5. Проблематика и художественные особенности повести «сорока-воровка».

В русской женщине есть сила, потенциал, который дает импульс к умственному развитию. Вроде женщина вещь мужчины, но в ней огромная внутр. сила и свобода, что она побеждает все, даже Скалицкий признает это. Общество тоже изменилось - крепостная актриса училась, отказала барину. Моральная побед актрисы достигнута ее физ. умиранием, она предпочла гибель, нежели гибель морали. Работает прием сюжетного параллелизма - рассказ в рассказе. Славянофил-сохранение патриархального устроя, европеец- хорошо бы развивать женщину на европ. лад и основательно, художник -женщина из низов в ней можно видеть толчок к чему то новому.

Повесть была написана в самый разгар споров между западниками и славянофилами. Писатель вывел их на сцену, как самые главные фигуры времени, и предоставил возможность высказаться каждому. Под именем известного художника выступает Щепкин. Это придаёт повести особенную остроту, потому что и Щепкин был крепостным. Рисуя необыкновенно богатую личность Анеты, Герцен показывает весь ужас ее рабской зависимости от ничтожного «плешивого селадона» князя Скалинского. Ее положение становится трагичным с того момента, когда Анета решительно и смело отвергла посягательства со стороны князя.

Рассказы художника и самой актрисы глубоко лиричны, эмоциональны. Это способствовало пробуждению в читателе сочувствия к крепостной актрисе, в чьей потрясающей истории отражена трагедия русского народа при самодержавно-крепостническом строе.

6. А.И. ГЕРЦЕН В ЭМИГРАЦИИ (ГАЗЕТА «КОЛОКОЛ», СБОРНИКИ «ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА»). КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КНИГИ «БЫЛОЕ И ДУМЫ».

В Европу Герцен приехал, настроенный скорее радикально-республикански, чем социалистически, хотя начатая им публикация в «Отечественных записках» серии статей под заглавием «Письма с Avenue Marigny» (впоследствии в переработанном виде опубликованы в «Письмах из Франции и Италии») шокировала его друзей — либералов-западников — своим антибуржуазным пафосом. Февральская революция 1848 года показалась Герцену осуществлением всех надежд. Последовавшее затем Июньское восстание рабочих, его кровавое подавление и наступившая реакция потрясли Герцена, который решительно обратился к социализму. Он сблизился с Прудоном и другими выдающимися деятелями революции и европейского радикализма; вместе с Прудоном он издавал газету «Голос народа» («La Voix du Peuple») которую финансировал. К парижскому периоду относится печальное увлечение его жены немецким поэтом Гервегом. В 1849 году, после разгрома радикальной оппозиции президентом Луи Наполеоном, Герцен был вынужден покинуть Францию и переехал в Швейцарию, из Швейцарии он переехал в Ниццу, принадлежавшую тогда Сардинскому королевству.

В этот период Герцен вращался среди кругов радикальной европейской эмиграции, собравшейся в Швейцарии после поражения революции в Европе, и, в частности, познакомился с Джузеппе Гарибальди. Известность ему доставила книга эссе «С того берега», в которой он производил расчёт со своими прошлыми либеральными убеждениями. Под влиянием крушения старых идеалов и наступившей по всей Европе реакции, у Герцена сформировалась специфическая система взглядов об обреченности, «умирании» старой Европы и о перспективах России и славянского мира, которые призваны осуществить социалистический идеал.

Практическим выходом из кризиса конца 1840-х годов стало для Герцена создание Вольной русской типографии. Она была создана в 1853 г. в Лондоне. Главными достижениями деятельности Вольной типографии стали издания на русском языке альманаха «Полярная звезда» (1855–1868) и газеты «Колокол» (18571867). В разные годы в «Полярной звезде» были опубликованы запрещенные к напечатанию в России политические стихотворения Пушкина, Лермонтова, Рылеева, материалы о декабристах, переписка Белинского с Гоголем, вновь опубликовано некогда так поразившее Герцена своим антиправительственным пафосом «Философическое письмо» Чаадаева; время от времени публиковались очерково-публицистические произведения самого писателя. Собственно литературные публикации в «Полярной звезде» не были преобладающими; это был альманах идеолого-политического, а не чисто эстетического направления. Тем не менее, высокий художественный уровень многих литературных публикаций альманаха, чрезвычайно популярного у русских читателей, делал это издание масштабным ведущим журнальным изданиям России того времени, и прежде всего журналу «Современник», в том числе и в отношении эстетико-художественной образцовости.

С 1852 г. Герцен работает над главным трудом своей жизни – огромной мемуарной эпопеей «Былое и думы». В общей сложности работа над книгой заняла более полутора десятилетий: последние части писались в конце 1860-х годов и были опубликованы уже после смерти писателя, наступившей в 1870 г.

«Былое и думы» трудно отнести к какому-то определенному жанру. «Мемуарная эпопея» – это современное название, характеризующее только две жанровые особенности герценовской книги: во-первых, ее определенно мемуарный характер, т. е. воспроизведение в ней вполне конкретных исторических фактов, событий и участвующих в них реальных исторических лиц, а во-вторых, сам грандиозный охват изображаемого как во времени (от 1812 г. до второй половины 1860-х годов), так и в пространстве (русская жизнь и жизнь европейская – французская, английская, швейцарская, итальянская и, косвенно, других европейских стран). Вместе с тем единство книги создается за счет единства сознательно субъективной авторской интонации, которая словно растворяет в себе все объективные факты, прихотливо преломляя их и нередко связывая между собой по случайной, личной, значимой лишь для автора ассоциации. Отсюда изобилие в книге как бы пересекающих основное повествование интимно лирических признаний и публицистически острых рассуждений на политические, философские, историософские и иные темы.

Погруженность автобиографического героя Герцена в Историю, его связь с ней отчетливо видны уже в первой части книги «Детская и университет (1812–1834)».

Русской жизни николаевских времен посвящены три следующие части «Былого и дум»: вторая часть – «Тюрьма и ссылка (1834–1838)», третья часть – «Владимир-на-Клязме (1838–1839)» и четвертая часть – «Москва, Петербург и Новгород (1840–1847)». Уже сами названия частей показывают, под каким углом зрения Герцен склонен рассматривать свою жизнь этих десятилетий: Владимир и Новгород – города, куда он был насильственно, по распоряжению правительства, выслан из Москвы, города его «ссылки». Образ героя – «мятежника», независимо мыслящей личности, бросающей вызов авторитарно-бюрократической машине власти, – центральный образ этих частей книги. Одновременно Герцен дает в них широчайшую галерею портретов своих современников: от ближайших друзей, таких, как историки В. В. Пассек и Т. Н. Грановский, литератор Н. Х. Кетчер (любимейший друг Н. П. Огарев остается вне описаний, как идеальная фигура), до людей, с которыми писатель не был связан столь близкими отношениями, но с которыми так или иначе сообщался и контактировал в 1830-1840-е годы, до своего отъезда за границу. Среди них такие знаменитости, оставившие яркий, значительный след в русской культуре, как П. Я. Чаадаев и «декабрист без декабря» М. Ф. Орлов; философ Н. В. Станкевич и архитектор А. Л. Витберг.

Пятая часть книги «Париж – Италия – Париж (18471852)» состоит из двух разделов: «Перед революцией и после нее» и «Рассказ о семейной драме». Первый раздел посвящен пребыванию Герцена за границей в период революционных событий 1848–1849 гг. во Франции и первых лет после революции – до политического переворота, осуществленного в 1851 г. всенародно избранным президентом Луи Наполеоном, объявившим себя в 1852 г. новым императором Наполеоном III. Второй раздел посвящен разыгравшейся на фоне этих бурных политических событий семейной драме Герцена – увлечению его жены Натали Г. Гервегом, мучительным переживаниям автора по поводу случившегося, его отчаянным попыткам выяснения отношений с Гервегом, страданиям самой Н. А. Герцен, разрывавшейся между чувством и долгом, а также трагическим событиям, ставшим своеобразным страшным итогом семейной драмы: гибели маленького сына Герцена и его матери во время кораблекрушения и последовавшей вскоре за этим смерти Натали. Герцен прямо связывает свое разочарование во французской революции, приведшей сначала к «республике консерваторов», а потом к государственному, имперскому деспотизму Наполеона III, со своей личной трагедией и, верный концепции исторического детерминизма, пытается во всем, что произошло с ним в его частной жизни, обнаружить отголоски мощных исторических сдвигов, происходящих во всей Европе. Последние три части книги: шестая – «Англия», седьмая – «Вольная русская типография и «Колокол»», и заключительная восьмая часть – «Отрывки» повествуют об английской эмиграции Герцена, об организации им в Лондоне Вольной русской типографии и деятельности по изданию газеты «Колокол», а также о жизни в Швейцарии и поездках в Италию и Францию в конце 1860-х годов. Последние части отличаются от предыдущих почти полным отсутствием в них личного, автобиографического элемента. В 1857 г. Герцен женится на Н. А. Тучковой-Огаревой, бывшей жене своего друга Огарева, – с его молчаливого согласия и не разрывая отношений с ним, однако этот факт не получил никакого отражения в мемуарной эпопее. По существу, последние части – это серия достаточно произвольно связанных между собой очерков, зарисовок и «портретов» лиц, с которыми Герцен встречался в эмиграции. Наибольшее внимание, по понятным причинам, уделено деятелям освободительного движения, европейским сторонникам новой свободы, революционерам-изгнанникам, подобно самому Герцену спасавшимся в Лондоне от преследований со стороны правительств их стран. Таковы борцы за независимость своих народов от инонационального и консервативного монархического правления итальянцы Д. Гарибальди и Д. Маццини, поляк С. Ворцель, венгр Л. Кошут, о которых Герцен говорит с неизменным восхищением, считая их едва ли не последними достойными служителями идеала подлинно революционной свободы в современной «мещанско-буржуазной» Европе.

Более критично герценовское отношение к Бакунину, развернутый «портрет» которого помещен в главе «М. Бакунин и польское дело» седьмой части. Изумление перед масштабом личности Бакунина, его феноменальными организаторскими способностями и фанатической преданностью избранной идее сочетается у Герцена с сомнениями в результативности.

«Былое и думы» – произведение чрезвычайно замечательное также и в стилистическом отношении. Можно сказать, талант Герцена-стилиста достигает в нем своей высшей степени проявленности. Для всех разделов книги характерны неожиданные и в то же время поразительно точные и яркие метафорические уподобления, «строительным материалом» которых оказываются самые разные области человеческой культуры: мифология, религия, история – классическая и современная, философия, наука; богатейшее интонационное разнообразие, подчас допускающее смешение различных интонаций, – к примеру, исповедальной и проповеднической – в пределах одного фрагмента или даже абзаца; постоянное вкрапление в текст иностранных слов и выражений – на латинском, французском, немецком, английском, итальянском языках; парадоксальные сочетания церковно-славянской стилистической архаики с варваризмами-европеизмами и живым русским разговорным стилем, в том числе грубоватым просторечием. В плане эстетического совершенства и исключительной художественной оригинальности «Былое и думы» – произведение, бесспорно находящееся на уровне лучших прозаических творений таких классиков русского XIX века, как Тургенев, Гончаров, Л. Толстой, Достоевский.

7. ЛИТЕРАТУРНАЯ ЭПОХА 1856–1868 ГГ. ВЛИЯНИЕ ОБЩЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ НА ЛИТЕРАТУРНОЕ ДВИЖЕНИЕ. ЖАНРОВОЕ ОБНОВЛЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ. ЛИТЕРАТУРНАЯ БОРЬБА ЖУРНАЛЬНО-ЛИТЕРАТУРНЫХ ПАРТИЙ. РАСКОЛ В РЕДАКЦИИ «СОВРЕМЕННИКА». ЖУРНАЛЫ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО. ЖУРНАЛЫ «РУССКОЕ СЛОВО», «РУССКИЙ ВЕСТНИК».

В центре внимания в эту пору стоят все же те две группы русских реалистов. В 50-х гг. широко развертывается прежде всего либерально-дворянское движение, связанное с теми же именами Григоровича («Рыбаки», 1853; «Переселенцы», 1855), Гончарова («Обломов», 1859), Тургенева (повести 50-х гг.; романы «Рудин», 1856, «Дворянское гнездо», 1859; «Накануне», 1860) и с новым для нее именем Писемского («Тюфяк», 1850; «Брак по страсти» и «Богатый жених», 1851; «тысяча душ», 1858; «Боярщина», 1858; «Горькая судьбина», 1859), Авдеева («Тамарин», 1852; «Подводный камень», 1860). Родственность этих писателей между собой явствует уже из художественной фактуры их повестей и романов, написанных преимущественно на усадебные темы, с широкой любовной экспозицией образов дворянской интеллигенции, с широкими картинами поместного быта, обилием усадебных и деревенских пейзажей и т.д. Несколько особняком стоит здесь Писемский, у к-рого обычная для Тургенева и Гончарова лирико-элегическая манера уступает место подчеркнутому физиологизму, бытовой сатире и почти злорадному изображению трудностей, перед к-рыми стоит дворянский уклад. Однако все это — отличия в пределах одного общего направления, объединенного не только художественным, но и идейным родством. Все эти писатели неприязненно относятся к правящему страною аристократически-бюрократическому дворянству. Но при этом ни один из этих писателей не питает иллюзий относительно новых людей из дворянской среды. Их или нет (критика «лишних людей» — Рудина, Берсенева, Обломова) или же в своей борьбе с бюрократическим режимом они оказываются бессильными. Все углубляющийся распад феодальных отношений заставляет этих писателей внимательно присмотреться к деревенской действительности, с одной стороны (таковы в особенности «Очерки из крестьянского быта» Писемского, 1856, и его драма «Горькая судьбина»), одновременно делая ставку на растущих и многообещающих представителей промышленно-капиталистического города. Такова красноречивая фигура дельца и предпринимателя Штольца, произносящего такую отходную своему другу крепостнику Обломову. Эти писатели держат курс на освобождение мужика от крепостной зависимости, на широкое внедрение в сельское хозяйство промышленно-капиталистических отношений при неизменном сохранении за помещиками основы их материального благополучия — земельной собственности.        Наряду с этой дворянской в своей основе, хотя и капитализирующейся группой в Р.л. 50-х гг. существовала и другая, буржуазно-мещанская линия. Она была представлена произведениями В.Даля («Картины из русского быта», 1856—1857), стихотворениями Никитина (поэма «Кулак», 1858), нравоописательной прозой Мельникова-Печерского и особенно социально-бытовой драматургией Островского (см.). Роль последнего в этой лит-ой группе особенно значительна. Связанный в своем идейном развитии (через Т.Филиппова, А.Григорьева и др.) с буржуазным вариантом славянофильства — «почвенничеством», — Островский тем не менее в своем творчестве развертывал критику черт отсталости в дореволюционной в частности купеческой жизни. Замечательнейшие произведения Островского в эту пору представляют собою критику этой купеческой среды («Свои люди сочтемся», 1850; «Гроза», 1860), сочетающуюся с любовным сочувственным показом, часто идеализацией («Бедность не порок», 1854) лучших ее представителей и резкими выпадами против развратного и бездельничающего дворянства («Не в свои сани не садись», 1853, «Воспитанница», 1859). Широкий показ новой, до того почти не освещенной сферы действительности и реалистический подход к ней обеспечили его драматургии широчайшую популярность (об идейных тенденциях Островского, художественной манере и функции его творчества — см. подробнее в ст. о нем). Умеренность протеста либералов делается особенно очевидной при сопоставлении с ними таких революционных писателей 50-х гг., как Герцен, Огарев и Некрасов Творческий диапазон их в эту пору существенно расширился. Герцен от социально-психологической повести и романа 40-х гг. («Из сочинений доктора Крупова», «Кто виноват?») перешел к жанру революционного мемуара. «Письма из Avenue Marigny» (1847) были предшественниками «Былого и дум» (4тт., Лондон, 1861), замечательных по широте отображенной в них русской и зап.-европейской действительности, по выпуклости бесконечной галереи изображенных в них образов, по волнующему лиризму и образному языку. «Былое и думы», к-рые сам Герцен определял как «заключение счета с личной жизнью» и ее «оглавление», навсегда остались замечательнейшим в русской практике памятником художественной публицистики. В своей политической деятельности в «Колоколе» (первый номер — в июле 1857) Герцен далеко не всегда был свободен от скатов в либерализм; однако, как указывал Ленин, «при всех колебаниях» его между демократизмом и либерализмом «демократ все же брал в нем верх» (Сочинения, Т.XV, стр.467). Тот же путь от либерализма к революции проделал и Огарев (см.).

Шире всех других революционных писателей протекала в 50-х гг. деятельность Некрасова: именно к этой поре относятся его замечательные любовные элегии — образец разночинной лирики, над к-рым, по его собственным признаниям, плакал Чернышевский, его урбанистические сцены («На улице», «Прекрасная партия», «Убогая и нарядная», «В больнице», «О погоде»), такие бичующие крепостничество произведения, как «Из записок графа Гаранского» (1853), такие апологии революции, как «В.Г.Белинский» (1855), такие поэмы, как «Саша» (1855) с содержавшейся в ней критикой «лишних людей», и такие стихотворения о цели и смысле искусства, как «Муза», «Блажен незлобивый поэт» и особенно «Поэт и гражданин».

1858 – год резкого размежевания революционной демократии и дворян-либералов, некогда бывших вместе. На авансцену выходит журнал “Современник”. Идейный разрыв между его сотрудниками был обусловлен приходом сюда в 1855 г. в качестве ведущего критика Н. Г. Чернышевского, а затем и Н. А. Добролюбова, возглавившего библиографический отдел журнала.

В противоположном Некрасову, Чернышевскому и Добролюбову лагере окажутся В. Боткин, П. Анненков, Д. Григорович, И. Тургенев, более склонные к реформаторским путям преобразования русского общества.

Радикальную точку зрения отстаивает журнал “Современник”. После раскола 1856 г. в журнале укрепляет свои позиции Н. Г. Чернышевский. В 1858 г. отдел критики в журнале был поручен Н. А. Добролюбову. Кроме Некрасова, Чернышевского и Добролюбова в “Современнике” в состав редакции входили М. Е. Салтыков-Щедрин, Г. З. Елисеев, М. А. Антонович и др. С 1859 г. журнал становится откровенно литературно-политическим, используя художественную литературу в целях политической борьбы и пропаганды.

Особую позицию занимал и “Москвитянин” и славянофилы. Журнал славянофилов “Русская беседа”, в котором основную роль играли А. И. Кошелев, Т. И. Филиппов и И. С. Аксаков, опубликовал статью К. С. Аксакова “Обозрение современной литературы”, провозглашавшую антизападнические идеи. Но в другой статье “Наша литература”, вышедшей уже после смерти автора в газете “День”, Аксаков с сочувствием отнесся к сатире Салтыкова-Щедрина в “Губернских очерках”. Помимо этих печатных органов, славянофильские идеи развивались также в газете “Парус”, издававшейся И. С. Аксаковым. В 1850–1855 гг. в “Москвитянин” пришла “молодая редакция” (А. Островский, затем А. Григорьев). Ее активными сотрудниками стали Т. И. Филиппов и Б. Н. Алмазов, которые несколько снизили антизападнический тон своих выступлений. Позднее, в 1860-е годы традиции славянофилов во многом воспримут журналы братьев Ф.М. и М. М. Достоевских “Время” (1861–1863) и “Эпоха” (1864–1865). Основная литературная борьба развернулась вокруг специфики так называемого “отражения” действительности и общественных функций искусства. Она велась Чернышевским, Добролюбовым, в меньшей степени Некрасовым, Салтыковым-Щедриным и их единомышленниками под флагом утверждения принципов критического реализма, как будто писатели и критики, с которыми велась полемика (И. Тургенев, А. Островский, Л. Толстой, П. Анненков, А. Дружинин и др.) настаивали на каком-то другом направлении в литературе и выступали против реализма.

Раскол в редакции «Современника» становился неизбежным. Последним поводом к нему послужила написанная Добролюбовым в 1860 г. статья «Когда же придёт настоящий день?» (о романе Тургенева «Накануне»). В этой статье Добролюбов предсказывал скорое появление русских Инсаровых, которые будут бороться за освобождение России, против всех угнетателей народа. Со статьёй Добролюбова Тургенев познакомился до её появления в печати и потребовал от Некрасова не печатать этой статьи. Некрасову он предъявил ультиматум: «Выбирай — я или Добролюбов». Некрасов был поставлен в крайне тяжёлое положение: с Тургеневым его связывала почти двадцатилетняя дружба, кроме того, с уходом Тургенева из журнала «Современник» лишался талантливейшего писателя. Однако идейные соображения взяли верх.

Чернышевский и Добролюбов были для Некрасова идейными и нравственными учителями. Поэт «мести и печали» решительно принял сторону Добролюбова. Статья его, хотя и с большими цензурными сокращениями, появилась в журнале, произвела огромное впечатление, и разрыв стал совершившимся фактом. Ещё раньше из журнала ушли критик и прозаик А. В. Дружинин, резко враждебно относившийся к Чернышевскому и Добролюбову, а также Л. Толстой, И. Гончаров и Д. Григорович, которым были чужды революционные позиции «Современника», сторонники «искусства для искусства» поэты А. Фет и А. Майков.

Восемь месяцев длилось вынужденное молчание «Современника», но когда в 1863 г. появился первый (двойной) номер журнала, читающая публика убедилась, что «Современник» остался верен великим традициям Чернышевского и Добролюбова. Некрасов, Салтыков-Щедрин, Помяловский, Решетников, Николай Успенский, критики-публицисты Антонович и Елисеев, Плещеев дружно продолжали борьбу с реакцией, умело обходя цензурные препоны. Особенно велико было значение деятельности Салтыкова-Щедрина, бичевавшего в своих статьях все уродства общественной жизни тогдашней России. Воспользовавшись оплошностью цензуры, не разглядевшей социалистической направленности романа Чернышевского «Что делать?», Некрасов поместил в журнале это произведение своего заточённого друга и учителя. Роман имел неслыханный успех среди передовой молодёжи и вызвал запоздалые злобные нападки реакционной  печати.

4 апреля 1866 г. Каракозов совершил покушение на Александра II. Дли борьбы с «крамолой» из Вильно был вызван и получил диктаторские полномочия генерал Муравьёв, за жестокое подавление польского восстания получивший прозвище «вешателя». Стало ясно, что дни «Современника сочтены. Некрасов, как и большая часть передовых литераторов переживал состояние крайней тревоги. Как главный редактор «Современника» Н. А. Некрасов, отдавший журналу двадцать лет жизни, предпринимал разнообразные попытки, чтобы сохранить орган передовой общественной мысли. Однако ничто не помогло. В июне 1866 г. «Современник» был снова закрыт и на этот раз — навсегда.

8. ПОВЕСТИ И.С. ТУРГЕНЕВА 1850-Х ГОДОВ («АСЯ», «ДНЕВНИК ЛИШНЕГО ЧЕЛОВЕКА»). СТАТЬЯ Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО «РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК НА «RENDEZ-VOUS».

После 1852 года, повести и романы стали у Тургенева преобла­дающими жанрами. По тематике эти произведения значительно отличались от “Записок охотника”. Лишь в немногих из них Тургенев по-прежнему изображает крестьянство и рисует картины крепостнического быта; таковы повести “Постоялый двор”, “Господская контора” (отрывок из неизданного романа), рассказ “Муму” и позднее, в 1874 году, рассказ “Живые мощи”. В большинстве же произведений 50—70-х годов основным предметом изображения у Тургенева являются различные группы дворянского класса и прежде всего прогрессивная дворянская интеллигенция, обычно сопоставляемая с интеллигенцией разночинской, революционно-демократической. По преимуществу в этих произведениях вырабатываются и уточняются новые средства художественного мастерства Тургенева.

Повести и романы Тургенева 1850-х годов известный лите­ратуровед Д.Н. Овсянико-Куликовский сопрягал с историей рус­ской интеллигенции.

Романы Тургенева сочетали в себе несколько важнейших для литературы свойств: они были умны, увлекательны и безупречны с точки зрения стиля.

Идейно-художественный замысел произведений: рассказа “Ася” и повестей “Затишье” и “Вешние воды”, определил свое­образие положенных в их основу конфликтов и особую систему, особое взаимоотношение характеров.

Конфликт, на котором строятся все три произведения, — столкновение молодого человека, не совсем заурядного, неглу­пого, несомненно, культурного, но нерешительного, слабохарак­терного, и молодой девушки, глубокой, сильной духом, целост­ной и волевой.

Существенно то, что и конфликты в этих произведениях, и подбор характерных эпизодов, и соотношение персонажей — все подчиняется одной основной задаче Тургенева: анализу психо­логии дворянской интеллигенции в области личной, интимной жизни.

Центральная часть сюжета — зарождение, развитие и траги­ческий финал любви. К этой стороне повестей и направлено бы­ло основное внимание Тургенева, как писателя-психолога, в раскрытии этих интимных переживаний и проявляется по преиму­ществу его художественное мастерство.

Романы Тургенева пронизаны историзмом во всех своих деталях, так как подавляющее большинство дей­ствующих лиц имеет то или иное отношение к основной обще­ственной проблеме, поставленной писателем. В романе “Накану­не” не одна только Елена живет под впечатлением решающего, надвигающегося перелома в русской общественной жизни — это чувство испытывает каждый по-своему: и Берсенев, и Шубин, и Увар Иванович, и, хотя бы в негативном смысле, Курнатовский и Стахов, отец Елены. В романе “Новь” не только Нежданов и Марианна, но почти все действующие лица, так или иначе, прямо или косвенно связаны с развертывающимся революционным движе­нием.

Романы Тургенева (так же, как и повести) нельзя рассмат­ривать как точное, фотографическое отражение реальной исто­рической действительности. Об историзме этих романов можно говорить лишь с учетом общественно-политической позиции Тургенева, его оцен­ки тех общественных сил, какие принимали участие в истори­ческом процессе, и в первую очередь его отношения к господ­ствовавшему в то время дворянскому классу.

В центре романов Тургенева стоят главные герои, которых можно разбить на четыре группы. Первая группа — передовые дворяне-интеллигенты, бравшие на себя роль руководителей об­щественного движения, но в силу своей непрактичности, слабо­характерности не справившиеся с задачей и оказавшиеся лишни­ми людьми (Рудин, Нежданов). Вторая группа — представители молодой интеллигенции, разночинной или дворянской, обладаю­щие и знаниями, и силой воли, и трудовой закалкой, но ока­завшиеся во власти неверных, с точки зрения Тургенева, взглядов и поэтому пошедшие по ложной дороге (Базаров, Маркелов). Третья группа — положительные герои (тоже в понимании Тургенева), приближавшиеся к правильному решению вопроса о подлинно прогрессивной деятельности. Это Лаврецкий, Литвинов, дворяне-интеллигенты, сумевшие преодолеть в себе наследие дворянской мягкотелости, пришедшие после тяжелых испытаний к общественно-полезной работе; в особенности — это разночинец, выходец из народа Соломин, наиболее совершенный образ положительного героя у Тургенева в последнем периоде его литературного творчества. И, наконец, четвертая группа — передовые девушки, в образах которых Тургеневым представлены три последовательных ступени вовлечения русской женщины 50—70-х годов в общественную жизнь: Наталья, только еще стремящаяся к общественной деятельности, Елена, уже нашедшая себе полезное дело, но пока еще на чужбине, и Марианна, участница русского революционного движения, окончательно определившая свой настоящий жизненный путь в совместной культурнической работе с Соломиным.

9. СВОЕОБРАЗИЕ КОМПОЗИЦИИ «ЗАПИСОК ОХОТНИКА» И.С. ТУРГЕНЕВА, ПРОБЛЕМАТИКА, ОБРАЗНАЯ СИСТЕМА.

«Записки охотника» стали крупнейшим событием не только литературной, но и общественной жизни своего времени. Тургенев дал в них широкую картину народно-крестьянского и помещичьего быта крепостной деревни и усадьбы, с длинной вереницей реалистически и мастерски зарисованных образов крестьян и помещиков на фоне среднерусского пейзажа, входившего существенно важным элементом в композицию почти всех рассказов.

Рассказы не были связаны единством сюжета. Но на протяжении всей книги явно выступало глубокое сочувствие автора к забитому и бесправному народу, убедительное и смелое разоблачение «дикого» барства, всевластного хозяина крепостных «душ».

Сюжетно-композиционной основой целого ряда очерков цикла, таких как «Ермолай и мельничиха», «Малиновая вода», «Бурмистр», «Контора», «Льгов», «Петр Петрович Каратаев», становится достаточно жесткая социальная схема: грубые, деспотические помещики, развращенные властью, ломают судьбы и уродуют души крепостных крестьян, бессильных что-либо противопоставить их тираническому произволу. Причем специально подчеркивается, что помещики нарушают элементарные права, которые даны человеку самой природой, извращая тем самым естественный ход человеческого развития. Дворовые девушки Арина в «Ермолае и мельничихе» и Матрена в «Петре Петровиче Каратаеве» по прихоти своих господ оказываются лишенными обычного человеческого счастья – счастья жить в любовном союзе с тем, кого избрало их сердце; их робкие попытки защитить себя приводят только к обострению барского гнева и в итоге к полному жизненному краху. Еще одна характерная жертва крепостнического произвола, изображаемая Тургеневым, – тип крепостного крестьянина с растоптанным чувством собственного достоинства, потерявшим свое «я», свою личность и окончательно смирившимся со своей участью. Таковы старик Сучок из «Льгова», живущий в постоянном страхе перед любым возможным барским окриком (его готовность откликаться на всякое новое имя, какое дают ему господа, лишний раз подчеркивает полное отсутствие в нем личностного начала), и буфетчик Вася из «Двух помещиков», с горячей убежденностью отвечающий на вопрос рассказчика-охотника, за что он так жестоко по приказу барина был наказан розгами.

Но тип крестьянина-жертвы не самый характерный в крестьянском мире «Записок охотника». Тургенев свое основное внимание сосредоточивает на изображении крестьян, которые, вопреки крайне неблагоприятным для них социальным обстоятельствам, сумели «не утратить лица», сохранив во всей его полноте и многообразии тот колоссальный потенциал духовных и творческих сил, живет, как в запечатанном сосуде, в народной душе и страстно ждет своего освобождения. В русской крестьянской среде, показывает Тургенев, есть люди, по богатству своего внутреннего мира не уступающие лучшим представителям русского образованного дворянства, а по силе натуры и способности к активной и продуктивной деятельности приближающиеся к носителям европейского духа новой свободы и волевого преобразования существующих форм жизни. Так, Хорь из очерка «Хорь и Калиныч» за свою практическую хватку, умение разумно и экономно вести хозяйство и неподдельный интерес к вопросам европейского государственного устройства награждается рассказчиком-охотником такими непривычно высокими для крестьянина культурными эпитетами, как «рационалист», «скептик», «административная голова». В хозяйственнике Хоре Тургеневу видится некий русский эквивалент представителей европейского третьего сословия – честных и предприимчивых бюргеров, преобразивших экономическое лицо Европы.

Но главная сила удара по крепостному строю сосредоточена Тургеневым в изображении им хозяев усадьбы и деревни - помещиков-крепостников. Рисуя их образы, Тургенев иногда бросает как бы мимоходом лишь быстрый, но много говорящий штрих, вкрапливая его в ткань повествования; иногда же он даёт цельное раскрытие образа, поскольку это позволяют рамки небольшого рассказа.

Выразителен образ мелкого помещика Полугыкина, сватающегося за всех богатых невест в губернии и неизменно получающего отказ.

Два мира - крестьянский и помещичий - стоят друг против друга в «Записках охотника», и сочувствие автора безраздельно отдано первому из них. Герцен справедливо назвал книгу Тургенева «обвинительным актом крепостничеству» и добавлял: «Никогда ещё внутренняя жизнь помещичьего дома не выставлялась в таком виде на всеобщее посмеяние, ненависть и отвращение».

10. РОМАН И.С. ТУРГЕНЕВА «РУДИН» И ФОРМИРОВАНИЕ В НЕМ ПОЭТИКИ ТУРГЕНЕВСКОГО РОМАНА.

Рудин-цель: выявление особенности времени через типические характеры. Все опр. и подчинено личности героя. .прием-внедрение героя извне - широко используется в его романах. Главный герой выполняет главную задачу своего поколения - взбаламутить дворянское гнездо. Это даже грустная участь русской молодежи, воспитанной кружковой культурой. Их миссия пробуждение и обучение молодых поколений. Спор двух поколений, и этот спор везде у Т. Мотив воспитания девушки мужчиной. Обязательное присутствие любовного мотива - испытание для героя. Тема любви и революции переплетаются. Рудин оказался не способным к любви, пугается. В этом и заключается нецелостность его натуры. Он говорит о революции и решительных действиях, но сам на них не способен.

Рудин ведет себя как Гамлет, и в ситуации «русского человека на rendez-vouz», когда в него влюбляется завороженная его пламенными речами и исключительностью его облика молодая девушка Наталья Ласунская. в ответ на ее смелое предложение соединить с ним – вопреки воле матери – свою судьбу, Рудин, не чувствуя в себе ни капли любовного горения, объявляет себя не готовым к такому шагу. В этом эпизоде символически запечатлен крах предпринятой русским образованным дворянством попытки применить к проблемам русской жизни, давно ждущим своего разрешения, тончайший и якобы универсальный инструментарий немецкого абстрактного философствования. Как говорит Лежнев: «Несчастье Рудина в том, что он России не знает, а это точно большое несчастье». Тем не менее в финале тот же Лежнев, встречаясь через несколько лет с Рудиным, постаревшим, уставшим от вечных скитаний по России, где он так и не смог найти себе места (черта, определенно сближающая его с «лишними людьми» Онегиным и Печориным), говорит о наличии в рудинском типе целого ряда дон-кихотских добродетелей, резко поднимая его в глазах читателя и заставляя существенно пересмотреть уже сложившуюся оценку. К таким добродетелям, по словам Лежнева, относятся: вера философа Рудина в существование некоего Высшего Идеала, которому следует всемерно и самоотверженно служить (такова, кстати, тема первого рудинского монолога в романе), и его внутренняя чистота, не позволившая ему, несмотря на тяготы жизни, опуститься, удовольствовавшись, как многие, уделом жалкого обывателя. Дон-кихотской по природе является и способность Рудина воодушевлять своей «любовью к истине» сердца молодого поколения, которое, помимо Натальи, в романе представляют жена Лежнева Александра Липина, с самого начала симпатизировавшая Рудину, и домашний учитель в доме Ласунских разночинец Басистов, которого сам Рудин однажды называет своим Санчо Пансой.

Объединяя в Рудине черты Гамлета и Дон Кихота, Тургенев стремится создать совокупный портрет своего поколения и, верный пушкинской «эстетике примирения», требующей объективного освещения противоречивой реальности, указывает как на сильные, так и на слабые его стороны, как на его исторические ошибки, так и на исторические заслуги. Двоякому освещению подвергается Рудин и во втором, добавленном позднее эпилоге, изображающем смерть Рудина на баррикадах во Франции во время революционных событий 1848 г. Появление Рудина на баррикаде, уже оставленной ее защитниками, с саблей в одной и красным знаменем в другой руке, едва ли не намеренно подставляющего грудь под пулю, можно, при желании, толковать и как поступок Дон Кихота, наконец-то нашедшего себя в реальном действии и самоотверженно отдающего жизнь за Великие Идеалы Свободы и Прогресса, и как поступок самовлюбленного Гамлета, в последний раз стремящегося покрасоваться в собственных глазах и бессмысленно умирающего за то, во что у него нет и не может быть веры («Я кончу тем, что пожертвую собой за какой-нибудь вздор, в который даже верить не буду» – слова Рудина в основной части романа). В то же время смерть героя становится здесь обобщенной метафорой «смерти» целого поколения русских западников 1830-1840-х годов, с воодушевлением встретивших революцию 1848 года и уже в том же году утративших многие из своих надежд. Можно сказать, что смерть Рудина – это торжественный и печальный реквием Тургенева своему поколению. Вскользь намечена в эпилоге и еще одна тема, которая более активно будет развернута в последующих романах; это шопенгауэровская тема изначальной обреченности всякого исторического деяния, задумываемого и осуществляемого человеком.

11. Проблематика романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо». Образы главных героев.

Центральной проблемой повести стала проблема нравственного долга. Забыв о нравственном долге, личность впадает в пучину индивидуализма, считает Тургенев, и навлекает на себя возмездие в лице законов природы, стоящих на страже мировой гармонии. В «Дворянском гнезде» проблема нравственного долга получает социально-историческое обоснование. Эта повесть - последняя попытка Тургенева найти героя своего времени в дворянской среде. Во время создания романа революционеры-демократы и либералы еще выступали вместе в борьбе против крепостного права. Но признаки будущего разрыва, который произошел в 1859 году, уже были заметны и тревожили Тургенева. Эта тревога нашла отражение в содержании романа. Тургенев понимал, что русское дворянство подошло к переломному моменту, к определенному рубежу, за которым будет ясно, сможет ли оно удержать роль ведущей исторической силы.

В центре произведения, на первый взгляд, история, далекая от исторических преобразований, - история любви Лизы и Лаврецкого. Герои встречаются, у них возникает симпатия друг к другу, потом - любовь, они боятся признаться в этом самим себе, потому что Лаврецкий связан браком. За короткое время Лиза и Лаврецкий переживают и надежду на счастье, и отчаяние - при сознании его невозможности. Герои романа ищут ответы на вопросы, которые их судьба ставит перед ними, - о личном счастье, о долге перед близкими, о самоотречении, о своем месте в жизни.

Главный герой произведения, вокруг которого строится все повествование - Лаврецкий. Это герой, воплотивший в себе лучшие качества патриотически и демократически настроенного русского дворянства. Он появляется в романе не один, а вместе с историей своего рода. В «Дворянском гнезде» Тургенева интересуют злободневные вопросы современной жизни, он вверх по течению реки доходит до ее истоков. Поэтому и герои романа показаны с их «корнями», с той почвой, на которой они выросли. Речь идет не только о личной судьбе Лаврецкого, но и об исторической судьбе целого сословия. Недаром родословная героя рассказана от самого начала - с XV века. Тургенев критикует дворянскую беспочвенность, его отрыв от народа, от родной культуры, от русских корней. Таков и отец Лаврецкого - галломан и англоман. Тургенев опасается, что в современных условиях такая беспочвенность может породить бюрократов-западников, таких как Паншин. Но Лаврецкий не только потомственный дворянин, он также и сын крестьянки. Он этого никогда не забывает, ощущает в себе «мужицкие» черты, и окружающие удивляются его необыкновенной физической силе. Марфа Тимофеевна, тетка Лизы, восхищалась его богатырством, а мать Лизы, Марья Дмитриевна, порицала в Лаврецком отсутствие утонченных манер. Герой и происхождением, и личными качествами близок к народу. Но вместе с тем на формирование его личности оказали влияние и вольтерьянство, англоманство отца, и русское университетское образование. Даже физическая сила Лаврецкого не только природная, но и плод воспитания швейцарца-гувернера. Глубоко значителен спор между Паншиным и Лаврецким. Он возникает вечером, перед объяснением Лизы и Лаврецкого. Недаром этот спор вплетается в самые лирические страницы романа. Для Тургенева здесь слиты воедино личные судьбы, нравственные искания его героев и их органическая близость к народу, отношение к нему на «равных». Для Паншина и ему подобных - Россия - пустырь, на котором можно осуществлять любые общественные и экономические эксперименты. Тургенев вкладывает свои идеи в уста Лаврецкого и разбивает крайних либералов-западников по всем пунктам их программ.

Лиза выросла в затишье губернского города и была девушкой глубоко религиозной, что и обусловило весь замкнутый круг её миросозерцания. Её отношение к жизни и людям определялось безропотной покорностью чувству долга, страхом перед «грехами» жизни, боязнью причинить кому-либо страдание, обиду. И даже когда в ней заговорила любовь и Лиза узнала, что она любима, её охватил страх, а не радость. Введённый в заблуждение неверным известием о смерти Варвары Павловны, Лаврецкий был у порога второй женитьбы, сулившей ему полноту счастья. Но неожиданное возвращение Варвары Павловны опрокинуло всё. Наступил печальный финал. Лиза ушла в монастырь, Лаврецкий перестал думать о собственном счастье, утих, постарел, замкнулся. Он, впрочем, нашёл и дело: занялся хозяйством и «упрочил быт своих крестьян». Но всё же последней, дорисовывающей его образ чертой остаётся его горькое обращение к самому себе: «Здравствуй, одинокая старость! Догорай, бесполезная жизнь!»

Тонкий анализ душевных переживаний, волнующий лиризм сцен и описаний, мягкость повествовательного тона составили ту подкупающую прелесть художественного мастерства, которая определила силу и обеспечила выдающийся успех «Дворянского гнезда».

12. ИДЕЙНЫЙ СМЫСЛ ОБРАЗОВ ГЛАВНЫХ ГЕРОЕВ В РОМАНЕ И.С. ТУРГЕНЕВА «НАКАНУНЕ». РАЗРЫВ И.С. ТУРГЕНЕВА С «СОВРЕМЕННИКОМ».

Если в «Рудине» и «Дворянском гнезде» Тургенев изображал прошлое, рисовал образы людей 40-х годов, то в «Накануне» он давал художественное воспроизведение современности, откликался на те заветные думы, которые в период общественного подъёма второй половины 50-х годов волновали всех мыслящих и передовых людей.

Не идеалисты-мечтатели, а новые люди, положительные герои, подвижники дела были выведены в романе «Накануне». По словам самого Тургенева, в основу романа была «положена мысль о необходимости сознательно-героических натур... для того, чтобы дело подвинулось вперёд».

В центре, на первом плане, стоял женский образ. Весь смысл романа таил в себе призыв к «деятельному добру» - к общественной борьбе, к отрешению от личного и эгоистического во имя общего. В героине романа, «удивительной девушке» Елене Стаховой, выступал «новый человек» русской жизни. Елена окружена даровитой молодёжью. Но ни Берсенев, только что кончивший университет и готовящийся стать профессором; ни талантливый скульптор Шубин, в котором всё дышит искромётной, умной лёгкостью и счастливой весёлостью здоровья, влюблённый в античность и думающий, что «вне Италии нет спасения»; ни тем более «жених» Курнатовский, эта «служебная честность и дельность без содержания»,- не разбудили чувств Елены. Свою любовь она отдала Инсарову, иностранцу-болгарину, бедняку, у которого в жизни была одна великая цель - освобождение родины от турецкого гнёта и в котором жила «сосредоточенная обдуманность единой и давней страсти». Инсаров покорил Елену тем, что ответил на её смутное, но сильное стремление к свободе, увлёк её красотой подвига в борьбе за «общее дело».И Шубин, и Берсенев отступили перед Инсаровым, отдавая должное его прямой и смелой «железной» силе.

В романе «Накануне» Тургенев создает образы героев, чья связь с Традицией, предполагающей зависимость человека от Судьбы или Бога, уже не столь прочна, поскольку почти полностью заменена в их сознании идеей служения иному богу – богу исторического прогресса, требующего не внутреннего преобразования личности, а ее самореализации вовне путем совершения общественно значимых поступков. Такими героями в романе являются пришедшие на смену рефлексирующим и не знающим жизни дворянским «гамлетам» разночинец Инсаров, болгарин, фанатически преданный идее освобождения своей родины от турецкого владычества, и его духовная сподвижница русская девушка Елена Стахова, потомственная дворянка, ставшая против воли родителей его женой, променяв жизнь «для себя» в довольстве и богатстве на полную лишений и опасностей жизнь «для других», тех, кто страдает от общественной несправедливости.

Однако скепсис Тургенева имеет не только социально-историческую, но и более глубокую – философскую подоплеку

Ситуация в России быстро менялась: правительство объявило о намерении освободить крестьян от крепостной зависимости, началась подготовка реформы, порождая многочисленные планы предстоящего переустройства. Тургенев принимал активное участие в этом процессе, стал негласным сотрудником Герцена, посылая обличительный материал в журнал "Колокол", сотрудничал и с "Современником", собиравшим вокруг себя главные силы передовой литературы и публицистики. Литераторы разных направлений поначалу выступали единым фронтом, но скоро появились острые разногласия. Произошел разрыв Тургенева с журналом "Современник", причиной которого стала статья Добролюбова "Когда же придет настоящий день?", посвященная роману Тургенева "Накануне", в которой критик предсказывал скорое появление русского Инсарова, приближение дня революции. Тургенев не принял подобной трактовки романа и просил Некрасова не печатать эту статью. Некрасов стал на сторону Добролюбова и Чернышевского, и Тургенев ушел из "Современника".

13. ЭВОЛЮЦИЯ ОБРАЗА «ЛИШНЕГО ЧЕЛОВЕКА» В РОМАНАХ И.С. ТУРГЕНЕВА.

Само понятие «лишнего человека» было введено в художественную литературу Тургеневым, и он дал, так сказать, паталогоанатомический анализ этого примечательного типа русской жизни XIX столетия. У Тургенева к «лишним людям» относятся Рудин («Рудин»), Алексей Нежданов («Новь»), Федор Лаврецкий («Дворянское гнездо»), Чулкатурин («Дневник лишнего человека»), Яков Пасынков («Яков пасынков»), Алексей Петрович («Переписка»).

Сам писатель считал «Дневник лишнего человека» удавшимся произведением. Но в этой повести с характерным названием Тургенев еще не дает социально-исторического объяснения типу «лишнего человека»; не раскрыты глубоко его общественные и идеологические связи и отношения. Автор «Дневника», неудачник Чулкатурин несет в себе черты «лишнего человека», но у него нет еще того нравственного и интеллектуального превосходства над окружающими, которое позднее отметит Тургенев в Нежданове и Рудине. «Дневник» - лишь первый набросок типа «лишнего человека». Композиция повести, восходящая к лермонтовскому «Герою нашего времени», соответствовала образу рефлектирующего героя. Но сам герой поставлен в то смешное и жалкое положение, которое снижало трагизм его судьбы. Эта противоречивость истекает из того, что в повести тема «лишнего человека» сливается с темой «маленького человека»,, над которым торжествует петербургский аристократ.В последующих произведениях на эту тему Тургенев покажет, как богатство внутреннего мира «лишнего человека» восторжествует над аристократическим лоском, светскостью и поверхностной образованностью.

Большую роль в развитии темы «лишнего человека» в творчестве Тургенева сыграла повесть «Переписка». В ней мало конкретно-исторических деталей, характеризующих тип лишнего человека как явления русской жизни определенной эпохи.

Рудин. Критик «Отечественных записок» рассматривал Рудина лишь как бледную копию предшествующих героев русской литературы - Онегина, Печорина, Бельтова. Но ему возражал Чернышевский в «Современнике», отмечая, что Тургенев сумел показать в образе Рудина человека новой эпохи общественного развития. Сопоставив Рудина с Бельтовым и Печориным, Чернышевский подчеркнул, что «это люди различных эпох, различных натур, - люди, составляющие совершенный контраст один другому».

Но в первом же разговоре Рудина с Натальей показывается противоречивость характера. Правда, достаточно одного возражения удивленной Натальи - и Рудин корит себя за малодушие и вновь проповедует необходимость делать дело. Но автор уже заронил в душу читателя сомнение в том, что слова Рудина согласуются с делом, а намерения - с поступками.

Противоречивый характер подвергает серьезному испытанию - любви. Это чувство у Тургенева является то светлым, то трагичным и разрушительным, но всегда это сила, обнажающая душу, истинную натуру человека. Вот тут-то и обнаруживается настоящий характер Рудина. Хотя речи Рудина полны энтузиазма, годы отвлеченной философской работы иссушили в нем живые источники сердца и души. Перевес головы над сердцем ощутим уже в сцене первого любовного признания. Он не выдерживает испытания любовью, обнаруживая свою человеческую неполноценность.

Лаврецкий, "Дворянское гнездо". Предки Федора Ивановича, в особенности его отец, больше любили иностранное, чем русское. Европейски образованный Иван Петрович, вернувшись из-за границы, ввел дворне новую ливрею, оставив все по-прежнему. Именно под влиянием такого воспитания Федор оказался человеком, оторванным от жизни, от народа. Писатель подчеркивает богатство духовных интересов своего героя. Он стал равнодушен ко всему. Это явилось следствием оторванности его от народа, от родной почвы. Варвара Павловна оторвала его от родины. Правда, с детства его не приучили к систематическому труду, поэтому временами он находился в состоянии бездействия.

Нежданов."Новь". Главным героем романа является и народник Алексей Нежданов. Первоначальное воспитание он получил в пансионе одного швейцарца, дельного и строгого педагога, а потом поступил в университет. Его удручают несправедливые российские порядки. Умный, незаурядный человек, он сравнительно быстро разобрался в окружающей его обстановке, в людях, их характерах. Он быстро распознал хищную натуру Калломейцева. Нежданов видит, как повсюду нищенствует трудовой народ, бедствует и голодает крестьянство. Стремления и помыслы его направлены к тому, чтобы облегчить тяжелое положение народа. Ради интересов обездоленного люда он идет «в народ». Но Нежданов и некоторые его друзья – участники народного движения – разочаровываются, падают духом, теряют веру в свои силы и народ. Трагедия Нежданова, помимо социально-исторических причин, связана также и с наследственностью. Нежданов трагически гибнет, уступая дорогу более «практичному», более осмотрительному, умеренному постепеновцу-народнку, «новому» человеку – Соломину. Нежданов навсегда вычеркивает себя из жизни и даже завещает Соломину поддержать нежно любимую им невесту – Марианну, честную, умную, преданную своему делу.

14. ОБЩАЯ ПРОБЛЕМАТИКА И ПРИНЦИПЫ ПОЭТИКИ РОМАНОВ И.С. ТУРГЕНЕВА. ПРИЕМ «ТАЙНОЙ ПСИХОЛОГИИ».

Одним из проявлений таланта Тургенева явилось, изобретение своего собственного метода описания психологического состояния героя, который позже получил название «тайного психологизма».Тургенев был убежден, что любой писатель, создавая свое произведение, должен быть в первую очередь психологом, изображая душевное состояние своих героев и проникая в святые глубины их внутреннего состояния, их чувств и переживаний. Так, например, мы знаем, что Тургенев во время работы над рома­ном вел дневник от лица своего героя — Базарова. Таким образом, писатель мог намного глубже передать его ощущения, потому что, ведя дневник, автор на время как бы «превращался» в Базарова и пытался вызвать в себе те мысли и чувства, которые мог бы переживать и герой. Однако в то же время писатель считал, что читателю не стоит рассказывать подробно о процессе зарождения и развития в герое чувств и переживаний, что нужно описывать только внешние проявления их. Иначе говоря, писатель поста­вил перед собой цель не столько растолковать сущность психологиче­ских состояний своих персонажей, сколько описать эти состояния, показать их «внешнюю» сторону. В этом смысле характерно развитие состояния Аркадия перед отъездом из Никольского. Сначала Тургенев показывает ход мыслей Аркадия. Потом появляется какое-то смутное чувство. Еще через некоторое время происходит осознание этого чувства. Он думает об Анне Одинцовой, но постепенно его воображе­ние рисует ему другой образ — Катю. И наконец, на подушку падает слеза Аркадия. При этом Тургенев никак не комментирует все эти пе­реживания Аркадия — он их просто описывает. Он все описывает в виде предположений. Об этом говорят, например, многочисленные авторские ремарки («возможно», «может быть», «должно быть»). Иначе говоря, автор опять же предоставляет читателю право самому догадаться, что происходит внутри героя.

"Дворянское гнездо". Тургенев в своей излюбленной манере не описывает чувства человека, освободившегося от стыда и унижения, он использует прием «тайной психологии», изображая переживания своих героев через движения, жесты, мимику.

15. СООТНОШЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОГО И ФИЛОСОФСКОГО В РОМАНЕ И.С. ТУРГЕНЕВА «ОТЦЫ И ДЕТИ».

Общественно-политическая и историческая обстановка в России в конце 50-х годов XIX века была очень неясной и напряженной. Поражение в Крымской войне, рост активности народных и общественных масс, кризис помещичьего хозяйства, начало изменения сознания людей заставляли переоценивать ведущую роль русского дворянства и русской аристократии как основы культурно-нравственной и социальной прочности России. Этот исторический период знаменуется появлением “новых людей” — разночинцев — образованных интеллигентов, которые заявляют о своем неприятии нравственных и культурных норм жизни дворянства и, основываясь на материалистическом мировоззрении, говорят о необходимости изменения жизни в России, вплоть до смены социального строя путем революции. Под сомнение ставятся нравственные идеалы дворян, культура, искусство, религия — словом, все, на чем держалось идеалистическое мировоззрение русской аристократии. Естественно, что такое различие во взглядах не могло не породить конфликт между этими общественными группами. Случалось, что противоречия между ними проявлялись не только в полемике между органами печати, представлявшими два этих лагеря (например, “Современник”, с одной стороны, и “Русский вестник” — с другой), но проникали и в быт, в семью, и различие взглядов на жизнь вызывало споры и противостояние между близкими людьми, которые являлись представителями двух поколений — поколения отцов и поколения детей. Именно социальное противоречие и легло в основу конфликта романа И. С. Тургенева “Отцы и дети”. Однако нужно отметить, что конфликт в произведении многоплановый: он заключает в себе не только столкновения и споры главного героя — нигилиста Базарова — с аристократом Павлом Петровичем Кирсановым или скрытое противоречие между Базаровым и Аркадием — факторы, которые обычно называют определяющими конфликта между “отцами” и “детьми”. Это и любовный конфликт, изображенный автором в отношениях между Базаровым и Одинцовой; это и внутренний конфликт Базарова (конфликт с самим собой), в конце романа понимающего, что, возможно, его убеждения не так уж правильны, как он предполагал ранее; это и тщательно завуалированный конфликт автора со своими героями, выразившийся в различных художественных деталях и приемах, используемых им. (Примеры дальше.) 

Основной конфликт произведения — это конфликт общественно-политический, конфликт отцов и детей — представителей дворянства с разночинцами. Таких людей, которые, по мнению автора, живут мыслями уходящего времени и уходящими представлениями о жизни, и новыми идеями, направлениями, мыслями, рожденными новым временем. Подтверждением тому, что социальный конфликт является основным в произведении, служит и характер избранных автором художественных средств: портреты героев, их одежда, описание пейзажа, речь — все говорит о различии представителей этих двух лагерей, между которыми происходит главный конфликт. В основном он раскрывается в трех спорах Базарова с Павлом Петровичем, в спорах, предметом которых являются вопросы, волнующие передовых людей того времени: отношение к роли дворянства в обществе, к науке, к русскому народу, к искусству и к природе. Естественно, что точки зрения героев определяются их противоположными друг другу мировоззрениями. Павел Петрович считает, что аристократия — движущая сила общественного развития; его идеал общественного устройства — “английская свобода”, то есть конституционная монархия. Кирсанов делает упор на либерализм, то есть на (его основной принцип) сохранение строя при реформах в общественном укладе жизни. Базарова такая позиция не устраивает. Ему нужно изменить социальный строй, он за революцию, и поэтому он отвергает либерализм и отрицает ведущую роль дворянства (в русском обществе) как неспособного к решительным действиям.  Вопрос о социальных изменениях и революции ставится и в споре о народе, и в споре о нигилизме. Кирсанов не может смириться со все отрицающей позицией нигилистов; для него кажется диким, если человек лишен принципов в жизни. “Вас всего четыре с половиной человека”, — заявляет он Базарову. И в ответе Евгения автор снова намекает на социальный взрыв: “От копеечной свечи Москва сгорела”, — говорит главный герой. Базаров отрицает все: религию, искусство, самодержавно-крепостнический строй, — во многом из-за того, что видит косность, лживость проявления этих понятий в настоящей жизни, ханжество морали, ветхость и загнивание вообще всей государственной системы. Недаром в 1859 году, когда происходит действие романа, царское правительство стояло на пороге социальных потрясений и переживало кризис. 

После первого знакомства с романом кажется, что и композиция произведения, и сюжет, и художественные детали — все направлено на раскрытие основного — общественно-политического — конфликта “Отцов и детей”. Но это не так.     И. С. Тургеневу, безусловно, нужно было показать противоречивость взглядов отцов и детей, их столкновения по различным вопросам, однако и в этих столкновениях и спорах для него было важнее раскрыть внутренний конфликт как “отцов”, так и “детей”. Автор сомневается в ведущей роли дворянства в обществе; образы “дворянского гнезда” Кирсановых, его жителей, достаточно часто изображаются писателем с легкой иронией — вспомним хотя бы дуэль Павла Петровича с Базаровым. Читатель может заметить целый ряд противоречий, свидетельствующих о каком-то внутреннем разладе в дворянской среде: Николай Петрович хочет устроить фабрику с наемными рабочими — вроде бы прогресс, вклад в развитие капиталистических отношений, — но у него ничего не получается; вся жизнь Павла Петровича, умного, образованного и талантливого человека, была посвящена “погоне” за женщиной; Аркадий, который, казалось бы, принимает сторону Базарова, в конце концов не может расстаться с “отцовским” взглядом на жизнь. Все эти факторы говорят о начавшемся процессе оскудения и расслоения дворянства, отмеченного Тургеневым еще в романах “Дворянское гнездо” и “Рудин”.

Переживает глубокий внутренний конфликт и главный герой романа. Как уже было сказано, автор испытывает на прочность убеждения Базарова, проверяет их жизнеспособность. И оказывается, что представления Евгения не так уж правильны и верны в реальной жизни, как в его спорах с Павлом Петровичем. Базаров говорит о своей близости к народу, а простой мужик не принимает его, называя “шутом гороховым”; он выглядит холодным и равнодушным по отношению к своим родителям, которые души в нем не чают, а сам пытается всеми силами подавить в себе ответные чувства; он заявляет, что природа не храм, а мастерская, и объясняет все движения человеческого сердца лишь физиологией, а сам влюбляется в Одинцову и в задумчивости бродит по лесам в ее имении. В этом смысле важен еще один конфликт произведения — философский: “Я нужен России... Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен?” — спрашивает Базаров перед смертью. Мотив назначения, смысла жизни постоянно присутствует в произведении, а в образе Базарова он выливается в целый конфликт между жизнью и смертью. Однако в конце романа автор показывает, что главный герой во многом переосмысливает свои убеждения, понимая, что в тот трагический момент, перед лицом смерти, они оказываются бессмысленными, — недаром Базаров, отрицавший религию, соглашается причаститься перед своей кончиной.

Название романа “Отцы и дети” наталкивает читателя на мысль о том, что в нем будет разрешаться извечный вопрос — противоречия между поколениями. Он действительно ставится автором, но на самом деле Тургенев поднимает куда более глубокие социально-психологические, нравственные и философские вопросы.

16. БАЗАРОВ КАК ГЕРОЙ ВРЕМЕНИ. КОНФЛИКТ ОТЦОВ И ДЕТЕЙ В РОМАНЕ И.С. ТУРГЕНЕВА «ОТЦЫ И ДЕТИ».

Личность Базарова, выразителя идей революционной демократии, интересует Тургенева, ведь это герой времени, вобравший в себя отличительные черты эпохи социального перелома. Тургенев выделяет в Базарове демократизм, проявляющийся в благородной привычке к труду, которая вырабатывается с детства. С одной стороны, пример родителей, с другой — суровая жизненная школа, учеба в университете на медные гроши. Эта черта выгодно отличает его от Кирсановых, и для Базарова является основным критерием оценки человека. Кирсановы — лучшие из дворян, но они ничего не делают, не умеют взяться за дело. Николай Петрович играет на виолончели, читает Пушкина. Павел Петрович тщательно следит за своей внешностью, переодевается к завтраку, обеду, ужину. Приехав к отцу, Базаров говорит: “Я работать хочу”. И Тургенев постоянно, подчеркивает, что “лихорадка работы” характерна для деятельной натуры героя. Черта поколения демократов 60-х годов — увлечение естественными науками. Окончив медицинский факультет, Базаров вместо отдыха “режет лягушек”, готовя себя к научной деятельности. Базаров не замыкается только в тех науках, которые имеют непосредственное отношение к медицине, а обнаруживает обширные познания и в ботанике, и в агротехнике, и в геологии. Понимая ограниченность своих возможностей вследствие плачевного состояния медицины в России, Базаров все-таки никогда не отказывает в помощи нуждающимся, не считаясь со своей занятостью: лечит и сына Фенички, и крестьян окрестных деревень, помогает отцу. И даже смерть его произошла из-за заражения при вскрытии. Гуманизм Базарова проявляется в его желании принести пользу народу, России.Базаров — человек с большим чувством собственного достоинства, ничуть не уступает в этом отношении аристократам, а в чем-то даже их превосходит. В истории с дуэлью Базаров проявил не только здравый смысл и ум, но благородство и бесстрашие, даже способность иронизировать над собой в момент смертельной опасности. Его благородство оценил даже Павел Петрович: “Вы поступили благородно...” Но есть вещи, которые Тургенев отрицает в своем герое, — это нигилизм Базарова в отношении природы, музыки, литературы, живописи, любви — всего того, что составляет поэзию жизни, что возвышает человека. Все, что лишено материалистического объяснения, Базаров отрицает. Он считает прогнившим весь государственный строй России, поэтому он отрицает “все”: самодержавие, крепостное право, религию — и то, что порождено “безобразным состоянием общества”: народную нищету, бесправие, темноту, невежество, патриархальную старину, семью. Однако положительной программы Базаров не выдвигает. Когда П. П. Кирсанов говорит ему: “...Вы все разрушаете... Да ведь надобно же и строить”, Базаров отвечает: “Это уже не наше дело... Сперва нужно место расчистить”.Когда Базаров клеймит насмешкой дутые, отвлеченные “принсипы”, он побеждает. И автор разделяет его позицию. Но когда Базаров вступает в сферу утонченных переживаний, которые он никогда не принимал, от уверенности его не остается и следа. Чем труднее приходится Базарову, тем ощутимее и авторское сопереживание ему. В любви к Одинцовой выразилась способность Базарова к сильному чувству и уважение к женщине, ее уму и характеру — ведь самыми заветными мыслями он делился именно с Одинцовой, наполняя свое чувство разумным содержанием. Тургенев отражает глубокие психологические переживания героя, страстную их напряженность, цельность и силу. В любовном конфликте Базаров выглядит крупной личностью. Отвергнутый, он одерживает нравственную победу над эгоистичной женщиной, но его чувства к ней и разрыв трагичны для Базарова. Любовь к Одинцовой помогла Базарову пересмотреть свои взгляды, переосмыслить свои убеждения. У него появляется новый психологический настрой: замкнутость, самоуглубленность, тяготение к ранее чуждым ему проблемам. С болью говорит Базаров о краткости человеческого существования: “Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с основным пространством... и часть времени, которую мне удается прожить, так ничтожна перед вечностью...” Наступает сложная переоценка ценностей. Впервые Базаров теряет веру в свое будущее, но не отказывается от своих стремлений и выступает против успокоенности. Бескрайняя Русь с ее темными, грязными деревнями становится предметом его пристального внимания. Но он так и не приобретает умения “рассуждать о делах и нуждах” мужиков и только помогает в лекарской практике отца деревенскому населению. Величие Базарова Тургенев показал во время его болезни, перед лицом смерти. В речи умирающего боль от сознания близкого неминуемого конца. Каждая реплика, обращенная к Одинцовой, — сгусток духовных страданий. Зная, что умрет, он утешает родителей, проявляет чуткость к матери, скрывая от нее грозящую ему опасность, обращается с предсмертной просьбой к Одинцовой — позаботиться о стариках: “Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать...”

Не успевший реализовать себя в жизни, Базаров только перед лицом смерти избавляется от своей нетерпимости и впервые по-настоящему ощущает, что реальная жизнь гораздо шире и многообразней его представлений о ней. В этом заключается главный смысл финала.

17. СВОЕОБРАЗИЕ ЛЮБОВНОГО КОНФЛИКТА В РОМАНАХ И.С. ТУРГЕНЕВА.

Любовная интрига составляет основу большинства произведений в русской классической литературе. Истории любви героев привлекали многих писателей. Особое значение они имели в творчестве Тургенева.

Шесть романов писателя и повесть “Вешние воды” по типу любовной интриги можно разделить на две группы. К первой относятся романы “Рудин”, “Дворянское гнездо”, “Накануне”, “Новь”, “Отцы и дети”; ко второй — “Дым” и “Вешние воды”.

В романах, относящихся к первой группе, Тургенева интересовали не столько личные отношения героев, сколько их общественные взгляды. Этой теме и подчиняется любовная интрига. Она основана на системе “треугольников”, обеспечивающих ситуацию выбора: Рудин — Наталья — Волынцев, Лаврецкий — Лиза — Паншин, Инсаров — Елена — Берсенев, Шубин, Курнатовский, Нежданов — Марианна — Калломийцев (Соломин). В ходе развития любовной интриги проверяется состоятельность или несостоятельность героя, его право на счастье. Центром “треугольника” является женщина (тургеневская девушка). В образах главных героинь представлены три последовательные ступени вовлечения русской женщины 50 — 70-х годов в общественную жизнь: Наталья и Лиза, еще только стремящиеся к общественной деятельности, Елена, уже нашедшая себе полезное дело, но пока что на чужбине, и Марианна, участница русского революционного движения, окончательно определившая цель своей жизни. Наталья воспитывалась матерью и немного получила от ее салонных бесед, французских романов и гувернанток. Елена “сперва обожала отца, потом страстно привязалась к матери и охладела к обоим”. Марианна же вообще росла не с родителями. Наталья “с первого взгляда могла не понравиться”. Тургенев не наделяет ее (как и впоследствии Елену и Марианну) физической красотой. Марианна казалось “почти дурнушкой”, Елена и Марианна готовы были “голову сложить” за всех притесненных, бедных и жалких. Знакомство с теми, кто являлись главными героями романов, становилось для девушек окном в незнакомый мир (для Натальи и Елены) или возможностью найти свои идеалы (для Лизы и Марианны). И Рудин, и Лаврецкий, и Инсаров, и Нежданов являлись, по сути, их наставниками.

Наталья в речах Рудина находила ответы на мучившие ее вопросы. Для нее он был подвижником, за которым девушка готова безоглядно идти на любые жертвы. Наталья еще не стремится к “полезной деятельности”, однако ищет достойного, сильного человека, поступки которого не расходились бы с его убеждениями. Разочарование возвращает ее в привычную среду, о чем свидетельствует брак с Волынцевым.

Юную Калитину с самого детства покоряла самоотверженность отшельников, их готовность пострадать за чужие грехи, Лаврецкий рассуждает о том, что они с Лизой пошли бы к “прекрасной цели” — “пахать землю”. Он понял, что “любят и не любят они одно и то же”. Невозможность счастья не дает Лизе, в отличие от Натальи, вернуться в свою среду. Она порывает с прошлым, уходя в монастырь.

(+ русский человек на rendez vous)

Наибольшей функциональности любовная интрига достигает в романе “Отцы и дети”, когда испытываются нигилистические идеалы Аркадия и Базарова. В отличие от других романов первой группы, здесь не одна, а две любовные истории. Кроме того, их завязка происходит только в середине романа.

Идейно-художественный замысел произведений “Дым” и “Вешние воды” определил своеобразие положенных в их основу конфликтов и взаимоотношений героев. Если в предыдущих романах центром “любовного треугольника” являлась женщина, то в этих произведениях — мужчина (Ирина — Литвинов — Татьяна, госпожа Полозова — Санин — Джемма). Главным для писателя становится исследование иррациональной природы чувства.

Философия чувств у Тургенева противопоставляет иллюзорную любовь-страсть истинному чувству. Композиция этих произведений ведет к решительному утверждению величия подлинной любви, к пониманию того, что настоящее чувство вечно.

18. ЛИРИЧЕСКОЕ И ПАМФЛЕТНОЕ НАЧАЛО В РОМАНЕ И.С. ТУРГЕНЕВА «ДЫМ».

От предыдущих романов «Дым» отличается отсутствием в нем центрального героя – вершителя Истории. Масштабное, грандиозное деяние должно быть заменено спокойной и мудрой цивилизаторской работой по медленному преобразованию русской жизни, еще не знающей ни подлинной культуры, ни подлинного просвещения и потому упорно, по-варварски, продолжающей апеллировать к грубой силе и слепой мощи стихийного порыва, – такова главная мысль романа. Теоретически ее обосновывает далеко уже не молодой человек, разночинец Потугин, «alter ego» автора и рупор его идей, демонстративно противопоставленный разночинцам Инсарову и Базарову. Тургенев хочет сказать, что «деятельный» разночинец, прежде чем действовать, должен обрести некоторые культурные навыки, чтобы его действия не стали гибельными для него самого и для общества, которое он стремится преобразовать. Образцом и гарантом подлинной культуры, регулирующей и гармонизирующей стихийное начало в отдельном человеке и в обществе, выступает в романе европейская цивилизация, которую с неизменным пафосом и защищает Потугин, попутно обличая неурегулированный, дикий и потенциально кровавый хаос русской общественной жизни. Варварский русский хаос представляют в романе две группы героев, зеркально отражающиеся друг в друге: это аристократический кружок генерала Ратмирова, члены которого мечтают силой подавить и приостановить начавшиеся в России преобразования, и кружок Губарева, состоящий из революционеров-эмигрантов, также недовольных либеральными реформами Александра II и мечтающих о стихийном народном и, разумеется, тоже силовом взрыве, который раз и навсегда разрушил бы старые структуры жизни. В Губареве и его сторонниках разочарованный в революционной идее Тургенев сатирически изобразил своих бывших друзей – лондонских эмигрантов Н. П. Огарева и А. И. Герцена, а также М. А. Бакунина – убежденных социалистов, считавших тупиковым и гибельным путь европейской «буржуазной» цивилизации и связывавших свои надежды со свободным от ее бремени русским крестьянством, которое, как им казалось, однажды проснувшись для революционного взрыва, укажет всему миру путь дальнейшего развития. Идеи Потугина – о медленном приобщении России к европейским культурным нормам, – по мысли автора, предстоит воплотить в жизнь другому герою, молодому дворянину Литвинову, проницательно усматривающему глубинное сходство между враждующими партиями «аристократов» и «революционеров» и возвращающемуся в конце романа в Россию, с тем чтобы начать применять в ней те навыки цивилизованного ведения хозяйства, которым он обучался в Европе. Вместе с тем, «Дым» – самый пессимистический роман Тургенева; голос темной шопенгауэровской Вечности звучит в нем так же отчетливо и так же зловеще, как в «Призраках» и «Довольно!». Потугин и Литвинов, убежденные сторонники цивилизации и культуры, призванные умерять и успокаивать силовые вихри социального хаоса, сами, несмотря на всю свою интеллектуальную трезвость, оказываются жертвами стихии – стихии страсти, неодолимого, «рокового» чувственного влечения к одной и той же женщине, красавице-аристократке Ирине. Сознавая свое полное бессилие перед мощью подчинившей его себе страсти, а значит, и судьбы, Литвинов признает «дымом», т. е. чем-то призрачным, иллюзорным и бессмысленным, сначала «все русское» – толки «губаревцев», толки «ратмировцев», а потом и речи Потугина, пламенного защитника европейской цивилизации… Тем самым в его глазах – и в глазах автора – «дымом» оказывается вся человеческая жизнь, «все людское». Этими размышлениями окончательно сводится на нет и культ Героя, вершащего Историю; он как бы выворачивается наизнанку: там, где раньше была сила, бросающая вызов Вечности, теперь не осталось ничего, кроме бесплотного, маленького и жалкого колечка дыма.