностей России, не «вклю­чали» в процесс реформ широкие слои населения. Кооперация оказалась той фор­мой, которая позволяла соединить личную инициативу, предприимчивость и конку­ренцию с традиционным российским коллективизмом.

Источник: Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. 4-е изд. – Брянск: «Курсив», 2000. С. 278–281.