26. Суд Синедриона.

Мф. 26, 57 – 27, 30; Мк. 14, 53 – 15, 19; Лк. 22, 54, 63-65 – 23, 25; Ин. 18, 12 – 19, 16.

Из Гефсимании Иисуса под стражей повели к первосвященникам. О действующих лицах первого этапа суда упоминают все евангелисты. Матфей называет Каиафу, а Иоанн говорит, что Иисуса сначала повели к Анне. Сопоставление свидетельств позволяет определить ту долю, которая принадлежала каждому из первосвященников – и правящему и отставному – в деле Иисуса.

Из повествования синоптиков вытекает, что делу Иисуса было посвящено два заседания Синедриона: одно – ночное, о котором подробно повествуют Матфей (26, 57-68) и Марк (14, 53-65) и вскользь упоминает Лука (22, 54), другое – утреннее, подробно рассказанное у Луки и едва упомянутое у Матфея и у Марка. В четвертом евангелие тоже говорится о двух заседаниях. Первое, рассказанное с большими подробностями, имеет место у Анны (Ин. 18, 12-23). Второе – строго говоря, только подразумевающееся, – происходит у Каиафы (Ин. 18, 24-27). В таком случае, формальном и окончательным заседание Синедриона было бы только утреннее собрание под председательством действующего первосвященника Каиафы, ночное собрание следовало бы толковать как частное совещание членов Синедриона на квартире у Анны.

Точнее же было два ночных заседания в неполном составе у Анны (Ин. 18, 13-23), потом у Каиафы (Мф. 26, Лк. 22, Мк. 14), лишь потом утреннее (Мф. 27, Мк. 15, Лк. 22).

Первое заседание Синедриона: Совещание у Анны.

Только Иоанн повествует о допросе у Анны. Хитрый Анна, ни в чем не обвиняя Христа, стал расспрашивать Его только о том, чему Он учил и кто были Его ученики. Этим он намеренно дал опасный тон всему дальнейшему ходу дела, набросив подозрение на Иисуса как на главу какого-то тайного заговора с тайным учением и тайными целями. Но Господь изобличил эту хитрость Своим ответом: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме… и тайно не говорил ничего» (Ин. 18, 20). В доказательство этого Господь предложил спросить свидетелей, слышавших, что говорит Он. Несмотря на то что в таком ответе ничего не было оскорбитель­ного для первосвященника, один из слуг, желая, угодить первосвященнику, ударил Господа рукой «по ланитам», сказав: «так отвечаешь Ты первосвященнику?» (Ин. 18, 22). Христос однако не оставляет без ответа нелепый поступок слуги: «Если я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин. 18, 23). Из этого можно заключать, что заповедь Христа о непротивлению злу (Мф. 5, 39) нельзя понимать так буквально, как ее некоторые понимают: Христос требует, чтобы Его наказывали по закону, а не произволу. И если Иоанн приводит это требование Христа, высказанное по поводу только одного удара, нанесенного Христу, то этим он хочет указать на произвол, какой проявили по отношению ко Христу иудейские власти и все неверующее иудейство вообще [Лопухин].

Далее Иоанн говорит, что Анна послал Иисуса связанным к первосвященнику Каиафе (ст. 24). Вероятно, Господа провели толь­ко через внутренний двор того же самого дома, где был разложен огонь и где стоял и грелся Петр, уже раз отрекшийся от Господа. О том, что происходило у Каиафы, повествуют подробно Матфей и Марк. У Каиафы собрались все перво­священники, старейшины и книжники – словом, почти весь Синед­рион. Несмотря на глубокую ночь, все они спешили скорее собрать свидетельства против Иисуса, чтобы подготовить все необходимое для утреннего заседания Синедриона, на котором они могли бы офи­циально изречь Ему смертный приговор. Для этого они стали искать лжесвидетелей, которые могли бы обвинить Иисуса в каком-либо уголовном преступлении, «и не находили». Наконец пришло два лжесвидетеля, а закон требовал именно двух, но не менее, для осуж­дения обвиняемого (Числ. 35, 30; Втор. 17, 6) [Аверкий].

В отчете об этом эпизоде Матфей и Марк не вполне совпадают друг с другом. В Мф. Иисус, по словам лжесвидетелей, говорил, что может разрушить храм и в три дня восстановить его (Мф. 26, 61). Это заявление о возможности еще не дает состава преступления. Марк передает показание лжесвидетелей иначе: «Я разрушу храм сей рукотворенный, и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный» (Мк. 14, 58). Это заявление, свидетельствующее о намерении, могло быть основанием для обвинения. Но их показания не были «равны» (ц.-слав) (Мк. 14, 59). Оба свидетеля говорили не одно и то же, и по этой причине закон Моисеев о том, что показания двух свидетелей могли служить основанием для вынесения приговора только тогда, когда они абсолютно совпадали между собой (Втор. 17, 6), не мог быть применен. Таким образом, показания лжесвидетелей не имели решающего значения.

Тогда первосвященник – в контексте Мф. это мог быть только Каиафа, и дело происходило по мнению еп. Кассиана, в доме Анны – принял меры к тому, чтобы исторгнуть из уст Иисуса мессианское исповедание словами: «Заклиная тя Богом живым: да речеше нам, аще ты еси Христос, Сын Божий» (Мф. 26, 62-64), или, в передаче Марка: «Ты ли Христос, Сын Благословенного?» (Мк. 14, 61). По святоотеческому толкованию форма ответа «Ты рече» – есть древняя восточная форма согласия. Этот ответ Христос дополнил предсказанием о грядущем явлении Сына Человеческого во славе. Такой ответ в глазах первосвященника был богохульством, а потому и достаточным основанием для вынесения смертного приговора. Частное совещание, тем самым, достигло цели.

Второе, утреннее заседание Синедриона: формальное закрепление приговора (Лк. 22, 66 – 23, 1).

Формальное заседание Синедриона состоялось, по-видимому, только утром. Как было указано выше, о нем подробно повествует один Лука (22, 66 – 23, 1). Из Ин. можно вывести, что оно име­ло место у Каиафы, т. е. под его председательством (18:24, 28). Иисус засвидетельствовал перед Синедрионом в полном составе, что «Сын Человеческий отныне воссядет одесную силы Божией» (Лк. 22, 67-71), и тем повторил мессианское исповедание, которое члены Синедриона уже слышали от Него ночью. Принятое тогда решение получало, таким образом, формальное закрепление. Смертный приговор был вынесен (ср. Мф. 27, 1), и Синедрион в полном составе (Лк. 23, 1) препрово­дил Иисуса к римскому прокуратору Понтию Пилату. Под римскою властью Синедрион утратил право жизни и смерти (Ин. 18, 31-32; ср. 19, 10). Для того чтобы смертный приговор, вынесенный Сине­дрионом, мог быть приведен в исполнение, он должен был быть утвержден прокуратором. До этого момента участие Пилата в деле Иисуса сводилось к тому, что он послал когорту с трибуном во главе помочь Синедриону овладеть Иисусом. Отныне в зависимость от его решения был поставлен вопрос о жизни и смерти Иисуса.