Раздел 2. Транснациональная сеть тибетского буддизма

Тибетская диаспора после установления власти Китая над Тибетом 1951 году и бегства из страны Далай-Ламы XIV и его многочисленный сторонников после восстания в Лхасе в 1959 году распространилась по всему миру буддийскими анклавами и теперь проявляет себя как одна из составляющих гигантской транснациональной сети. В управление политической и геостратегической деятельностью этой диаспоры вовлечены правительство Китая, правительства стран, где разместились анклавы буддистов, а также разнообразные независимые гражданские организации (НГО), образованные как в самом Китае, так и во многих других странах мира.

В реальности глобального мира тибетские беженцы представляют собой транснациональное детерриторизованное этносообщество в общей массе многочисленных мигрантов, вырванных из локальной социокультурной традиции. Теперь способом их существования стало создание новой идентичности и транслирование ее в мир. В современной реальности они претендуют на статус транснационального этносообщества, воспроизводящего в своей деятельности единственно истинную модель тибетского общества и культуры.

В предыдущем разделе были рассмотрены элементы той сложной конструкции, которая позволяет функционировать транснациональной коммуникативной сети. Теперь целесообразно рассмотреть реальных участников и их действия в рамках ТКС тибетского буддизма.

Следует отметить, что данная ТКС была создана искусственно и сейчас успешно функционирует. И эта сеть, на первый взгляд религиозная, является активным участником международного регулирования политических, правовых, геополитических и идеологических вопросов.

Конструирование ТКС тибетского буддизма стало возможным благодаря возникновению в 1950-1960-х гг. детерриторизированного тибетского сообщества, борющегося за свое политическое и национальное самоопределение.¹¹ Первым шагом в направлении придания этому сообществу глобальной значимости явилась финансовая помощь западных государств в экономической, политической и культурной реабилитации тибетских беженцев в принявших их странах мира.

Основными участниками буддийской ТКС выступают тибетская диаспора, администрация КНР, «Центральная Тибетская администрация» (ЦТА, так называемое Тибетское правительство в изгнании), администрации государств, на территории которых проживают тибетские беженцы, НГО – международные буддийские НГО, тибетские этнические НГО и международные НГО в поддержку политического самоопределения Тибета.

Создание тибетской диаспоры в глобальном масштабе началось во второй половине 20 века в результате массового исхода беженцев с территории Тибета, включенного в 1951 году в состав КНР. В это время закончилось существование суверенного тибетского теократического государства в пределах его исторических границ. Тибетцы стали разделенными народом, часть которого в качестве этнорелигиозного меньшинства проживает в странах Южной Азии и государствах Запада.

За полвека анклавы тибетских беженцев в принимающих странах Азии, Европы и Америки смогли установить и постоянно поддерживать тесные разноплановые связи друг с другом, благодаря которым они могут постоянно обмениваться информацией, мигрировать из страны в страну, осуществлять взаимную финансовую поддержку, разрабатывать единую модель идентичности своей диаспоры, а также определять и согласовывать идеологические линии при обсуждении тибетской проблемы на международном уровне.

Главная цель тибетской диаспоры – создать такую тибетскую идентичность, которая бы основывалась на синхронизации культур Запада и Востока и была способна разворачивать международный дискурс о судьбах этноменьшинств на территориях национальных и мультинациональных государств.

И с уверенностью можно сказать, что цель эту буддийская диаспора достигла, создав приемлемую и понятную идентичность для политической и гражданской публичности тех государств, которые приняли тибетских беженцев. Сформированная концепция новой тибетской идентичности вместила в себя такие модные для обсуждения на глобальном уровне темы, как построение гражданского общества, защита прав человека и сохранение этнических культур, подвергающихся ущемлению в том или ином плане.

Следующими важными участниками, обеспечивающими работу тибетской ТКС, являются центральное правительство КНР и «тибетское правительство в изгнании».¹² Естественно, эти стороны имеют противоположные интересы и обусловленные ими направления деятельности.

Важно отметить, что страна под название «Тибет» существует исключительно в пространстве коммуникационных технологий для разжигания этнорелигиозного конфликта и оказания политического давления на Китай. Тибетская же проблема активно актуализируется деятельностью ЦТА (того самого правительства в изгнании) и, конечно, религиозно-идеологическим лидером Далай-ламой XIV, который сейчас представляет интересы Тибета и рассеянных по миру тибетских эмигрантов на международном уровне. Далай-лама XIV стал своеобразным объединяющим символом для тибетцев, оказавшихся в иной культурной среде.¹³ Его авторитет очень высок, потому что он постоянно активно налаживает контакты с различными международными организациями, которые готовы помогать тибетской диаспоре, с политическими и религиозными лидерами, государственными деятелями и общественностью тех стран, где осели беженцы. И за те усилия, которые Далай-лама прилагает для мирного разрешения тибетской проблемы, его непоколебимую политику ненасилия даже перед лицом агрессии, ему была присуждена Нобелевская премия мира в 1989 году. На данный момент, духовный лидер буддистов отказался от идеи независимости Тибета и выступает за полноценную автономию в составе КНР, где Далай-лама больше не будет играть политическую роль.

Однако, в то же время, Центральная Тибетская Администрация (ЦТА), созданная Далай-ламой XIV в изгнании при поддержке значительных средств теневых спонсоров, так и не получила официального народного признания. Она располагает обширной сетью неофициальных и неформальных связей с различными странами и учреждениями и де факто является «правительством в изгнании», то есть эмигрантской политической структурой. ЦТА, в отличие от Далай-ламы, требует восстановления полной независимости Тибета, и, следовательно, считает эмиграцию временным состоянием. Одна из главных провозглашенных задач – воссоздание в разбросанной по всему миру диаспоре традиционных политических, социльно-экономических и социорелигиозных институтов тибето-буддийского общества, воссоздание единой тибетской нации.

Далай-лама не является главой ЦТА. С 2001 года правительство в изгнании возглавляет премьер-министр, выбираемый всенародным голосованием, сроком на пять лет. Кроме того, деятели ЦТА внедрили либерально-демократический принцип администрирования, многопартийности и выборности. При ЦТА функционируют 5 этнических НГО в поддержку самоопределения Тибета, печатные органы и официальный интернет-сайт, издаются на тибетском и европейских языках специальные бюллетени о текущей ситуации В ТАР, нарушениях прав человека и этноменьшинств.

Несмотря на все преобразования, Далай-лама XIV намного более влиятелен, чем «правительство в изгнании», так как во все времена в Тибете буддизм выполнял функцию ведущего системообразующего фактора. На международном уровне Далай-лама является главным спикером по тибетской проблеме, а также идеологом этнорелигиозного и политического самоопределения Тибета.

Интересы и векторы активности центрального правительства Китая являются логическим следствием признания ТАР неотъемлемой частью территории страны, в «тибетские дела» - объектом внутренней политики КНР. Тибетцы, которые проживают в диаспорных расселениях по всему миру, называются китайским правительством «добровольными беженцами», а их духовный лидер Далай-лама XIV – политическим изгнанником, который на протяжении многих лет занимается на международной арене деятельностью, направленной на подрыв национальной сплоченности и целости страны.

Китайское правительство занимает жесткую, непримиримую позицию по тибетской проблеме и крайне отрицательно относится к любому вмешательству глобального сообщества в дела внутренней политики КНР.¹⁴ Поэтому получается, что администрация Китая вынужденно участвует в тибетской ТКС, а глобальный дискурс о тибетской проблеме навязывается Китаю международной гражданской и политической публичностью. Отказаться от участия в этой сложной системе, где переплетаются интересы огромного числа сторон, невозможно из-за повсеместной, вездесущей глобализации.

Логично, что еще одним важным актором в тибетской ТКС являются правительства принимающих стран.

В силу ряда причин Индия стала тем государством, которое согласилось принять основную массу эмигрантов из Тибета и предоставило резиденцию тибетскому правительству в изгнании. Индия проводит политику, предусматривающую адаптацию беженцев в новых социально-экономических и культурных условиях. Тибетская община является в Индии этнорелигиозным меньшинством.

Кроме Индии, тибетских беженцев приняли многие западные страны. Они обсуждают судьбы несчастного тибетского народа в комплексе вопросов о правах человека и этнорелигиозных меньшинств. Но акцент ставится именно на возвращении независимости Тибету и воссоединении тибетских беженцев на территории их исторической родины. Главный аргумент Запада в пользу подобного разрешения проблемы – в КНР усилиями политической власти и идеологической машины якобы размывается и постепенно уничтожается национальная и религиозная идентичность тибетцев.

На самом деле, прикрываясь решением проблем, связанных с нарушением прав человека и этнорелигиозных меньшинств в Китае, ведущие страны Запада хотят контролировать геостратегический потенциал государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Бурное развитие экономик Китая и Индии совершенно не вписывается в западный проект глобализации. Именно поэтому через вмешательство в урегулирование тибетской проблемы, ее политизацию, Запад старается вмешиваться во внутренние дела своего сильного азиатского соперника – Китая.¹⁵ Для достижения собственных целей страны Запада применяют технологии коммуникационного манипулирования и умело жонглируют такими составляющими проблемы, как «тибетский народ в изгнании», «независимость Тибета», «культурный геноцид в Тибете», «права тибетского этноменьшинства».

Таким образом, правительства принимающих стран, участвующие в ТКС, прежде всего, хотят удовлетворить собственные интересы в том или ином регионе. И решения проблем ущемления прав этнорелигиозных меньшинств являются прекрасным прикрытием.

Активными агентами политизированного прочтения тибетской проблемы являются НГО страны исхода и буддийские НГО, созданные группами тибетских эмигрантов, проживающих в странах запада (т.е. в принимающих странах). Яркими примерами таких организаций могут послужить Ассоциация тибетских женщин, Конгресс тибетской молодежи, Тибетский центр за права человека и демократию, цели и задачи которых очевидны и логично вытекают из названий.

За последние десятилетия тибетский буддизм получил широкую мировую известность, а тибетская проблема попала в фокус глобальных идеологий. Буддизм распространился в Европе, Северной Америке, Австралии и завоевал много новых адептов. Буддийские общины в Германии, Франции, Англии, Польше, Скандинавии начали численно разрастаться в 1980-е годы, а в начале 1990-х годов этот процесс затронул и европейскую часть России. Наиболее крупные буддийские центры Европы – монастырский «Институт Тибета» в Риконе и «Центральный институт для европейцев» в Мон Пелерин (Швейцария), «Тибетский центр» в Гамбурге. Новообращенные буддисты нетибетского происхождения становятся значительной поддержкой для тибетских буддистов, потому что они начинают разделять их переживания, интересы и цели, создают собственные НГО, чтобы внести свой вклад в решение проблемы Тибета.

В целом, тибетская транснациональная коммуникативная сеть представляет собой сложную систему взаимодействий. Внутри нее образуется собственный виртуальный и реальный коммуникационный мир. Разумеется, ТКС не может существовать без финансирования. Ее функционирование обеспечивается потоком гуманитарных инвестиций из международных фондов помощи тибетским беженцам, религиозных пожертвований конвертиров (буддистов нетибетского происхождения), выручки от торговли предметами культа, религиозными сувенирами, литературой и пр.

Каждый из участников, по большому счету, через взаимодействие в ТКС, старается реализовать собственные политические и геополитические интересы. Из рассмотренной структуры тибетской ТКС видно, что это искусственное образование. Эта сеть уже успешно функционирует, но, к сожалению, пока тибетская проблема в фокусе мировой общественности рассматривается односторонне. Страны Запада активно оперируют этой проблемой для достижения собственных задач, истинный же ее смысл отходит на второй план, судьба Тибета остается нерешенной, т.к. не учитывается вся система координат ТКС тибетского буддизма.

Таким образом, применительно к тибетскому буддизму и его носителям следует говорить об искусно сплетенной и успешно функционирующей коммуникативной сети. И сеть эта, казалось бы, по сути своей сугубо религиозная, является активным участником международного регулирования политических, правовых, геополитических и идеологических вопросов.¹⁶