46. Социальная структура в средневековых городах. Патрициат

Социальная структура города представляла собой достаточно разношёрстную группу социальных классов. «Пестрота и разнородность общества сделались проблемой в период роста больших городов, когда на смену межличным социальным связям начали приходить более анонимные отношения, опосредованные вещами, товарами и деньгами». С возникновением и развитием городов сложились предпосылки к формированию еще одного феодального сословия - горожан, имевших свободный статус, городское право, имущественные и социальные права. Таких горожан называли «бюргерами».

Первоначально горожане были слабо дифференцированы. По мере появления зажиточных и менее состоятельных горожан бюргерами стали называть только состоятельных горожан, которые платили налоги в городскую казну, что было показателем их материального и социального благополучия.

Городскую верхушку не ранее XIV в. стали именоваться «патрициатом». Экономическое могущество патрициата основывалось на крупной торговле, ростовщичестве, собственности на городские земли, дома, торговые помещения. Первоначально «бюргеры» были однородным городским классом, но со временем произошла их дифференциация на два направления: одни составили «патрициат», т. е. своеобразную городскую знать, а другие стали мастерами, образовывавшими различные ремесленные цехи.

У власти оказывались наиболее богатые и влиятельные городские купеческие семьи. Особенно крепкой была власть патрициата в городах Италии, южной Франции и Германии. Именно выходцы из купеческой среды посылались представителями в общегосударственные сословные органы. Они оказывали влияние и на государственную политику, участвовали в феодальных войнах и являлись официальными дипломатическими представителями города на случай вступления в переговоры с крупными феодалами.

Положение патрициата, как социальной группы, было противоречивым. Он тяготел к рыцарству и светской аристократии через покупку земли, замков, но в то же время патрициат имел собственные характерные социальные черты. Рыцари – это, прежде всего, воины, чье поведение, культура формировались именно военным родом занятий, а бюргер – патриций был крупным купцом и ростовщиком, мотивом деятельности которого являлось получение прибыли.

Особую социальную группу города составляли бюргеры – ремесленники. Они создавали различные ремесленные объединения, именуемыми цехами. Цех был средневековой формой организации городского ремесла. Он представлял собой замкнутое корпоративное объединение, членами которого являлись только владельцы мастерских. В цех входили ремесленники какой-либо одной профессии или нескольких родственных специальностей, которые со временем стали отделяться и преобразовываться в отдельные ремёсла. Внутри цеха существовал устав, регламентирующий работу мастеров. «Цех вникал во все стороны жизни средневекового ремесленника». Все мастера работали в собственных мастерских, которые располагались в их жилищах, подчиняясь общим правилам организации труда.

Ко всему прочему цех был и религиозной организацией, которая всячески поддерживала своего члена и его семью в финансовом вопросе при помощи цеховой казны.

Одной из важнейших функций цеха было регулирование отношений между владельцем мастерской и нанятыми им подмастерьями и учениками. Мастер, подмастерье и ученик составляли своеобразную иерархию внутри каждой ремесленной мастерской цеха. «Низшей ступенью в этой иерархии было ученичество». Для того чтобы стать настоящими мастерами ученикам необходимо было учиться ремесленному делу несколько лет. Срок обучения зависел от сложности изучаемого ремесла. Затем ученик мог стать подмастерьем, которые, в свою очередь, должны были пройти определённый стаж для того чтобы стать полноценным мастером – ремесленником. Данная ситуация была характерна в ранний период цеховой организации.

Свои организации создавали и самые обездоленные группы городского населения – нищие, для которых просьба милостыни стало даже своеобразной профессией. В таких городах как Цюрих, Базель, Кёльн возникли объединения нищих, а с 1480 г. во Франкфурте появилось братство хромых и слепых.

Социальная напряженность внутри городских стен привела к серии восстания низов против городской верхушки в течение XIV – XV вв. Движения против городской олигархии и цеховой верхушки происходила в наиболее развитых промышленных городах Западной Европы: Флоренция, Перуджа, Сиена, Кёльн и др.

Среденевековые города имели постоянный отток населения и приток населения в лице зависимых от феодала крепостных, которые отправлялись в город в поисках лучшей жизни. «Бежавших крестьян стимулировал городской закон, согласно которому крестьянин получал свободу, прожив в городе 1 год и 1 день». Однако были города, где свободу и статус горожанина можно было получить быстро – уже через 6 недель, или намного дольше, как, например, в Регенсбурге - только через 10 лет. Внутри городских стен сложился особый мир, объединивший всех проживающих на его территории и имеющих собственность горожан в особое сословие. Главным признаком этого сословия была свобода от всех феодальных властей и подчинение городской администрации и суду. Другим признаком особого положения горожан было право создавать профессиональные корпорации, союзы, которые повсеместно получили название братств, гильдий и цехов.

47. Город в политической структуре феодального общества

См. вопросы 42, 44.

48. Средневековые интеллектуалы

С появлением города, рождается такой новый социальный слой как интеллектуалы.

Среди множества определений: люди науки, ученые, клирики, мыслители (терминология, относящаяся к миру мысли, никогда не отличалась определенностью) — слово «интеллектуал» обозначало область с хорошо очерченными границами. Речь идет о школьных учителях, мэтрах. Впервые оно произносится в эпоху раннего средневековья, затем получает распространение в городских школах XII века, а в XIII веке переходит в университеты. Так именуют тех, чьим ремеслом были мышление и преподавание своих мыслей.

До середины XI века ученых и поэтов можно было найти при дворе государей. Школы, где преподавали «свободные искусства» имелись при некоторых епископских соборах - Шартр, Реймс, Кельн. Но наибольшей славы достигли ученые из монастырей - Сент-Гален, Рейхенау, Фульда, Новая Корвея, Клюни, Бек и многих других. Этот период в истории науки и образования с полным правом называют монастырским.

Средневековые интеллектуалы городского периода опирались на богатое наследие предыдущей эпохи, не собираясь, кстати, от него отказываться. Круг изучаемых наук остается неизменным еще с периода, предшествовавший XII веку. Это были так называемые «семь свободных искусств». Эти 7 путей знания вели к теологии, царице наук, с помощью которой можно было попытаться проникнуть в божественные тайны. Высокий статус носила их интеллектуальная деятельность, которая понималась как нечто священное, необходимое для спасения как отдельной души, так и всей «общины верных». Уваров утверждает, что неотделанность знания от священства продолжала распространяться на грамотеев и тогда, когда их занятия носили уже вполне мирской характер.

Интеллектуал средневековья на Западе рождается вместе с городами. Он появляется вместе с их расцветом, связанным с развитием торговли, промышленности (скажем скромнее — ремесел), как один из тех мастеров, которые водворились в них под влиянием разделения труда.

И все же интеллектуальная деятельность городской эпохи отличалась от предыдущего периода. Прежде всего, произошел стремительный рост числа образованных людей, приведший к качественному скачку.

Рассматривая Каролингское возрождение как таковое, можно сказать, что во время великой реформы бенедиктинского ордена 817 года, на которую императора Людовика Благочестивого вдохновил св. Бенедикт Анианский и которая заключалась в замыкании на себе самом первоначального бенедиктинского монашества, «внешние» школы монастырей были закрыты. Клерикальная Каролингская монархия в период ренессанса словно в небольшом питомнике выращивала чиновников и политиков для замкнутой, крайне малочисленной элиты. Республиканские учебники французской истории заблуждаются в своих восхвалениях Карла Великого (кстати, неграмотного), делая из него покровителя школ. Но стоит отдать должное, так как труды, написанные в это время, будут иметь ценность и применение в XII в.

Концентрация знаний в городах имела два важных следствия. Во-первых, здесь создавалась социальная среда, способная обеспечить устойчиво благоприятные условия для развития культуры, тогда как культура монастырская была фрагментарна и уязвима - набег неприятеля, пожар, скверный нрав аббата могли пресечь развитие самобытной духовной традиции. Точно так же, покровительство образованности при одном из правителей редко когда продолжалось в том же масштабе его преемниками. Во-вторых, концентрация образованных людей в городах вела к профессионализации. Монахи могли лечить больных (чем они успешно занимались на протяжении всего Средневековья), могли создавать великолепные рукописи в скрипториях или же писать ученые сочинения, но все эти занятия были лишь видами монашеского подвига, средством спасения души наравне с ношением вериг или физическим трудом. Социальная значимость таких занятий была своего рода побочным продуктом. Равно как и самые лучшие монастырские школы учили только «oblati» - детей, предназначенных стать монахами данного монастыря.

Уваров П.Ю. писал, что городскими интеллектуалами двигали иные мотивы - тяга к знаниям, стремление нести людям свет разума, как утверждали их апологеты, либо жажда мирской славы, суетное любопытство и корыстолюбие, в чем обвиняли их противники. Главное - что эти свои социальные цели они стремились реализовать по преимуществу на поприще интеллектуального труда, ставшего их основным видом деятельности. Кроме того, концентрация и профессионализация сопровождались растущим разделением труда, специализацией областей знания.

Христианские охотники за греческими и арабскими манускриптами добирались даже до Палермо, где норманнские короли Сицилии, а затем Фридрих II со своей трехъязычной канцелярией — греческой, латинской, арабской — основали первый итальянский двор в стиле Ренессанса.

Первопроходцами этого Ренессанса были переводчики. Запад уже не знал греческого: Абеляр оплакивал это и увещевал священников восполнить пробел, вводя тем самым людей в сферу культуры. Научным языком была латынь. Арабские оригиналы, арабские версии греческих текстов, греческие оригиналы — их нужно было переводить, либо в одиночку, либо — и чаще всего — группами переводчиков. Христианам Запада помогали испанские христиане, жившие под властью мусульман (мозарабов), евреи и даже сами мусульмане. Тем самым происходило объединение всех способностей и навыков. Известность получила одна из таких команд, собранная ученым аббатом Клюнийским, Петром Достопочтенным, для перевода Корана.

Интеллектуал XII века был профессионалом: у него свои, полученные от древних, предметы, своя техника, которая в главном также есть подражание древним. Но используется она для того, чтобы идти дальше древних. Ле Гофф Ж. приводит в пример известное изречение Бернарда Шартрского, которое часто повторялось в Средние века: «Мы — карлики, взобравшиеся на плечи гигантов. Мы видим больше и дальше, чем они, не потому, что взгляд у нас острее и сами мы выше, но потому, что они подняли нас вверх и воздвигли на свою гигантскую высоту...».

Как говорилось ранее, город рождает интеллектуалов, то есть можно сказать, что происходит хронологическое совпадение двух феноменов - появления европейских интеллектуалов как особой социальной группы и становления средневекового города «классического типа» находится в линейной зависимости (появляется город, и потребности этого нового организма рождают новую социальную среду). Но все было гораздо сложнее. Уваров утверждает, что отнюдь не города, особенно на первых порах, были основными потребителями труда интеллектуалов. В услугах секретарей и юристов нуждались правители и их судебные курии, нарождавшаяся папская бюрократия; медики обслуживали в основном элиту феодального общества; теологи нужны были церкви для формулировки и защиты догматов веры. Скорее уж можно говорить о единой причине - усложнении социальной жизни, вызвавшем расцвет городов и породившем интеллектуалов.

Как утверждал Уваров, спрос на знания начал возрастать примерно с середины XI в., и их легче всего можно было найти в городах. Здесь были соборные школы, в отличие от школ монастырских, доступные для всех желающих, здесь некоторые городские монастыри основывали свои «внешние» школы (extramuros), и наконец, здесь все больше становилось частных школ.

По мере того как путешествия становились все более доступной вещью в лучшие школы устремились интеллектуалы. В результате сформировались центры, в которых была сконцентрирована наука и учебная деятельность.

Уваров П.Ю. указывает на то что в этом оказались впереди всех итальянские города. Уже в первой половине XI в. ученики стекались изучать основы права и красноречия в Равенну и Павию, где блистал Петр Дамиани. Особый успех выпал на долю Болоньи. Этот город находился на стыке различных правовых традиций - римской, лангобардской и византийской. Здесь преподавал один из лучших юристов своего времени - Ирнерий. В начале XII века обобщив достижения своих коллег, он свершает революцию в правоведении. Ему приписывают заслугу сведения отрывочных юридических пассажей в единый корпус Римского права, снабженный глоссами - комментариями и разъяснениями на полях. И, наконец, он придавал большое значение казуистике - систематически выдвигая особо запутанные, спорные вопросы, при разрешении которых сводятся воедино различные законы, мнения комментариев, ссылки на прецеденты.

Применение логики произвело переворот и в богословии. В наибольшей степени формирование теологии, опиравшейся на законы рационального мышления связано с Парижскими школами, где в первой половине XII века преподавали Гильом из Шампо и Абеляр.

Так Париж делается для одних первоисточником интеллектуальных радостей, а для других — дьявольским вертепом, где разврат помраченных философией умов перемешался с «мерзостью» жизни.

Итак, известно, что были и сторонники и противники нового образа жизни интеллектуалов, но все они отмечают небывалую степень концентрации образованных людей, их постоянное взаимное общение как основное условие существования, их новые мотивации (торговля книгами и знаниями). И, главное - городской образ жизни.

Таким образом, интеллектуал – новый социокультурный тип человека. На его формирование оказали влияние города, которые являлись центрами науки и концентрации знаний, торговые связи с Востоком, результатом которых стала переводная деятельность, и, конечно, опыт прошлого, к трудам которого обращались интеллектуалы.

В первую очередь, это люди книжной культуры, занятые умственным трудом. Средневековье не знало общего понятия «интеллигент». Терминологическая определенность приходила к интеллектуалам медленно. Наиболее радикальные из них, такие как Абеляр или аверроисты XIII в., выделяя себя из остальной массы людей, предпочитали именоваться философами. Их называли «доктор», «профессор», «магистр», «литерати», то есть знающий латынь (в противоположность невеждам – «идиоти»). На Пиренеях имя «Letrados» относилось к образованным должностным лицам, главным образом из числа судейских. Примерно таков был смысл и французского термина «gensdeslettres» - как именовали адвокатов или нотариусов, но также и университетских преподавателей, а позже - писателей, поэтов, ученых. Термин «магистр» после XII-XIII в. обозначал не только людей, преуспевших в науках, но вполне мог относиться к какому-нибудь владельцу ремесленной мастерской.

К интеллектуалам по своему самосознанию принадлежали и клирики: люди духовного звания, они не имели церковных поручений и должностей, но были связаны со школой и университетами и получали материальную поддержку от городского совета или церкви и вознаграждения от учеников. Уваров говорил, что самоназвание «клирик» указывает не столько на принадлежность к церкви, сколько на образованность.

Помимо горстки профессиональных магистров и нескольких десятков университетских корпораций существовала обширная, но аморфная университетская среда. Этим расплывчатым понятием мы можем обозначить людей, так или иначе соприкоснувшихся с университетской культурой. В их число могли входить те, кто когда-то учился в университете, став затем судьей или советником на королевской, церковной или городской службе, поэты и писатели, биографически связанные с университетом, творившие не только по латыни (как ваганты), но и на национальных языках. К ним, например, можно отнести магистра Жана де Мёна, автор неслыханно популярной в средние века второй части поэмы «Роман о Розе» или Джеффри Чосера, выпускника одного из Иннов, юридических университетов и переводчика «Романа о Розе» на английский язык. Конечно, внешнюю грань этой культуры определить необычайно трудно, хотя бы в силу множественности личностей, в которых выступал интеллектуал (в зависимости от ситуации он мог считать себя в первую очередь горожанином, человеком церкви, слугой короля, юристом, любителем изящной словесности - эти роли вполне могли уживаться в одном человеке), писал Уваров.

Как ни разнообразен состав этого интеллектуального слоя, но нельзя ни с чем спутать особую странную группу. Это — голиарды.

На вопрос - кто такие голиарды, нельзя с уверенностью ответить. Анонимность, скрывающая большинство из них, легенды, пущенные в шутку ими самими, или те, что распространялись их недругами, обильно сдобренные клеветой и злоречием; наконец, истории, сложенные эрудитами и современными историками, заблудившимися в обманчивых подобиях и ослепленными предрассудками. Иные из этих историй перенимают проклятия соборов и синодов, а также некоторых церковных писателей XII-XIII веков клириков-голиардов, или странствующих клириков, называли бродягами, развратниками, фиглярами, шутами. Одни изображали их как богему, псевдостудентов, глядя на них то с известным умилением, то с опаской и презрением. Другие, наоборот, видят в них своего рода городскую интеллигенцию, революционную среду, открытую всем формам явной оппозиции феодализму.

Отказавшись от фантастической этимологии, оказывается, что неведомо даже происхождение слова «голиард». Его считали производным от Голиафа, воплощения дьявола, врага Бога, или от gula, — глотки, дабы сделать из учеников сего врага божьего пьянчуг и горлопанов. Голиаса - исторического основателя ордена, членами которого были голиарды, найти не удалось. Осталось лишь несколько биографических деталей кое-кого из них и сборники стихов — индивидуальные или коллективные, carminaburana, — а также проклинающие или очерняющие их современные тексты.

Они сформировали среду, где охотно критиковали общество с его институтами. Будь они городского, крестьянского или даже дворянского происхождения, голиарды являлись, прежде всего, странниками, типичными представителями той эпохи, когда демографический рост, пробуждение торговли, строительство городов подрывали феодальные структуры и выбрасывали на дороги, собирали на перекрестках (которыми и были города) всякого рода деклассированных, смельчаков, нищих. Голиарды — это плод социальной мобильности, характерной для XII века. Уже бегство за пределы устоявшихся структур было скандалом для традиционно настроенных умов. Голиарды были беглецами. Они бежали, не имея средств к существованию, а потому в городских школах сбивались в стаи бедных школяров, живших чем и как придется, нищенствовавших, становившихся слугами у своих более зажиточных соучеников. Чтобы заработать себе на жизнь, они иной раз делались циркачами и шутами; отсюда, вероятно, происходит еще одно их имя. Но следует помнить, что слово joculator, жонглер, в ту эпоху было эпитетом для всех тех, кого находили опасным, кого хотели выбросить за пределы общества.

Темы их поэзии – пишет Ле Гофф - беспощадно атакуют общество. У многих из них явно различимы черты революционеров. Игра, вино, любовь — вот воспеваемая ими трилогия, вызывавшая негодование благочестивых душ того времени, хотя сей грех им легко прощают современные историки.

Поэзия вагантов обрушивается на всех представителей раннего средневековья задолго до того, как это стало общим местом буржуазной литературы, — на церковников, аристократов, даже на крестьян.

В церкви излюбленными мишенями голиардов являются те, кто социально, политически, идеологически наиболее привязаны к общественным структурам: папа, епископы, монахи.

Антипапское и антиримское вдохновение голиардов сближает их, однако не смешивая, с двумя другими течениями. Во-первых, это гибеллины, нападавшие, прежде всего, на мирские притязания папства и державшиеся стороны империи против духовенства. Во-вторых, морализаторское течение, упрекавшее папу и римский двор за компромиссы с духом времени, за роскошь, за корыстолюбие. Конечно, в имперской партии было немало голиардов — хотя бы тот же Архипиит Кельнский, — и их поэзия часто имеет своим истоком антипапские сатиры, но и по тону, и по духу голиарды явно отличаются от гибеллинов. В римском первосвященнике и его окружении гибеллины видели главу и гаранта социального, политического, идеологического порядка, более того — главу социальной иерархии, тогда как голиарды были не столько революционерами, сколько анархистами.

К голиардам также относился и Петр Абеляр, но он был чем-то большим для этой группы – славой парижской среды. Абеляр – первый великий интеллектуал современного типа, первый профессор. Удивляет необычность его карьеры и жизни.

Следующие типы интеллектуалов, это юристы и медики. Исследования в области права и медицины сначала сосредотачивались в Италии. В некоторых итальянских городах, например в Павии, существовали городские школы права, но в XII веке всех их затмила Школа в Болонье. Здесь в первой половине века выступал Ирнерий с лекциями и комментариями к кодексу Юстиниана. И именно здесь камальдолийский монах Грациан создал кодекс канонического права, который облегчил обучение квалифицированных правоведов и юристов для нужд Церкви. Если говорить о медицинских исследованиях, то первый важный центр находился в Салерно. В XI веке монах Константин из Монте-Кассино перевел с арабского языка на латинский некоторые трактаты Гиппократа и Галена, и именно в Салерно зародилось и получило развитие профессиональное обучение врачей, основанное на греко-арабской медицине. Впоследствии выдающуюся роль стали играть другие медицинские центры, такие, как Монпелье во Франции. Но в конце XI века главным центром медицинских исследований был Салерно.

Ле Гофф рассматривая среди интеллектуалов отношение к теории и практики пишет, «Медики, а с ними хирурги, оптики утверждают необходимое единство теории и практики. Хирургия, которой учатся на основе одной лишь практики, - говорит Аверроэс, - которой занимаются без предварительного изучения теории, как, например, хирургия крестьян и всех неграмотных, есть чисто механическая, а не теоретическая деятельность, и в ней нет ни науки, ни искусства. Но он же, с другой стороны, утверждает. После теоретического обучения медик должен прилежно обратиться к практическим упражнениям. Лекции и диссертации учат лишь малой части хирургии и анатомии. На деле в этих двух науках не так уж много того, чему можно научить речами».

Основная деятельность подавляющего большинства ученых-схоластов обычно презрительно игнорируется историками науки и на это есть определенные основания. Но все же, их социальная роль заслуживает внимания. Схоластика, или «школьная», т.е. «ученая», философия возникла как ответ на сомнения и противоречия, существующие в любой религии и философии, тем более признающей приоритет веры над знанием. Широкое проникновение в Западную Европу в это время античного наследия дало схоластам новый инструмент, с помощью которого, не отвергая разум, можно было убедиться и убедить в правильности теологических и философских построений. Этот инструмент – логика. Схоластическая дедукция хорошо вписалась в христианскую картину мира. Пронизанность мира божественным единством в сочетании с его иерархической структурой позволяла применять логику; с ее помощью из отдельных элементов бытия возводилось цельное здание мира. Внешнее выражение эта тенденция объять весь мир в стройной схеме и объять его получила в знаменитых «суммах» - сводах знаний о мире. Высшим достижением в этой области следует назвать «Сумму богословия» Фомы Аквинского, многотомный труд, касающийся всех сторон существования человека и космоса.

Во второй половине XIII в. теология постаралась отделиться от философии, поставив границы человеческому разуму. На пути философов, которые пытались при помощи логических методов или знания природных законов рассуждать о законах божественных, вставали как уставы корпораций, так и церковные запреты. В вопросе о разуме и вере Фома Аквинский придерживался достаточно оптимистической позиции, отдавая приоритет божественным доводам над рациональными, но отводя последним все же, весьма важную роль в познании Бога и мира. Его противники из числа францисканских теологов-номиналистов, как и сторонники теории «двойственной истины» делали вывод о принципиальной непознаваемости Бога. На долю ученого выпадало лишь изучение умопостигаемых вещей, совершенствование логического инструментария, либо рассуждения на темы морали.

Теологи были людьми не очень богатыми. Даже противники не обвиняли их в стяжательстве, скорее уж речь шла о непомерном честолюбии или о политических пристрастиях. Хороших профессионалов было сравнительно немного, в большинстве университетов теологию вели доминиканцы или францисканцы, закосневшие в мелком соперничестве. Лишь в Париже, Саламанке, Кельне, Оксфорде, Кембридже и в «Святой коллегии» при папской курии можно было найти специалистов высокого класса.

Таким образом, не было единого определения понятия «интеллектуалы». В первую очередь, это люди книжной культуры и интеллектуальной деятельности. У них есть различные названия – профессора, доктора, магистры и т.д. Но все же выделяют определенные группы интеллектуалов, различных по своему мировоззрению, учению и деятельности – это клирики, голиарды (или ваганты),юристы, медики, схоласты.

Причина, породившая интеллектуалов, - усложнение социальной жизни, вызвала расцвет городов. Города были концентрацией знаний, там располагались школы, кипела городская жизнь.

Интеллектуалы сформировали среду, где охотно критиковали общество с его институтами, выступали против учений видных церковных деятелей.

«Люди знания» имели в средневековье много различных названий: учителя, мэтры, профессора, клирики, голиарды – но всех их объединяет одно понятие – интеллектуалы. Они представляли новый социокультурный тип человека, главным ремеслом которого было мышление и преподавание своих мыслей.