15. Полковой художник

В июне меня выписали из госпиталя и отправили в запасной полк в г. Нейштрелиц в 100 км от Берлина. В12 км находился городок Альтшрелиц. Он был снесен с лица земли, хотя никаких заводов, фабрик там не было. Нас расположили в бывшем немецком морском училище. Зеленые бараки. Меня встретил бывший командир танкового батальона 16 бригады. Я его узнал сразу, он меня тоже. Я не раз сопровождал его танк. Капитан был не ранен. Когда танк въехал в узкую улочку, водителю дано было указание развернуть машину. Он повернул танк и зацепил пушкой угол дома. Надо было раскрутить башню, но сам капитан этого не сделал. Пушка сорвала поворотный механизм и казенником придавила капитану обе ноги, сломав их в голени. Мы вытащили капитана, он был без сознания. Ведь ноги ломались постепенно. Лично я с другом отправил капитана в летучке. Вот его я и встретил в штабе полка. Он сначала пригласил служить у него ординарцем. Я отказался. Тогда он со вздохом сказал: «Вот ищем который день художников, а их нет!» Я сказал, что как раз - я художник. Капитан повел меня к майору - замполиту, представил меня. Майор, прекрасной души человек, поручил мне найти место для мастерской и подыскать помощников. Я увидал солдатский бар – казино. Почти целый барак. Даже библиотеку во второй половине можно сделать. Походил по ротам и набрал команду из шести человек.

Потекла жизнь совсем хорошая. Замполит распорядился выдавать нам по 0,5 л молока за вредность. В мастерской лежали кучи материала белого, красного, синего. Писали лозунги, портреты полководцев, Сталина и Ленина. В городе стояла одна дивизия 5 ударной армии. К нам тайком пробирались офицеры из полков и просили написать лозунги, портреты за натуру: водка, консервы, шоколад. Мы украсили весь свой полк, все приезжали и завидовали. Однажды в полку появился командир 66 гв. зен. артиллерийского полка полковник Пешанов – Герой Советского Союза. Он взял меня, пригласил замполита и пошел осматривать полк. Он хлопал хлыстом по голенищам сапог и молчал. Затем попросил отпустить меня в командировку на неделю в свой полк. Замполит согласился. Мы приехали в полк после обеда. Он располагался в городском театре. Все службы театра были заняты разными подразделениями. Большой зал был клубом, рядом спортзал. Прикинув расположение полка, я сделал вывод, что здесь можно развернуться. За неделю я шикарно отделал Ленинскую комнату. Полковник приходил ежедневно. Стоял по несколько минут и глядел, как я рисую. Он стал уговаривать меня перейти служить в его полк. Но у меня был договор, как только расформируют запасной полк я с капитаном еду в Россию. Дурак, куда я рвался? Приказы Жукова об отношении к местному населению были всё строже. А мой капитан изнасиловал 14 летнюю девочку. Ему дали 10 лет тюрьмы. Я остался без покровителя. Постепенно полк расформировывался и однажды мне пришлось проводить всех своих художников. Остался я один. В полку у меня был друг Женя Маниогин. Он временно устроился повозочным, возил продукты на кухню со склада, ездил в город. Солдатскую кухню закрыли. Мы с Женей ходили в офицерскую столовую. Офицеров было около30 человек, а повариха толстая баба была одна. Дня три она нас кормила, а затем отругала и сказала, если помогать не будем, она нас кормить не станет. Среди знакомых офицеров был ст. лейтенант Особист. Я пошел к нему и спросил, что мне делать. Документов нет, их забрал капитан, я может быть дезертир? Он посоветовал подождать неделю. Я пошел работать поваром на кухню. Варил борщи и супы, дела котлеты, пек пирожки, готовил блины с мясом, запеканки и т.д. Повариха мной не нарадовалась. Я кормил офицеров без нормы, трофейные продукты тогда еще на учет не брали. На 5 или 6 день мне эта кухня осточертела, я после обеда удрал в город. Дошел до 66 гвардейского зенитного артиллерийского полка и попал прямо в коттедж к полковнику. Ординарец полковника спросил, зачем я пришел. Я его уже знал и сказал, что хочу разговаривать с командиром по важному делу. Старшина пошел доложить. Дверь в комнату открылась и я увидел командира полка без кителя. За столом сидели две симпатичные немки, одну обнимал полковник. На столе стояли бутылки с французским шампанским, фужеры и огромная ваза с фруктами: яблоками и грушами. Я доложил, что хочу говорить по личному вопросу. Полковник налил полный фужер шампанского, всей компании долил, встал и сказал, что для него ничего лучшего сейчас не нужно, лишь бы я служил у него в полку. За что и выпили. Я обрисовал всю обстановку, о разговоре с Особистом. Посидели, выпили еще. Наконец, он сказал, что завтра после обеда придет в полк машина, чтобы мы с Женей сняли все оформление, погрузили его на машину и с вещами, кистями, красками приезжали на машине к нему в полк. Домой я ехал на машине полковника «Опель-капитане». Утром, нашел Женю, мы стали снимать оформление, к обеду все было сложено в кучу. Я заглянул на кухню, поварихи не было. Мы взяли мешок сахара, мешок муки, упаковку масла, сковородку, кастрюлю. Погрузили все на машину, забрались в кузов, и прощай запасной полк, который открыл нам дорогу в будущее. В 66 - ом нас поселили в комнатушке на втором этаже. Одно окно выходило во дворик. Дверь вела прямо вниз на выход на центральную часть полка. Напротив клуб, налево столовая, направо КПП. В сентябре 1945 я вступил на территорию полка, а в апреле 1947 –го я демобилизовался. 32 месяца я служил верой и правдой 66-му гвардейскому, ордена Кутузова, Александра Невского, зенитно-артиллерийскому полку и его командиру полковнику Пешанову Александру Степановичу – Герою Советского Союза. За войну полк сбил 172 самолёта противника, подбил множество танков и бронетранспортеров. Прошел с боями от г. Кром до Берлина. Из Берлина передислоцировался в г. Нештрелитц. Полк как полк, 2 пушечные батареи МЗА (37мм полуавтоматы) и 1 батарея СУ-М-17. Американская техника. Пулеметы пристреляли так, что на расстоянии 3 км от стволов все пули сходятся в 1 точку, а затем снова рассыпаются веером, пули вылетают всех цветов. В зенитных системах очень важно видеть куда летят снаряды или пули. Платформа, на которой стоит пулеметная установка вращается вокруг центральной оси. Так что достаточно ногой нажать кнопку и пулеметы поехали в любую сторону. Поэтому и в расчете один наводчик по вертикали, один – по горизонтали и один стрелок. Кроме того подносчики – помощники заряжающего. Грохот от танков пулемета сильнее, чем от пушки МЗА – 37. Там по пять унитарных снарядов вставляются в кассету. 5 автоматических выстрелов и снова зарядка. Но в бою зарядка идет быстрее и пушка бьет равномерно, без задержек. Тах-тах-тах-тах! Выстрелы тихие. Легкий немецкий танк пробивает насквозь. Начальная скорость полета снаряда очень высокая, Меня назначили командиром СУ-М-17. Это чтобы я денежное довольствие получал приличное – 800р. и 1600 марок. Мы тогда об этом не думали вовсе. Нам с Женей сшили сапожки по ноге, выдали форму, шинели офицерские из английского сукна. У нас были новенькие фуражки и пилотки. В нашем распоряжении всегда 2 столяра. Огромная мастерская – бывшая декоративная мастерская театра. Размер ее был не менее 100 м². На передней стене (а зал был двустенный) располагался шкаф во всю стену. В нем были ящики 70×70 см. Лесенка стремянка позволяла влезать до самого верха. В каждом ящике совочек брать краску. Перед мастерской столярный цех. Это был целый склад. Видимо к концу войны немцы в этой мастерской делали боевые планеры. Воистину ни одна часть в Германии не владела такой наглядной агитацией. Первый плакат, который мы с Женей сделали и вывесили гласил: «Находясь за рубежом родной земли будьте особенно бдительны». (Сталин). А затем командир отвез меня в Подстдам, где дислоцировалась зенитно – артиллерийская дивизия. Там мы смотрели оформление дивизии и учебные классы. Я все посмотрел, зарисовал, что успел. И сделал вывод: «Надо сделать лучше». На работу мы с Женей уходили рано утром, позавтракав, продолжали, потом обед и снова на работу до позднего вечера. Вечером писали письма домой девчатам и родным. Затем спать. И так день за днем. Интересно то, что нашей работой руководил и интересовался только полковник Пешаков. Хоть в полку был замполит майор Мещеряков, парторг и комсорг, которые по уставу должны были заниматься наглядной агитацией. Замполит изредка заходил к нам, но мы ему о своих планах не рассказывали. Он выдвигал всякие проекты, на которые мы даже не обращали внимания. Он нас не любил, так же, как люто ненавидел комполка. Писал на него кляузы. Немного погодя в полк прибыл с пополнением парень фотограф, пришли после проверки несколько человек бывших пленных, они воевали против немцев во французской и бельгийской организации «Маки-партизаны». Среди них был и тяжелоатлет Федя Конохов, Костя - прирожденный артист и еще несколько музыкантов. Вскоре музыкантов забрали в музвзвод. Федя остался у нас, фотограф также. Мы стали жить вчетвером. Подружились с киномехаником Гришей, который почти весь день в радиорубке крутил на весь полк пластинки, в том числе и немецкие. Мелодии были отличные, певцы замечательные. Я до сих пор помню некоторые куплеты из тех песен и мелодии. У меня был приемничек с проигрывателем. Гриша нам давал свои пластинки на вечерок. Мы работали весь октябрь, ничего не вешая на улицу и в помещения. Наконец перед 6 ноября поздно вечером комполка выделил ребят, мы все разнесли по местам и под нашим надзором они все прибили. Утром 6 ноября полк был, как картинка. Так все оказалось здорово и красиво, что солдаты рты разинули, а командир полка, как журавль на длинных ногах ходил и водил за собой толпу офицеров. Мы сияли от счастья! У нас был хороший друг Коля Новицкий – писарь штаба полка. Он уговорил командира объявить нам благодарность в письменном виде. Мы отдыхали два дня 6-7. Вечером полковник пригласил нас к себе домой. Там был начальник штаба, несколько командиров рот. Ни парторга, ни замполита не было. Все офицеры сняли кители. И пошла пьянка. Наливали сначала шампанское, затем кто что хотел. Еда была вкусная. Готовила ППЖ полковника, которую он нашел на фронте. Жена у него погибла в войну. Новую жену свою он звал Валькой. Утром я очнулся на диване у комполка в доме. Он никогда не отпускал из своей компании пьяных людей, чтобы не было никаких ЧП. Считал пригласить к себе отличившегося солдата или артиста. В 66 гвардейском мы прослужили долго. И чудес всяких повидали и друзей нашли, и шуток было много и работы еще больше. Ведь наш полковник сам, и только сам, руководил нашей работой. До нового года время ушло на оформление штаба, клуба, офицерской гостиницы и конечно, уличного оформления. Со средствами не считались. У комполка под домом был склад продуктов.

Иногда партию хлеба везли на завод по производству ДВП, оттуда везли листы отличного толстого картона. Все это делалось поздними вечерами, у нас были увольнительные и мы бродили по городу, когда надо и зачем надо. Иногда через весь город приходилось катить бочку белил. Портреты писали сухой кистью. Ленина, Сталина тонировали, чтобы лучше смотрелось. Ордена выписывали очень тщательно. У нас была аллея маршалов Советского Союза. Мы не только работали, нас посылали на занятия по тактике, на стрельбы. Я всегда считался хорошим стрелком. Я всю жизнь любил оружие. В раннем детстве, когда жили в барском доме на чердаке нашли два австралийских дротика. Это копье, которое бросают на охоте. Посредине древка муфта из крокодиловой кожи, наконечник железный с зазубринами. Стал взрослее делал лук и стрелы, а уже в классе 5 – 6 – м смастерили поджигалку. Пистолет, который заряжался головками спичечными и самодельной дробью. Одна такая поджигалка разорвалась в руке. Шрам до сих пор. В госпитале думали, что шрам от взрыва детонатора. После этого случая, пистолеты делать перестал, а рогатки были. В седьмом классе повзрослел и рогаток не делал. В техникуме была закреплена за каждым винтовка 1891 / 30 года и нормы из мелкокалиберной винтовки сдавали. В запасных полках вместо винтовок макеты. Меня, любителя оружия это возмущало. Затем повезло, дали автомат ППШ 5,2 кг весом. Немецкий Шмайсер легче и скорострельность выше, ствол короче. Такое оружие только для ближнего боя, точность стрельбы отвратительная. Вот и палили немцы наступая приставив автомат к животу. Лишь бы плотность огня была высокая. У ППШ скорость стрельбы ниже, прицельность лучше, но все равно при стрельбе очередями автомат вверх ведет. Вот финский автомат Суоми вроде нашего ППД, вернее наш ППД как Суоми 7,5 кг. весом, конечно носить его тяжеловато, зато ствол длиннее. Автомат при стрельбе вверх не ведет. Прицельность высокая. Даже снайпера у лахтарей – так финнов тогда называли, имели автоматы с оптическим прицелом. На карельском перешейке я недели две ходил с финским автоматом, затем пришлось его сдать. Таков был приказ. Трофейное оружие сдавать. Так до конца войны с автоматом ППШ не расставался, исключая два месяца проведенная в роте минеров с кавалерийским карабином, та же винтовка – трехлинейка, только укороченная.

Зимой 44 года в запасной танковой дивизии готовили маршевую роту по – другому, не как раньше не обучив стрелять, на фронт. А тут был заведен такой порядок. Знай и умей стрелять из винтовки, стрельба из автомата, из ручного пулемета ДП, из станкового Максима. Затем применение немецкого Шмайсера и пулемета МГ. Пока все этим оружием не овладеешь, на фронт не отправят. Вот это была подготовка.

В школах, в которых я работал, всегда были м/к винтовки и стрелковые кружки. Я дочерей своих заразил любовью к оружию и очень обе отлично стреляли. А теперь молодежь от этого прекрасного вида спорта отучили. Оружие неком, не доверяют. Смешно. В обороте столько всякого оружия боевого, включая АК и гранатометы, стало. А м/к спортивные винтовки иметь нельзя.

Мещеряков хотел нас подчинить себе, но мы ни единого его приказа не выполняли, отговариваясь занятостью. Однажды была такая хохма: Полковник договорился с врачом - венерологом прочитать в полку лекцию. Тот поставил условия, чтобы художники написали на бумаге серию плакатов, вернее таблиц для демонстрации во время лекции. Прибежал полковник, дал нам книгу с разными картинками по венерическим болезням и сказал, чтобы срочно было сделано нужное количество таблиц. Мы с Женей часто пользовались одним методом. Один рисует, другой красит какой-то краской, затем все сохнет, снова красится и т.д., дело идет быстро. Взял желтую краску и все 10-15 таблиц раскрасил где надо ею. Затем другой цвет и наконец отделка и заголовки. Только мы все изобразили на ватманских листах все половые органы мужчин и женщин, покрасили и разложили как попало на полу, входит Мещеряков. Увидел, покраснел, как рак: «Так вот вы чем тут занимаетесь». «По приказанию полковника, товарищ майор! А ему не знаем для чего, товарищ майор». Он вылетел из мастерской. Мы посмеялись и продолжили работу. Конечно на полу лежали картинки, одна одной чище. Сплошная порнография. Дело уже подходило к концу, мы доделывали плакаты, но заголовков не писали. Надо сказать, мы постарались. Знали, что офицеры и солдаты попадают в «Триппервальде», так мы называли госпиталь, что располагался в 30 км от нашего городка. Жалко было больных. На границе они две недели проходили проверку, вместо того чтобы ехать домой. Да и домой в военкомат посылалась соответственная «весточка». Дверь снова распахивается и влетает майор, за ним входит подполковник. Мы представились. Подполковник спросил, чем заняты (а на полу такие странные картинки). «Готовим наглядные пособия для лекции врача – венеролога по приказанию полковника» - доложил я. «Отличная идея, не мешало бы в других частях провести такие лекции» - похвалил нас подполковник. Пожал нам руки и удалился. Мы долго смеялись, шутка удалась. Не знаю, что сказал Мещерякову инструктор политотдела дивизии. Ведь в полк он приехал после жалобы замполита на «развратия» - командира полка.