4. Трансформация системы колоната

Особая роль в рассматриваемом процессе принадлежит колонату. Изначально колон — это поселенец, а также земледелец вообще, но уже с I в. н.э. так называли мелких арендаторов различного статуса — свободных людей, граждан, об­рабатывающих чужую землю на договорных началах, чаще всего на условиях уплаты денежного, а со II в. н.э. натурального оброка, как правило, трети урожая. В это время колонат обычно уже не оформляется договором, и колон становится, по сути, наслед­ственным съемщиком, постепенно оказываясь в зависимости от земельного собственника.

В IV—V вв. колоны делились на свободных (либери, по-грече­ски — элевтеры) и приписных {адскриптиции, энапографы). Пер­вые обладали большим объемом личных и имущественных прав; их приобретения не считались собственностью господина. Вто­рые рассматривались как «рабы земли» (но не рабы господина!), записывались в ценз поместья, их земля считалась пекулием и принадлежала землевладельцу. И те и другие несли разнообразные повинности в пользу господ. Постепенно различия между этими категориями колонов стираются. Колон эпохи домината утрачи­вает многие черты свободного человека и гражданина. Он еще уплачивает государственные налоги, но сбор их уже поручается землевладельцам, которые с середины IV в. становятся ответ­ственными за выдачу колонов в суд, посылают их на военную службу, причем вправе заменить поставки рекрутов внесением государству специальной подати, а к середине V в. добиваются полного отстранения колонов от воинской повинности. К этому времени частная власть посессоров над колонами настолько уси­ливается, что грань, отделяющая их от рабов, становится трудно­различимой: все чаще ставится под сомнение личная свобода ко­лонов, они подвергаются одинаковым с рабами наказаниям, не могут свидетельствовать против своего господина и т.д.

Владельческие права колонов на возделываемые ими участки остаются в силе, но приобретают новое качество. Не позволяя землевладельцам сгонять колонов с земли, отчуждать землю без сидящих на ней колонов, использовать их в качестве домашней челяди, закон в то же время прикрепляет колонов к этой земле. Эдикт Константина I от 332 г. запрещал колонам под угрозой на­ложения оков переходить из одного имения в другое, обязывая землевладельцев возвращать обосновавшихся у них чужих коло­нов их прежнему хозяину. Эдиктом Валентиниана I от 371 г. было окончательно санкционировано наследственное прикрепление колонов к тому или иному имению. Несмотря на ущемление граж­данского статуса колонов, ограничения их владельческих прав, позднеантичные колоны были более самостоятельны в хозяйст­венном отношении, чем рабы, их повинности фиксировались законом или обычаем.

Число самостоятельно хозяйствующих, но зависимых и экс­плуатируемых производителей увеличивалось и за счет других со­циальных источников: крестьян, подпавших под власть какого-нибудь магната, пленных варваров, которых теперь все чаще обращают не в рабов, а в колонов, и т.п. Тем самым в эпоху поздней империи ведущим постепенно становится тип хозяйства, связанный с эксплуатацией мелких землевладельцев в крупных поместьях. Организатором производства в этом случае являлся не собствен­ник земли, а непосредственный производитель.

Этот механизм имеет сходство с экономическим механизмом, характерным для феодализма. Но поскольку в эпоху домината про­должали сохраняться многие специфические рабовладельческие методы эксплуатации, поскольку огромная масса самостоятельно хозяйствующих землевладельцев в социально-правовом смысле оставалась рабами, а с другой стороны, заметно усилился налого­вый гнет, непосредственный производитель, видимо, редко рас­полагал многим больше, чем урезанным необходимым продуктом. В конечном счете это явилось одной из важнейших причин наблю­давшегося в эту эпоху экономического застоя, одним из главных препятствий, стоявших на пути осуществления тех возможностей, которые были заложены в формирующемся новом хозяйственном механизме.