Археология нижнего поволжья

О.Н. Сумина

ОГУК «Астраханский государственный объединенный

историко-архитектурный музей-заповедник»

Предметы эпохи поздней бронзы из астраханского заволжья

В археологическом фонде Астраханского музея хранятся два предмета, относящихся к эпохе поздней бронзы – проушной топор и бронзовый клёпаный котёл. Согласно Книге поступления №3 они числятся под порядковым номером КП 4980. Место их находки обозначено как село Лапас Красноярского уезда. Предметы были найдены Иралиевым в 1925 году (2. С. 148). Обе находки покрыты слоем чёрной, с коричневым отливом, патины, свидетельствующей об их долгом нахождении в перевеиваемых барханных песках, и, по всей видимости, они происходят из разрушенного клада.

Топор (рис. 1) бронзовый проушной с изогнутым, клиновидным, слегка расширяющимся лезвием. Обух топора украшен тремя рельефными валиками. Чётко выделена пята подквадратной формы. Длина топора 20 см., ширина – 5 см. отверстие для топорища – подовальной формы, суживающиеся к лезвию. Топор отлит в двусторонней литейной форме, причём имеется дефект отливки, связанный со смещением полуформ. Этот дефект хорошо просматривается на отверсти обуха. Лезвие топора несёт следы проковки и заточки.

Топоры подобного типа не имеют аналогий ни в Нижнем Поволжье, ни вообще в степной полосе Восточной Европы. Ближайшие аналогии ему имеются на территории Предкавказья и Кавказа, в ареале распространения Кобанской культуры (1. С. 132-133). От кобанских топоров он отличается большей массивностью и тяжеловестностью формы, а так же узостью лезвия (кобанские топоры более изящны и их лезвия имеют секировидную форму). Типологически наш топор наиболее близок к докобанскому топору, который известен по находке литейной формы из села Зилги (Северный Кавказ). Топор такого типа является самым ближайшим предшественником изящного кобанского топора, появившегося на самом рубеже II-I тыс. до н. э. (3. С. 62). Но от зилгинского наш топор отличается большим изгибом обуха и рельефом валиков, т.е. он занимает промежуточное положение между зилгинским и кобанскими. Наиболее вероятная датировка топора – 10 век до н. э. Место производства – скорее всего – Северный Кавказ.

Котёл (рис. 2) – бронзовый клёпаный, с туловом яйцевидной формы собран из трех горизонтальных полос. Котёл имеет выраженное плечико, вертикальное горло, горизонтальный плоский, отогнутый наружу венчик с вертикальными петлевидными ручками. Поддон котла полый, цельнокованый воронкообразной формы. Высота котла – 32,5 см., диметр по венчику – 26,5 см.

Котёл изготовлен из 7 частей, полученных способом литья, с последующей проковкой и выколоткой. Части соединялись между собой в 4 яруса, заклепками.

Котёл собирался последовательно, снизу вверх, края соединяемых ярусов предварительно утончались ковкой до клинообразной формы. После сверления отверстий и соединения заклёпками, шов между частями снаружи тщательно проковывался на подбойке, вставленной изнутри. На всех швах отчётливо видны отпечатки рабочей части подбойки в виде желобка длиной 1,5 – 2 см. и шириной 0,2 см. Край каждой верхней из соединяемых деталей вставлен вовнутрь котла. Части соединялись в шахматном порядке, т.е. вертикальные швы нигде не совпадают. Перехлёст частей составляет 2 – 2,5 см. Заклёпки расположены в среднем через 4 см. Заклёпки сделаны из полосок листового металла, свёрнутых в трубочку. На одном из краёв свёрнутого рулончика предварительно оформлялась опорная головка. Все заклёпки вставлены изнутри и прикованы снаружи.

Венчик котла после соединения частей проковывался ударами сверху до получения отогнутого наружу бортика. Осадка края произведена на 0,3 см. относительно первоначального размера. Плечико котла выколачивалось снаружи и изнутри после окончания сборки частей.

Котёл ремонтировался в трех местах: два литейных брака и одна трещина, полученная от проковки, зачеканены с наружной стороны мягким серебристо-серым металлом, предположительно оловом.

Весьма примечательна литейная технология, применённая для изготовления котла. Проковка поверхности котла частично сгладила отпечаток литейной формы. В нетронутом виде отпечатки стенок литейной формы сохранились лишь в двух местах: на внутренней поверхности отверстий ушек и во внутренней полости ножки котла. При 2-х кратном увеличении отчетливо видны отпечатки зёрен песка и мелких комков глины, т.е. заготовки котла, отливались в земляную (глинисто-песчаную) форму.

Замеры линейных размеров каждой из двух частей, из которых состоит верхний ярус котла (длина, ширина, толщина, размеры ушек, диаметр проушин, расстояние от оси ушка до краёв заготовки) показали, что заготовки для обеих половинок верхней части котла отливались с одной и той же жёсткой и плоской модели, предположительно деревянной. То же самое можно сказать и об отливке для других ярусов, образующих стенки котла.

Несколько иначе отливалась ножка с нижней частью дна. На ножке остались отчётливые следы литейных швов, по которым очевидно, что форма для отливки состояла из четырех частей: основание с нижним стержнем, образующим внутреннюю полость ножки; двух полуформ, образующих наружные стенки основания и нижнюю поверхность дна; верхнего стержня, образующего дно котла. Верхний стержень вкладывался с опорой на средние части параллельно плоскости разъёма средних полуформ. В местах опор стержня форма не проливалась и этот непролив учитывался в конфигурации модели следующего яруса. (Приношу глубокую благодарность Скисову С.Ю. за любезное предоставление анализа техники изготовления бронзового котла).

Исследуемый нами котёл, безусловно, был для своего времени очень дорогим изделием. Его изготовление требовало многих часов работы и больших затрат дорогого (для киммерийского времени – стратегического) материала.

Котлы подобного типа очень редко встречаются на Европейской части степной зоны от Северо-Западного Причерноморья до Среднего и Нижнего Поволжья. В Поволжье нам известно три клёпаных котла – один из Куйбышевской (Самарской) области (4. С. 43-44), и два – с территории Астраханской области: данный котёл и котёл из кенотафа у пос. Комсомольский (5. С. 57).

Ближайшие аналогии котлу из Лапаса составляют котлы Северо-Западного Причерноморья из собраний Николаевского и Кировского музеев (4. С. 133-135). Причём, котёл из г. Николаевска практически идентичен лапасскому и по технике изготовления и по форме. Кривцова-Гракова О.А. датирует эти причерноморские котлы сабатиновским этапом срубной культуры т.е. 9 – 8 в. до н. э. Она видит в них прямых предшественников скифских литых бронзовых котлов. Вполне вероятно, что и котёл из окрестностей Лапаса датируется также не ранее 9 века. Основываясь на этом, время сокрытия клада так же вероятно датируется не позднее 9 века до н. э.

Сосуществование вместе предметов, имеющих хронологический разрыв приблизительно в 100 лет можно объяснить следующим – топоры, подобные лапасскому не являлись орудиями труда, а служили, подобно кобанским, оружием или знаками власти. Подобные вещи ценились очень высоко, особенно на территориях, где не было их местного изготовления. Передаваясь по наследству, они служили человеку очень долгое время, и попасть в клад могли лишь при чрезвычайных обстоятельствах. Хотя совершенно не исключена их единовременность. Подобные клады очень редки и отражают широкие культурные и экономические связи Нижнего Поволжья с соседними регионами в эпоху поздней бронзы.