Глава 4. Форма государства

§4.1. Соотношение категорий «форма государства» и «форма правления»

Forma dat esse rei

В философии под формой понимают, прежде всего, внешнее очертание, наруж-

ный вид или внутреннее строение какого-либо предмета, зачастую определяющего про-

цессы собственного становления и развития в объективной действительности. Вместе с

тем, исследуя характеристики вещественного мира, человеку, как субъекту познания, не

стоит забывать, что категория формы тесно взаимосвязана с содержательной стороной

материи. Поэтому изучение феномена политической организации общества, уяснение

социального назначения публичной власти невозможно без постижения системных образов государственного механизма, функционирующего в рамках правовых предписаний.

В юриспруденции для анализа публичного властвования государственных учреждений

используется методологическая дефиниция «формы правления», неоднозначно трактуе-

мая в правовой литературе различных исторических эпох и стран. Плюралистическое

толкование данной категории обусловлено тем, что многочисленные юридические школы отталкиваются в интеллектуальном осмыслении формального конструирования верховной власти суверенных держав от двух фундаментальных философских точек зрения:

идеалистической или материалистической. Первая рассматривает идею как основопола-

гающую сущность материи, выраженной в форме, а вторая опирается на внешние, осязаемые признаки вещественного развития общественных отношений и явлений, определяющих их структуру и предназначение.

Идеалисты (И.Е. Андреевский, Л.А. Тихомиров, И.А. Ильин, И.Л. Солоневич и др.)

считают, что форма правления есть проявление народного правосознания, национально-

го духа, нравственности или религиозного мировоззрения.

В противовес им, материалисты (В.С. Петров, А.И. Денисов, В.М. Сырых и т.д.) дока-

зывают обусловленность любой модели политической власти в государстве вещественно-

осязаемыми факторами и социальными закономерностями: обширностью либо ограни-

ченностью территории, уровнем развития экономики, географическим положением стра-

ны, плотностью населения, соотношением классовых сил в обществе и т.д. При таком под-

ходе содержание считается определяющей стороной целого, представляет единство всех

составных элементов объекта, его свойств, внутренних процессов, связей, противоречий и

тенденций, а форма предстает лишь способом существования и выражения материи8.

Так, в марксизме форма правления неразрывно связана с соотношением классовых

сил в обществе, характером производственных отношений, уровнем культуры, тради-

циями и внешнеполитическими реалиями, существующими в определенных историче-

ских условиях. Другими словами, форма правления представителями этого направления

объясняется через классовую сущность самого государства, в рамках которого происхо-

дит соединение правящего класса с аппаратом публичного господства, превращающего

волю власть имущих лиц в нормы права, общеобязательные для всех индивидов, прожи-

вающих на подконтрольной им территории.

В целом, следует признать, что, несмотря на значительные различия в подходах к

определению формы правления, эти теоретические позиции имеют и ряд общих методо-

логических установок.

Во-первых, они признают зависимость функционирования человеческого общества от определенной формальной деятельности, которая строго регламентирует юридические, нравственные и эстетические нормы, регулирующие поведение людей. Во-вторых, любая форма рассматривается ими сквозь призму содержания.

В-третьих, идеалистический и материалистический подходы к анализу формы

правления являются ограниченными для понимания всех аспектов организации полити-

ческой власти в государстве.

Западноевропейские юристы пытаются избежать вышеприведенных трудностей

путем отказа от выработки единого понимания какого-либо определения вообще. Они

стараются исследовать лишь видовые качества политических систем. Так, немецкий госу-

дарствовед Ф. Гизе выделяет три формы правления: абсолютизм, конституционализм и

парламентаризм. Более того, он вводит понятие конституционного типа государства, в

рамках которого описывает монархию, аристократию и демократию. Мюнхенский про-

фессор Г. Навяски, вообще, смешивая понятия «тип», «политический режим» и «форма»,

говорит о либеральных, демократически-эгалитарных, социалистических и национали-

стических видах государств. Французский ученый Ж.-П. Жакке, например, в основу гра-

дации форм правления ставит принцип разделения властей. По его мнению, те государ-

ства, которые знают относительно автономное существование органов законодательной,

исполнительной и судебной компетенции, имеют либо президентскую форму правле-

ния, как в США, либо парламентскую, как в ФРГ. Страны, отвергающие принцип разде-

ления властей, при организации аппарата публичного управления народом используют

диктаторскую (авторитарную) форму правления (Германия 1933–1945 гг.) или режим со-

брания (III республика во Франции, СССР, Швейцария и т.д.)8.

Кроме того, Ж.-П. Жакке говорит еще о демократии – особой форме правления,

служащей воплощением народного суверенитета. На практике она делится на два вида:

прямое (референдум, свободные выборы и т.д.) и представительное народоправство (деятельность депутатов и других избираемых гражданами должностных лиц)10. Соотечественник Ж.-П. Жакке политолог Ф. Бенетон формами правления называет «модальности организации политического режима, определяемые взаимодействием между инститциональной и партийной системами». Он считает, что «на сегодняшний день существует два типа институциональных систем: парламентская... и президентская...».

Главным недостатком данных методологий является смешение критериев градации

различных способов организации власти, таких как доктринальное содержание идеологи-

ческих установок публичного управления и приемов определения волеизъявления широ-

ких масс населения. Вследствие этого, с помощью классификационных шаблонов различ-

ных форм правления разработанных Ж.-П. Жакке и Ф. Бенетоном, невозможно точно опи-

сать государства, в которых монархи возглавляют правительство, а законодательством

занимаются избранники народа (например, Хашимитское Королевство Иордания).

По мнению В.Е. Чиркина, страны, тяготеющие к формам правления, противопо-

ложным тем, что закреплены в их конституциях, могут иметь смешенные, «гибридные»

признаки. Для таких государств он разрабатывает новую классификацию: «монархиче-

ские республики» (ОАЭ, Малайзия, Великобритания, Япония), «республиканской монар-

хии» (КНДР, Уганда, Тунис), полупрезидентские (Франция) и полупарламентарные рес-

публики (ФРГ). Представленная классификация державного управления вовсе не нова для отечественной юридической науки. Так, еще в начале XIX столетия М.М. Сперанский в

работе «Руководство к познанию законов» описывал смешанные республики и монархии, а 50 лет спустя К.Д. Кавелин предлагал установить в России «самодержавную республику».

Полагаем, что данные градации верховной власти в государстве, страдают внутренней противоречивостью, ибо они пытаются искусственно установить консенсус между реально существующими публичными отношениями и господствующими политическими догмами в обществе. Стоит помнить, что посреди двух противоположных мнений

лежит не истина, а проблема, которую необходимо решать. Для этого лучше всего под-

ходит классическая система разделения формы правления на монархии и республики.

Ведь «наиболее правильной является, та классификация государств, – писал В.М. Хвостов, – в основу которой положены различия в организации верховной власти», олицетворяю-

щейся единоличным самодержцем или совокупностью представительных органов.

Вместе с тем государство на всем протяжении своего исторического развития име-

ет только ему присущие полномочия и обязанности, которые осуществляются посредст-

вом специального аппарата публичного господства. В результате этого возникают особые

правоотношения, регулирующие структурирование и функционирование верховного

управления в стране, которое в каждом отдельном случае имеет индивидуальные осо-

бенности. Причиной публичного многообразия видов государственной организации

высшего уровня политического механизма являются специфические стереотипы право-

вого сознания того или иного народа, занимающего главенствующее положение в державе. Практически всегда юридические конструкции конституционного господства верховной власти нивелируются фактическими общественными отношениями, отражающими интеллектуально-нравственную оценку людей существующего и желаемого правопорядка. И «если законодатель не будет идти на поводу народного правосознания, – пишет А.И. Овчинников, – то своим «независимым» правотворчеством он будет лишь увеличивать объем «права в книгах», которое никто не будет реализовывать».

Таким образом, исследователь формы правления должен учитывать, что любой

юридический институт связан с породившей его национальной культурой. По этому по-

воду М. Вебер справедливо утверждал: «При полной формальной идентичности значи-

мых правовых норм культурное значение нормированных правовых отношений, а тем

самым и самих норм, может быть совершенно различным».

Следовательно, характер публичного управления гражданами в государствах мира

может принимать разнообразные формы, зависимые «частью от теоретических соображений, но еще в гораздо большей степени от состояния общества».

Данные обстоятельства легко объясняются мировоззрением К.Н. Леонтьева, счи-

тавшего, что форма есть идея, заключенная в материи. Поэтому способ публичной кон-

кретизации политических идей является процессом формулирования правовых норм,

который есть функция правосознания.

Испытывая воздействие вышерассмотренных факторов, современная юриспру-

денция, как и любая другая гуманитарная отрасль научного знания (философия, поли-

тология, социология и т.д.), не выработала единственно верного, универсального поня-

тия, описывающего феномен формы государства. Поэтому справедливо утверждение

столетней давности Л. Гумпловича о том, что «учение о различии государств или о госу-

дарственных формах является столь же шатким и неустановленным, как и определение

понятий государства».

Большинство отечественных правоведов (А.Б. Венгеров, М.Н. Марченко, Н.И. Ма-

тузов, А.В. Малько, В.С. Петров, А.М. Скоков, В.М. Сырых, В.Е. Чиркин и др.) последние

шестьдесят лет под формой государства понимают совокупность трех элементов: формы

правления, формы государственного устройства и государственного (политического) ре-

жима. При этом форма правления рассматривается ими в качестве системы органов вер-

ховной государственной власти. Под формой государственного устройства они понима-

ют особенности взаимодействия центрального аппарата публичного управления страной

с региональным. Государственный (политический) режим для представителей данного

направления является конкретным проявлением способов осуществления государствен-

ной власти в отдельно взятых исторических условиях8.

В отличие от вышеизложенной позиции, в 1956 году Г.Н. Манов предложил ото-

ждествлять политический режим с понятием формы государства в целом, а форму прав-

ления и форму государственного устройства исследовать как его составные части.

Болгарский ученый В. Цонев считает, что между формой государства и формой

правления нет никакого различия и эти категории абсолютно идентичны друг другу2.

По мнению А.И. Денисова, форму государства следует анализировать в узком и

широком смысле: в первом случае, это образ правления и государственного устройства, а

во втором – лишь форма правления.

Достаточно оригинальный подход к пониманию формы государства предложил

Д.А. Керимов, который выделил внутреннюю и внешнюю форму государства. В рамках

внутренней формы государства описывался политический режим, а внешняя – состояла из

формы правления и формы государственного устройства.

А.Г. Лапшин считает, что политический режим не является структурным элемен-

том формы государства, так как он характеризует его сущность, а не материальное про-

явление в лице верховных и территориальных органов публичного управления страной.

Теоретик конституционного права А.А. Мишин утверждает, что форма государства имеет бинарную структуру: с одной стороны, она включает в себя форму правления, а

с другой – форму государственного устройства.

С.А. Комаров видит в государстве, как и в любом другом объекте, совокупность

двух систем: функциональной (динамической) и организационной (статической). В рам-

ках его концепции форма государства в динамическом аспекте считается политическим

режимом, а в статическом – формой правления и формой государственного устройства.

Для Л.П. Рожковой, «форма государственного устройства в значительной мере

производна от формы правления, поэтому оба эти понятия могут охватываться» общей

дефиницией «форма государства», под которой «целесообразно было бы понимать, пре-

жде всего, форму правления, а форму государственного устройства рассматривать как

конкретизирующий признак, – пишет она, – позволяющий дополнительно классифици-

ровать формы государства»10 в пределах основных градационных разрядов.

Данная дискуссия еще более осложняется тем, что некоторые ученые (например,

А.Б Венгеров, С.А. Комаров и В.В. Лазарев) в качестве равнозначного термина «форме го-

сударства» используют понятие «устройство государства». Но дореволюционная юри-

дическая мысль под формой государственного устройства фактически подразумевала

современную концепцию формы правления. Так, Б.Н. Чичерин писал: «Государственное

устройство определяется строением верховной власти, которая является владычествую-

щим элементом в государстве. Различное строение верховной власти составляет различные

образы правления»1. Этой точки зрения придерживались Г.Ф. Шершеневич, И.А. Ильин,

В.И. Ленин и др.2

Зарубежные авторы не только не разрешают сложившиеся противоречия, а, на-

оборот, чрезвычайно обостряют научный спор о понимании формы государства. На-

пример, Ж.-П. Жакке различает две формы государства: унитарное и федеративное, ог-

раничиваясь анализом территориального господства публичной власти в стране3. Швей-

царский автор М. Имбоден, исходя из теории разделения властей, называет четыре типа

формы государства: монистический, дуалистический, тринитарный и квадративный4.

По мнению О.И. Чистякова, для того чтобы выйти из этой запутанной ситуации,

необходимо заменить категорию «формы государства» понятием «государственный ре-

жим», а форму государственного устройства – «организацией государственного единства».

Вместе с тем новые терминологические наименования вряд ли способны объеди-

нить различные научные направления, ибо юриспруденция не стоит на месте и постоян-

но обогащается знаниями, идеями и фактами. Так, изменчивость, неустойчивость, спо-

собность к эволюции (инволюции) форм государства предлагается анализировать в рам-

ках категории политической динамики. А.И. Овчинников и А.А. Тащиян доказывают

целесообразность того, что форма государства должна рассматриваться не только в пре-

делах ее основных компонентов: формы правления, формы государственного устройства,

политического режима, но и с учетом дополнительного элемента: политико-правового

режима национальных отношений, раскрывающего специфику этнической структуры по-

литического механизма конкретного государства. И.А. Иванников считает, что в будущем

большое теоретическое значение приобретет исследование «гетерогенных и гетерономных факторов форм государства», отражающих степень зависимости и соответствия форм конкретных государств исторически сложившимся общественным отношениям. Данная тенденция прослеживается в попытке белорусских ученых А.Ф. Вишневского, Н.А. Горбатока и В.А. Кучинского объединить в определении понятия формы государства рациональные и иррациональные основы публичного управления: организацию и устройство политической власти, социальное назначение государственных институтов, исторические, экономические и национальные особенности державы, уровень развития демокра-

тии в стране. Кроме того, эти авторы соглашаются с тем, что в конечном счете форма

государства представляет собой сложную «причудливо переплетенную совокупность его

признаков, сформировавшихся под воздействием объективных и субъективных причин,

отличающих одно государство от другого». В.Д. Перевалов дополняет учение о форме

государства категорией «публичный порядок», в основе которого базируются традиции

гражданского общества, менталитета населения, правосознания чиновников, отношение

государства к гражданам, обычаи делового оборота и т.д.

Таким образом, исследователь формы государства обязан не только рассматривать

внешнюю структуру публичных учреждений страны, но и учитывать идеальные компо-

ненты политического устройства, которое, по справедливому замечанию Э.А. Позднякова,

«есть продукт и манифестация собственного духа данного народа и ступени развития его сознания». Следовательно, уникальное состояние национального социума требует организации народа в самобытную форму государства. Вместе с тем абстрактные образы правления имеют значение достаточно относительное. Поэтому «самая идеальная теория государственной формы останется мечтой или произведет только смуту, – отмечал Б.Н. Чичерин, – если она не отражает жизненные условия, к числу которых принадлежатособенности народа, склоняющие его к тому или другому политическому устройству».

По мнению И.Е. Андреевского, связано это с тем что, в форме любого государства выражена его нравственная природа, отношение к общечеловеческому прогрессу, гражданским свободам личности, интересам отдельного лица и всего общества в целом5. Но такая позиция вовсе не является основанием для отрицания классической интерпретации формы государства через совокупность трех элементов: формы правления, формы государственного устройства и государственного (политического) режима, так как основания своего генезиса они черпают в первичных признаках государственности – народе, власти, территории.

Кроме того, правовой союз лиц, которым является государство, должен иметь всеобщий

интерес, заставляющий громадные массы населения выступать как единое целое на меж-

дународной арене. Отсутствие политического согласия в стране чревато анархией, граж-

данскими войнами и распадом некогда целостного государственного организма. Ключе-

вую роль в формировании духовного единства граждан любой державы играют укоре-

нившиеся в народе обычаи, нравы, культурные ценности, религиозные догмы и

стереотипы мышления. Все эти факторы концентрированно выражаются или черпают

свою силу в правосознании индивидов, которое приводит в действия механизмы, структу-

рирующие форму публичного господства в обществе. По существу, посредством политиче-

ской власти духовно-нравственная идея государства под влиянием человеческой воли и интеллекта превращается в реальный исторический процесс. Следовательно, прав И.А. Иванников, предлагающий в качестве дополнительного критерия категории формы

государства рассматривать наличный уровень правосознания населения конкретной стра-

ны. Наряду с этим, правосознание народа не стоит выделять в самостоятельный компо-

нент формы государства, так как оно является органической частью формально юридических и фактических конструкций формы правления, формы государственного (политико-территориального) устройства и государственного режима.

Кроме того, материализация правосознания в порядке формирования и деятельности высших органов государственной власти опосредуется правовым мышлением,

представляющим собой «процесс понимания окружающей индивида социально-

правовой действительности», результатом которого являются особые привычки и стереотипы поведения. В результате такого генезиса державных институтов публичного

управления выстраивается комплексная цепочка формально-правового, идеологического

и политико-аппаратного единства, составленного из правового сознания и системы выс-

ших органов государственной власти, соединенных в общую категорию формы государства посредством правового мышление.

Исходя из этого, следует сделать ряд выводов.