18. Учитель

Тогда такая должность была. Это уроки физкультуры и основ военного дела. Но старших классов в школе ещё не было, поэтому военного дела тоже не было. Я согласился ведь не имел никакой специальности, а работать было нужно. Приехал новый директор школы Сальников Александр Алексеевич. Один без жены (он её бросил). Стали приезжать новые учителя. Географ- Мария Семёновна, математик- Курочкина Мария Сергеевна, учитель немецкого языка Зелев Николай Иванович с женой портнихой. Завучем по старшим классам назначили – Дудко Анну Яковлевну – литератора. Биологию вела Чекмазова Галина Дмитриевна. Открылась библиотека школьная и в ней стала работать Маргарита Ивановна.

Помню учителей начальных классов Подливаеву Любовь Александровну, Юрчикову Валентину Алексеевну, Юрчикову Марию Павловну, Юрчикову Любовь Фёдоровну, Стенину Александру Михайловну.

Была ещё математик Сидорова Антонина Дмитриевна. В школе было всего 5 мужиков: Пяткин Михаил Тимофеевич вёл русский и литературу, Сальников Ал. Ал.- директор школы историк, Юрчиков Иван Митрофанович – учитель начальных классов, Я и Зелев Николай Иванович. Перед началом учебного года в одно воскресенье нас послали на 5-ую Шахту работать в лаве на дне повышенной добычи, ударение на о. Почему то так принято у шахтёров. Нас всех учителей спустили в шахту, дали каски, робы. Меня послали на расштыбовку к вруб. машине. Пыль-штыб забивала машину, её надо было отбрасывать на транспортере. Девчат поставили на отборку породы. После работы нас накормили в столовой и дали по 5 метров ситца. Все грязные и чумазые, усталые, но весёлые мы шли домой.

В 1947 году школа №3 разрослась и в старом помещении не помещалась. Под школу отдали новый кирпичный дом барачного типа дополнительно. В нем разместили старшие классы. Два пятых, один шестой, один седьмой и один восьмой.

Итак, началась школьная жизнь. Мне дали уроки рисования, черчения и физкультуры. Еще со времени войны из школ не упразднили должность военрука. Это тоже мне отдали. Конечно никаких пособий по рисованию и черчению не было, так же не было и спортивного оборудования. С большим скандалом я добился денег на приобретение мячей футбольных и волейбольных, купил волейбольную сетку. Мой друг Черноплёхов Николай оказался на руководящей должности в обществе «Досфлот». Их три начальника там сидели: Досфлот, ДосАвиа, ДосАрм. В обществе «ДосАвиа» я получил несколько коробок с материалами для построения моделей планера, а пред. общества «ДосАрм» с интересной фамилией Мажуга (это надо же: помнить эту фамилию 53 года!) дал мне под расписку две мелкокалиберные винтовки ТОЗ-8 и сотни 3 патронов и мишеней десятка два. Это благодаря Черноплехову, который представил меня, как лучшего друга. Мне пришлось пригласить его в пивнушку, где тогда (47 год!) продавались в разлив водка и пиво с воблой. Все приобритенное я приволок пешком на Дубовку и сложил у себя дома. Тут же за кроватью хранились у меня и винтовки, патроны лежали в тумбочке. Вот были времена! Никто не думал, что винтовки могут украсть для разбойных целей. Их никто и не воровал. Выпросив у директора школы денег, я поехал в Москву, накупил там красок и кистей – надо было приводить в божеский вид школу. Тут Сальников Александр Алексеевич не поскупился. В книжных магазинах я нашел прекрасный альбом «Основы начертательной геометрии, чтобы восстановить в памяти, утраченные за годы войны, знания. Классное руководство мне дали в 5 а классе, где учились дети, которых учила моя мама в 4 классе. Среди них была и Валя Ефименкова, которая буквально смотрела мне в рот. У меня кроме гимнастерки (правда из тонкой английской шерсти), брюк из хорошего армейского сукна и шинели ничего не было. Костюм, который я сшил себе в Германии, считался выходным и надевался только по праздникам. Я и в школу ходил в гимнастерке с орденом «Красной звезды».

До войны я учился, затем воевал и служил в армии уже в мироне время. Всего прошло пять лет, а тут вдруг стал учителем! Ничего не умея кроме армейской службы. Мама была учительницей, как теперь говорят, от бога. Ее знали и очень уважали все жители поселка. Они и сделала мне первоначальные наставления, чтобы стать учителем.

Надо добиться, чтобы тебя уважали, а еще лучше, чтобы любили. Только при этом условии будет идти результативный процесс обучения. А для меня никогда не строй из себя командира. Никогда не повышай голос. Окрики и ругань показывают твое бессилие. Не считай себя всезнайкой, но свой предмет должен знать глубоко. Добейся, чтобы твоя речь была плавной, эмоциональной без лексических ошибок. Умей разговаривать с детьми, как с равными без «сюсюканья». Никогда ничем не оскорбляй детей, уважай личность ребенка. Прощай детские шалости, но строго взыскивай за грубые нарушения. Помни, что лучше разрешить, чем запретить. Запрет всегда вызывает желание его не выполнить. Стремись развивать коллективизм. Сплоченность в любой детской группе (в классе, в пионерском лагере, в походе и т.д.). Будь всегда самим собой умей поговорить с детьми серьезно, но не избегай шуток. Внимательно выслушивай речь ребенка, показывая свою заинтересованность его рассказом. Не читай нудных лекций. Словами никто никого не воспитал. Находи для детей практические дела. До какой то степени все это усвоив, я почувствовал, что, пожалуй, смогу стать учителем. Видимо, поэтому отношения с ребятами сложились у меня сразу же хорошие.

Я на них не орал. Вместе играли в футбол, волейбол, часто ходили в лощину стрелять. Уроки физкультуры начинали с зарядки, а затем, игры, легкая атлетика, стрельба. До меня в школе никто так с ребятами не занимался, и они охотно копошились вокруг. Мы сами построили простую спортплощадку и занимались на ней. Это хорошо было, когда хорошая погода, а в дождь, слякоть, у детей ведь не было даже настоящей одежды и обуви. Чуни шахтерские (коротенькие, как калоши, резиновые сапоги), телогрейки родительские с подвернутыми рукавами. Сначала я занимал детей рассказами о войне, сидя в теплом классе, потом это мне надоело, и я понял что и детям стало надоедать, хотя они охотно задавали вопросы. В последних числах октября Сальников дал мне документы в Московский магазин учебных пособий, дал в помощь завхоза Антона Тихоновича Титовского (его дети прозвали «пидлюка» - так он на озорников ругался). Дали машину «ЗИС-5» старую и водителя Лехмана, машину дали для нас и для детского сада. Они так же получали в Москве оборудование. До Москвы мы доехали посуху хорошо. В магазине учебных пособий по доверенности и гарантийному письму, мне предоставили право выбора товара по списку, данному мне директором я за 2 часа отобрал и получил весь товар. Но мне приглянулся учебный кинопроектор для 12 мм пленки, как сейчас помню он стоил 75 рублей. Я на свой страх и риск купил и его. А директор садика кривая на один глаз Казакова все никак не могла получить товар. Мы часами мерзли на машине, она бегала по разным учреждениям, наконец через 3 дня стала получать товар. Титовский заболел ангиной и я его направил домой поездом. Женщины из Детсада, получив товар, поругались. Никто не хотел ехать на машине, а она была загружена наравне с бортами. Поругавшись женщины бросили машину на меня и шофера и тоже уехали поездом. А у нас с Лехманом уже не осталось ни денег, ни еды. Бензин тогда возили с собой. У нас было 2 бочки по 250 литров. Выехали за Москву, нашли на дороге пивнушку, Лехман продал кому - то литров 50 бензина. Нам хватило поесть горячего супа, второго блюда, запили все чайком и поехали на Тулу. Других дорог от Москвы до Узловой – не было. Началась сильная пурга с мокрым снегом, кабина старенького «Зиса» не отапливалась, мы замерзли. Дуло из всех щелей а скорость была 40-50 км в час, а то и вовсе 20 (если на подъем). Почему-то перестали светиться фары. Мы не могли ехать в такую погоду без света. Остановились и ждали, когда нас догонит машина со светом. Пристраивались за ней и ехали дальше. Но старенький «Зис» быстро отставал, мы снова стояли. Так что в Тулу приехали только утром (180 км за 12 часов езды) в Туле передохнули в Доме колхозника. Вернее спал Лехман, а я караулил машину. Часов в 12 выехали из Тулы. Старая разбитая булыжная дорога на Узловую отняла у нас целый день. Где мы только не сидели, в каждой деревне обязательно, от II шахты до Дубовки мы ползли всю ночь. Грязь со снегом, сверху снег с дождем. Подъехали к нашему бараку в 6-7 часов утра. Я разгрузил школьные вещи из машины в школьный коридор возле своей комнаты. Шофер подогнал машину к садику и ушел домой, оставив все имущество под присмотром дежурной нянечки. Директора еще не было. Через 2 дня я слег с воспалением легких. Тут опять потеплело, как бабье лето. Я здорово заболел. Терял сознание, но пришло время и я пошел на поправку.

В Узловой при Гороно была межрайонная фильмотека. Там были учебные фильмы по всем предметам. Я освоил проектор и в плохую погоду крутил ребятам фильмы все подряд. Они смотрели все с удовольствием. Потом я некоторых ребят научил работать с кинопроектором и дети после уроков сами по два три раза крутили фильмы. Чем было заняться дома где в одной комнате жила семья, а то и две?

Мне поручили быть классным руководителем 5 «а» класса. С первого по четвертый этот класс учила мама. Она прекрасно знала этих детей и о них мне очень подробно рассказала. Я помню первый день занятий. Вхожу в классную комнату. Дети встают, с интересом разглядывая меня. Со всеми познакомился и рассказал, что их будут учить несколько учителей. Каждый своему предмету. Посыпались вопросы, кто я, где воевал, всем интересовались мои будущие воспитанники.

Забегая вперед, я убежден, что за два – три года совместной работы мы подружились, и досих пор некоторые из них звонят и присылают поздравительные открытки, а им уже по 75 лет!

В шестой класс на урок черчения я боялся идти. В классе было много переростков. Ведь во время войны многие не учились, живя на оккупированной территории. Меня предупредили, что этот класс шумный и озорной. Наконец, открываю дверь, вхожу, все встают и во весь голос орут «А-А-А!». В первый момент я растерялся, а потом… Будто меня кто надоумил, заорал тоже «А-А-А!» Благо голосом бог не обидел. Все замолкли, я поздоровался и сказал: «Садитесь!» Не стал ругаться, сделал вид, что ничего не случилось. Этого дети не ожидали. Наступило полное согласие. Начался урок. В 1947 и последующие годы черчению учили с шестого по десятый класс. Развивалась промышленность, а «Черчение – язык техники». Знание черчения было необходимо для обучения в технических учебных заведениях. Сейчас черчение только в 8 – ом классе – в загоне.

Дубовка - поселок шахтерский, поэтому почти все население было связано с шахтами, а их в округе было много: 5-я, 6-я, 7-я, 8-я, 9, 10 и стоилась 11. Несмотря на то, что труд шахтеров оплачивался хорошо, одежда у школьников была довольно бедная, да и питание было скудное. Те семьи, которые приехали на шахты года 3 – 4 назад, имели огороды и скотину.

Я решил познакомиться с родителями учеников своего класса. Зная, что все взрослые работают, посещал квартиры в выходной день. Встречали меня с уважением. Во-первых я побывал на войне, а во-вторых я был сыном анны Александровны, которую все знали и очень уважали. Но не обходилось без казусов. Многие родители думали, что учитель приходит жаловаться на ученика. Поэтому встречали настороженно, а некоторые мальчишки, увидев меня, сбегали из дома. И я никогда не жаловался на своих учеников даже нерадивых, говоря, что желаю лучшего отношения их к ученью и быть поскромнее.

Много позже я убеждал учителей: жаловаться, что ученик шалит на уроке – значит признать свое бессилие. У родителей невольно возникает мысль: «А ты для чего в классе?» Еще хуже, когда на родительском собрании учитель перед всеми характеризует нерадивого ученика. Это очень обижает родителей. Нужно, скажи наедине, не выставляя родителей на позор. К тому же надо знать, что некоторые мамы и папы колотят свое чадо после того, что услышат на родительском собрании. А назавтра ребенок смотрит на учителя, как на ябеду со злостью в душе.

Я познакомился со многими дубовчанами: Собченко И.С. учился в ШРМ и ухаживал за математичкой Сидоровой Антониной Дмитриевной, которая жила вместе с Марией. Так что частенько мы сидели в комнате вчетвером. Собченко работал в ЖКО домоуправом. В поселке жил и художник-самоучка Каллер Александр. Он был немцем Поволжья – у него была жена Аня – русская. Таких пар в Дубовке было много. Ведь девчатам ждать с войны было некого. Каллер рисовал ковры (тогда мода была такая ковер-картина во всю стенку над кроватью. Зарплата была низкая, еда – очень дорогая). Поэтому мне пришлось придумать свой заработок. Накупил в Москве в Доме художника всяких масляных красок, кистей. Нарезал трафаретов цветов всяких, чему научил меня в Армии Сергей Петрович. И стал под руководством матери, она инициатор, делать красочные набивные скатерти, накидки на подушки, покрывала на кровати. Получалось очень красиво. И потом, заходя в квартиры своих учеников, я видел на кроватях, столах свои изделия. Краски были стойкие и не линяли очень долго, по нескольку лет. Появился дополнительный заработок. Я и ковры рисовал, но редко и обязательно с портретами заказчиков. Сидят такие хорошие на бревнышке или за кустиком. Затем зимой в декабре или ноябре Каллер взял заказ на стеклянные вывески. Открывались новые магазины переходили к свободной торговле. Тут мы хорошо заработали: я как орденоносец от подоходного налога был освобожден, трудовые соглашения писали на меня. И вот 28 декабря 1947 года реформа, открыты новые магазины с нашими вывесками и карточки отменены. Жить стало лучше. Появилось у людей желание к одежде, обуви и мебели, стали продаваться радиоприемники. В Дубовке открылся Трест «Щербаковуголь». Я писал портреты стахановцев, почетных шахтеров. Мы с Марией решили пожениться. Собченки женились перед реформой, свадьба была очень скромной. Водка и кисель из груш. А мы поженились 10 июля 1948 года. В деревню пригласили учителей, директора, завуча, гуляли, свадьба прошла хорошо. На другой день после свадьбы Мария уехала в Тулу в институт на сессию, а меня пригласили в пионерский лагерь работать физруком. Я согласился. Лагерь был в палатках армейского типа. Только столовая и кухня были деревянные с крышей, как открытые веранды. Хорошо, удобно было. Две смены я работал в лагере. Там и наши дубовские ребята были, мои ученики. Молодые пионерские вожатые (после 9 класса). Ст вожатая сестра секретаря райкома комсомола Вера Кофанова, стройная, высокая и серьезная девушка хорошо руководила работой вожатых. С ребятами была в меру строга. Я был молодой, а таких из армии вернулось мало, поэтому все девушки со мной были в хороших отношениях, пошутить, повозиться любили. Особенно отличалась вожатая из школы №2 Анна Тихоновна. Помню вожатую здорову, веселая, остроумная девушка. Был так же молодой, очень скромный мальчишка – музыкант. Вечерами с ним пели хором. Песни тогда были очень хорошие, я их до сих пор люблю. Чаще других пели «Прощайте, скалистые горы», «Песенка фронтового шофера», «Споемте друзья», «Я тоскую по Родине». Затянет кто либо из девчонок у костра, её хор подхватит!! Я такие вечера больше всего любил, парнишка играл хорошо. Сначала я организовывал военные игры, ночные переходы, всем это нравилось. Недалеко от Лагеря был замечательный ключик, мы с ребятами сделали колодец и там, в кустах, несколько раз ночевали с любителями острых ощущений. Я жил в палатке, где со мной жили еще 24 мальчика 6-8 классов. Вечерами они просили рассказать о войне. Так и пошло, как вечер, так рассказ. О войне ведь много было чего ребятам рассказать. Меня бог не обидел, я свободно говорил на самые разные темы, а уж о войне то и того свободней. Так и засыпали мальчишки под мой рассказ. Спортивного оборудования не было никакого. Как я не настаивал директора позаботиться – все впустую.

Директор лагеря был пьяница, он почти никогда и не бывал в лагере. С завхозом пьянствовал. А однажды приехал в лагерь некий Рассадников – председатель райкома профсоюза угольщиков. После отбоя нач. лагеря устроил пьянку с этим Рассадниковым, нас всех пригласил и этот толстый боров посадил рядом с собой двух молодых девчонок, спьяну несет всякую дурь, а сам их за коленки лапает. Я выпил, посидел и ушел к своим ребятам. Начальник лагеря меня хотел вернуть, но я послал его к черту. На другой вечер он устроил производственное совещание, а сам пьяный. Девчонок стал ругать, что они плохо Рассадникова встретили, он ведь Лагерь содержит за счет средств Профсоюза. А на меня вообще окрысился, что я ушел от пьянки. Тут я ему и выдал!! И пьяницей его обозвал, сказал, что он не начальник лагеря, а пропойца и т.п. он матом начал ругаться в присутствии девчонок. Девчонки стали говорить, что меня теперь отсюда выгонят, а я тогда никого не умел бояться. Война научила. А они тут забитые, полуголодные в войну начальство любого боялись. Утром я пешком из Шаховского пошел в Узловую. Прямо в горком партии и попал к 1-му секретарю. Меня сначала не пускала его секретарь, но я нахально зашел в кабинет сам. Представился, кто я. На гимнастерке награды. Секретарь ГК удивился, зачем это физрук лагеря к нему явился. Я ему все рассказал и про пьянство и про начальника и про Рассадникова и про завхоза и про то, что в лагере нет спортинвентаря, без которого ребятам нельзя. Секретарь позвонил туда, сюда. Послал меня в магазин спорттоваров, был такой в Узловой, я отобрал все что можно было там найти. Мячи футбольные, волейбольные, сетки, наборы для постройки моделей планеров и самолетов, мячи для лапты, прыгалки, 2-е качелей. Мне все выдали. В горкоме комсомола Кафанов дал машину (старую полуторку). И я уехал в лагерь. Ребята встретили меня с криком «Ура!», а вечером приехала комиссия во главе с бухгалтером райкома угольщиков. Приехали новые начальник лагеря и новый завхоз. Все были несказанно обрадованы и удивлены (я тоже удивился). Больше в лагере Рассадников не появлялся, все пьянки прекратились. Жить стало веселее. В конце августа кончились мои смены и я вернулся домой. Приехала и Мария. Мы на несколько дней пошли в Юлинку к ее бабушке Ольге, она жила с сыном лесником – горбатым дядей Алешей. Спали на сене на погребице. Пили молоко, и ели всякую простую стряпню.

Там мы познакомились с Володей Бицурой и его молодой женой Тоней. Она была родом из Юлинки и они, как и мы пришли отдохнуть. Володя был шахтер. А Тоня ждала ребенка. Мы вместе гуляли по лесу, болтали. Хоть какая то компания. Нам нужно было на работу и мы ушли. А дружбу с Бицурами сохранили на долго, тем более, это его сестра Надя работала в школе учительницей. Трое детей Володи учились у нас в школе. А сейчас и Тоня и Володя живут в Дубовке.

Вставить7

Коллектив школы значительно изменился. Приехали молодые учителя с высшим образованием. Литераторы Инна Сергеевна Краморова – красивая, несколько экзальтированная девушка. Римма Дмитриевна Казмина, стройная, высокая, очень симпатичная девушка с гордой походкой и строгим взглядом Чащина Надежда Яковлевна, хорошая, спокойная, умная девушка. Историк Лоренсов Александр Васильевич, умный педагог и отличный учитель. Его любили все уч-ся. Иван Алексеевич – учитель нем языка, красивый парень, очень следил за своим внешнем видом. Симпатичная физичка Лина, математичка, учительница англ. языка и другие. Они мало проработали в школе и не задержались в памяти.

К этому времени в школах ввели должность зав. пришкольного участка. Директор назначил на эту должность меня. Поэтому я сразу же познакомился с лаборантками с/кафедры растениеводства и выпрашивал семена разных культур. Они охотно мне их давали. Юннаты сеяли их на пришкольном участке. Выращивая различные культуры, они учились, вместе с ними учился и я. В марте 53 умер Иосиф Виссарионович Сталин. Большой портрет его, сделанный мною, висел в центре верхней рекреации. Я рано утром пришел в школу и сделал из черного материала траурную окантовку. Перед уроками был траурный митинг, все ребята испуганные, девочки и учителя плакали, у меня перехватывало дыхание, у всех в голове была одна мысль: «Как же мы будем жить дальше?» Через несколько дней после этого мы узнали, что секретарем ЦК КПСС стал т. Маленков. Надо сказать, что 1947-50 годы были годами очень напряженными в политике. Английский премьер министр Черчилль выступил с заявлением о том, что мир покончил с фашизмом, теперь надо покончить с коммунизмом. Этим заявлением положил начало «Холодной войны». Его заявление было поддержано президентом США Трумэном, который еще во время Потсдамской конференции в августе 45г. Официально сообщил советскому правительству о создании атомной бомбы и испытал ее на Японских городах Хиросима и Нагасаки. Выявлялись люди, служившие немцам: полицаи, власовцы, старосты. Мало людей, которые помнят, что Г.М. Маленков был инициатором отмены сельхозналога с крестьянских хозяйств. Эта мера дала мощный импульс в развитии сельского хозяйства страны, и особенно индивидуального хозяйства. Колхозники стали иметь больше скота, появился интерес к садоводству и пчеловодству.

В 1951 году у нас родилась дочь Ольга – создание хрупкое и болезненное. Оказывается по линии Недосекиных ей передалась склонность к ангине. Следовательно, развился хронический танзелит. Она очень часто болела. Но дома в это время с нами в бараке жила мама, она ушла на пенсию, вела хозяйство и ухаживала за Олей. Как то летом мы решили всей семьей съездить к Наташе в г.Кадиевку, где она тогда жила. Пожили у них неделю или дней 10 и уехали, им самим было трудно жить. Весной следующего года. Я учился на III курсе института, нас предупредили, что барак подлежит капитальному ремонту. Возник вопрос: куда переселяться? Тогда мы решили маму с Олей отправить к сестре Наташе в Домбасс, а сами кое где переконтаваться. Весной так и сделали. Приехал Ваня с Наташей на машине и увез с собой маму и Олю. Мария получила путевку в санаторий пол Москву. Я остался один. Работал в ЖКО, каждый день ходил на пришкольный участок, работать с юннатами. Участок был чудесный. Деляночки, красивые этекеточки с названием культур, сортов на русском латинском языках. К нам зачастили гости из школ, гороно и даже из ГК партии. Я стал (говоря теперешним языком) на виду. Перенимали опыт. В педвузах на биофакультетах практических навыков и знаний не давали, поэтому мои скромные познания в растениеводстве и плодоводстве были значительно выше, чем у учителей специалистов. Кроме того мне самому было все интересно и ново. Короче говоря, я старался познать на практике то, что нам читали в Вузе.

В кружке юннатов были распределены обязанности. Володя Прасолов, Володя Белоусов, Петя Цыканов – заядлые голубятники. Помещение для птиц оборудовали на чердаке школы, чем был очень недоволен завхоз Антон Тихонович, которого школьники звали «пидлюха» этим словом он нерадивых. Ваня Бауэр был заведующим кроликофермы, оборудованной в сарае.

Продуктивного кролиководства не было, я сам этим не увлекался, поэтому держали их просто для развлечения и разнообразия работы. Девчонки-юннатки были довольно дружная стайка. Рая Котелевская, Ира Юнг, Мира Масленникова, кроме этого основного состава были «приходящие». Побудут год, другой и уходят. А эти до самого моего ухода в другую школу были тесно связаны с кружком. В походы тогда не ходили, я и не знал их организацию, но мы ездили в Мичуринск, в Москву. Кстати о Москве. Во времена Хрущева, когда он стал вводить в культуру повсеместно гибридную кукурузу – основу для развития молочного животноводства. Этому его научил американский фермер Гарст, у которого побывал Хрущев. Необразованные люди того времени ругали, смеялись над Хрущевым потихоньку. Кукуруза культура южная, ее выращивать, дескать без толку. Но указания партии тогда выполнялись неукоснительно, и силосу кукурузного было вдоволь, кто не ленился и не относился к делу формально. Генетика тогда была в загоне.

Академик Лысенко завоевал авторитет у Сталина и всех генетиков наших выдающихся ученых кого сослали, кого посадили в тюрьму. Достаточно сказать, что академик Вавилов Ник. Иванович, которого знал весь мир скончался в тюрьме от голода в 1944г. Между тем, как ленинградцы в блокаду сберегли и не съели ни зернышка из огромной коллекции семян ВИР

Всес. Инст. Растениеводства созданного Вавиловым. Кошмарные факты истории. Я пишу это в век кибернетики, роботов, компьютеров, развитой генной инженерии. Как все меняется в такое короткое время, как жизнь одного поколения. Продолжая писать о школе я вспоминаю, что кукурузная «Лихорадка» затронула и меня, а следовательно и моих друзей. На кафедре растениеводства я выпросил с десяток сортов кукурузы, в том числе и американской. Я повторяю сортов. Я хотел сам испытать силу гетерозиса у гибридов. Мы посеяли эти десять сортов кукурузы. Предусмотрев искусственна переопыление. Лето было прекрасное, кукуруза зацвела, дала после переопыления початки. Мы все записали, сохранили початки. А весной на отдельной делянке посеяли свои гибриды. Для сравнения посеяли и исходные сорта, некоторые я помню до сих пор: «Воронежская76», «Миннесота», «Стерлинг». Результат превзошел ожидания. Наши гибриды выросли уже в июле до 2 метров (правда не все), тогда то и приехал к нам секретарь горкома Рубцов. Начальства в школе не было, только я возился с ребятами на участке. Он подошел ко мне, поздоровался со всеми и представился. Он оказался совсем простым человеком. Попросил нас рассказать о наших делах, о растениях. А у нас тогда росли сафлор, и подсолнечник масленичный и конопля и лен кудряш, и догчунец, и клещевина и еще много всего! Конечно очень хорошо выглядели делянки разных пшениц (тведых и мягких). Коллекция помидоров, которую выращивала Галя Кокорина украшала участок яркими, спелыми помидорами. Огромные делянки цветов – гордость Раи Котелевской делали вид всего сообщества прекрасным. Но недаром кукурузу назвали королевой полей. Она стояла стеной. Осмотрев все наше хозяйство, Рубцов подошел к кукурузе и попросил все объяснить. Я ему все и объяснил и о значении гибридов и о гетерозисе и о том, что в стране должны быть созданы хозяйства по выращиванию гибридных семян кукурузы. А эти семена рассылать по разным областям и районам для выращивания на силос, а если початки успеют вызреть, то на кукурузную муку.

В начале августа нам пришло из Москвы письмо, что школе присвоено звание «участника ВДНХ» и наш коллектив в количестве 20 человек приглашается в Москву на выставку, которая открылась после войны в 1955, кажется году. После Рубцова к нам приезжала комиссия, но я ее не видел, мы были в Москве с Марией. Экскурсию проводили ребята и Рубцов. К посещениям гостей мы привыкли и особого внимания не обращали, хотя в душе гордились своей работой. В два дня мы собрались на выставку. Помню набили чемодан помидорами, огурцами, яблоками. В Москву приехали поздно вечером, нас встретили на Павелецком вокзале и отвезли в гостиницу. Переночевав, мы захватили свои вещички и на автобусе нас доставили на ВДНХ. Вход для нас бесплатный. Целый день мы бродили по выставке, страшно устали. А вечером поехали на Воробьевы горы смотреть МГУ только построенный. В метро у нас раскрылся чемодан и все наши фрукты овощи рассыпались по вагону. Все бросились помогать их собирать ведь на следующий станции нам сходить.

Собрали все до последнего огурчика. Осмотрели снаружи МГУ, погуляв вокруг него, стали садиться в автобус. Навстречу нам выходил мужчина с чемоданом. На ступеньках автобуса он раскрывается и из него посыпались помидоры. Мы, вспомнив свое приключение закатились хохотом, помогать собирать плоды не отказались. Была уже глубокая ночь, когда мы явились на Павелецкий вокзал к поезду в Узловую. Этот день ребята вспоминают по сию пору. Ребята! Они все уже старые или пожилые люди. Рая Котельникова проработав учителем биологии в пос. Балибино много лет, живет сейчас на Дубовке в доме матери. Вера Сорокина врач в Москве, Галя Кокорина – учительница русского языка в Саратовской области. Мира Масленникова живет с мамой в Дубовке, на пенсии. Ваня Бауэр умер, Петя Циканов врач в Волгограде – умер. Вовка Прасолов электриком стал, но уже на пенсии. Рыболов и голубятник Вовка Белоусов живет ходит на природу. Ира Юнг закончив биофак МГУ, уехала в Астрахань. Зина Дулова умерла от горя потеряв сына в армии. В нашем кружке числился и Юра Зимин, никогда не работал на наших делянках, я его готовил в архитектурный институт. Выпускал нашу стенгазету «Юннат». Он помогал мне в оформлении школы, ведь эту обязанность я сам взял на себя. И школа выглядела прекрасно! О Юре еще пойдет речь дальше.

А пока мама с Олей была в Донбассе, а жена отдыхала в санатории, я жил один, собственно дома я не был, был на пришкольном участке. Ходил обедать в столовую где собиралась хорошая компания: учителя, которые не были в отпуске, судья Шапилов Александр Никитич, адвокат – армянин, еще 2-3 работника треста. Мне было интересно изучать людей.

Настал день и я уехал за женой в подмосковный санаторий. Срок был окончен. Нашел такси и с трудом довез ее до Москвы. Она не переносила езду в автомобилях любой конструкции, только могла ехать в кузове грузовика.

Приехали домой мы на следующий день вечером. А утром узнали. Что барак наш ломают для капремонта. Дырки пробили ломом в стене под окном, где мы сидели за столом и завтракали. Все вещи мы перенесли в школу в класс, где и поселились временно.

Так и жили мы в классной комнате до августа, а затем директор школы попросил освободить класс для ремонта к учебному году. Мы попросили учителей, которые жили в трехкомнатной квартире временно перебраться к ним в прихожую, довольно большую темную комнату. Поставили свою кровать и сундук с барахлом. В одной комнате жили Александр Васильевич Лоренсов с Иваном Алексеевичем. В средней проходной жила Надежда Чащина, и еще кто-то, а в крайней Инна Сергеевна Краморова и Римма Дмитриевна Казьмина. Они кормились все вместе, мы с женой отдельно. Начался учебный год и все пошло своим чередом. В октябре окончился ремонт барака у нас стало две комнаты и соответственно две плитки. Я съездил и привез маму и Олю. Стали жить потихоньку. Мама болела, но крепилась. Я занимался ночами сидя у кровати на которой спала Мария. Когда окончательно засыпал, ложился спать. В школе дела шли нормально. Работал я в две смены. Заместителем директора школы по учебной работе была Семенова Лидия Ивановна – литератор. Директор был отличным хозяйственником, учебную работу знал плохо. Уроки истории сам проводил нудно, пересказывая учебник и от учеников требовал знать только учебник. Поэтому всей учебной работой руководила Лидия Ивановна. Посещала уроки учителей, обучала молодых, находила «изюминки» в работе опытных. В течение всей моей педагогической работы наши пути пересекались. Она была инспектором ГоРОНО, одно время исполняла должность заведующего отдела образования. По ее инициативе я получил значок «Отличника просвещения», а много времени спустя звание «Заслуженного учителя школ РСФСР».самого конца ее жизни мы были в дружеских отношениях. Она же настояла в 1951 году предоставить Марии вести уроки русского языка и литературы в 5 – 8 классах. И не ошиблась. Моя жена стала очень хорошей учительницей. Учить детей могли многие, но этот глагол несовершенного вида. Можно учить, но ничему не научить. Мария умела «научивать», хотя такого слова в русском языке нет.

Мои юннаты подрастали и уже учились в 8 классе. Стали серьезнее. Я окончил 3 курс института и мы с Климовым решили уйти в сельское хозяйство. Летом выяснилось, что у мамы туберкулез легких и ей с нами жить нельзя – дочь могла заразиться. Приехали Наташа с Ваней, забрали маму к себе. Это были последние дни, когда я ее видел живой. Ольга плакала не пускала бабушку, а мы с Климовым решили доехать до Орла с ними и устроится на работу в Орловской области. В Орле я навсегда попрощался с мамой. Все выглядело совсем хорошо. В краеведческом музее мы выбрали один район, где были и лесочки и пашни. Район Димитровский. Приехали в городок Димитровск, переночевали в гостинице и утром направились в МТС. Тогда агрономы работали в МТС, обслуживая колхозы. Климов шутник встретил молодую симпатичную зав МТС очень изыскано вежливо, она сказала, что агрономы ей нужны и она хоть сейчас направит нас на работу в два соседних колхоза. В одном была школа и с зав района договорилась, что моей жене будет работа учителя русского языка. Мы поехали в колхозы поглядеть на деревни и познакомится с председателями. Но их мы не застали. Пошлялись по деревням. Сели на попутку и приехали в Димитровск. Ночью была страшная гроза. Утром мы договорились с директором МТС – милой молодой женщиной, что через неделю приедем. На том и расстались. Приехали домой, жена выслушав все доводы за и против, попросила: «Давай еще поживем тут. Ты окончишь институт и тебе легче будет устроится». На том и порешили. Особых событий у нас не происходило, только нам удалось летом уйти из барака и переселиться в две комнаты трехкомнатной квартиры в финском домике. Там жили две учительницы, одна химичка, другая математичка. Маленькую комнату занимала учительница нач. классов Киселева Мария Ивановна с дочкой Таней. Я таскал на все 3 печки уголь, заготовлял дрова. Жили дружно, хотя М.И. была вспыльчивая.

Однажды в разговоре оказалось, что она училась с моей сестрой в Калужском педучилище в одной группе. Олю отдали в детский сад, но она часто болела. Мария работала в первую смену, а Мария Ивановна во вторую. Так что Оля без детского сада была под присмотром.

Летом к нам часто приезжала Валя – сестра Марии. Она у нас еще в бараке жила год и училась в 8 классе. Я ей посоветовал пойти в финансово-экономический техникум в Звенигороде. Она успешно поступила. Училась очень хорошо и с 5% выпуском с «красным дипломом» ее приняли без экзаменов в Ленинградский финансово-экономический институт. За это время уехал в Москву в аспирантуру Лоренсов А.В. Я решил устроить в колхозе Лагерь труда и отдыха для уч-ся 9-х классов. Директор мне не мешал, но и не помогал. Кровати, матрасы, белье я выпросил в общежитии ЖКО сам. С председателем к-за Мироновым Иваном Федоровичем договорился сам. Он выделил пустой колхозный дом – пятистенок. Сложили сами плиту на улице, сделали навес из горбылей и толя. Продукты давал колхоз: молоко, мясо, хлеб, картофель и овощи. Рыбу ловили в пруду (правда редко) Сам я сидел там один с 2-мя классами. Ребята все хорошие, трудолюбивые, жизнь была для них необычной. До обеда работали в поле на разных работах, после обеда – отдых. Прогулки в лес, купание в пруду, игры ит.д. Колхозные ребята сначала мешали вечерами, а потом привыкли, сдружились. Это был первый лагерь труда и отдыха в Тульской области. Через 2-3 дня я бегал домой, проведать семью. Отпуском я не пользовался. Без дела сидеть просто не умел. Конечно, про лагерь узнало начальство в Гороно и раза два в первый год вместе с Сальниковым приезжал к нам зав Гороно, некий Стойкин. Приходилось поздно вечером поить их водкой. Когда дети уже ложились спать. Я забыл написать, что участвуя в озеленении своего поселка, практически на всех главных улицах деревья были посажены под моим руководством ребятами. Я и сейчас считаю от дерева к дереву 3 моих шага. Так я тогда размечал посадки. Председателем Горсовета был Голяховский Борис Васильевич. Я несколько раз был у него на приеме, просил квартиру в доме, который тогда строили на Дубовке. Он все время обещал, но давал задания. В один год он сам приехал ко мне в школу весной и привез большой кулек семян ревеня. Я в Германии хорошо познакомился с этим растением. Из листьев – чудесные щи, из черешков листьев – компот яблочный (в них много яблочной кислоты). Кроме того я уже в институте встретился с этой культурой. Вот Голоховский мне дает задание: «Вырастить рассаду ревеня для садиков, яслей, пионерских лагерей». Это он где то вычитал, что ревень самый ранний овощ. Мы с юннатами посеяли большую делянку ревеня, через месяц была уже отличная рассада. На участке несколько дней была очередь завхозов от садов, яслей и т.п. Конечно, рассады хватило всем, но много осталось и у нас. Выросли большие многолетние кусты. Голиховский за эту работу обещал квартиру, но не дал. Затем просил озеленить новую больницу, снова квартиру не дал. Затем посадить сад. Я всю осень после уроков размечал, мерил сажал. Снова квартиру не дал. А потом я сам себе нашел ее в финском домике.

Так вот теперь этот ревень был нам очень полезен, его привозили ребята на велосипеде огромными охапками. Мы готовили щи, компот и кисель. Это было разнообразное в питание. Да и ребята привыкли к ревеню. Миронов дал нам ружья и патроны пугать грачей на всходах кукурузы. Я привез из школы м/к винтовку с патронами. И наши ребята по 2 человека бродили по кукурузному полю и пугали грачей и никто не боялся ЧП. В один из дней меня вызвали в городской комитет партии чтобы вручить партийный билет. Я сказал ребятам что рано утром с молоковозом уеду, зачем тоже сказал. С вечера было задание агронома сделать прочистку озимой пшеницы от ржи. Это просто. Рожь высокая колосилась вовсю, а пшеница только начинала выпускать колос. Площадь, как помню, была 25 га. При получении билета у меня в ГК Партии спросили, чем я занимаюсь сейчас, в отпуск. Я рассказал о лагере труда и отдыха. Все члены бюро удивленно переглянулись. Секретарь спросила: «А как же отпуск?» - ответил, что этот лагерь лучше любого дома отдыха и санатория и пригласил его пожить там недельку. Он посмеялся и дал мне машину до Крутого верха, чтобы я быстрее ехал к ребятам, как бы чего не случилось. Я застал всех ребят дома. Они меня встречали торжественно. Отрапортовали, что задание выполнено. Я признаться поверил, но не очень. Решил проверить работу. Попросил у агронома Ивана Ивановича мотоцикл поехал сам на поле. Работа была сделана отлично, ни одного колоска ржи я не заметил на всем поле. Оказывается ребята встали сразу же после того как я уехал в 5 утра и до завтрака по росе ходили по полю. До моего приезда успели даже позавтракать. Вечером на линейке я объявил им благодарность, а Миронова попросил купить для ребят конфет. Он не поскупился. Лагерь работал 3 года. О нем до сих пор вспоминают бывшие ученики. Было здорово!

Когда я приехал сдавать экзамены за 5 курс сильно простудился и заболел ангиной. 3 дня я был без сознания от высокой температуры. Климов – фельдшер лечил меня сам. В этот момент сестра прислала телеграмму, что умерла мама. Климов с Янисом ей ответили, что я очень тяжело заболел. Так я и не был на похоронах своей мамы, которая 5 лет ждала меня из Армии и этим жила. Догонять группу было трудно, но я налег и все экзамены сдал как положено.

После экзаменов поехал к сестре.

Грустная эта встреча была, мы остались вдвоем из нашей семьи. Мы и сейчас двое уже старых больных человека, разделенных границей придуманной идиотами правителями. Мне 87 лет, Наташе 91 год. Дай бог ей пожить еще. Уже увидеть друг друга мы не сумеем. Возраст и болезни не дают возможности ехать и ей и мне. Она у меня последний раз была 27 лет назад, а я у нее лет 8. Живет она с сыном в городе Гродно, в Белоруссии.

На второй год мне в лагерь труда и отдыха директор выделил учительницу Валентину Алексеевну. Стало полегче. Лето началось засушливое, посеянные колхозниками огурцы не взошли. Я предложил председателю гнездовой посев огурцов на перегнойных кучах. Нам дали технику. Привезли перегной, выделили автоцистерну. Мы сеяли огурцы 21 июня. Все колхозники смеялись. Через 3 дня они взошли и начали быстро расти. Пошли дожди и огурцы к концу июля и к началу августа дали удивительный урожай, колхоз не успевал их вывозить на рынок машинами, доход получился отличный. В тот год ни у кого их не было.

Правление колхоза нам с Вал. Алексеевной Фоминой дал премию по 100 рублей и по мешку отборных огурцов. Это был мой первый агрономический опыт на большой площади (5 га). В этот год вернулся из Москвы Лоренсов Ал. Вас. Он окончил аспирантуру но кандидатскую не защитил.

Зав Гороно у нас был Воронцов Владислав Владимирович. Он Лоренсова назначил директором школы №8 на 6 шахте. Мы встречались каждый вечер, и вели всякие педагогические разговоры иногда всю ночь напролет.

После окончания работы в лагере, я собрал группу ребят и отправился с ними в поход в г.Чекалин на родину Саши Чекалина, партизана, повешенного немцами. Группа 20 человек, среди них помню Клаву Мысину, Петю Дрейлинга, Витю Косырбасова и других. Я по армейской привычке сказал, чтобы все взяли с собой котелки, кружки, ложки. Но в походе готовить еду на двоих оказалось очень неудобным делом. Палаток у нас не было, мы взяли только одеяла, а тушенка была только баранья. Очень жирная. Набрали концентратов еще, наверное, времен войны. Каша гречневая, рисовая, пшенная, суп-пюре гороховый и т.д. все это оказалось неудобным. Мы доехали до Тулы на поезде, а затем пешком пошли в Чекалин. Места были прекрасные, погода нам благоприятствовала. Только один день хлестал дождь и мы вынуждены были попроситься в хату. Хозяева дед и бабуля нас пожалели, пустили, затопили печь, обсушили. Переночевали и отправились дальше. Побывали в Чекалине, в школе, где учился Саша, встретились с его отцом, он с удовольствием выпил стаканчик спирту. Я ему позднее поднес, когда договорился о беседе со школьниками. Разговорился и ребята его слушали хорошо. Из Чекалина я решил привести ребят по хорошим лесам. В Калугу в Музей Циолковского. Места мне знакомые с детства. 3 дня мы жили в Б.Козлах, председатель разрешил занять старую баню.

Там глухомань, в лесу полно грибов и черники. Ребята наши ее никогда не ели. А тут обилие. Вредная эта ягода. Мало поешь – запор. Много - понос. Все, конечно заболели. Но это длится всего день. Назавтра все были здоровы. Под Некрасовым пошел дождь, мы натаскали досок (кто-то огораживал участок леса и доски лежали большой кучей). Сделали несколько шалашей и благополучно пересидели день. Утором ушли в Калугу в музей. Побродили по парку, полюбовались красавицей Окой. Вечером сели на поезд Калуга-Ряжск и благополучно вернулись домой. Как нам надоела баранья тушенка! Посже я никогда ее не брал в поход. Не годится для детского питания. Жир застывает, вкус резкий. Это был первый поход школьников города.

Сделали стенд с фотографиями похода.

Наконец зимой я сдал гос экзамены и получил диплом ученого агронома –плодоовощевода. А весной меня вызвал Ворнцов – зав гороно и предложил быть директором школы №18. Которую открывали на базе здания бывшего угольного треста. Я поговорил с женой, с Александром Васильевичем и они решили, что я должен работать в школе, а не в с/хозяйстве. Для души – пришкольный участок. Еще осенью мы с юннатами построили теплицу. Материал, кроме стекла дал директор шахты Купцов.

Ранней весной она у нас работала, как весенняя теплица на солнечном обогреве. Я выпросил в Шаховском машину конского навоза и мы даже развели шампиньоны. Рая Котельникова уже окончила 10 класс и стала учиться в Александрийском совхозе на курсах агрономов. Лагерь труда и отдыха работал последний год. На участке было море цветов, наливались сортов 20 помидоров, огурцов. Вообщем, все было, как всегда. Мы с женой в этот год решили съездить на Черное море в Адлер.

Наши друзья Иван Семенович Собченко и его жена Антонина Дмитриевна уехали на Черное море раньше, и не мог ехать вместе с ними, еще не окончилась работа в лагере труда и отдыха. Море!! Утром рано поезд шел по самому берегу, а оно тихое, ровное, голубовато-зеленое было у наших ног. Восторг овладел нашими душами. Я был во время войны на Балтике, то море свинцовое, редко бывало спокойным. А тут! Теплынь, красота. Собченки встретили нас на вокзале и повели в дом. Наскоро перекусив мы отправились на море. Пляж из каменной гальки, разных размеров. Народу уйма. Вода, как парное молоко, солнце прожигает тело насквозь. Этот первый день я никогда не забуду. Позднее много раз мы были на Черном море, но впечатление первого дня глубже! Утром мы с Иваном Семеновичем шли на рынок покупали продукты, овощи, фрукты, рыбу и т.п.

Женщины готовили завтрак. С нами была Оля, с Собченками Саша – их сын. Плавали в Сочи, в Гурзуф, Ялту. Мы с И.С. даже на какую то гору лазали и чуть оттуда не полетели кувырком. Рубахи изодрали о кусты ежевики, колени сбили. Время пролетело быстро. Жаль было расставаться с морем и мы, чтобы снова с ним встретиться, бросили несколько монет в его крутую волну. Так посоветовали нам суеверный люди. До Тулы ехали с комфортом в купейном вагоне. Как в гостях ни хорошо, а дома – лучше! В доме прохладно, чисто. Перед отъездом сделали небольшой ремонт.