1. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

Нищета духовная есть смирение, то есть сознание полной духовной немощи и

нечистоты перед Богом, признание своего полного бессилия в добре без помощи

Господа. Это глубокое внутреннее убеждение, что все духовные и телесные блага мы

можем иметь только как дар Творца.

Вы, наверное, скажете, что современному человеку трудно понять смысл данной

заповеди. Мир превозносит людей, как полагают, крепкого духа: тех, кто твердо

держится своих принципов и не отступает от них ни на шаг, кто культивирует

собственный дух до способности влиять на других людей, на окружающую природу и

т.д. В душе таких людей растет свое "я". Помните голого короля из сказки,

который верил, что его одели в прекрасные одежды? Так и каждый гордый не

замечает собственной немощи, наслаждается мнимыми достоинствами самого себя.

Что же значит стать нищим духом? Это - упроститься, стать самим собой, увидеть,

кем же мы являемся на самом деле. Нищий духом видит: мы - ничто перед величием

Божиим, наш дух бессилен без Его помощи, любовь наша перед Его любовью все равно

как кусочек льда перед пламенем костра.

Ты всемогущ, а я бессильный,

Ты царь миров, а я убог,

Бессмертен Ты - я прах могильный,

Я быстрый миг - Ты вечный Бог!

П. А. Вяземский

Из математики вам известно, что число любой величины оказывается несравненно

мало перед бесконечностью. Что есть человек по сравнению с Господом? Мы можем

быть сильны по-настоящему только Духом Божиим, а для этого надо упразднить в

себе абсолютизацию своего "я", стать нищими духом.

На самом деле, для принятия такого убеждения необходимо большое мужество духа.

Чтобы сломить в себе кумир своего "я" и из гордого стать смиренным необходима

сила духа.

Смирение есть состояние мира сердца, душа примиряется с Богом, с другими людьми,

с самой собой.

2. Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Плач, принимаемый Богом, есть глубокое сокрушение духа о своих грехах и

недостоинстве пред Богом.

Что будет с новорожденным ребенком, если он не заплачет? Его легкие не

раскроются и не смогут принять кислород. Так и человеку для принятия

Божественной благодати необходим плач сердца.

Но разве всякий плач угоден Господу? Ведь льют слезы оскорбленное самолюбие,

бессильная злоба, неудовлетворенная страсть. Это плачет грех внутри человека.

Плач о греховном не очищает душу, а потому не может и утешить.

Не тоска в сердце должна вызывать плач, но любовь к Богу и ощущение нашей

удаленности от Него.

Как научиться этому?

Святой Исаак Сирин приводит такой сильный и несколько строгий образ: "У кого

лежит родной мертвец перед глазами, того нужно ли учить плачу? Перед тобою лежит

душа твоя, умерщвленная грехами, она для тебя дороже всего мира: неужели не

будешь плакать о ней?"

Плач о грехах очищает душу, а в очищенную душу приходит благодать, которая

утешает. "А когда Бог утешает, то хотя бы тысячи горестей с тобой случились, все

победишь" (святитель Иоанн Златоуст). Если мы будем оплакивать свои грехи здесь,

то избежим вечного плача в том мире. Плач рождается в сердце, почувствовавшем

свою духовную нищету, тогда в нем воцаряются мир, утешение.

Такой плач означает, что каменное сердце наконец-то оживает.

"БРИЛЛИАНТОВЫЕ СЛЕЗЫ" (сказка-притча)

Борис Ганаго

Появился на свет маленький человечек. Сначала новый мир испугал его, и он

заплакал. Это были слезы страха. Потом он узнал родной голос мамы и успокоился.

Шли дни, и он уже улыбкой отвечал на ее улыбку.

Как-то ранним утром он стал разглядывать росинки на цветах, на травинках. Они

светились, отражая солнечные лучи. Каждая росинка сама как бы превращалась в

маленькое солнце. Это созерцание было так поразительно, что у него самого из

восторженных глаз выкатились крохотные росинки-слезинки. Только роса в саду

скоро испарилась, не оставив и следа, а его капельки превратились в маленькие

бриллиантики. Они изумительно переливались всеми цветами радуги, будто солнце

изнутри озаряло их.

В другой раз он увидел в окно, как из гнезда выпал беспомощный птенец. Птенчик

жалобно пищал, пытался взлететь, но не мог: крылышки у него еще не выросли.

Мальчуган, еле ходя сам, вышел из дома, чтобы помочь упавшему, но когда он

спустился с крыльца, то увидел облизывающегося черного кота, а рядом трепещущие

пушинки.

И опять несколько слезинок-бриллиантиков скатилось из его глаз. Родители бережно

хранили эти сокровища. Иногда они устраивали для себя праздник: доставали

бриллианты и любовались ими. Они никому их не показывали, никому не говорили,

что их сынок порой плачет обыкновенными слезами - слезами обиды, каприза, а

порой - драгоценными. Это была их тайна.

Они боялись, что злые люди похитят их сына, потому ни с кем не давали ему

играть, боясь, что тайна будет открыта.

И мама, и папа окружили свое дитя такой заботой, что почти буквально носили его

на руках.

Мальчик вскоре привык к такому царственному почитанию. Ему стало казаться, что

весь мир создан для него и все - его подданные. Он привык повелевать, становясь

все надменнее и холоднее. Родители видели, как меняется сын, но уже ничего не

могли поделать. Им казалось, что он навсегда разучился плакать даже

обыкновенными слезами. Это глубоко огорчало их. Ведь когда-то это был такой

трогательный малыш.

Шли годы. Силы родителей иссякали, они старились. Их надежды, что сын будет их

помощником и защитой в бедности и болезнях, давно растаяли, как утренняя роса.

Сын был черств и равнодушен ко всем, кроме себя. Он на всех поглядывал свысока,

как на рабов, никого не любя, никому не сочувствуя. Сердце его окаменело.

Ни одной слезинки не проронил он, когда стоял у гроба своего отца. Только

задумался о чем-то. Быть может, ему вспомнился птенчик, который выпрыгнул из

родного гнезда, но так и не смог взлететь. Впрочем, кто знает, о чем он

задумался…

Когда умирающая мать попросила сына дать ей воды, тот поморщился, но принес.

Подавая, он невольно обратил внимание, как ее трясущиеся руки никак не могли

удержать стакан. Вода в нем расплескивалась, а сам стакан звонко ударялся об ее

зубы. Он впервые внимательно посмотрел на скрюченные бугры, в которые

превратились ее пальцы, ее руки. Сколько же они переделали работ, заботясь о

нем?

И вот теперь эти руки не могут удержать даже стакан.

Сын взял его и бережно поднес к ней.

Она удивленно и благодарно взглянула на него. Глаза ее увлажнились.

Ему пришла мысль, что скоро он останется один на всем свете и никто в мире

больше не будет любить его так, как любила мать.

Он пожалел, что никогда в жизни ничем ни разу не порадовал ее, не согрел добрым

словом или заботой.

Она жила для него, а для кого жил он?

Она была для него матерью, а был ли он для нее сыном?

Вдруг глаза его затуманились, и он услышал, что что-то упало в стакан. Это был

маленький бриллиант.