- •Глава 1 Автор обращается к государю
- •Глава 2 Кое-что против невежд
- •Глава 3
- •Глава 4
- •Глава 5
- •Глава 6
- •Глава 7
- •Глава 8
- •Глава 9
- •Глава 10
- •Глава 11
- •Глава 12 Нельзя осуждать поэтов за темноту
- •Глава 13 о том, что поэты не лживы
- •Глава 14
- •Глава 15
- •Глава 16
- •Глава 17
- •Глава 18
- •Глава 19
- •Глава 20
- •Глава 21 Автор обращается к королю
- •Глава 22 Автор просит врагов поэзии переменить к лучшему свой образ мысли
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава I
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава VII
- •Глава VIII
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава VII Как римляне обогатили свой язык
- •Глава VIII
- •Глава IX Ответ на некоторые возражения
- •Глава XI
- •Глава XII Защита автора
- •Глава II о французских поэтах
- •Глава III
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава XII
- •Глава III
- •Глава VI о достойном ее восхвалении
- •Глава VII
- •Глава VIII
- •Глава XI
- •Глава XX
- •Глава XXI
- •Глава XXII о тринадцатом ее великолепном следствии
- •Глава XXIII
- •Глава XXIV
- •Глава IV
- •Глава V
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III
- •Глава III
- •Глава XV о том, как в искусственных предметах содержится совершенная пропорция
- •Глава XX о нарушениях правил
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава XX
- •Глава I
- •Глава II
- •Глава III о внешнем виде храмов
- •Глава XVII о храме Браманте
- •Глава 1 Определение живописи
- •Глава 11
- •Глава 17 Об эолийском ладе
- •Глава 19
- •Глава 20 Об ионийском ладе
- •Глава 22 о гипомиксолидийском ладе
- •Глава 24 о гипоэолийском ладе
- •Глава 25 о шестой октаве и ее одном ладе
- •Глава 26 о седьмой октаве и ее двух ладах
- •Глава 27 о гипоионийском ладе
- •Глава 36
- •Глава 38
- •Глава 13
- •Глава 24
- •Глава 26 о гении композиторов
- •Глава 1
- •Глава 20
- •Глава 8
- •Глава 9
- •Глава 1
- •Глава 27
- •Глава 46
- •Глава 35
- •Глава 34
Глава 14
Глупо осуждать то, что неверно понято
Враги поэтического имени и про себя думают и шумно кричат, что песни поэтов надо запретить, поскольку они переполнены распутством и вздором языческих богов; не могут они терпеть и того, что одному и тому же богу приписывается много форм и имен, как делают поэты со своим Юпитером и другими. Наши противники вступают в бой наподобие того глупого воина, который так обуян жаждой нанести вред врагу, что за собой не смотрит, отчего удары, заготовленные другому, часто получает вдруг сам. Я вполне могу считать, что на все подобные возражения, сваленные в одну груду, удовлетворительно отвечено в предыдущем, где, помню, писалось, что сплошь да рядом под шаловливыми и нелепыми формами скрыт возвышенный и мудрый смысл, который я в меру сил своего ума, если не ошибаюсь, под мифической оболочкой не раз уже и раскрывал.
Разумеется, сами по себе непристойные дела языческих богов, каким бы образом ни описывали их поэты, особенно комики, я не восхваляю и не принимаю, они мне отвратительны, и, по-моему, описатели здесь достойны такого же упрека, как сами дела; ведь область воображения громадна и у поэзии всегда полна чаша вымысла, так что в благородном облачении для любых смыслов никогда не было недостатка. Впрочем, этот спор давно уж разрешился и утих. Ведь те безобразия, которые некогда распевались на сценах и в театрах мимами, параситами- скоморохами и подобными людьми, древние римляне—свидетель Цицерон— резко порицали и отвергали, даже театры и театральные забавы осуждали, исполнителей наказывали лишением гражданского состояния и исключали из триб; больше того, преторским постановлением человек, вышедший на сцену для разыгрывания таких представлений, считался тем самым опозоренным66. Потом, когда после цезаря Константина и папы Сильвестра везде стала процветать и день ото дня возрастать католическая вера, такие комические или сценические сочинения совсем сгинули, а остались книги и труды знаменитых и достохвальных поэтов, которые в более торжественном стиле и в более искусных картинах, с ббльшим изяществом речи изображали под согласным покровом вымыслов и образов события и природу. Словом, те, кого полубожественный Платон велел изгнать из города и против кого беснуются наши невежественные крикуны, давно искоренены и отброшены.
Чтобы ответить и на другую часть обвинения наших противников, повторю, что если бы перед началом сражения они благоразумно рассмотрели повнимательней, с какой стороны могут получить удар, то ясно увидели бы, как их собственные нападки на языческих поэтов обращаются острием против них самих: они не дивились бы, что поэты изображают Юпитера то богом небес, то эфирным огнем, то орлом, то человеком и вообще в каких угодно других формах, если бы вспомнили, как истинного и единого Бога Священное писание изображает то солнцем, то огнем, то львом, то змием, то агнцем, то червем, а то и камнем, как и досточтимую нашу мать, церковь, святые книги называют то женой в солнечном облачении, то пестро одетой женой, то колесницей, то кораблем, то ковчегом, то домом, храмом и так далее; в образах, как известно, часто читаем и о Богородице деве, и о враге человеческого рода. И о множественности имен мне тоже есть что сказать! Без числа их приписывается у нас Богу, не меньше—деве Марии и церкви, причем, как у поэтов, это делается не без таинственного смысла. Так что же ревут слепцы? Мучимые завистью, они не хотят оставить в покое то, чего сами не понимают.