Библиографический список

1. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 5. 1659 – 1665. СПб., 1867. С. 210, 220-223, 282.

2. Витсен Н. Путешествие в Московию. СПб., 1996. С. 197-198, 222.

3. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1663 г. Д. 1. Л. 194-195;

4. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1664 г. Д. 3. Л. 144.

5. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1664 г. Д. 4. Л. 2.

6. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1664 г. Д. 6. Л. 1.

7. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1664 г. Д. 7. Л. 53-54, 69.

8. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1664 г. Д. 9. Л. 22-24, 26.

9. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1665 г. Д. 1. Л. 11-12.

10. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1665 г. Д. 2. Л. 72-74, 91, 93, 97-98, 122.

11. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1665 г. Д. 3. Л. 102.

12. Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1884, С. 41, 42, 76, 77, 82.

13. Очерки истории Калмыцкой АССР: Дооктябрьский период / Под ред. Н.В. Устюгова. М., 1967. С. 100.

14. Соловьев С.М. История России с древнейших времен / Отв. ред. И.Д. Ковальченко, С.С. Дмитриев. Кн. VI. Т. 11-12. М., 1991. С. 175.

И.В.Косточкин

ОГУК «Астраханский государственный объединенный

историко-архитектурный музей-заповедник»

«Служилые» и центральная власть московской руси - астрахань как типичный опорный пункт XVI – XVII вв.

В конце XV начале XVI вв., наблюдается значительный рост производительных сил, и как следствие этого процесса, ускоряется социально-экономическое развитие на большей части Северо-Востока Руси. В первую очередь это отразилось на развитии ремесленного производства, центр которого, окончательно перемещается в города, значительно отдаляется от сельского хозяйства. На большей части территории окончательно утверждается трехпольная система земледелия, но в то же время развивается такая форма хлебопашества как «наезжая пашня», требующая хозяйственного освоения новых земель(1. С. 272).

В свою очередь, рост производительности ремесла и сельского хозяйства способствовал развитию городов и появлению новых посадов, расширению торговли между ними, улучшению старых и появлению новых путей сообщения, разрушающих замкнутость феодального общества. С другой стороны, развитие внутреннего рынка и складывание товарного производства формирует и новые формы эксплуатации зависимого населения. Так в писцовых книгах конца XV и начала XVI в., встречаются многочисленные указания на замену «мелкого дохода» землевладельцев, состоящего из натуральных продуктов, денежными платежами. Но, в то же время из-за неравномерности и низких темпов развития сохраняются и старые виды натуральных повинностей(1. С. 337).

Но, наиболее важным фактором социально-экономического развития было закрепление политических успехов московских князей в деле централизации феодальных княжеств Владимиро-Суздальской земли. Интересы верхушки торгово-ремесленного посада и мелких землевладельцев были основой опорой великокняжеской власти в борьбе с сепаратистскими устремлениями крупных вотчинников. Именно население таких крупных городов как Москва, Тула, Новгород, Псков, Тверь, попавших под власть великого князя, давало средства для укрепления этой же власти и ключ к решению внешнеполитических задач.

Для Московского государства в середине XV начале XVI в., можно выделить несколько направлений внешней политики. Одно из них северо-запад Европы. Здесь в интересах развития внешней торговли Москве требовалось взять под свой контроль новгородские и псковские земли и их вассальные владения, что шло в разрез с экспансионистской политикой Ордена. У Москвы так же существовали серьезные разногласия с Литвой и королевством Польским по поводу Смоленского, Киевского и Полоцкого княжеств. Каждая из сторон обосновывала свои требования династическими и традиционными правами и не собиралась уступать. Для поиска союзников Иван III пошел даже на разрыв торговых отношений с выгодными партнерами. Конфронтацию усугубляла и религиозная рознь. Одним словом обстановка на данном направлении была очень напряженной из-за частого применения военной силы для решения всех спорных вопросов. Как правило, стороны шли на перемирие лишь в связи с истощением своих ресурсов и внутренними неурядицами.

Другим направлением во внешней политике московских князей были земли Поволжья и Зауралья, а так же степи Причерноморья и Прикаспия. С одной стороны Московии требовались новые сырьевые базы по добыче пушнины, ценных пород древесины и другого сырья. С другой стороны для развития сельского хозяйства нужны были новые пахотные земли. Кроме того, Московские государи стремились контролировать волжский торговый путь, который после падения Константинополя, превратился в одну из важнейших артерий по снабжению Европы восточными товарами. Так же для того времени Волга была единственным относительно безопасным путем для связей Москвы со странами Кавказа и Персией.

Развитие товарного производства и сельского хозяйства, создавшие условия для централизаторских тенденций в различных государствах Европы и Азии, так же способствовали образованию и доформированию новых социальных слоев феодального общества. Из которых к служилым и полуслужилым группам следует отнести стрельцов, пушкарей, казаков. И если образование первых напрямую связано с развитием городов и ростом численности посадского населения, то на формирование казачества как социального слоя оказывали влияние несколько иные тенденции.

В первую очередь это усиление эксплуатации тяглого населения, связанное с увеличением размеров феодальных повинностей и требованием выплаты некоторых из них деньгами. Одновременно с этим в Великом Княжестве Литовском, королевстве Польши, и Московии в середине XV начале XVI в., наблюдается рост барской запашки и увеличение количества и объема натуральных платежей. Аналогичные процессы протекают в северогерманских землях, Валахии, Чехии и Франции, что дало повод исследователям назвать это время периодом «вторичного закрепощения»(2. С. 357).

Разумеется, бегство, как пассивная форма сопротивления существовала и раньше. Так же летописцы XII-XIII в., сообщают нам и о довольно значительных группах «вольных людей»(3. С. 482) живущих вне вотчинных земель на далеких окраинах. Не для кого не секрет, что во время голода, неурожаев, и других стихийных бедствий и социальных волнений объединенные отряды восставших крестьян и бродяг с окраин достигали довольно значительных размеров – 500 человек и выше. Но все же они не представляли серьезной угрозы для феодального ополчения, это была неорганизованная толпа, опасная лишь внезапностью нападения.

Ситуация начинает меняться в начале XVI в., когда конгломерат беглых крестьян и бродячих ловцов начинает регулярно пополнятся за счет выходцев из рыцарской среды; это как правило беглое замковое служилое дворянство и разорённые мелкопоместные владельцы. Помимо разорения и обнищания мелковладельческих хозяйств, в условиях развития товарного производства и разрушение замкнутости натурального хозяйства, уходу на окраины этих социальных категорий немало способствовала и политика самодержцев.

Для Московской Руси это наглядно проявилось во времена правления Ивана III и Ивана Грозного. Стремясь укрепить свое положение, а заодно ослабить боярскую оппозицию, эти феодальные монархи стремились замкнуть на себя всю вассально-ленную систему бывших княжеств, широко применяя политику вывода. Т. е. переселять многих крупных и средних местных землевладельцев на территорию и города Московского княжества. Естественно, что при проведении этой линии по отношению к немосковским феодалам мелкой и средней руки, царские чиновники мало считались с их родовитостью и потребностями. В результате чего многие рыцари предпочитали уход, перспективе с течением времени превратиться в боевого холопа какого-нибудь московского боярина.

И именно, во многом , благодаря выходцам из этого слоя, «окраинная вольница», с течением времени стала представлять собой достаточно грозную силу. Если ещё в документах относящихся ко времени Василия III под словом казак подразумевался вольный человек, нанимающийся на любую работу, то к периоду правления Ивана Грозного казачество становится серьезной военной силой способной противостоять феодальному ополчению.

Интересно отметить одну деталь. Несмотря на то, что казачество при своем образовании и формировании, в отличие от стрельцов и пушкарей, было мало связано с городами, в XVI и XVII вв. мы можем отметить следующее обстоятельство; как правило, наиболее крупные казачьи формирования концентрировались поблизости с крупными, по местным условиям, городским и центрами. Подавляющее большинство таких городов образовалось или «родилось заново» в интересах феодальной монархии, на новой социально-экономической основе.

Другим служилым слоем, сыгравшим важную роль в военных событиях XVI и XVII вв., и повлиявшим на формирование абсолютизма в Московской Руси были стрельцы. Предтечей этой служилой группы были пищальщики. Как следует из документов относящихся к эпохе Ивана III и его сына Василия, последние набирались по специальным царским наказам с посадских дворов таких крупных городов как Псков и Новгород лишь в случае военной необходимости. По-видимому, они состояли из лично свободных людей, которых всё остальное население посада должно было снабжать оружием, боеприпасами (иногда в наказах указывалось точное количество зарядов к пищали) и лошадьми. Фактически это были те же пехотинцы феодального ополчения, набираемые из местных жителей обязанных нести воинскую службу, под командой городских воевод(4. С. 217).

С течением времени, крепнувшей царской власти потребовались более постоянные формирования мушкетеров, и эта потребность была окончательно сформирована в реформах 50-х г., XVI образованием стрелецких полков. Так же как и пищальщики, стрельцы набирались из «вольных людей»(5. С. 532-533) так или иначе связанных с посадом, с торгово-ремесленными слоями. И, по-видимому, на первых порах должны были экипироваться за свой счет. Но, в то же время они несли службу постоянно, за что получали жалованье, а позднее хлебное довольствие и земельные участки. Но наиболее важное отличие стрельцов от пищальщиков заключалось в том, что каждый стрелец являлся конкретной боевой единицей, чьи личные качества и вооружение были известны низшим командирам. Основным занятием стрельца была военная служба, в то время как пищальщик после исчезновения военной угрозы вновь возвращался к своим обычным занятиям - ремеслу или сельскому хозяйству и его единственным отличием от безликого феодального пехотинца было наличие огнестрельного оружия, которое, на тот момент, мог дать только город.

Да и стрелецкие командиры назначались царской администрацией по своему усмотрению в обход вассально-ленной системы. Судя по фамилиям первых стрелецких воевод и сотников, они происходили из худородных «детей боярских», и выходцев из татарских и марийских земель(5. С. 532-533).

Промежуточное положение между стрельцами и пищальщиками занимали пушкари. С одной стороны, до реформ Петра I, никто не рассматривал этот слой как ратных или служилых людей. Их социальный статус был примерно такой, как и у мастеровых. С другой стороны род их деятельности требовал специальных навыков которые, как показал опыт боев при Мохаче и Казани, становился все более востребованным. Царские власти открывали за свой счет новые литейные мастерские и жаловали дворянским званием и крепостными наиболее отличившихся пушкарей. Но, в общем и целом, их рассматривали, как и прочее тяглое население городов, которое было обязано снабжать царские войска оружием, снаряжением, амуницией и прочим.

Анализируя все вышеперечисленное необходимо отметить несколько общих тенденций:

С развитием сельского хозяйства и ремесленного производства в середине XV начале XVI вв., город утрачивает свою средневековую замкнутость и занимает важное место в экономике отдельных регионов. Одновременно город и посадское население способствуют укреплению феодальной монархии. И именно город становится местом формирования и материальной базой служилых групп населения, которые в свою очередь становятся опорой царской власти. Можно сказать, что царская власть кровно заинтересована в возрождении старых и образованию новых городов, так, как в этом случае город становится не только крупной единицей налогообложения, но и форпостом царской политики, особенно на окраинах государства.

Ярким примером такого населенного пункта являлась Астрахань. Расположенная на важном для своего времени торгово-стратегическом пути, связывающим Московскую Русь, со странами Персии и Закавказья, Астрахань, как и другие города юго-востока Европы этой эпохи, как Курск, Воронеж, Болхов, является местом формирования служилых групп населения. Окраинный город этого периода, Астрахань, становится центром, куда стекаются беглые и другие люди, вычеркнутые внутриполитическими перипетиями из феодальной жизни различных государств. Бывшие холопы, мастеровые не нашедшие работу в родных местах, разорившееся и разобиженное рыцарство, купцы. Все эти социальные слои составляли посадское население окраинных городов и из них же формируются служилые группы, за счет, и при активном участии которых, царская власть проводит свою политику по отношению к соседним государствам, осваивает новые территории, и организует свою оборону. Ничего удивительного, что московские государи долгое время смотрели сквозь пальцы на выходки казаков, прекрасно понимая, что выходцы из этого слоя будут постоянно пополнять посадское население окраинных форпостов. А, для казаков, город являлся на этот период единственным местом, где можно было получить жизненно необходимые огнестрельное оружие и боеприпасы и поэтому они были напрямую заинтересованы в его нормальном функционировании и обороне от соседей.

Таким образом, Астрахань наравне с другими городами Поволжья являлась важным стратегическим пунктом Московского государства XVI - начала XVII вв., и её герб по праву занял почетное место на правом крыле византийского орла ставшим символом нового государства.