Глава 1. Страшная тайна «русского социокультурного кода», или почему Буратино совсем не похож на Пиноккио*

Из чего ты произошёл, зависит от генетики,

чем станешь – от политики.

Станислав Ежи Лец «Непричесанные мысли»

Общим местом любой культуры является наличие определённых иерархически упорядоченных культурных кодов для сжатого описания социальной картины мира и мировоззрения конкретного социума.

Так, Ю.С. Степанов в своей фундаментальной работе предложил набор таких терминов для русской культуры¹⁰. И в этом очень объёмном словаре (992 страницы!) есть бесспорные общечеловеческие константы, такие, как: «Мир», «Вера», «Любовь», «Знание», «Душа», «Наука», «Дом», «Человек» и т.д. Их можно назвать вечными, значимыми для любой культуры.

Но были и более специфические константы, присущие скорее только русской культуре, чем многим другим. Такие, как: «Россия», «Хлеб», «Интеллигенция», «Славянофилы и западники», «Черносотенный», «Диссиденты», «Двоеверие», «Черт, Бес», «Водка и пьянство», «Грусть, Печаль» и т.д.

И вот среди них Степанов приводит такой достаточно неожиданный, на первый взгляд, но такой важный концепт русской культуры, как «Буратино»¹¹. И это наравне с такими фундаментальными, как «Хлеб» или «Россия»!

Почему, на каком основании он поместил в базовые коды нашей культуры этот сказочный (ну детский же!) персонаж?

Почему не другой взрослый брутальный большой герой, например, как Тарас Бульба, или Андрей Болконский?

Или Емельян Пугачев в паре с атаманом Степаном Разиным?

А тут просто-напросто какая-то деревянная кукла, даже не человек, а так – человечек, пустяк, длинноносая игрушка!

_______________________

*Опубликован в журнальном варианте под названием «Особенности формирования русского социокультурного кода» //Социология образования. Тр. по социологии образования. Т.XIV. Вып. XXIV, под ред. В.С.Собкина. – М.: Инс-т социологии образования РАО, 2010. – С. 117–147.

Но, на наш взгляд, это было сделано совершенно правильно – он может быть таким кодом, по причинам, которые изложены ниже. Все ссылки на текст «Золотого ключика…» сделаны по изданию: Толстой А.Н. Собрание сочинений в 10 т. Т. 8. – М.: Худож–я лит-ра, 1985. Например, так (Т.8, с…).

Зачем Толстой написал предисловие

Помните начало обращения А.Толстого от автора: «Когда я был маленький, – очень, очень давно, – я читал одну книжку; она называлась «Пиноккио, или Похождения деревянной куклы» (деревянная кукла по-итальянски – буратино)… Выдумывал такие похождения, каких в книге совсем и не было. Теперь, через много-много лет, я припомнил моего старого друга Буратино…» (Т.8, с.145).

Это, конечно, всё сплошная мистификация.

Но зачем? Зачем?

Первый перевод Пиноккио на русский язык был выполнен в 1906 году, когда студенту-механику Толстому шёл уже 24-й год и он проходил практику на Невьянском металлургическом заводе на Урале. Он в детстве учил немецкий, в реальном училище могла быть латынь, а вот итальянским языком он не владел. Поэтому перевод сказки Коллоди ему сделала писательница Н. Петровская¹² в 1922 году, когда ему было более 40 лет, и затем издал, в своей обработке, эту сказку на русском языке в 1924 году в Берлине.

Вот что он сам пишет в «Автобиографии»: «Детских книг я почти не читал, должно быть, у меня их и не было (курсив мой. – Н.М.). Любимым писателем был Тургенев. Я начал его слушать в зимние вечера лет с семи. Потом – Лев Толстой, Некрасов, Пушкин. …. Лет с десяти я начал много читать – всё тех же классиков. А года через три … в реальном училище я добрался в городской библиотеке до Жюля Верна, Фенимора Купера, Майн-Рида и глотал их с упоением»¹³. Нормальный мальчишеский «набор» для 10 – 13-летнего сорванца – захватывающие дух приключения и таинственные путешествия.

Ну и где здесь место для нравоучительно-занудной сказки Коллоди?

Так зачем же надо было ему ссылаться на несуществующую непрочитанную книгу? Зачем и для кого нужна ему эта мистификация?

Можно предположить возможные причины этого:

1. Надо было автору снять расхождение между Пиноккио и Буратино, якобы ссылаясь на слабую память и давность времени. Здесь Толстой повторяет (два раза по два, то есть 4-кратно!), что читал «очень, очень давно» и прошло «много-много лет», припомнил «старого друга». В этом предисловии, кстати, очень легко и изящно (играючи!) происходит переход от одного имени героя к другому: сперва он называет его как некую безымянную куклу – буратино, а потом плавно переходит к имени собственному.

Пиноккио → буратино → Буратино

Происходит не только трансформация, но и смысловое углубление как имени персонажа, так и вообще всего текста. Ведь нужно было перенести произведение одной культуры в другую культуру. При талантливом переносе происходят не только потери, а они неизбежны, но и огромные приобретения.

Этот приём мы можем назвать трансдукцией (в биологии этим термином называется такой частичный перенос генетического материала, что приводит в итоге к коренному изменению наследственных свойств у потомков. Не путать с мутацией!). Исходное произведение можно назвать толчковым или базовым. Как правило, базовое произведение урезается, многие сюжетные линии сокращаются и, наоборот, делается акцент на других. А самое главное, появляется совершенно иной «посыл» текста к ожиданиям-требованиям иной социальной среды, переосмысливаются мотивации героев и т.д.

Полностью трансдуктивны поэтому, на наш взгляд, также «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова (к базовому «The Wizard of Oz» Ф. Баума), образ Айболита Корнея Чуковского (к Дулитлу Г. Лофтинга), в определённой мере «инфантизированный» Винни-Пух Бориса Заходера (к Winnie-the-Pooh А.Милна)¹⁴ и т.д.

2. Оправдать вольные сюжетные линии, появление новых героев и отсутствие прежних, а главное, сделать иное окончание, интерпретацию, итог книги: писатель «…выдумывал такие похождения, каких в книге совсем и не было».

3. Снять слишком явные намёки на современную литературную ситуацию, убрать некоторые злободневные ассоциации (театральные конфликты той эпохи, критику поэтов-символистов и т.д.).

4. Сделать ситуацию отстранённой, якобы «нездешной», иностранной. Как ранее делали из-за цензуры переводы якобы с французского или немецкого многие русские писатели и поэты.

5. Сделать более многослойной структуру текста, зашифровать больше смысловых посланий для взрослых, намёков, скрытых цитат, мотивов. Ведь именно таким был первоначальный подзаголовок к сказке – для детей и взрослых.

6. Построить утопию (модель) возможности свободы творчества при жёстком тоталитарном контроле, тщательно замаскировав её под старую иностранную безобидную детскую сказку. Камуфляж, эзоповский язык, намёки как способ (вариант) творческой свободы, «ворованного глотка воздуха».

***

Таким образом, небольшое по объему вступление от автора на самом деле является очень важным. Своеобразным «ключиком» того, что Толстым скрыто, здесь зашифровано очень много смыслов.

Например, исследователь творчества Толстого Алексей Варламов даже считает, что отказ отца признавать его в качестве сына, (а потому тот не мог ходить в школу, как все дети) – сильно повлияло на него в детстве. Неутолимая детская потребность в отцовской любви. «Об этом Толстой нигде прямо не написал, но на этом сюжете выросла, например, сказка про Буратино» – отмечает Варламов. (См. http://www.rg.ru/2007/10/31/varlamov.html)

Поэтому нельзя игнорировать небольшое, буквально в несколько строк, авторское вступление, а постараться понять, что он нам хотел этим сказать и что скрыть. Не только от слишком бдительных «товарищей» в штатском, но и даже от себя.