2. «Правда» о войне в творчестве л.Н.Толстого и в повести в.Некрасова «в окопах Сталинграда»

        В данной части проекта рассматриваются толстовские традиции русской военной прозы в творчестве В.Некрасова, писателя XX века, пришедшего в мирную жизнь в числе поколения фронтовиков с гордо расправленными плечами и уверенным взглядом победителя, не побоявшегося сказать жестокую правду о Великой Отечественной войне в повести «В окопах Сталинграда». Это было первое произведение неизвестного автора, провоевавшего в сапёрном батальоне под Сталинградом все «дни и ночи» его обороны, участвовавшего во всех тех страшных и непосильных боях, которые вела наша армия под этим городом с осени 1942 года.

Во время войны В.Некрасов в полной мере познал, что такое смертельная опасность и военная доблесть, как переживается страх быть убитым и в чём заключается храбрость, побеждающая и уничтожающая этот страх. Он увидел, что облик войны бесчеловечен, но и то, что в сражениях испытываются нравственные качества борющихся сторон и проступают главные черты национального характера.

        И Л.Н.Толстой в «Севастопольских рассказах», и В.Некрасов «В окопах Сталинграда» стремились не только художественно воплотить  личные воспоминания о войне, но и попытались психологически мотивировать поступки человека на войне, исследовать нравственно-философские истоки подвига защитника Отечества.

        Продолжая толстовские традиции в литературе XX века о войне, Некрасов в своей повести главным героем определяет «правду», как и Толстой в военных рассказах.

        «Репортажи» Толстого в «Севастопольских рассказах» и Некрасова в повести «В окопах Сталинграда» посвящены не какому-то особенному интересному событию в обороне городов, а изображению военных будней, каждодневного тяжкого, изматывающего труда солдат и офицеров. Взгляд на войну у обоих авторов не из окна, а с «чёрного хода», о чём Толстой предупреждает в своих рассказах: «…увидите войну не в правильном, красивом и блестящем строе с музыкой и барабанным боем…а…в настоящем её выражении – в крови, в страданиях, смерти…»^[11].

        Два разных голоса звучат в их произведениях, иногда мешая, но больше помогая друг другу. Один – за родину, за русских солдат; другой – против войны и её ужасов.

        Так в «Севастопольских рассказах» мы видим, как «сотни людей с проклятиями и молитвами на пересохших устах – ползли, ворочались и стонали…между трупами на цветущей долине».^[12]

- 7 -

Столь же правдивые картины войны мы видим в романе «Война и мир».  Поле Аустерлицкого сражения напоминает севастопольское: «На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять – пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползали по два, по три вместе и слышались неприятные…крики и стоны».^[13]

Как и Толстой, В.Некрасов в своей повести «В окопах Сталинграда» не щадит своего читателя, показывая неизбежную на войне смерть не героической, не романтической, а страшной в своей простоте и обыденности.

Вот умирает раненный в живот связной штаба Лазаренко: « - Я…товарищ лейт… - Он уже не говорит, а хрипит. Одна нога подогнулась, он не может её выпрямить. Запрокинув голову, он часто-часто дышит. Руки не отрываются от живота. Верхняя губа мелко дрожит. Он хочет ещё что-то сказать, но понять уже ничего нельзя. Весь напрягся, он хочет приподняться и вдруг сразу обмякает. Губа перестаёт дрожать».^[14] Никаких комментариев к этой сцене автор не даёт, лишь скупо описывает, как засыпают руками убитого, прикрыв плащ-палаткой, как после продолжают бой.

         Со страниц произведений Л.Н.Толстого и В.Некрасова не сходят смерть, кровь, мёртвые тела, как бы подтверждая тем самым, что война ненормальное, противоестественное состояние, противное человеческой природе.

        К смерти нельзя привыкнуть, сделав человеческую жизнь не такой уж значимой и ценной. По этому поводу Некрасов пишет: «Я помню одного убитого бойца. Он лежал на спине, раскинув руки, и к губе его прилип окурок. Маленький, ещё дымившийся окурок. И это было страшней всего, что я видел до и после на войне. Страшнее разрушенных городов, распоротых животов, оторванных рук и ног. Раскинутые руки и окурок на губе. Минуту назад была ещё жизнь, мысли, желания. Сейчас–смерть».^[15] Такую деталь нельзя выдумать, её нужно увидеть и ужаснуться!

        Вот в этой-то кажущейся простоте и заключена «правда» о войне, о человеке на войне.

        Достоверность изображаемых событий в «Севастопольских рассказах» Толстого и повести Некрасова достигается тем, что повествование ведётся от первого лица: писатели чаще всего употребляют глаголы настоящего времени. Читатель видит события глазами героев, становится как бы участником действия, вовлекается в него, идёт шаг за шагом рядом с героями. Особенность авторского повествования рассказов и повести ещё и в особом стиле – чётком, лаконичном, без излишеств и красивостей, в коротких предложениях с обилием глаголов действия и небольшим количеством местоимений. Изображение событий и героев скупое, сжатое. Представлены будни войны, её «нудная тягомотина», нет романтической приподнятости.

- 8 -

Толстой описывает осаждённый Севастополь – госпиталь и бастионы, базар и трактир…У читателя возникает впечатление могучего потока повседневного быта, жизни, страданий и смерти этого разнообразного люда.

В изображении солдатского быта у Некрасова нет ни тени ложного пафоса. Люди устают, раздражаются, мешают друг другу. Человек ведь не рождается солдатом или офицером, многим недостаёт умения, выносливости, сноровки. Война изображена буднично: «Едва протерев глаза, покашливая от утренней папиросы, вылезаем мы из своих землянок и, сощурившись, следим за первой десяткой немецких самолётов. Она определит весь день. По ней мы узнаём, какой у немцев по расписанию квадрат, где сегодня земля будет дрожать, как студень, где солнца не будет видно из-за дыма и пыли, на каком участке всю ночь будут хоронить убитых, ремонтировать повреждённые пулемёты и пушки, копать новые щели и землянки взамен исчезнувших, стёртых с лица земли.

Когда цепочка проплывает над нашей головой, мы облегчённо вздыхаем, скидываем рубашки и поливаем друг другу воду на руки из котелков.

Когда же передний, не долетев ещё до нас, начинает сваливаться на правое крыло, мы забиваемся в щели, ругаемся, смотрим на часы – господи боже мой, до вечера ещё целых четырнадцать часов! – и, скосив глаза, считаем свистящие над головой бомбы».^[16]

        Героем «окопной правды» Некрасова и произведений о войне Толстого является русский народ, представленный солдатами, матросами, офицерами, выполняющими свой воинский долг – долг защитника Отечества.

Героизм русского народа Толстой видит не в эффективных поступках, а в спокойном, хладнокровном исполнении своих обязанностей: фурштатский солдатик ведёт поить гнедую тройку и «спокойно мурлыкает себе что-то под нос» («Севастополь в декабре месяце»); погребной спокойно утаптывает ногами землю, не обращая внимания на разрывающиеся бомбы («Севастополь в августе 1855 года»); раненый матрос краснеет, смущается, извиняется за женщину, рассказывающую посетителям о его воинском подвиге («Севастополь в декабре месяце»); люди естественно жалуются на грязь, обходят лужи, обедают в трактире, разговаривают, курят – делают всё, что им нужно или положено делать, как будто они не на войне, а «в Туле или Саранске».

        В.Некрасов, следуя Толстому, не говорит о героизме, хотя великое значение Сталинградской битвы было очевидным сразу, читатель видит не показной, ежедневный подвиг солдат и офицеров: Георгий Акимович, связной батальона, ищет порыв провода, несмотря на разорвавшийся снаряд в шагах двадцати от него. «Он только слегка наклонился и тут же обмотал повреждённое место и потом ещё проверил весь провод на участке вокруг

- 9 -

места разрыва»^[17];  Лисагор, командир сапёрного взвода, с несколькими бойцами роет траншеи на открытой, обстреливаемой местности; Максимов поддерживает в роте «какую-то ровную, даже немного юмористическую атмосферу. Шутит, смеётся, стихи какие-то сочиняет, рассказывает забавные истории»^[18].Главный герой повести Керженцев, восхищаясь смелостью комдива, вспоминает, когда тот « летом где-то под Касторной выводил дивизию из окружения с винтовкой в руках в первых рядах».

        У Некрасова люди на войне не только совершают подвиги, но и выполняют тяжёлую работу. Бойцы «долбят кирками твёрдый, как камень, грунт». Им приходится быть то землекопами, то плотниками, то печниками. Но ни один солдат не говорит о своих подвигах, а «просто и истинно» делает «то великое дело, которое спасло Россию».

        Героизм этих людей, по мысли авторов, как раз в отсутствии осознанности своего героизма, в какой-то «стыдливости перед собственным достоинством», в «простоте и упрямстве», составляющем главную черту русского характера. «Чувство пылкой любви к отечеству, восставшее и вылившееся из несчастий России, оставит надолго следы в ней. Те люди, которые теперь жертвуют жизнью, будут гражданами России и не забудут своей жертвы. Они с большим достоинством и гордостью будут принимать участие в делах общественных, а энтузиазм, возбуждённый войной, оставит навсегда в них характер самопожертвования и благородства»,^[19]- утверждает Л.Н.Толстой, и с ним соглашается В.Некрасов.

Говоря о «всепобеждающей силе непокорности» русского народа, приведшей к победе над фашизмом, В.Некрасов ссылается на толстовское определение – «скрытая теплота патриотизма». Эту всенародную черту русского характера Некрасов видит и в песне про «Днипро и журавлей», которую поют солдаты, и в тех простых словах Георгия Акимовича о земле, «жирной, как масло, о хлебах, с головой закрывающих». «Скрытая , потому что о ней уже не говорят, как не говорят о воздухе, без которого мы не можем жить. Она в каждом из нас, в каждом нашем поступке, каждой мысли, каждом слове, в каждой интонации, с которой оно произнесено. Это что-то – спокойная, без фраз и лишних слов, вера в победу, вера в правоту защищаемого тобой дела».^[20]

В этом и заключается толстовское понимание патриотизма с естественной, от души идущей силой, с его «скрытой теплотой». Вот такое единство русских людей, основанное на ненависти к захватчикам, на любви и привязанности к родной земле и людям, живущим на ней, способствовало победе и в Бородинском сражении 1812 года, и в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. Всё это, по Толстому, «убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага». Высокий патриотический дух и

- 10 -

нравственная сила русской армии принесли победу народу, который вот уже более 60 лет не знает глобальных военных потрясений.

        Конечно, война для всех – большая беда, несчастье. Но в то же время на ней люди проявляют истинную, нравственную суть, «она (война) - как   лакмусовая бумажка, как проявитель какой-то особенный»^[21]. Война  выявляет те скрытые черты, которые неявны в мирной жизни.

        Толстой в военных рассказах и в романе «Война и мир» разоблачает духовную пустоту и низменное тщеславие, трусость и карьеризм представителей «высшего общества» - подполковника Нефёдова, ротмистра Праскухина, адъютанта Калугина, Жеркова, Берга, Долохова, Бориса Друбецкого и других. И, наоборот, преклоняется перед героизмом, мужеством, стойкостью русских солдат и лучших представителей офицерства – Тушина, Тимохина, Денисова и других.

     И в  повести Некрасова одни оказываются трусами и приспособленцами, как Астафьев и Калужский, которые думают только о том, как самим уцелеть в жестокой мясорубке, как устроится в тылу, чтобы не попасть на передовую; карьеристами, как Абросимов, который считает, что если поставлена задача, то её надо выполнить, несмотря на любые потери, кладя людей под губительный огонь пулемётов, а другие становятся твёрже и решительнее, как Фарбер в сцене суда над Абросимовым, третьи – терпимее, как разведчик Чумак.

        Кто бы ни вошёл в повесть «В окопах Сталинграда», какую бы должность ни занимал, в каком бы ни выступал качестве, все они проходят через толстовскую «диалектику души». В.Некрасов обязательно испытывает своего героя на смелость, глядя на него глазами Керженцева, главного героя повести. Например, с раздражением думает Керженцев об Астафьеве: оттопыренный мизинец, сложенные трубочкой губы, розовые ногти. Имя Иполлит напоминает толстовского Иполлита Курагина. Такого же недалёкого и самоуверенного. Раненный в ягодицы Астафьев просит Керженцева прихватить при случае трофейный фотоаппарат и часики. Этим он напоминает и Берга, который рыскал по городу в поисках «шифоньерочки» в то время, когда русские войска оставляли Москву. И то, что могло выглядеть забавным, выглядит противным, вызывает неприязнь.

Некрасов и Толстой не вдаются в анализ. Не пытаются установить взаимосвязи. Им достаточно фактов, проявлений. Всё решает поведение в бою. Этот признак освещает человека, определяет тон, каким говорится о нём в повести.

        Доброжелательный, даже нежный тон звучит в описании Валеги, маленького, выносливого, «как ишачок», неулыбчивого алтайца, ординарца Керженцева: «Маленький, круглоголовый мой Валега! Сколько исходили мы с тобой за эти месяцы, сколько каши съели из одного котелка, сколько ночей провели, завернувшись в одну плащ-палатку….Привык я к тебе, лопоухому,

- 11 -

чертовски привык…Нет, не привык. Это не привычка, это что-то другое, гораздо большее».^[22]

        Толстой же в романе «Война и мир» поэтизируя подвиг Тушина, усмотрел «великое» в «маленьком человеке, с слабыми, неловкими движениями», которому, по мнению Андрея Болконского, «успехом» Шенграбенского сражения «мы обязаны более всего». Лёгкость, с какой Тушин ведёт бой, только кажущаяся. Состояние сна, рисующего ему причудливые картины, означает высшее напряжение всех сил души капитана.    

Рисуя своих любимых героев, В.Некрасов использует один очень распространённый художественный приём Толстого: наделяет героев ничем не замечательной внешностью, подчёркивая этим красоту и богатство их духовной жизни.

Так Фербер, долговязый, сутулый, в короткой, по колено шинели, в очках, чувствует музыку; Застенчивый Карнаухов тайно пишет стихи, зачитывается Джеком Лондоном; Валега – малограмотный человек, «…читает по слогам, и ,спроси его, что такое родина, он, ей-богу ж, толком не объяснит. Но за эту родину…он будет драться до последнего патрона. А  кончатся патроны – кулаками, зубами…Вот это и есть русский человек».^[23]

Таковы командиры батальонов Ширяев и сам Керженцев, главный герой повести. Эти люди делают всё возможное, чтобы сберечь как можно больше человеческих жизней, но выполнить свой долг.

 Так из противоречий, из сочетания «малого» и «великого», скромного и поистине героического создаётся образ рядового защитника Родины.

Не случайно Виктор Некрасов ориентировался в своём творчестве на военные рассказы Льва Толстого, который не верил, что одна личность или группа людей в состоянии определить ход истории. Но и Толстой, и его последователь сознавали, что история – это не хаос, не случайный клубок обстоятельств. У неё свои законы. И один из них – закон победы той армии, чей дух выше, чья ярость сильнее. Не с красивыми словами на устах, а устало и буднично одолевают врага русские солдаты в романе «Война и мир» Толстого и в повести Некрасова.

Подводя итог, хочется отметить, что В.Некрасов ранее других писателей-фронтовиков раскрыл духовное достояние защитников Сталинграда, увидел в них победителей Берлина. Его повесть свободна от казённого оптимизма, ура-патриотизма, его герои не чувствуют себя пешками в руках всеведущего стратега. С чувством гордого сознания своего достоинства вернулись с войны солдаты, с таким же чувством написана повесть «В окопах Сталинграда». Василь Быков пишет об этом так: «Виктор Некрасов, может быть, первым в нашей литературе явил миру правоту и высокую сущность индивидуальности на войне, значение личности, в среде,

- 12 -

менее всего для неё уместной, среде, какой являются война и армия, с их абсолютом подчинения одного всем».^[24] 

- 13 -