Вопрос 9. «Эпистемологический анархизм» п.Фейерабенда

П.Фейерабенд. “Против методологического принуждения: очерк анархистской теории познания” Предисловие к работе П.Фейерабенда начинается словами: “Критическое исследование науки должно ответить на два вопроса:

1) Что есть наука, как она действует, каковы ее результаты?

2) В чем состоит ценность науки? Действительно ли она лучше, чем космология хопи, наука и философия Аристотеля, учение о дао? Или наука — один из многих мифов, возникших при определенных исторических условиях?”. Следует сразу сказать, что в работе Фейерабенда много гуманистического и гражданского пафоса. В самом начале он замечает, что государство тратит огромные деньги на науку, а в конце книги призывает отделить науку от государства, как религию.

Критика сложившейся науки Фейерабенд заявляет: “Научные идеи проясняют наш дух и улучшают нашу жизнь. В то же время наука вытесняет позитивные достижения более ранних эпох и вследствие этого лишает нашу жизнь многих возможностей”. Уже здесь просматривается ядро концепции Фейерабенда: есть традиционная наука, но неверно принимать ее как единственный путь познания мира; есть и другие пути, в том числе и те, которые сложившейся наукой подавляются. В современной философии науки, надо заметить, это дело развивается, в частности, феминистской философией науки (моей хорошей знакомой Л.Нельсон и другими авторами). Если представлять работу Фейерабенда в кратчайшем изложении, то и говорить более ничего не нужно — все остальное — детализация данной позиции. При этом необходимо высказать только одну важную характеристику работы Фейерабенда. Фейерабенд в своих научных трудах в немалой степени стилист и мастер художественного слова. Он любит гротеск, что выражается и в его центральном термине “анархистская эпистемология”; он любит гротеск в сочетании с юмором, что выражается, например, в именовании Лакатоса “другом-анархистом”. Если этого не учитывать, то концепция Фейерабенда будет восприниматься и излагаться односторонне и даже неверно, что и имеет место в ряде трудов, в которых его “эпистемологический анархизм” представляется как вульгарный некритический анархизм (с толку сбивает, в частности, часто повторяемый Фейерабендом лозунг “допустимо все”). Словом, труд Фейерабенда особенно наглядно показывает, что не следует пользоваться вторичными источниками — в них все главное может быть представлено в весьма искаженном виде (тогда, конечно, приводимые здесь комментарии следует рассматривать прежде всего как приглашение к чтению первоисточника). Фейерабенд особо выделяет среди философов науки Лакатоса, он пишет о нем: “Это единственный из современных теоретиков науки, к которому можно относиться серьезно. Его работы отчетливо показали мне все убожество теории науки. Правда, это не входило в его намерения, ибо он надеялся придать философии, и прежде всего критической философии, новый блеск”.

Методологический принцип анархистской эпистемологии — “допустимо все” Резюме работы Фейерабенда написать легко, поскольку он сам это сделал в разделе “Аналитический указатель. Набросок основных рассуждений”. Приведем его в сокращенном варианте: “Наука представляет по сути анархистское предприятие: теоретический анархизм более гуманен и прогрессивен, чем его альтернативы, опирающиеся на закон и порядок”.

“Единственным принципом, не препятствующим прогрессу, является принцип допустимо все”. “Можно развивать науку, действуя контриндуктивно (т.е. вопреки эмпирическим фактам; не путать “контриндукцию” с разрабатываемым мной принципом “контрредукции”. —В.К.)”. “Гипотезы, противоречащие подтвержденным теориям, доставляют нам свидетельства, которые не могут быть получены никаким другим способом. Пролиферация теорий (неограниченное размножение теорий, в том числе в отношении к познанию одного и того же объекта. —В.К.) благотворна для науки, в то время как их единообразие ослабляет ее критическую силу. Кроме того, единообразие подвергает опасности свободное развитие индивида (курсив мой; здесь выступают характерные для Фейерабенда воспитательный и образовательный аспекты научного метода. —В.К.)”. “Не существует идеи, сколь бы устаревшей и абсурдной она ни была, которая не способна улучшить наше познание”. “Ни одна теория никогда не согласуется со всеми известными в своей области фактами, однако не всегда следует порицать ее за это. Факты формируются прежней идеологией (т.е. направление поиска и интерпретации фактов тенденциозны. —В.К.) ”. “Полученные результаты (результаты работы самого Фейерабенда. —В.К.) заставляют отказаться от разделения контекста открытия и контекста оправдания и устранить связанное с этим различие между терминами наблюдения и теоретическими терминами. В научной практике это различие не играет никакой роли, а попытка закрепить их имела бы гибельные последствия”. “Но если наука существует, разум не может быть универсальным и неразумность исключить невозможно. Эта характерная черта науки и требует анархистской эпистемологии (курсив мой. —В.К.). Осознание того, что наука не священна и что спор между наукой и мифом не принес победы ни одной из сторон, только усиливает позиции анархизма”. “Поскольку принятие или непринятие той или иной идеологии следует представлять самому индивиду, постольку отсюда следует, что отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки —этого наиболее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение —наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но которого никогда не достигали”. Приведу три ключевых термина концепции Фейерабенда: “анархистская эпистемология”, “контриндукция и пролиферация научных теорий”.

Богатство смыслов концепции методологического анархизма Выше представлена практически вся концепция Фейерабенда, последующий текст его работы представляет собой систему аргументации и обоснования данных положений. В силу этого приведем из текста только отдельные показательные фрагменты с соответствующими комментариями, свидетельствующими о глубине концепции Фейерабенда. После вводного замечания: “Данное сочинение написано в убеждении, что хотя анархизм, быть может, не самая привлекательная политическая философия, он, безусловно, необходим как эпистемологии, так и философии науки”. Фейерабенд обращается к авторитету в области политической философии — В.И.Ленину и приводит цитату из его работы “Детская болезнь левизны в коммунизме”: “История вообще, история революций в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, “хитрее”, чем могут вообразить себе даже самые лучшие историки и методологи (слова, выделенные курсивом, —литературное наращение Фейерабенда; у Ленина написано: “чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды наиболее передовых классов”. —В.К.)”.

Фейерабенд много пишет о проблемах образования и часто утверждает, что изучение ортодоксальной науки, т.е. той науки, которая сложилась к настоящему времени, “несовместимо с позицией гуманизма”, несовместимо с воспитанием свободного человека.

Фейерабенд предупреждает, что известный политический анархизм ему не импонирует: “Он слишком мало озабочен проблемами человеческой жизни и счастья”. В связи с этим Фейерабенд предлагает для лучшего понимания его позиции (как видно из контекста —в его этической, а не эпистемологической части) считать его “анархизм” близким по “дадаизму”: “Дадаист не мог бы обидеть мухи, не говоря уже о человеке... Дадаист убежден, что жизнь приобретает цену лишь тогда, когда мы начнем относиться к вещам легко и устраним из нашей речи такие глубокомысленные, но уже дискредитировавшие себя обороты, накапливающиеся столетиями, как “поиск истины”, “защита права”, “страстный интерес” и т.д., и т.п. Надеюсь, что, прочитав этот памфлет, читатель будет думать обо мне скорее как о ветреном дадаисте, чем как о серьезном анархисте. Здесь для справки нужно только напомнить, что дадаизм —это характерное, но весьма размытое движение в художественной культуре начала ХХ в., его характеризуют как дурачество и пародию на искусство; игру вне правил; революцию, разрушающую стандарты сложившегося западного общества. Можно также сказать, что дадаизм —это искусство с детским взглядом на мир и младенческой вседозволенностью. Связывая свою методологию с проблемами образования, Фейерабенд пишет: “Плюрализм теорий и метафизических воззрений важен не только для методологии —он является также существенной частью гуманизма (курсив мой. —В.К.). Прогрессивные учителя всегда пытались развивать индивидуальность своих учеников и выявлять специфические, а иногда совершенно уникальные способности и убеждения ребенка”. При внимательном вчитывании в контекст становится ясным, что анархизм Фейерабенда вполне взвешен, рационален и обоснован, а само слово “анархизм” взято скорее для яркого обозначения специфики его подхода. Так, например, неанархистская взвешенность позиции Фейерабенда прекрасно видна по следующему пояснению им особенностей своей методологии: “Может возникнуть впечатление, будто я рекомендую некоторую новую методологию, которая индукцию заменяет контриндукцией и использует множественность теорий, метафизических концепций и волшебных сказок вместо обычной пары теория —наблюдение. Разумеется, такое впечатление совершенно ошибочно. В мои намерения совершенно не входит замена одного множества общих правил другим; скорее я хочу убедить читателя, что всякая методология —даже наиболее очевидная —имеет свои пределы”. В целом можно сказать, что анархистская методология Фейерабенда не должна пониматься упрощенно, автор закладывает в нее много смыслов: и принцип принципиальной неполноты и несовершенства наших знаний о любом предмете; и гуманистический пафос свободы личности; и критическую установку, способствующую развитию знания путем познания вопреки сложившимся правилам; и Фейерабенд не без оснований заявляет: “Мой тезис состоит в том, что анархизм позволяет достигнуть прогресса в любом смысле”. Много внимания в работе Фейерабенд уделяет анализу становления и обоснования учений Коперника и Галилея —это характерно практически для всех трудов философов науки. Думаю, такое явление связано не только с эпохальным значением трудов Коперника и Галилея, но и —в не меньшей степени —с тем, что философы науки, за небольшим исключением, обладают ограниченными знаниями в области естествознания и его истории.