3. Молитва о мире (Ин. 17, 20-26):

- Молитва о тех, которые уверуют в Него по слову учеников: «Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (ст. 20-23). Это – те же ученики, но новые, ученики в более широком кругу.

- Цель привлечения новых учеников – вера мира в посланничество Сына: «да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня» (17, 21)

- И познание любви, которую Отец имеет к ученикам, подобно тому, как Он имеет ее к Сыну: «Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (17, 23). И здесь, как и в 12, 32, слышится мысль о спасении мира во всей совокупности его членов. Таким образом, различие между учениками и миром в спасительном домостроительстве Христовом стирается,

- и Первосвященническая молитва кончается молитвою об учениках, о при­общении их к совершенному единению Отца и Сына, которое есть единение любви: «Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (17, 24-26).

Сказав эти последние слова, «Иисус вышел с учениками Свои­ми за поток Кедрон, где был сад, в который вошел Сам и ученики Его» (18, 1). Молитва посвящения окончена. Первосвященник при­носит Себя в жертву.

24. Гефсиманское моление. Взятие под стражу. (Мф. 26, 36-46; Мк. 14, 32-42; Лк. 22, 39-46).

То место, где иудейские начальники наложили руки на Иисуса, называется Гефсиманией только у Мф. (16, 36) и Мк. (14, 32). Лука указывает, что Господь по окончании вечери направился на гору Елеонскую (Лк. 22, 39). Иоанн называет местность по другую сторону потока Кедрона (Ин. 18, 1). Из сопоставления этих указаний вытекает, что Гефсиманией называлась местность по ту сторону потока Кедрона, отделявшего гору Елеонскую от Иерусалима. Там и помещается Гефсиманский сад. Место это, по свидетельству Иоанна, было известно Иуде (Ин. 18, 2).

Моление о Чаше:

Наиболее подробно описывают гефсиманское моление, или «молитву о чаше», первые два евангелиста (в Ин. отсутствует). Они сообщают, что при ней присутствуют три ученика: Петр, Иаков, Иоанн, и что Господь три раза прерывал молитву обращением к ученикам. Лука, опускающий эти подробности, передает другие: кровавый пот и помощь ангела [Кассиан].

Войдя в сад, Господь оставил учеников, сказав им: «посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там» – и, взяв с Собой Петра, Иакова и Иоанна, по словам Луки, отошел «на вержение камня» (Лк. 22, 41), т.е. на такое расстояние, на какое долетает обыкновенно брошенный камень, и «начал скорбеть и тосковать». «Душа Моя скорбит смер­тельно, – сказал Он Своим довереннейшим ученикам – побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». Отойдя от них, по словам Мат­фея и Марка, «немного», Он «пал на лице Свое», преклонив, ко­лена, и молился: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты». Молитва эта была столь на­пряженной, что, по словам Луки, «был пот Его, как капли крови, падающие на землю». Говорят, что иногда чрезвычайные нравствен­ные страдания вызывают на самом деле такой кровавый пот. Лука говорит, что «явился же Ему Ангел с небес, укрепляя Его». Бог Отец как бы оставил на время Своего Сына (Мф. 27, 46), а потому утешает и ободряет Его Ангел.

О чем так скорбел и тяжко страдал в Гефсиманском саду вопло­тившийся Сын Божий?

Самое естественное предпо­ложение – это то, что скорбела и страшилась смерти Его человече­ская природа. «Смерть вошла в человеческий род не по природе, – говорит блж. Феофилакт, – потому природа человеческая боится ее и бежит от нее». Смерть есть следствие греха (Рим. 5:12, 15), а потому безгрешная природа Богочеловека не должна была бы под­лежать смерти: смерть для нее – явление противоестественное: от того чистая безгрешная природа Христова возмущается против смерти, скорбит и тоскует при виде ее. Эти нравственные страда­ния Христовы – доказательство наличия двух природ в Нем: Боже­ской и человеческой, что отрицали монофелиты.

Вместе с тем нравственные страдания эти происходили, несо­мненно, и от того, что Господь принял на Себя все грехи всего мира и шел на смерть за них: то, что должен был претерпеть весь мир за свои грехи, сосредоточилось теперь, так сказать, на Нем Одном. Не исключена и та возможность, что диавол, отошедший от Него, по Луке, «до времени» (Лк. 4, 13), теперь вновь приступил к Нему со своими искушениями, пытаясь, хотя и безуспешно, отклонить Его от предстоящего подвига крестных страданий. Скорбь Христа Спасителя вызывалась также сознанием человеческого ожесточения, че­ловеческой неблагодарности Богу [Аверкий].

[по Кураеву]: Естественно, в каждое живое существо Бог вложил боязнь перед смертью. И человеческая душа Христа боится смерти – не трусит, а противится ей. Поэтому в Гефсиманском саду человеческая воля и душа Христа обращаются к Отцу со словами: «Душа Моя скорбит смертельно (…) Если воз­можно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26, 38-39).

В этот момент переступается последняя грань, которая могла отъединить человека от Бога – опыт смерти. В ре­зультате, когда смерть подступает к жизни Христа, пробу­ет ее раздробить и уничтожить, то не находит в ней для себя никакого материала. По определению святого Иринея Лионского, смерть – это раскол. Прежде всего, раскол души и тела, а также вторая смерть, которая, по христианской терминоло­гии, есть раскол души и Бога. Вечная смерть. Так вот, когда этот раскол, этот клин, пробует утвердиться, найти свое место во Христе, оказывается, что ему там нет места. Он там застревает, потому что человеческая воля Христа через Гефсиманское моление подчинилась божественной воле, все­цело соединилась с ней. Клин смерти не смог отделить душу Христа от Божественной природы Сына Божия, и, как след­ствие, человеческая душа Христа оказалась до самого кон­ца неотделима от Его тела. Поэтому и происходит воскресение Христа [Кураев].

Говоря о состоянии учеников во время гефсиманского борения, по изображению первых двух евангелистов, Господь, восстав от молитвы, дважды приходит к трем ученикам Своим, застает их спя­щими и кротко упрекает их, говоря: «Бодрствуйте и молитесь, что­бы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна». Лука объясняет, что они уснули «от печали». Жизнь свидетельствует, что сильные переживания действительно производят иногда столь сильное пе­реутомление нервной системы, что человек не в силах бороться со сном. Господь обращается с упреком именно к Петру потому, что именно он особенно пылко клялся Господу в своей преданности незадолго перед тем. Ученикам предстояло великое искушение, ве­ликое испытание их веры, а потому Господь и убеждает их в необ­ходимости бодрствовать и молиться, чтобы преодолеть это искуше­ние. «Дух бодр, плоть же немощна» – значит: душа ваша располо­жена к борьбе с этим искушением и способна побороть его, но че­ловеческая природа немощна и при ослаблении бодрствования и молитвы способна к великому падению.

Трижды становился Господь на молитву. В 1-й раз о том, чтобы Чаша страданий прошла мимо Его. Во 2-й раз Он изъявил уже прямую покорность воле Божией, и Ему послан был Ангел, чтобы окончательно укрепить Его в этой воле, после чего Иисус в полной решимости воскликнул: «да будет воля Твоя». По­молившись в 3-й раз – «сказав то же слово» (Мф. 26, 44), Он пришел к ученикам предупредить их о приближении предателя: «вы все еще спите и почиваете? вот, при­близился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников». Показывая, что не имеет нужды в их помощи, Он говорит: «все еще спите»; или произносит это, чтобы пристыдить их, как бы так гово­ря: «Вот предатель приблизился; если вам угодно и время позволяет спать, спите» (блж. Феофилакт). По мнению св. Златоуста, Господь говорит это ученикам, «показывая, что совершающееся над Ним есть дело злобы грешников, а не Его вины в каком-либо грехе». «Встаньте, пойдем», то есть пойдем навстречу предателю, и да совершится то, чему надлежит быть, по Писанию.

Взятие под стражу:

По свидетельству Ин. (18, 2-3) Иуда знал место, где Христос проводил ночь. По указанию евангелистов Иуда пришел в сопровождении множества народа с мечами и кольями от первосвященников и старейшин (Мф., Мк., Лк.) в сопровождении храмовой стражи (Мф., Мк., Ин.), членов Синедриона (Лк. 22, 52) и римских солдат (Ин. 18, 3, 12). В Ин. 18, 3 упоминается «спира», т.е. когорта (конечно не в полном составе), часть легиона состоящего из 1000 человек (?) с тысяченачальником во главе (тысяченачальник – трибун), о котором особо упоминается в ст.12.

О лобзании Иуды упоминают только Мф. (26, 48-49) и Мк. (14, 44-45). Лука говорит только о его намерении облобызать Иисуса (Лк. 22, 47). Иоанн (ср. 18, 3-5) о лобзании Иуды вовсе не упоминает, здесь Иисус называет Себя Сам. При этом Иуда стоит как бы молчаливым свидетелем [Кассиан].

«И когда сказал им: это Я, они отступили назад и пали на землю» (Ин. 18, 6). Пришедшие пали на землю, по мнению современных комментаторов текста, по причине следующего. В еврейском языке ответ Иисуса стражникам «Аз есмь» (Ин. 18, 6) тождественны слову «Сущий», относящемуся к имени Божию. Это имя не произносилось вслух и не писалось. Его звучание было известно только священникам, а написание заменялось словом, переданным в греческом варианте текста словом «Господь» (о Кириос). Таким образом, храмовая стража, а вместе с ней все остальные испугались и пали на землю.

В момент взятия под стражу исполнились слова Господа из первосвященнической молитвы: «Тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание» (Ин. 17, 12) – соответствует: «Итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут, – да сбудется слово, реченное Им: из тех, которых Ты Мне дал, Я не погубил никого» (Ин. 18, 8-9). О попытке учеников оказать сопротивление свидетельствуют все четыре евангелиста. Ап. Петр отсек ухо рабу первосвященника (Лк. 22, 50). Остальные евангелисты также говорят об этом. В Лк., как знак неодобрения проявленной учениками инициативы, можно толковать и исцеление усеченного раба. В Ин. подчеркнута мысль о добровольности страстей. Имя раба Малх названо также только в Ин.

Согласно Мф. после взятия под стражу «все ученики, оставивши Его, бежали»; Согласно Лк. «Петр же следовал издали»; Согласно Ин. «за Иисусом следовали Симон Петр и другой ученик. (...) потом другой ученик, который был знаком первосвященнику, вышел и сказал придвернице и ввел Петра»; Согласно Мк. (14, 51-52) «один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его, но он, оставив покрывало, нагой убежал от них». Свидетельство еп. Аверкия, говорящего о древнем предании, которое видит в этом юноше самого евангелиста Марка, представляется сомнительным. Хотя «евангелисты часто скрывали свое имя, говоря о самих себе» [Аверкий].