§2. История развития и правовая природа института суброгации.

В Гражданском кодексе 1964 года содержалось положение о праве требования страховщика к лицу, ответственному за убытки, возмещенные по договору страхования. Данное право требования не рассматривалось как суброгация, а выделялось в качестве регрессного требования, возникающего как производное от основного обязательства. Соответственно, его исполнение порождало новое обязательство – регрессное – с другим кругом участников. И при регрессе, и при суброгации кредитор теряет право требования к должнику. Но при регрессе это происходит потому, что возникает совершенно другое самостоятельное обязательство со своими сторонами, где то обязательство, в котором кредитор был стороной, выступает лишь предпосылкой возникновения нового права. Несмотря на это, в зарубежной практике в ряде случаев суброгация рассматривается как регресс (например, в Германии).

Вопрос о «нововведении» в страховом праве с принятием ГК РФ относительно суброгации является спорным. Ранее (в ст. 395 ГК 1922 г., ст.389 ГК 1964 г., ст. 22 Закона «О страховании» 1992 г.¹) наряду с «регрессом» использовалась терминология «переход к страховщику прав страхователя». В связи с этим М.И. Брагинский указывает, что «…есть основания полагать, что в течение всего периода времени от первого Гражданского кодекса и до действующего ГК последовательно используется одна и та же конструкция для перехода прав от страхователя к страховщику»². То есть, ситуация в смысле природы соответствующего перехода прав, не изменилась. Современная суброгация не была регрессом в условиях прежнего законодательства. Но ситуация действительно изменилась в смысле большей контрастности регулирования суброгации и придания ей в современном законодательстве специфических черт, за счет чего последняя приобрела более определенный статус.

В действующем ГК суброгация выделена как переход прав кредитора к другому лицу на основании закона, т.е. цессия (ст.387 ГК РФ). В этом и проявляется ее существенное отличие от регресса. При регрессе одно обязательство заменяется другим; в суброгации же обязательство остается неизменным, меняется только кредитор. Поэтому право требования, перешедшее в порядке суброгации, осуществляется с соблюдением тех же самых правил, что и право требования первоначального кредитора в этом обязательстве (п.2 ст. 965 ГК). Например, исковая давность по требованиям, вытекающим из суброгации, считается с момента наступления страхового события, когда у страхователя возникло право требования к причинителю вреда, а не с момента выплаты страхового возмещения страховщиком¹. В регрессе же в соответствии с п.3 ст. 200 ГК РФ течение срока исковой давности начинается с момента исполнения основного обязательства. А перемена лиц в обязательстве в соответствии со ст.201 ГК не влечет изменения срока исковой давности. Важно также учитывать, что при суброгации не применяется сокращенный двухгодичный срок исковой давности, указанный в ст.966 ГК, т.к. данный срок применяется к спорам, возникшим из самого договора страхования, а не поводу обязательства между страховщиком и лицом, ответственным за убытки страхователя.

В связи с тем, что законодательно суброгация выделена в качестве вида цессии, то возникает необходимость применения отдельных положений о перемене лиц в обязательстве и при суброгации. Например, в соответствии с п.3 ст.382 ГК до сообщения страховщиком должнику о факте перемены лиц в обязательстве, должник, исполнивший обязательство первоначальному кредитору (страхователю), будет считаться надлежаще исполнившим обязательство лицом.

Уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве. Также судебная практика установила правило в соответствии с которым передача обязательственного права недопустима без перемены лиц в обязательстве². Но данное правило тяжело применимо к отдельным случаям суброгации, например, при неполном имущественном страховании. Как уже отмечалось, для осуществления перехода права требования к новому кредитору (страховщику) необходимо безусловное выбытие первоначального (страхователя) без каких-либо остающихся у него полномочий. Это предполагает потерю всех прав требования страхователя, даже если страховщик, в силу ст. 949 ГК, возместил не весь вред. В то же время и страховщик не может потребовать от виновного лица полной выплаты ущерба, поскольку к нему переходит право требования только в пределах выплаченной суммы. Данную ситуацию рассматривает в своей статье А.В. Чебунин, и предполагает, что у страхователя есть способ удовлетворения своего имущественного интереса на основании п.1 ст.6 ГК РФ, применяя к страхованию имущества (ст.930 ГК) статью 1072 ГК, регулирующую вопросы страхования ответственности (ст. 931 ГК)³. Также в соответствии с диспозицией ст. 384 ГК касательно цессии, стороны могут осуществить передачу не всего объема права требования, а лишь его части. Данное положение не противоречит правовой природе суброгации и применимо к ней.

Судебной практикой также был рассмотрен случай переуступки права требования уже самим страховщиком¹. По договору цессии ОАО «РОСНО» переуступило свое право на суброгацию ООО «Юридическое бюро Ефремова», которое в свою очередь предъявило иск к виновному лицу. Кассационная инстанция иск не удовлетворила, оставив без изменения постановление апелляционной инстанции и решение Арбитражного суда г. Москвы, сославшись на то, что положение ст.965 ГК не предусматривают возможность перехода права требования страховщика к третьим лицам, не являющимся страховщиками. В иске было отказано со ссылкой на ст. 383 ГК РФ, согласно которой переход к другому лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, не допускается.

ГК РФ четко указывает не только круг лиц, участвующих в данных отношениях (страховщик, страхователь (выгодоприобретатель), лицо, ответственное за убытки), но и четко определяет условия, при которых к страховщику переходит право требования к лицу, ответственному за убытки: выплата им (страховщиком) страхового возмещения.

Выполнение данного условия возможно только страховщиком, то есть лицом, обладающим лицензией на осуществление страховой деятельности, следовательно, норма части 1 статьи 965 Гражданского кодекса Российской Федерации исключает возможность перехода прав требований в порядке суброгации к третьим лицам, не являющимся страховщиками.

Данное положение нельзя считать бесспорным, потому что не ясна формулировка положения о том, что к страховщику переходит право требования, неразрывно связанное с его личностью. Напротив, отношения по страхованию заканчиваются в момент выплаты страхового возмещения, и при суброгации страховщик вступает в отношения, вытекающие из деликта. Само по себе обязательство из причинения вреда не связано с личностью первого кредитора (страхователя). В противном случае сама суброгация не могла бы иметь место, т.к. в соответствии с той же ст. 383 ГК не допускается переход прав в этом случае к другому кредитору. Данный прецедент также рассматривался в практике суда². Соответственно, и у второго кредитора не будет оснований предъявлять требования, связанные с личностью страховщика.