2. Понятия «христианская» и «нехристианская мистика» в современном мире и в богословии Православной Церкви, в частности, в творениях святителя Феофана Затворника

Религия в основе своей полагает тесное общение человека с Божеством и это общение понимает, как глубоко-интимное мистическое переживание²³. По определению Л. Василенко, мистика – это «то, что находится за пределами человеческого понимания, но несет в себе особый скрытый смысл»²⁴.

Современные СМИ, дезориентированные религиозно, предлагают нашим современникам не столько религиозно-мистический опыт Восточной Православной Церкви, сколько разного рода восточно-демонические культы, сектантство, различные суеверия, пропагандирует деятельность людей, занимающихся экстросенсорикой, гаданиями и другими оккультными практиками.

Поэтому очень важно выяснить природу вышеперечисленных учений и отличие их от мистического опыта Восточной Православной Церкви.

Нехристианский мистицизм тяготеет к пантеизму. Это выражается как в воззрениях на Божество, так и в способах достижения полного единения с Ним. Для нехристианского мистика Божество является не личностью, а безличной космической силой, простой бескачественной монадой. Божество находится в постоянном процессе эволюции и инволюции. Человеческая душа является одним из моментов эволюции Абсолютного. Вне зависимости от того, будет человек стремиться к слиянию с Божеством или не будет, космический процесс, совершающийся в недрах Абсолютного, будет идти своим порядком. Рано или поздно этот космический процесс закончится возвращением всего бытия, в том числе человеческого духа в первоначальное бескачественное единство, из которого все вышло²⁵. По словам П.Минина, «здесь нет места ни личности человека (личность есть некоторое обособление, а задача мистика – стереть все черты своего обособления), ни свободе, ни нравственным его подвигам».²⁶ «Священная поза», однообразное повторение священных формул и другие подобные средства, приводящие человека к пассивному душерасположению, заменяют личные подвиги и нравственные усилия.

Для христианского мистика Божество – это совершеннейшая Личность, Ипостасная Любовь, а не безличный Абсолют. Это является одним из главных отличий мистики христианской и нехристианской.

Последней целью как для христианского мистика, так и для нехристианского является обожение. Но это обожение понимается ими по-разному. Нехристианский мистик приобретает его дорогой ценой отречения от своей личности, на вершине своего мистического опыта он сознает себя не человеком, а Богом. Христианский мистик также стремится к обожению. Оно означает наивысшее приобщение к Божеским совершенствам, но этого обожения христианский мистик достигает не ценою отречения от своей индивидуальности, а путем уподобления своей личности Божественной Ипостаси. Даже на высших ступенях мистического опыта, когда христианский мистик созерцает славу Божию, его не оставляет сознание различия, лежащего между его конечным «я» и Божеством. В христианской мистике человеческая личность свободна, человек сам выбирает, хочет он быть с Богом или нет. И тогда находят себе место и свобода человека, и его нравственные усилия, и его подвиги²⁷. По словам П.Минина, «поскольку христианская мистика сохраняет в человеке самое дорогое для него – его свободу, и его личность, и поскольку она общение с Божеством, даже в самой таинственно-интимной стороне его, рассматривает, как общение личностей, она, в отличие от языческой натурмистики, может быть названа мистикой личности»²⁸.

По-разному рассматривается христианской и внехристианской мистикой материально-чувственное бытие. Нехристианский мистик в силу пантеистического постулата своего мировоззрения рассматривает материю и тело как метафизическое зло. Для христианского мистика тело человека – это храм Духа Божия (1 Кор. 6, 19). Материальные вещи сами по себе не являются злом, злом является пристрастие человека к вещам, неправильное пользование вещами²⁹.

Одним из главных отличий мистики, мистического богословия христианского и нехристианского является следующее. В христианстве, в частности, в православном христианстве термин «мистическое богословие» означает аспект духовной жизни, выражающий ту или иную догматическую установку³⁰. То есть православная христианская мистика существует только в границах догматов Восточной Православной Церкви.

Мистический опыт Православной Церкви отражен, в частности, в творениях святых отцов. Они в большей мере, чем остальные христиане, всем своим существом стремились к полноте богообщения. Поэтому именно они лучше всего могут учить о мистическом опыте, потому что пережили его сами. Но при изучении творений святых отцов можно увидеть, что они мало касались этого предмета. Это оттого, что трудно говорить о состоянии, при котором имеет место таинственный экстаз, который «есть соединение души со своим объектом. Более посредства между ним и ею нет: она его видит, она его касается, она им владеет, она в нем, она - он. Это не вера, которая верит, не видя, это даже не знание, которое постигает бытие только в его идее; это - совершенное единение, в котором душа чувствует полноту бытия, в котором она отдает себя и получает себя, ибо Тот, Кому она отдает себя, есть бытие и сама жизнь"³¹.

Святитель Феофан говорит о безмолвии, при котором подвижник находится в постоянном богообщении: «… влечет на безмолвие влечение внутрь к сладостному стоянию пред Богом»³². Путь к безмолвию лежит через очищение от страстей через подвиги, которые укрепляют в нас добро и истощают зло. Непосредственное преддверие безмолвия – это предание себя Богу в беспопечении. Существо безмолвия — «ничем не возмутимое молитвенное стояние пред Богом умом в сердце, от коего огонь к огню прилагается³³.

Далее святитель Феофан пишет: «Горение духа от Божия прикосновения окончательно очищает человека и возводит его в состояние бесстрастия. В этом огне переплавляется естество наше, как металл неочищенный в горниле, и является сияющим небесной чистотою, делающим его готовым Богу жилищем»³⁴. На пути к живому богообщению стоит безмолвие. Оно может быть не всегда как известный образ подвижнического жития, но всегда как состояние, в котором внутрь собранный и углубленный дух, «огнем Духа Божественного, возводится к серафимской чистоте и пламенению к Богу и в Боге»³⁵.

Святитель Феофан говорит, что не все безмолвники оставляются Богом навсегда в безмолвии: «Достигающие чрез безмолвие бесстрастия и чрез то удостоивающиеся преискреннего богообщения и боговселения изводятся оттуда на служение ищущим спасения и служат им, просвещая, руководя, чудодействуя»³⁶.

Эти заоблачные опыты являются высшими опытами богопознания. Они могут показаться противоположными прозе общедоступного вероучения. В.Н.Лосский в своем «Очерке мистического богословия Восточной Церкви» пишет, что можно часто услышать суждение, будто бы мистика, мистический опыт являются привилегией, дарованной лишь немногим избранным, в то время как все остальные должны довольствоваться лишь слепым подчинением вероучению, наложенному извне в форме принудительного авторитета. «Подчеркивая это противопоставление, можно иной раз зайти слишком далеко, в особенности, если к тому же несколько уклониться от исторической правды; таким образом можно противопоставить, как противников, мистиков — богословам, духоносных — церковной иерархии, святых — Церкви»³⁷. И далее: «Восточное предание никогда не проводило резкого различия между мистикой и богословием, между личным опытом познания Божественных тайн и догматами, утвержденными Церковью»³⁸.

Важно отметить, что мистический опыт приобретается не только в молитве и других аскетических упражнениях. «Мистика есть основание богословия, и занятие им обеспечивает причастность мистическому опыту»³⁹. Сейчас это очень актуально, потому что по всей России в институтах открыты кафедры теологии, действуют семинарии, женские духовные училища, духовные академии и множество воскресных школ как для детей, так и для взрослых. В.Н. Лосский о богословии пишет следующее: «В известном смысле всякое богословие мистично, поскольку оно являет Божественную тайну, данную Откровением»⁴⁰.

Выше было сказано, что творения святителя Феофана являлись откликом на возникающие вопросы его времени. Вопрос о богословском образовании и вообще об образовании стоял тогда остро. В XIX веке очень многие люди действительно не умели читать и писать. Однако в советской и даже в современной исторической литературе укоренилось мнение, согласно которому Церковь способствовала закреплению крепостного права, одобряла неграмотность простого народа и не предпринимала серьезных попыток к его обучению, и, как следствие, тормозила культурное и экономическое развитие страны. Вот что пишет святитель Феофан о нежелании крестьян обучать своих детей грамоте: «...Молиться надо, чтобы Господь дал родителям понять свою ошибку (заключающуюся в отказе крестьян учить своих дочерей грамоте) и поревновать об обучении своих дочерей. На отговорки их (родителей-крестьян) скажу малое нечто. 1) Говорят, что хоть и выучится, все не барин ее возьмет: такая же будет крестьянка. - Будто грамоте знать только и пристало господам? Всем пригодно уметь читать. И везде уж все учатся - и крестьяне, девочки и мальчики. Зачем отставать от других? Что замуж выйдет за крестьянина же, - что тут плохого? Да ведь мальчики-то все уж умеют читать. Надо и невест им подготовить умеющих читать, чтобы ровнее были. Когда муж и жена умеют читать, то придет праздник, дома будут читать Евангелие, или житие святых, или другую хорошую книгу. То муж почитает, то жена. И время будет идти душеспасительно. … А когда деток Бог даст, мать грамотная сама и выучит их грамоте между делом. Так и пойдут по селу грамотные, хоть и школ не будь».⁴¹

На слова крестьян о том, что неграмотных Господь будет меньше судить вследствии их неграмотности, святитель восклицает: «Так что же и грамоту с лица земли согнать? Да и Евангелие-то надо спрятать, чтобы его в церкви не читали. А то оно показывает грех, - который от того грешнее становится. Да так ли это?»⁴² По словам святителя Феофана, знать волю Божию, различать добро и зло мы все должны. И получается, что нежелающие овладеть грамотой, дважды грешат, - и тем, что не знают воли Божией, и тем, что не предпринимают попыток узнать ее и нарочно держат себя в темноте. Кто и детей своих держит в темноте, тот третий грех творит. Своему адресату святитель пишет: «Сам же не унывай, продолжай трудиться. Когда обучишь всех мальчиков - и, о если б и девочек! - закваска будет положена, и грамота уж не переведется в селе. Ибо какой грамотный отец захочет оставить сына своего необученным?»⁴³

По поводу изучения основ православной веры святитель Феофан писал: «Умеющий читать, говорил я, изучай веру при помощи катихизиса или чрез чтение других благочестивых книг. А не умеющий читать, скажу теперь, умножай, уясняй и утверждай свои познания о вере посредством слуха. Слушай, внимай, размышляй и поучайся именно здесь, в храме Божием»⁴⁴.

Интересно письмо святителя Феофана, в котором он обращается к студенту духовной академии, который хочет бросить учебу: «… выйдете ученый богослов… Знание не тянет. Яснее будете видеть путь, коим следует идти далее, - и не только для себя путь видеть, но и другим указывать. А это дважды два – четыре»⁴⁵.

Характерно высказывание святителя Феофана о различии между духовным и светским образованием. Для спасения христианин должен знать основы вероучения Православной Церкви и иметь доброе сердце, что достигается через участие в Таинствах и складывается под таинственным наитствованием душ через святое богослужение. «В светском просвещении не так. Там знание может идти отдельно от настроения сердца; в духовном же образовании они идут рука об руку и, одно другим поддерживаясь, растут и приходят в силу вместе. Здесь знание с благонравием и то и другое со вкусом духовным вместе развиваются и надлежащее приемлют образование в духе нашем»⁴⁶.

Выше было сказано, что учить о мистическом опыте лучше всего могут сами святые отцы, подвижники благочестия, потому что они пережили этот опыт. Святитель Феофан, несомненно, является одним из них. В его творчестве важное место занимает его труд «Второе послание к Коринфянам святого апостола Павла», где святитель дает толкование этого послания и, в частности, места, где говорится о взятии апостола Павла на третье небо. Важно отметить слова святителя Феофана о формах мистического откровения: «Откровение обнимает все, что Богу угодно бывает открыть нам. Бывает оно умно, когда в ум влагается ведение; бывает внешно, когда Бог или Ангел является и сказывает нужное; но бывает и посредством видений. Видение или в образах представляет духовное, каковы, например, видения Иезекииля, Апокалипсиса, и требует нового откровения в уме, чтоб уразуметь его; или оно есть видение духовного мира в его существенности, когда дух человека необыкновенным образом вземлется и вводится в созерцание его, не в образах, а как он есть»⁴⁷.

Далее святитель Феофан пишет о том, что не все в откровении можно выразить словом человеческим: «Не могу сказать, говорит, душа ли одна была взята на небо, а тело оставалось на земле, или и тело туда же было вземлемо. Внимание было занято не этим; оно все было поглощено виденным, и на себя не обращалось»⁴⁸. После видения вопрос мог возникнуть, и возможно, был, но прошло четырнадцать лет и он не был решен. «Если же и для самого святого Павла осталось это нерешенным, то, верно, это такого рода дело, что его решить нельзя, или не следует решать»⁴⁹.

К мистике, мистицизму относятся также чудеса. Величайшим чудом и благодеянием Божиим для рода человеческого является Таинство Евхаристии. Святитель Феофан пишет, что многие из учеников Господа отошли от Него и уже не ходили с Ним после того, как Господь предложил учение о таинстве Тела и Крови, полагая в нем необходимое условие общения с Собою и источник истинной жизни: «Слишком чудесным показалось им такое дело беспредельной к нам милости Божией и нерасположение к чудесному отторгло их от Господа. Господь видел это и, однако, готовый быть распятым за спасение всякого, не находил возможным умалить или отменить чудесное. Так оно необходимо в экономии нашего спасения!»⁵⁰. С сожалением оставил их Господь идти от Себя во тьму неверия и погибель. И избранным двенадцати апостолам Господь показал готовность отпустить, если не склонятся перед чудесностию. «Отсюда выходит, что бегать чудесного — то же, что бегать Господа Спасителя, и отврашаюшийся от чудесного — то же, что погибающей. Да внемлют этому те, которые приходят в ужас при одном напоминании о чудесном! Встретят и они чудо, которому не возмогут уже перечить: это смерть и по смерти суд. Но послужит ли это неперечение им во спасение, один Бог знает»⁵¹.

Ложный христианский мистицизм можно наблюдать в сектах, которые придерживаются какой-либо части христианского вероучения, а другую часть искажают. На основе своего новосозданного учения сектанты выстраивают свой мистический опыт, который, несомненно, является ложным, прелестным. Полемические тексты по вопросу сектантства содержатся в письмах святителя Феофана, в которых в разной мере, как уже говорилось выше, рассматривается деятельность и учение евангелизма (в полемической литературе его времени известного как редстокизм, пашковщина), толстовства, молоканства, новоапостольской общины (ирвингиан), хлыстовства, скопчества, а также спиритизма и магнетизма. Кроме того, в ряде писем просто упоминается о какой-либо секте⁵².

По этому поводу святитель Феофан пишет: «… во дни наши россияне начинают уклоняться от веры: одна часть совсем и всесторонне падает в неверие, другая отпадает в протестантство, третья тайком сплетает свои верования, в которых думает совместить и спиритизм и теологические бредни с Божественным Откровением»⁵³. По поводу последнего хотелось бы сказать отдельно.

Спиритизм принадлежит к нехристианскому демоническому мистицизму. Л. Василенко в своем «Кратком религиозно-философском словаре» дает такое определение спиритизму: это «система верований и оккультных практических предписаний, имеющих целью установление контактов с духами умерших. Многое в спиритизме связано с суевериями, что дало основание науке дискредитировать его как шарлатанство, но это не помешало распространению спиритизма в Европе во второй половине XIX в. в качестве реакции на материализм и позитивизм. Древнейшим видом спиритизма является некромантия. Основные средства контакта - медиумические сеансы, автоматическое письмо, столовращение и пр.»⁵⁴

В одном из писем святитель Феофан пишет: «Меня занимал Бюхнер. Теперь занимает спиритизм: противоположности. Но тот и другой - злые враги Божии, губители человечества - слепотствующего! Нарочно выписываю все книги спиритов, чтоб ознакомиться с ними покороче. Трудно судить по отзывам других»⁵⁵.

О спиритизме святитель Феофан писал очень конкретно и определенно: «Спиритизм - прямо бесовщина, ничем не прикрытая. Тут осязательна нечистая сила. Кто тут действует, можно судить по явлениям. Да они и сами не скрывают, что суть бесы. И еще что? Говорят, что они только передовые»⁵⁶. Далее святитель Феофан пишет, что он видел Евангелие, растолкованное спиритами. Тут спириты и проговорились, что они только передовые. И сказали что придет их «набольший, тогда все яснее будет. Видно, кто этот набольший, - и зачем он придет, - известно⁵⁷.

В одном из писем святитель Феофан говорит, что в газетах писали о просьбе каких-то людей разрешить существование некоего идеалистического общества. Общество это спиритское: «Спиритство есть бесовщина. Следовательно, это общество бесовское, или бесопоклонническое»⁵⁸. Далее святитель пишет, что в этом обществе нет ничего научного и быть не может. «Это религиозный скоп, по наставлению духов лестчих устроенный. Когда спириты собираются, то среди их совершается нечто религиозное»⁵⁹. И в другом месте: «… у спиритов духи - то говорят в воздухе, то шепчут в уши, то берут руку и плюнут, то в разнообразном виде являются»⁶⁰.

В другом письме святитель Феофан говорит о несовместимости благодати и спиритизма. Его адресат написал о том, что его приглашали на спиритические сеансы Юма. Когда он отказался, о нем сказали, что благодать его пока якобы не коснулась. «Благодать и Юм как совместимы? Между тем говорившие вам, верно, думают, что в среде спиритов есть благодать»⁶¹.

Из всего вышеизложенного следует сделать следующий вывод. Мистика христианская и нехристианская имеют различие в самом своем основании. Для нехристианского мистика Божество является неким безличным Абсолютом. Для христианского мистика Бог – это Личность, общение Бога и человека является общением личностным. Для нехристианского мистика материальный мир является злом. Для христианского --- материя, вещи не являются злом, злом называется пристрастие к этим материальным вещам. И, наконец, христианская мистика, в частности, мистика Православной Церкви, находится в границах догматов. По словам В.Н.Лосского, термин «мистическое богословие» означает аспект духовной жизни, выражающий ту или иную догматическую установку⁶².

Ложный, прелестный мистицизм можно наблюдать в различных христианских сектах. Некоторые секты, в особенности указанная секта спиритов и различные современные восточно-демонические культы, не скрывают демонического происхождения своего мистицизма.

Причастность мистическому опыту Православной Церкви достигается через занятия богословием, что подробнее указано выше. О мистическом опыте лучше всего могут рассказать святые, которые сами пережили этот опыт. Несомненно, святитель Феофан был одним из них. Именно поэтому в современном мире слова святителя Феофана являются значительным аргументом при обсуждении различных богословских вопросов. О мистическом опыте по творениям святителя Феофана подробнее будет изложено в следующей главе.