(222) Наследие (Вместо заключения)

...Три дня Москва прощалась с историком: «С утра и до поздней ночи двери жилища его не закрывались». Лишь 6 октября тело Грановского привезли в университетскую церковь. После панихиды ближайшие друзья покойного «вынесли гроб из сенных дверей дома и сдали студентам, которые пронесли его через весь город на Пятницкое кладбище, расстоянием верст шесть. Путь был усыпан цветами и лавровыми листьями»⁵⁸⁸. Подобных похорон Москва еще не видела...

Бодянский в своем дневнике проводил сравнение, которое напрашивалось само собой: совсем незадолго до Грановского умер главный противник его дела, отставной министр просвещения Уваров... Официальная Россия рассталась со своим недавним функционером как должно; его хоронили в духе традиций, не хуже и не лучше, чем других сановников: торжественно, пышно и «с холодностью бездушной». Теперь же на московские улицы вышла молодая Россия. Россия будущего: она прощалась с Учителем... Чувства, обуревавшие тех, кто шел за гробом Грановского, были сильны, чисты и искренни. Эти похороны, – писал Тургенев, – «были чем-то удивительным и глубоко знаменательным; они останутся событием в памяти каждого участвовавшего в них. Никогда не забуду я этого длинного шествия, этого гроба, тихо колыхавшегося на плечах студентов, этих обнаженных голов и молодых лиц, облагороженных выражением честной и искренней печали»⁵⁸⁹. Впоследствии так же хоронили Добролюбова и Некрасова, Достоевского и Толстого; так хоронили и самого Тургенева...

Многочисленные некрологи, заметки, воспоминания, появившиеся в печати в связи со смертью Грановского, дают ясное представление о том, как оценивали в различных кругах русского общества его роль. Подавляющее большинство откликов исходило из западнического лагеря; при этом «наследники Грановского» были на редкость единодушны в характеристике своего лидера. Отлично сознавая, в чем была его сила, Катков, Леонтьев, Павлов и другие настойчиво выдвигали на первый план духовную широту Грановского, благородство его личности; при этом обязательно подчеркивалось удивительное соответствие «гармоничной натуры» историка с тем делом, которому он посвятил свою жизнь. «Он, – писал Катков, – принадлежал к числу редких людей, которые знают хорошо, чего хотят, которые отдали себе полный отчет в своих целях и намерениях. Благо тому, кто (223) соединил в себе такую ясность понимания с высоким нравственным убеждением, без которого нет прочной исторической заслуги»⁵⁹⁰. Тургенев, развивая ту же мысль, прямо писал о неповторимости и незаменимости Грановского: «Люди вообще настолько имеют значения и влияния, насколько нужны; а люди, подобные Грановскому, теперь нам крайне нужны. Время еще впереди, когда настанет для нас потребность в специалистах и ученых; мы нуждаемся теперь в бескорыстных и неуклонных служителях науки, которые бы твердою рукою держали и высоко поднимали ее светоч; которые, говоря бы нам о добре и нравственности – о человеческом достоинстве и чести, собственною жизнью подтвердили истину своих слов... Таков был Грановский... Заменить его теперь не может ни один человек...»⁵⁹¹.

И, конечно, во всей этой «некрологической» литературе ни слова не было сказано о слабостях «кумира», о той фатальной противоречивости его взглядов, которая порождала мучительные терзания духа, отравившие последние годы жизни Грановского... Вместо усталого, больного, измученного телесно и духовно человека либеральная печать рисовала образ рыцаря без страха и упрека, всегда сражавшегося под одним вполне определенным знаменем. Удивительное же нравственное обаяние Грановского, его нравственная чистота и искренность преподносились здесь, как ручательство лилейной чистоты этого знамени… И, таким образом, искренняя скорбь, – ясно ощущавшаяся в надгробной речи Кудрявцева, заметке Тургенева, – в большинстве некрологов заглушалась холодным расчетом, стремлением максимально использовать в узкопартийных интересах ту добрую память, которую оставил по себе историк.

Эту характерную ноту очень чутко уловил Хомяков. 17 октября 1855 г. он писал Самарину, что западники, вознося до небес Грановского, «как русского общественного человека», стремятся дать «своей партии... общественное значение, так сказать, исключительное»⁵⁹². Подобное наблюдение порождало мысль об отпоре: если «партия западников» возвеличивала себя за счет Грановского, то со стороны «партии славянофилов» было вполне естественно попытаться нанести удар противнику, ниспровергнув его кумира. Именно эту цель преследовала статья В.В. Григорьева «Т.Н. Грановский до его профессорства в Москве», опубликованная в 1856 г. в славянофильском журнале «Русская беседа».

У этой статьи была своя предыстория. Пути Грановского и Григорьева разошлись сразу после окончания ими Петербургского университета. Григорьев, с молодых лет попавший под обаяние теории «официальной народности», оказался на службе в министерстве внутренних дел, под началом печально известного «обер-шпиона» Липранди. И поручения ему приходилось выполнять соответствующие...⁵⁹³. Когда в 1848 г. слухи о «подвигах» Григорьева дошли до Грановского, он порвал с «другом Васей» все отношения. Григорьев затаил обиду, которая к тому же усугублялась завистью: судя по переписке отставного ориенталиста, он тяжело переживал успехи Грановского в университете, его огромную популярность в обществе, считая все это совершенно незаслуженным. Хвалебные же некрологи (224) повергли Григорьева в негодование. Не отвечая на просьбу Кудрявцева сообщить ему сведения о юных годах историка, Григорьев писал одному из друзей: «О Грановском переписываться с его биографами нет у меня ни времени, ни желания, тем более что они торопятся его обессмертить... Для меня, ты знаешь, Грановский не был ни мыслителем, ни гражданином, перед которым стоило бы кланяться; профессор-артист – вот, по-моему, вернейшее определение его характера, и заслуг; успел же он потому, во-первых, что артист на кафедре у нас дело небывалое; во-вторых, потому, что был человек своего времени: с кем следовало кутил и в картишки бился»⁵⁹⁴.

В этих строках Григорьев как нельзя лучше выразил весь пафос своей будущей статьи, на страницах которой он несколько позже виртуозно нарисовал портрет своего ненавистного «приятеля»; портрет весьма выразительный, в чем-то схожий с реальным Грановским, как схожа бывает с оригиналом талантливая, злая карикатура, но в целом, как всякая карикатура, – лживый... Сообщая множество любопытных сведений о молодых годах историка, Григорьев умело манипулировал ими; под его пером юный Грановский превращался в человека «неразвитых понятий», с весьма скудным запасом знаний и полным отсутствием «привычки к упорному труду». Свой жизненный путь сей юноша избрал совершенно случайно: не зная, чем заняться после окончания университета, он соблазнился «прелестью заграничной поездки». Не имея за душой ничего, кроме «смутных стремлений», Грановский легко попал под мощное влияние «избранных представителей» германской науки и искусства; он «полюбил все немецкое»; более того – историк, «презрев все родное ... и по привычкам и по образу мыслей превратился в пруссака»⁵⁹⁵. Григорьев особо подчеркивал, что страстное, восторженное усвоение немецкой учености «лишало Грановского духовной независимости; впитывая чужие идеи, он утратил способность самостоятельно мыслить...»

Отказ от самостоятельной «головной работы» порождал то «облегченное» мировоззрение, которое Григорьев ничтоже сумняшеся приписывал историку: Грановский, по его словам, брал с жизни «возможную дань удовольствий, верил в прогресс и потому легко утешался в существовании темных сторон человечества». Вот эту-то «легкую» и, по твердому убеждению Григорьева, совершенно бесплодную «веру в прогресс» Грановский проповедовал молодому поколению, заражая его всеми своими недостатками: ленью, беспечностью, отсутствием самостоятельности в мыслях и поступках...

Исходя из всего сказанного Григорьев с легкостью чрезвычайной разрешал ту загадку, которую Тургенев называл «тайной обаяния Грановского». По мнению автора статьи, историка «любили и превозносили» в обществе не за весьма сомнительные достоинства, а... за бесспорную его слабость. «Сильных, убежденных людей, – писал Григорьев, – в кружках не жалуют»; знаменосцем там становится тот, «чье умственное превосходство не давит никого из сочленов, чье нравственное достоинство не колет никому глаза, тот, кто красивее всех носит одежду его недостатков...» Именно таков был Грановский; в его личности многочисленные почитатели как бы (225) видели самих себя, – но «в изящной, облагороженной форме». «Никто не смел усомниться в чистоте его помыслов, а между тем он причастен был всем слабостям общества. Как же было не любить его обществу, которое находило в нем блестящее оправдание своим слабостям» ⁵⁹⁶.

Вне всяких сомнений, статья Григорьева, при всей озлобленности автора против своего «героя», была значительно более серьезным явлением, чем простое сведение личных счетов; в ней так же, как и в некрологах Грановскому, явственно ощущались «партийные» интересы. В самом деле, западники, рисуя вместо реального человека икону, стремились довести до читателя несложную мысль: «Вот лучший из нас» – и тем самым привлечь симпатии к своему направлению; Григорьев же, выставляя на страницах «Русской беседы» карикатуру на западнического кумира, повторял здесь ту же самую фразу, но с совсем другими интонациями: «Вот лучший из них»... Все многочисленные слабости и изъяны «героя» статьи рассматривались, как особенности западнического либерализма; таким образом компрометировалась не отдельная личность, а целое направление, – недаром в редакции «Русской беседы» статья была принята на «ура».

Реакция западников не заставила себя долго ждать: оценив статью Григорьева, как «вызов общественному мнению», они организовали своего рода крестовый поход против ее автора. Герцен, писавший в одном из писем под свежим впечатлением от чтения этой статьи: «Неужто у Грановского не осталось ни одного близкого друга в России, который бы палкой отдул мерзавца»⁵⁹⁷, – мог быть доволен. Григорьеву пришлось испить горькую чашу. Так, например, Кавелин весь свой памфлет «Слуга» – первоначальное, не прошедшее цензуру название которого было «Лакей» – построил на беспощадно резких, издевательских выпадах против его личности⁵⁹⁸. Не пощадили Григорьева и авторы других, написанных в более спокойном тоне, статей – А.Д. Галахов и Н.Ф. Павлов⁵⁹⁹.

Однако западники не ограничились издевательствами над «бездарным завистником». Немало сил они потратили на опровержение тех обвинений, которые Григорьев возводил на Грановского. И прежде всего либеральные публицисты попытались «снять навет» с того дела, которому посвятил историк свою жизнь, ибо оно в равной степени было их делом. Прежде чем перейти к самостоятельной «головной работе», писал Галахов и Павлов, необходимо «освоить почву, приготовленную веками», «вкусить плодов западного просвещения», овладеть западной наукой. Это дело сложное и свершить его русское общество может только благодаря подвижническому труду людей, подобных Грановскому. То, в чем Григорьев усматривал следствие «духовной лени и умственной несамостоятельности», западники оценивали как «великий подвиг». Восстанавливая «некрологический» образ историка, Павлов писал: «Грановский остается в памяти... идеальным образом, имя его будет передаваться из поколения в поколение»⁶⁰⁰.

Следует отметить, что в этой журнальной схватке на стороне западников решительно выступил Герцен в «Колоколе»; в более сдержанном (226) тоне осудил Григорьева и Чернышевский в «Современнике»⁶⁰¹.

Так, решительной победой западников завершился первый тур полемики «вокруг Грановского» и его наследия. Ее характернейшей чертой явился боевой, публицистический тон; подобно всей деятельности историка, споры о нем лишены были даже слабого намека на академизм. В центре внимания обеих сторон оказались отнюдь не научные труды и лекции профессора, и даже не общественная его деятельность; в глазах полемистов Грановский являл собой живое воплощение определенных идей; фигура историка сливалась со знаменем, которое он защищал... Поэтому такое огромное, из ряда вон выходящее внимание уделялось его личным качествам. Сама по себе эта черта литературы 1850-х годов о Грановском, несомненно, свидетельствовала об исключительной роли, сыгранной им в русском общественном движении. Ведь недаром за то, чтобы утвердить в памяти потомков тот или иной образ историка, сражались, как сражаются за любимую идею...

В 1860-е годы страсти, бушевавшие вокруг имени Грановского поутихли, и могло показаться – навсегда... Россия перешла за грань крестьянской реформы; «замечательное десятилетие» уплывало все дальше в прошлое, становилось давней историей, стариной... «Шестидесятников» волновали совсем иные проблемы; и знамением времени стал тот решительный и безапелляционный приговор, который вынес Грановскому властитель дум молодого поколения Д.И. Писарев; в статье «Реалисты» он трактовал историка, как человека «умного и честного», но совершенно бесполезного и, более того – вредного, «сладкогласными песнями» своими отвлекавшего молодежь от решения насущных задач русской жизни...⁶⁰² А Н.А. Некрасов в «Медвежьей охоте», казалось, навсегда простился «с людьми сороковых годов» и прежде всего с тем, кто был, быть может, самым ярким их представителем...

Диалектик обаятельный,

Честен мыслью, сердцем чист!

Помню я твой взор мечтательный,

Либерал-идеалист!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ты, в котором чуть не гения

Долго видели друзья.

Рыцарь доброго стремления

И беспутного житья!

Хоть реального усилия

Ты не сделал никогда.

Чувству горького бессилия

Подчинившись навсегда, –

Все же чту тебя и ныне я,

Я люблю припоминать

На челе твоем уныния

Беспредельного печать:

Ты стоял перед Отчизною,

Честен мыслью, сердцем чист.

Воплощенной укоризною

Либерал-идеалист!

(227) И далее:

Их песня спета – что нам в них.

Однако очень скоро выяснилось, что ив песня далеко не спета; что люди и идеи 1840-х годов самым тесным образом связаны с делами Писарева и Некрасова и готовы «ожить» при первом удобном случае...

Этим случаем явилась публикация биографии Грановского, написанной А.В. Станкевичем. Нужно отдать должное автору: в своей объемной, насыщенной фактическим материалом работе он впервые воссоздал весь жизненный путь Грановского, подробно и основательно познакомив читателя и с делами историка, и с его мыслями. Однако, будучи человеком довольно ограниченным⁶⁰³, «исповедуя» самый умеренный и осторожный либерализм, Станкевич многое в своем герое не понимал; многое – просто игнорировал. Хорошо знавший Станкевича, Ф.Е. Корш писал о «разногласиях и расхождениях» его с Грановским, которые автор биографии историка «колебался обнаружить перед непосвященными … не для того, конечно, чтобы выдавать Грановского за своего безусловного единомышленника, а потому, что кое-какие частности, в которых они расходились, противоречили образу Грановского, который сложился в его представлении...»⁶⁰⁴. Судя по тексту биографии, Станкевич все эти «колебания» преодолел весьма последовательно: он почти полностью игнорировал в своей работе те черты мировоззрения Грановского, которые выходили за рамки либеральной доктрины; противоречия, терзавшие историка, были заботливой рукой биографа не просто приглажены – сведены на нет. В результате со страниц, своей первой биографии Грановский глядел ликом совершенно иконописным... К этому следует прибавить еще и подчеркнуто почтительное, более того – восторженное отношение Станкевича к созданному им образу; по вполне справедливой оценке Огарева, биография была написана «казенным слогом мемуаров о генерале Кутузове»⁶⁰⁵. Герцен же писал в одном из писем: «Не такого биографа нужно было Грановскому... Плох он, т.е. Станкевич, и плохо написал и много напутал»⁶⁰⁶.

Тем не менее работа Станкевича вызвала самые оживленные отклики в русской печати, послужив толчком к возрождению споров о Грановском и его наследии.

В либеральном лагере работа Станкевича была воспринята в высшей степени благосклонно; с точки зрения тех, кто считал себя «наследниками» Грановского, она появилась на свет весьма и весьма своевременно. Цело в том, что в пореформенной России положение русских либералов стало значительно более сложным, нежели их предшественников. Наряду с правительственной реакцией и «консервативными устремлениями» части русского общества, «благонамеренным» последователям Грановского приходилось теперь в полную силу бороться еще и с радикальным движением, охватившим в первую очередь русскую молодежь. Как никогда раньше, нуждался русский либерализм в героях, в примерах, достойных подражания... (228) Кто же, как не Грановский, должен был выступить в этой роли? Кого, как не его, следовало противопоставить тем, враждебным либерализму тенденциям, которые так четко определил В.И. Герье, опубликовавший в «Вестнике Европы» рецензию на книгу Станкевича: «Возвращение к прошедшему, увлечение отжившими идеалами и торопливое усвоение незрелых выводов науки, ложное понимание прогресса – вот две ошибки, в которые легко впадают у нас, и против которых всегда будут вооружаться люди, вполне уяснившие себе задачи цивилизации». Грановский же, в глазах рецензента, являлся чуть ли не живым воплощении этой цивилизации; «светлый, идеальный образ» историка, его идеи и дела – все это должно было стать орудием в борьбе как с поклонниками «отживших идей», так и с приверженцами «грубого, мертвящего материализма»⁶⁰⁷.

С этой точки зрения возражений не вызывал даже приторный, назойливо-восторженный тон работы Станкевича: его объясняли «искренним чувством автора». Полное понимание в либеральной прессе нашло и стремление Станкевича затушевать все противоречия и слабости Грановского, рисуя его портрет исключительно в розовых тонах: «пора было появиться сочинению, на котором читатель мог бы отдохнуть от сплетен и дрязг, и которое могло бы послужить утешением для старого поколения и назиданием для молодого»⁶⁰⁸.

В свою очередь не замедлили высказаться и представители тех течений, которым либералы пытались противопоставить Грановского – вернее его икону, нарисованную Станкевичем. Так, в радикальном журнале «Дело» последователи Писарева оценили работу Станкевича, как собрание «общих мест и неопределенных рассуждений» лишь затемняющих суть предмета. А суть эта, по мнению «грубых материалистов», была предельно проста: всем своим конкретным содержанием биография Грановского свидетельствует о том, что историк был слабым, непоследовательным, а следовательно, – никчемным человеком. В органе русского нигилизма Грановского оценили как «мечтателя чистой воды», который посвятил все свои силы «проповеди отвлеченных понятий», пошел бесплодной дорогой идеализма и «вследствие этого при всех своих талантах принес обществу такую ничтожную, неуловимую пользу»⁶⁰⁹.

Любопытнейшую статью по поводу Грановского и его биографии написал один из самых ярких поклонников «отживших», т.е. славянофильских идеалов Н.Н. Страхов. В преамбуле своей статьи он оценил Грановского, как «самого яркого и чистого представителя известного периода нашей умственной жизни». «...Сочувствие всему прекрасному и высокому, где бы и как бы оно ни являлось, есть единственная формула, в которую можно уловить направление Грановского... И только с такой точки зрения, как нам кажется, открывается перед нами вся красота духовного образа Грановского... Этот человек находил свою отраду в созерцании благородных и высоких явлений в истории человечества. Его взгляд на предметы был исполнен любви к людям, веры в лучшие стороны человеческой души, надежды на преуспеяние человечества... Это был некоторого рода энтузиаст истории – и в распространении этого энтузиазма, во внушении (229) юношам того стремления ко всему прекрасному и высокому, которого он сам был полон, состоит главная заслуга Грановского»⁶¹⁰.

Под этими прочувствованными строками, наверное, не отказался бы поставить свою подпись и самый горячий поклонник историка. Но для самого Страхова весь этот панегирик был не более чем точкой опоры, с помощью которой он намеревался низвергнуть либерального кумира. Ведь во всех «прекрасных стремлениях» Грановского Страхов в конечном итоге видел лишь «мечтания и отвлечения»; энтузиазм же историка был в его глазах энтузиазмом космополита, творящего все дела свои в полном отрыве от родной почвы.

Подобное «житие» понятно и, отчасти, простительно для «героя 40-х годов», но, напоминал Страхов, его поднимают на щит нынешние либералы, хотя «на дворе уже конец 60-х»... «Ту эпоху, которую мы переживаем, в такой же степени может быть характеризует практическое и реальное направление, в какой теоретичность и отвлеченность идей были ярким признаком русского общества тридцатых, сороковых годов». Теперь, писал Страхов, «нельзя желать вообще просвещения», нельзя толковать «просто о свободе» – надобно ясно заявить, какое именно просвещение, какая свобода тебе надобны.

Вот к этим-то конкретным мыслям и тем более к конкретным делам Грановский и его последователи подготовить русское общество оказались не в силах, поскольку сами всю жизнь свою провели «в абстрактных мечтаниях». В результате все их старания принесли горькие плоды: «...вместо общего и неопределенного сочувствия ко всему прекрасному и великому мы получили весьма определенные и узкие стремления, часто идущие прямо против всего прекрасного и высокого». Воспроизводя нигилистическую оценку Грановского в «Деле», Страхов заявлял либералам: это ведь тоже наследие вашего кумира. И он не жалел сарказма, высмеивая «современных западников», которые в своем стремлении «назад, к Грановскому» «стали отстаивать свою исходную точку, т.е. поклонение и подражание Западу и вместе отрицать все последствия, порожденные в нашем умственном мире этим поклонением»⁶¹¹.

Нетрудно заметить тесную связь работы Страхова со статьей Григорьева; отказавшись от памфлетного тона, постоянно подчеркивая историзм своего подхода к личности Грановского, публицист «Зари» тем не менее очень последовательно развивал все те обвинения, которые выдвинул против историка «биограф-ориенталист». Причем так же, как и в статье Григорьева, все «пороки» Грановского – подражательность, абстрактность мышления, отсутствие духовной самобытности, идейное «развращение» русской молодежи «отвлеченными мечтаниями», – все это живописалось с одной вполне определенной целью: дать самую уничижительную характеристику всему «западническому либерализму» в целом.

В начале 1870-х годов эту линию продолжил Ф.М. Достоевский в «Бесах». Опираясь на статьи своих предшественников, – прежде всего Страхова, – широко используя материалы биографии Грановского, писатель создал яркий образ Степана Трофимовича Верховенского – «либерала-идеалиста», пережившего свое время... (230) В полную силу прозвучала в романе мысль, высказанная Страховым, об ответственности, которую должны нести «космополиты-западники» за свое «революционное потомство»: недаром же Степан Трофимович был отцом Петра Верховенского (его прототипом послужил неудавшийся террорист С.Г. Нечаев) и воспитателем Николая Ставрогина, в котором, по мысли автора, воплотилась вся духовная извращенность молодого поколения... Впрочем, тема «Достоевский и Грановский» нуждается в специальном исследовании⁶¹². Отметим лишь, что образ Верховенского-старшего в чисто художественном отношении стал одной из главных удач Достоевского в этом романе. «Многочтимый Степан Трофимович» получился у писателя живым: болтливый, неспособный ни на какое серьезное действие, слабый духом до никчемности, он в то же время удивительно обаятелен... Что же касается сходства этого героя с реальным Грановским, то здесь можно лишь повторить то, что было уже сказано по поводу памфлета Григорьева: отдельные общие черты угадываются; в целом же образ историка искажен до неузнаваемости.

Нам чрезвычайно важно отметить, что вплоть до начала 1870-х годов оправдывалось предсказание Тургенева, написавшего в некрологе Грановскому: «...он будет еще действовать за гробом – действовать долго и благотворно. Он жил недаром – он не умрет». Историк и впрямь продолжал жить в статьях, заметках, памфлетах, стихах – именно жить: ведь недаром же о нем спорили до неистовства, как спорят о живых, страстно любимых или столь же страстно ненавидимых людях. И, что удивительно, именно буйная разноголосица мнений о Грановском – как правило, диаметрально противоположных – позволяла в конце концов составить о нем на редкость цельное и яркое впечатление.

Позднее, в 70—80-е годы, по справедливому замечанию современного исследователя, «живая память о Грановском как бы потускнела на время»⁶¹³. Причем это время сильно затянулось... Правда, в конце XIX – начале XX в. либеральная общественность широко отметила очередные юбилеи Грановского (в 1895 – 40-летие со дня смерти, в 1913–100-летие со дня рождения). В дни торжеств было произнесено множество речей и докладов, опубликовано немало статей. Но вся эта «юбилейная» литература во многих отношениях смыкалась с литературой «некрологической»; она была также по-партийному пристрастна и на этот раз – пристрастна однозначно. Либералы еще более настойчиво, нежели в 60-е годы, боролись за «наследство», пытаясь вписать в свое генеалогическое древо и декабристов, и Белинского, и Герцена с Огаревым... О Грановском и говорить было нечего: он был крепко-накрепко прикован к либеральному знамени и ему пели, с немногими вариациями, все те же привычные похвалы, которые были так хорошо отработаны ближайшими последователями историка…

«Живая память» о Грановском тонула в потоке либерального красноречия. Известным исключением стала лишь обобщающая работа Ч. Ветринского (В.Е. Чешихина) «Грановский и его время» (1827; 2-е изд. – 1905). Она была написана на довольно богатом (231) фактическом материале: Ветринский широко использовал переписку Грановского, многочисленные воспоминания; в меньшей степени – труды самого историка. Главным, пожалуй, недостатком этой единственной в дореволюционной литературе серьезной работы о Грановском было отсутствие цельности в изложении. Ветринский буквально «растаскивал» своего героя по отдельным очеркам: «Грановский как историк», «Грановский в университете», «Грановский в интимной жизни», «Публичный курс», «Защита диссертации» и т.д. Каждый из этих очерков пестрел множеством имен и фамилий; пытаясь дать максимально полное представление об окружении Грановского, о его друзьях и врагах, автор нередко сбивался с курса и писал свою книгу уже не столько об историке, сколько о его времени... Ну а связывать концы с концами ему приходилось уже хорошо знакомой нам системой либеральных фраз. И, хотя Ветринский специально оговаривал во введении, что будет стараться избегать «излишне панегирического тона и исключительного превознесения «гуманности» Грановского»⁶¹⁴, все общие черты «юбилейной» литературы в немалой степени присущи и его работе.

Однако литература о Грановском состояла отнюдь не только из публицистики, стихов, романов и пр. Наряду с ними в конце XIX – начале XX вв. появляются и сугубо академические работы, посвященные наследию историка, написанные, как правило, виднейшими специалистами: историком-медиевистом П.Г. Виноградовым, историком нового времени Н.И. Кареевым, историком России П.Н. Милюковым⁶¹⁵. Авторов этих, как правило, весьма содержательных работ Грановский привлекал исключительно как родоначальник отечественной медиевистики; в центре их внимания было научное творчество историка.

Именно это направление в изучении наследия Грановского получило наиболее плодотворное развитие в советское время. В работах Е.А. Косминского, Е.В. Гутновой, в обобщающей монографии С.А. Асиновской дано ясное и цельное представление о Грановском-медиевисте⁶¹⁶. Той же С.А. Асиновской любовно изданы и откомментированы студенческие записи лекций Грановского по средневековью – тексты, которых так не хватало современникам историка⁶¹⁷. Успехи, достигнутые советскими учеными, неоспоримы. Однако следует иметь в виду, что Грановский все же был прежде всего общественным деятелем, а потом уже – ученым; наука была для него орудием в идейной борьбе своего времени. Именно непревзойденное умение ученого превращать лекции по медиевистике в урок гражданственности для молодого поколения делали его одной из центральных фигур русской общественной жизни 1840-х годов. Объяснить же «всего Грановского» исходя почти исключительно из его научных трудов очень трудно, более того – как нам кажется, невозможно.

Серьезных научных работ о Грановском – общественном деятеле в нашей литературе почти нет. Необходимо отметить лишь небольшую по объему, но серьезную, содержательную статью С.С. Дмитриева, предпосланную библиографии работ Грановского и литературы о нем. В статье последовательно прослежена взаимосвязь между (232) научной, преподавательской и общественной деятельностью историка, что дало возможность ясно и убедительно определить роль Грановского в истории русского общества: «...Грановский прочно и рано запечатлелся и закрепился в русском общественном сознании как «профессор сороковых годов»; с прописных букв Учитель и Наставник, лучший выразитель русского гуманизма»⁶¹⁸.

И все же в нашей литературе еще очень мало сделано для восстановления «живой памяти» о Грановском, той памяти, которая так долго сохранялась и среди русской молодежи, и в прогрессивных кругах русского общества, не взирая ни на какие «партийные споры». Недаром ведь «сложилось обыкновение в среде ученой и литературной молодежи посвящать свои первые произведения для печати памяти Грановского». Недаром друзья и ученики каждый год, 4 октября, в день смерти историка встречались на его могиле⁶¹⁹.

Нередко дань памяти Учителю приобретала характер политической демонстрации. Так, осенью 1861 г., во время студенческих волнений, несколько сот человек вышли на улицы для того, чтобы пройти последним путем Грановского – от Университета до Пятницкого кладбища... Профессору же С.В. Ешевскому, пытавшемуся в эти дни «унять молодежь», пришлось услышать от нее нелестное для себя сравнение: «Грановский этого не сделал бы на вашем месте»⁶²⁰. А через много лет, в 1894 г., почти те же самые слова были написаны в письме, которым московское студенчество откликнулось на лекцию В.О. Ключевского, в которой историк не пожалел похвал «в бозе почившему» императору Александру III⁶²¹. Для русской студенческой молодежи имя Грановского стало символом нравственной чистоты и беззаветной преданности интересам общества.

Лучшее из наследия Грановского, несомненно, принадлежит и нашему времени. Облик его до сих пор не потерял своего обаяния. И в этом нет ничего удивительного, ибо Грановский был одним из самых достойных представителей того замечательного поколения общественных деятелей, о котором так ярко писал Герцен: «Молодые люди, испуганные ужасной действительностью, средь тьмы и давящей тоски, оставляли все и шли искать выхода. Они жертвовали всем, до чего добивается другие: общественным положением, богатством, всем, что им предлагала традиционная жизнь, к чему влекла среда, пример, к чему нудила семья, – из-за своих убеждений и остались верными им. Таких людей нельзя просто сдать в архив и забыть. Их преследуют, отдают под суд, отдают под надзор, ссылают, таскают, обижают, унижают, – они остаются те же; проходит десять лет – они те же; проходит двадцать, тридцать – они те же.

Я требую признания им и справедливости»⁶²².

1 Кизеветтер А.А. Исторические очерки. М., 1912. С. 47.

2 См.: Никитенко А.В. Дневник: В 3 т. Т. 1. М., 1955. С. 117; Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 267.

3 Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. VIII. М., 1958. С. 143.

4 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 267.

5 Наиболее ярко и последовательно основные положения теории «официальной народности» изложены в отчете Уварова «Десятилетие министерства народного просвещения». 1833–1843. Спб., 1864.

6 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. М., 1954. С. 325.

7 См.: Никитенко А.В. Дневник. Т. I. С. 144.

8 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 174.

9 Никитенко А.В. Дневник. Т. I. С. 174.

10 Голос минувшего, 1913. № 3. С. 141.

11 Там же. С. 150.

12 Там же. С. 160-161.

13 Там же. С. 151-152.

14 Там же. С. 151.

15 Там же. С. 148.

16 Там же. С. 165.

17 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. М., 1959. С. 35.

18 Кудрявцев П. Н. Соч.: В 2 тт. Т. 2. М., 1887. С. 551.

19 Т.Н. Грановский и его переписка: В 2 т. Т. 1. М., 1897. С. 4. (Далее – Т.Н. Грановский ... Т.)

20 Кудрявцев П.Н. Соч. Т. 2. С. 556.

21 Т.Н. Грановский... Т. I. С. 7.

22 Русский архив. 1906. № 11. С. 420-422.

23 Там же. С. 429.

24 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 358.

25 Кудрявцев П.Н. Указ. соч. С. 565.

26 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 261, 266.

27 Т.Н. Грановский... Т. I. С. 16.

28 Там же. С. 18.

29 Русская беседа, 1856. Кн. 3. С. 19-20.

30 Т.Н. Грановский... Т. 1. С. 23.

31 Русская беседа, 1856. Кн. 3. С. 20.

32 Русская беседа, 1856. Кн. 4. С. 3.

33 Ленинградский университет в воспоминаниях современников Л., 1963. С. 727.

34 Тургенев И. С. Собр. соч.: В 12 т. Т. 11. М., 1979. С. 250.

35 Там же. С. 243-252.

36 Тургенев И.С. Собр. соч. Т. 12. М„ 1970. С. 290.

37 Русская беседа, 1856. Кн. 3. С. 33. По свидетельству Григорьева, Грановский, увлекаясь поэтами озерной школы, в студенческие годы много переводил с английского, благодаря чему рано выработал свой, весьма выразительный литературный стиль.

38 Кудрявцев П.Н. Соч. Т. 2. С. 588.

39 Русская беседа, 1856. Кн. 3. С. 36.

40 Тьерри, по словам Григорьева, вообще «сделался любимцем и предметом восторженных похвал» со стороны Грановского. Вскоре после выхода из университета будущий историк начал работу над переводом одного из наиболее значимых трудов французского историка «Покорение Англии норманнами»; правда, осилил он лишь две главы (Там же. С. 34).

41 Главным творцом этого «чуда» был В.К. Ржевский, друг Неверова и Станкевича, служивший под началом С.Г. Строганова; он и рекомендовал попечителю кандидатуру Грановского. Т.Н. Грановский... Т. I. С. 43-44.

42 Русская старина, 1880. № 4. С. 743.

43 Там же. С. 744.

44 Там же. С. 746.

45 Из письма Н.В. Станкевича к Грановскому «Переписка Н. В. Станкевича». М, 1914. С. 450.

46 Герцен А.И. Собр. соч. Т. VIII. М., 1958. С. 348.

47 Переписка Н.В. Станкевича. С. 450.

48 Там же. С. 447.

49 Там же. С. 447.

50 Там же. С. 446.

51 Там же. С. 447.

52 Русская старина, 1880. № 4. С. 746.

53 Русская беседа, 1856. Кн. 4. С. 12-14.

54 Русская старина, 1880. № 4. С. 747.

55 Благовоспитанность (фр.)

56 Тургенев И.С. Собр. соч. Т. 12. М., 1979. С. 297. Свое представление о личности Станкевича, о его роли среди московской молодежи Тургенев ярко выразил в «Дворянском гнезде» в образе Покорского.

57 Русская беседа, 1856. Кн. 4. С. 33.

58 Там же. С. 33.

59 Цит. по: Ветринский Ч. Т.Н. Грановский и его время. Спб., 1905. С. 45.

60 Русская старина, 1880. № 4. С. 753.

61 Русская старина, 1883. № 11. С. 419.

62 Русская беседа, 1856. Кн. 4. С. 31.

63 Там же. С. 49.

64 Русская старина, 1880. № 4. С. 750.

65 Русская беседа, 1856. Кн. 4. С. 34.

66 Броситься в действительность (нем.)

67 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 322.

68 Там же. С. 337.

69 Там же. С. 351.

70 Там же. С. 343.

71 Там же. С. 358.

72 Русская беседа, 1856. Кн. 4. С. 39.

73 Там же. С. 48.

74 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 343.

75 Там же. С. 358.

76 Переписка Н.В. Станкевича. С. 400.

77 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 358.

78 Там же. С. 359.

79 Гончаров И.А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 7. М., 1980. С. 250-251.

80 В.Г. Белинский в воспоминаниях современников М., 1977. С. 108.

81 См.: Козьмин Н.И. Н.И. Надеждин. Спб., 1913. С. 248—250.

82 В.Г. Белинский в воспоминаниях современников. С. 113.

83 Микулинский С.Р. Развитие общих проблем биологии в России. М., 1961. С. 123.

84 Русские эстетические трактаты первой трети XIX века: В 2 т. Т. 2. М., 1974. С. 50.

85 Вестник Европы. 1830. № 17-20. С. 67.

86 Гончаров И.А. Собр. соч. Т. 7. С. 247.

87 Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 256.

88 В 1837 г Надеждин был сослан в Усть-Сысольск за публикацию в издаваемом им журнале «Телескоп» «Философического письма» П.Я. Чаадаева. Уваров внес свою лепту в «дело» Надеждина (Ленке М.К. Николаевские жандармы и литература 1826-1855 годов. М., 1908. С. 411-448).

89 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 256.

90 Феоктистов Е.М. М.Л. Магницкий. М., 1865. С. 153-154.

91 Гончаров И.А. Собр. соч. Т. 7. С. 247.

92 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 257.

93 Русская старина, 1886. Т. 52. № 12. С. 69.

94 Москвитянин, 1841. № 8-9.

95 Москвитянин, 1842. № I.

96 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 265.

97 Рубинштейн Н.Л. Русская историография. М., 1941. С. 259-201.

98 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 265-266.

99 Гончаров И.А. Собр. соч. Т. 7. С. 249.

100 В.Г. Белинский в воспоминаниях современников. С. 129.

101 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 259; Чичерин Б.Н. Москва сороковых годов. М., 1929. С. 46.

102 Т.Н. Грановский…Т. I. С. 369.

103 Элегантнейший (лат.)

104 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. М., 1959. С. 132.

105 Отечественные записки. 1858. № 8. С. 89.

106 Полонский Я.П. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1986. С. 418.

107 Соловьев С.М. Русские университеты в их уставах и воспоминаниях современников. Спб., 1914. С. 168.

108 Там же. С. 168-169.

109 Отечественные записки. № 8. С. 89-90.

110 Там же. С. 90.

111 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 384-385.

112 Там же. С. 366.

113 Там же. С. 366-367, 381.

114 Там же. С. 366.

115 Отечественные записки. 1858. № 8. С. 90.

116 Чичерин Б.Н. Москва сороковых годов. М., 1929. С. 45.

117 Лекции Т.Н. Грановского по истории средневековья. М., 1961. С. 40-41.

(Далее – Грановский Т.Н. Лекции. I, II.).

118 Там же. С. 43.

119 Там же. С. 43-44.

120 Гегель. Соч.: В 14 т. Т. VIII. М., 1935. С. 7-8.

121 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 215.

122 Т.Н. Грановский. Соч. Ч. II. М., 1866. С. 242-243, 250.

123 Там же. С. 9, 35, 201.

124 Там же. С. 192.

125 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 90.

126 Там же. С. 199.

127 Грановский Т.Н. Соч. Ч. I. С. 331.

128 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 46-47.

129 Грановский Т.Н. Соч. Ч. I. С. 46.

130 Гегель. Соч. Т. VIII. С. 98.

131 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 92, 201-202.

132 Единственное исключение – публичная лекция Грановского о Тимуре (1851 г.) – лишь подтверждает сказанное. Здесь всю историю «двух великих пород – монгольской и турецкой» профессор оценивал негативно, не находя в ней ни «плодотворной идеи», ни «определенной и ясно осознанной цели». Поэтому и «подвиг» Тимура был, по словам Грановского, «не в творчестве, а в разрушении» (Грановский Т.Н. Соч. Ч. I. С. 341).

133 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 92-93.

134 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 63-64.

135 Там же. С. 60.

136 Грановский Т.Н. Соч. Ч. I. С. 343-345.

137 Там же. С. 345.

138 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 96.

139 Грановский Т.Н. Лекции. II. С. 27.

140 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 51.

141 Там же. С. 103-104.

142 Там же. С. 104-107.

143 Там же. С. 118.

144 Там же. С. 125-127.

145 Там же. С. 49.

146 Там же. С. 158-159.

147 Там же. С. 156.

148 Там же. С. 97.

149 Там же. С. 169.

150 Грановский Т.Н. Лекции. II. С. 30.

151 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 190-192.

152 Там же. С. 174-175.

153 Там же. С. 92-93.

154 Грановский Т.Н. Лекции. II. С. 90.

155 Грановский Т.Н. Соч. Ч. I. С. 301.

156 Там же. С. 254.

157 Там же. С. 294.

158 Гегель. Указ. соч. Т. VIII. С. 29.

159 См.: Грановский Т.Н. Лекции. II. С. 119.

160 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 230.

161 Грановский Т.Н. Лекции. II. С. 57.

162 Там же. С. 102-107.

163 Там же. С. 137.

164 Там же. С. 202.

165 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 98.

166 См.: Грановский Т.Н. Лекции. II. С. 92-93.

167 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 341.

168 Там же. С. 248.

169 Грановский Т.Н. Соч. Ч. I. С. 391.

170 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 259, 272.

171 Там же. С. 354-359.

172 Отечественные записки. 1858. № 8. С. 92; Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 44.

173 Отечественные записки. 1858. № 8. С. 93-94.

174 Цит. по: Ветринский Ч. Т.Н. Грановский и его время. Спб., 1905. С. 41.

175 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 37.

176 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 126.

177 Связанный бог (лат.)

178 Там же. С. 122-123.

179 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 240.

180 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 341.

181 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 366-367.

182 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 31.

183 Там же. С. 10.

184 Панаев И.И. Литературные воспоминания. М., 1950. С. 197.

185 Соловьев С.М. Избр. Тр. С. 245.

186 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 198.

187 Москвитянин. 1841. № 1. С. 280.

188 Там же. С. 248, 262.

189 Там же. С. 268-270, 294.

190 Москвитянин. 1841. № 4. С. 399-401.

191 Москвитянин. 1841. № 1. С. 247, 257.

192 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 477.

193 Там же. С. 376.

194 Там же. С. 379-380.

195 Грановский Т.Н. Соч. Ч. I. С. 221, 235.

196 В январе 1845 г. Грановский писал Н.Х. Кетчеру: «Диссертацию я не защищаю до сих пор, потому что друзья мои Давыдов и Шевырев при пособии Бодянского хотели возвратить мне ее с позором. Я просто взял и потребовал от них письменного изложения причин. Разумеется, они уступили» (Т.Н. Грановский… Т. II. С. 463).

197 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 406.

198 Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. 8. Спб., 1894. С. 45.

199 Хомяков А.С. Соч.: В 8 т. Т. VIII. М., 1900. С. 255.

200 Рождается новый порядок (лат.)

201 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 406.

202 Барсуков Н.П. Указ. соч. Т. II. С. 406.

203 Там же. С. 408.

204 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 15-16.

205 Погодин М.П. Воспоминания о С.П. Шевыреве. Спб., 1869. С. 21.

206 Дело петрашевцев. Т. 3. М.-Л., 1951. С. 294-295.

207 Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9. М., 1982.

208 Панаев И.И. Литературные воспоминания. М., 1950. С. 196.

209 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 253.

210 Т.Н. Грановский и его переписка. Т. I-II. М., 1897; Т. II. С. 363-364. (Далее – Т.Н. Грановский. Т. I-II.).

211 Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1983. С. 142.

212 Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1954-1966; Т. IX. М., 1959. С. 124.

213 Там же. С. 23.

214 Там же. С. 20.

215 Т.Н. Грановский. Т. II. С. 403.

216 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 253; Грановский… Т. II. С. 363.

217 Анненков А.В. Указ. соч. С. 140.

218 Там же. С. 147.

219 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 403.

220 Там же. С. 403.

221 Там же. С. 364-365.

222 См.: Анненков П.В. Указ. соч. С. 170.

223 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 254; Т.Н. Грановский… Т. II. С. 364.

224 Панаев И.И. Указ. соч. С. 198.

225 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 291.

226 Там же. С. 403.

227 Там же. С. 412.

228 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 383.

229 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 27-28.

230 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 412.

231 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 28.

232 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 346.

233 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 40.

234 Н.В. Станкевич умер в Италии в ночь с 24 на 25 июня 1840 г.

235 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 111.

236 Более роялисты, чем сам король (фр.)

237 Там же. С. 112.

238 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 5. М., 1979. С. 65-66.

239 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 200.

240 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 325.

241 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. М., 1954. С. 311-312.

242 Там же. С. 288.

243 Там же. С. 246.

244 Там же. С. 314.

245 Там же. С. 256, 260.

246 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. М., 1954. С. 348.

247 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 4. М., 1979. С. 300, 395.

248 Грановский Т.Н. Лекции. I. С. 100.

249 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 337.

250 Вещь (лат.)

251 Вне закона (фр.); Странный закон (лат.)

252 Гегель. Соч. Т. 8. М.-Л., 1935. С. 29.

253 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 4. С. 473-474.

254 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 682.

255 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 348.

256 Герцен А.Н. Собр. соч. Т. II. С. 300, 348.

257 Там же. С. 330.

258 Там же. С. 35.

259 Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 309.

260 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 339, 342.

261 Там же. С. 363, 370.

262 Анненков П.В. Указ. соч. С. 254.

263 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 7. М., 1981. С. 64.

264 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 300, 348.

265 Там же. С. 330.

266 Там же. С. 35.

267 Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 309.

268 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 339, 342.

269 Там же. С. 363, 370.

270 Анненков П.В. Указ. соч. С. 254.

271 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 7. М., 1981. С. 64.

272 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 200.

273 См.: Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 209.

274 И.С. Тургенев в воспоминаниях современников. Т. I. М., 1983. С. 45-46.

275 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 4. С. 57; Т. 7. С. 146-147.

276 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 331, 340.

277 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 415.

278 Ослабевая (итал.)

279 Огарев Н.П. Избранные социально-политические и философские произведения. Т. 2. М., 1956. С. 331.

280 Ханжество (фр.)

281 В.Г. Белинский в воспоминаниях современников. М., 1977. С. 169.

282 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 112.

283 Чичерин Б.Н. Москва сороковых годов. М., 1929. С. 35-36.

284 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 271.

285 Там же. С. 419-420.

286 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 388.

287 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 419.

288 Там же. С. 416, 417.

289 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 386, 396.

290 Там же. С. 266; Т.Н. Грановский… Т. II. С. 420.

291 Гончаров И.А. Собр. соч. Т. 7. М., 1980. С. 230-231.

292 В.Г. Белинский в воспоминаниях современников. С. 176.

293 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 3. М., 1978. С. 222-224.

294 Герцен А.И. Собр. соч. Т. III. С. 13-14.

295 Там же. С. 68-69.

296 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 4. С. 225.

297 Там же. С. 395-396.

298 Грановский Т.Н. Ч. I. С. 239; Ч. II. С. 274.

299 Герцен А.И. Собр. соч. Т. XXII. М., 1963. С, 159-160.

300 Там же. Т. II. М., 1954. С. 122, 351.

301 Пасек Т.П. Из дальних лет: В 2 т. Т. 2. М., 1963. С. 303-304.

302 Герцен А.И. Собр. соч. Т. XXII. С. 162-163.

303 Там же. Т. II. С. 111-112, 122, 125.

304 Анненков П.В. Указ. соч. С. 201.

305 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 127.

306 Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. 7. Спб., 1892. С, 115.

307 Там же. С, 120.

308 Москвитянин. 1843. № 12. С. 523-524.

309 Там же. С. 526.

310 Герцен А.И. Указ. соч. Т. II. С. 325.

311 Там же. С. 320.

312 Там же. С. 319.

313 Там же. С. 324.

314 Т.Н. Грановский… Т. II. С. 462-463.

315 Барсуков Н.П. Указ. соч. Кн. 7. С. 116.

316 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 326.

317 Там же. Т. IX. С. 127.

318 Наши друзья – враги ... наши враги – друзья (фр.).

319 Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. IX. М., 1959. С. 133.

320 Строки из стихотворения А.С. Хомякова «Мечта» (Ранние славянофилы. М., 1910. С. 146).

321 Герцен А.И, Собр. соч. Т. II. М., 1954. С. 258.

322 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 156-157.

323 Там же. Т. II. М., 1954. С. 251-252, 274.

324 Цит. по: Гулыга А.В. Шеллинг. М., 1984. С. 256-260.

325 Герцен А.И. Собр. соч. Т. III. М., 1955. С. 118.

326 Там же. Т. II. С. 304, 378.

327 Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 9. М., 1982. С. 508.

328 Боткин В.П. Литературная критика. Публицистика. Письма. М., 1984. С. 87.

329 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 35.

330 Киреевский И.В. Избранные статьи. М., 1984. С. 67.

331 Там же. С. 269-272.

332 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 392.

333 Хомяков А.С. Полн. собр. соч.: В 8 т. Т. 1. М., 1904. С. 38.

334 Киреевский И.В. Избр. статьи. С. 229.

335 Киреевский И.В. Полн. собр. соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1911. С. 192-193, 196.

336 Киреевский И.В. Избр. статьи. С. 229-232.

337 Киреевский И.В. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 194.

338 Киреевский И.В. Избр. статьи. С. 226.

339 Цит. по: Гулыга А.В. Указ. соч. С. 255.

340 Аксаков К.С. Полн. собр. соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1861. С. 55.

341 Там же. С. 8.

342 Там же. С. 288.

343 Там же. С. 81.

344 Там же. С. 296.

345 Там же. С. 11.

346 Там же. С. 7.

347 Хомяков А.С. Поли. собр. соч. Т. 3. М., 1900. С. 22; Киреевский И.В. Избр. статьи. С. 263.

348 Аксаков К.С. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 49.

349 Ранние славянофилы. С. 91. 96.

350 Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 91, 98.

351 Киреевский И.В. Избр. статьи. С. 237

352 Хомяков А.С. Поли. собр. соч. Т. I. С. 171.

353 Т.Н. Грановский и его переписка. Т. I-II. М.. 1897; Т. II. С. 369 (Далее Т.Н. Грановский … Т. I, II)

354 Герцен А.И. Собр. соч. Т. XXII. М., 1963. С. 116.

355 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 374.

356 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 221.

357 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 381.

358 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 244.

359 Чичерин Б.Н. Москва сороковых годов. М., 1929. С. 6.

360 Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1983. С. 212.

361 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 328.

362 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 361.

363 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 379.

364 Там же. С. 244.

365 Там же. С. 397.

366 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 159.

367 Герцен А.И. Т. II. Собр. соч. С. 312.

368 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 416.

369 Там же. С. 385.

370 Там же. С. 259.

371 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 163.

372 Там же. Т. XXII. С. 151, 152.

373 Т Н. Грановский... Т. II. С. 459. (Фильтирах – шутливое прозвище Герцена).

374 Герцен А.И. Указ. соч. Т. II. С. 314.

375 Там же. С. 327.

376 Самарин Ю.Ф. Соч.: В 12 т. Т. 12. М., 1911. С. 45.

377 Т.Н. Грановский … Т. II. C. 259.

378 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. C. 353; Кириевский И.В. Избр. статьи. С. 318.

379 Хомяков А.С. Собр. соч. Т. 8. М., 1900. С. 69.

380 Самарин Ю.Ф. Т. 12. С. 45.

381 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 73.

382 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 166.

383 Там же С. 167.

384 Панаев И.И. Литературные воспоминания. М., 1950. С. 205.

385 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 522-523.

386 Там же. Т. 7. С. 138.

387 Там же. Т. 9 С. 528-530.

388 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. C. 240.

389 Ворох (фр.)

390 Там же.

391 Друзья-враги (фр.)

392 Анненков П.В. Указ. соч. С. 213.

393 Там же. С. 214.

394 Там же. С. 230.

395 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 240.

396 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 167.

397 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 463-464.

398 Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 8.

399 Кириевский И.В. Избрн. статьи. С. 173-175.

400 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. C. 379.

401 Герцен А.И. Собр. соч. Т. XXII. C. 176.

402 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 259

403 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 389

404 Там же С. 390.

405 Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. 8. Спб., 1894. С. 3.

406 86 Хомяков А.С. Поли. собр. соч. Т. 8. С. 76.

407 Герцен А.И. Собр. соч. Т. П. С. 134.

408 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 7. С. 567.

409 См.: Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 134; Белинский В. Г. Собр. соч. Т. 7. С. 567.

410 Киреевский И.В. Избр. статьи. С. 163.

411 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 7. С. 307, 310.

412 Там же. С. 259.

413 Языков Н.М. Песни русского поэта. Тула, 1986. С. 202-203.

414 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 396.

415 Там же. С. 399.

416 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 163.

417 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 391.

418 Самарин Ю.Ф. Собр. соч. Т. 12. С. 159.

419 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 407.

420 Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 256.

421 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 456-457.

422 Анненков П.В. Указ. соч. С. 281.

423 В сочинениях Грановского, изданных в 1866 г. эта полемика воспроизведена полностью. Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 293-320.

424 Там же. С. 200.

425 Анненков П.В. Указ. соч. С. 250; Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 207.

426 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 208.

427 Анненков П.В. Указ. соч. С. 257.

428 Ничегонеделание (фр.)

429 Панаев И.И. Указ. соч. С. 210.

430 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 36.

431 Панаев И.И. Литературные воспоминания. М., 1950. С. 210.

432 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 202.

433 В личность абсолютного духа (нем.)

434 Там же.

435 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 51.

436 Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 299.

437 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 202.

438 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 26, 27.

439 Там же. С. 158.

440 Там же. С. 27.

441 Там же. Т. III. C. 118-119.

442 Огарев Н.П. Избранные социально-политические и философские произведения …В 2 т. Т. 2. М., 1956. С. 342-343.

443 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 208.

444 Панаев И.И. Указ. соч. С. 242.

445 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 203.

446 Там же. С. 208.

447 Там же. С. 210.

448 Откровенность (фр.)

449 Там же. С. 211.

450 Там же. С. 211-212.

451 Анненков П.В. указ. соч. С. 260.

452 Герцен А.И. Собр. соч. Т. I. С. 266.

453 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 215.

454 См.: Анненков П.В. Указ. соч. С. 263.

455 Грановский Т.Н. Лекции. II. С. 152, 177-178.

456 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 14.

457 Там же. С. 44.

458 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 202.

459 Там же. С. 216.

460 Маркс К., Энгельс Ф. Изд. 3. Соч. Т. 4. С. 9.

461 Герцен А.И. Собр. соч. Т. II. С. 302.

462 Панаев И.И. Указ. соч. С. 242.

463 Белинский В.Г. Собр. соч. Т. 9. С. 511.

464 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 42.

465 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 439-440.

466 Огарев Н.П. Указ. соч. Т. 2. С. 400.

467 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 448-449.

468 Там же. С. 449.

469 Грановский Т.Н. Лекции. Т. II. С. 170.

470 Спокойствие (нем.)

471 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 247.

472 Огарев Н.П. Указ. соч. Т. 2. С. 419. Речь шла о цикле рецензий Грановского «Историческая литература во Франции и Германии».

473 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 125.

474 Там же. С. 206-207.

475 Там же. Т. X. М., 1956. С. 323.

476 Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 295-296.

477 Там же. С. 297.

478 Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. Кн. 8. Спб., 1894. С. 374.

479 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 297.

480 Барсуков Н.П. Указ. соч. Кн. 8. С. 376.

481 Там же.

482 И.И. Давыдов в 1847 г. был назначен директором Главного педагогического института в Петербурге.

483 Т.Н. Грановский и его переписка. Т. I-II. М., 1897; Т. I. С. 156-157. (Далее – Т.Н. Грановский... Т. I, II).

484 Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1889 г. Спб., 1890. С. 91-92.

485 Барсуков Н.П. Указ. соч. Кн. 8. С. 378.

486 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 307.

487 Хомяков А.С. Собр. соч.: В 3 т. М., 1901–1904. Т. 8. С. 291.

488 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 272.

489 Римское право (лат.). В данном тексте – профессор римского права.

490 Хомяков Л. С. Собр. соч. Т. 8. С. 292.

491 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 308.

492 Нифонтов А.С. Россия в 1848 году. М., 1949. С. 57.

493 Там же. С. 69.

494 Там же. С. 229.

495 Современник. 1849, март.

496 Нифонтов А.С. Указ. соч. С. 279.

497 Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. II. М., 1954. С. 326.

498 Корнилов А.А. Курс истории России XIX в. Ч. II. М., 1918. С. 108.

499 Погодин настойчиво отстаивал точку зрения о невиновности Бориса Годунова в убийстве царевича Дмитрия.

500 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 317, 325.

501 Лемке М.К. Николаевские жандармы и литература 1826–1855 годов. М., 1908. С 177.

502 В.Г. Белинский в воспоминаниях современников. М., 1977. С. 180.

503 Машинский С.И. С.Т. Аксаков. М., 1973. С. 247.

504 Русский архив. 1887. Кн. II. Вып. 8. С. 522-523.

505 Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1983. С. 531.

506 Материалы этого «дела» опубликованы в «Голосе минувшего». 1913, № 4.

507 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 426.

508 Там же. Т. I. С. 224-225.

509 Анненков, проживший зиму 1848–1849 гг. в Симбирске, совершенно справедливо оценил слухи о «заключении в крепость» Грановского и Е.Ф. Корша; «Все это оказалось вздором, но важно, что слухи эти нарочно распускались как указание правительства». Анненков П.В. Указ. соч. С. 519.

510 Вестник Европы. 1876, № 10. С. 514-518.

511 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 236.

512 Герцен А.И. Собр. соч. Т. VIII. М., 1956. С. 130.

513 Там же. С. 131.

514 Звенья. Сборник V. М.-Л., 1935. С. 752-753.

515 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 71.

516 Там же. Т. IX. С. 130.

517 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 322-324.

518 Звенья. Сборник V. С. 753.

519 Герцен А.И. Собр. соч. Т. XI. М., 1957. С. 529.

520 Звенья. Сборник V. С. 753.

521 Т.Н. Грановский... Т. I. С. 231-232.

522 Там же. Т. II. С. 478-479.

523 Звенья. Сборник V. С. 753.

524 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 470.

525 Боткин В.П. Литературная критика. Публицистика. Письма. М.., 1984. С. 87.

526 Анненков П.В. Указ. соч. С. 526.

527 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 470.

528 В 1852 г. Боткин писал Тургеневу, что это общество состоит только из Фролова, Ник. Щепкина, Кетчера и Якушкина». (Боткин В.П. и Тургенев И.С. Неизданная переписка. М.-Л., 1930. С. 10).

529 Судя по Именному указателю к изданию переписки Боткина и Тургенева, его составитель Н.П. Бродский в постоянном посетителе дома Грановских видел знаменитого этнографа-фольклориста П.И. Якушкина. Это ошибка. Речь идет, конечно же, о выпускнике Московского университета, сыне декабриста Е.И. Якушкине, близком друге семейства Щепкиных.

530 Анненков П.В. Указ. соч. С. 536.

531 Чичерин Б.Н. Москва сороковых годов. М., 1929. С. 120.

532 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 316.

533 Там же. С. 319.

534 Там же. С. 261-262.

535 Голос минувшего. 1913. № 7. С. 168.

536 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 302; Грановский Т.Н. Соч. Ч. I-II. М., 1866; Ч. II. С. 360-371; Лекции Т.Н. Грановского по истории средневековья. М., 1961. С. 199-202. (Далее – Грановский Т.Н. Лекции. I, II)

537 Голос минувшего. 1913. № 7. С. 169.

538 Герцен А.И. Собр. соч. Т. IX. С. 113-114.

539 Ф.Е. Корш, который в начале 1850-х годов жил у Грановских, вспоминал, что до него нередко доносились «отзвуки борьбы в факультете с Шевыревым, Бодянским и в особенности с Леонтьевым, по отношению к которому Грановский позволил себе даже насмешку; по его словам, Леонтьев знает, что кратчайшее расстояние между двумя точками есть кривая» (Леонтьев был горбатый). Голос минувшего. 1913. № 7. С. 172.

540 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 116.

541 Самарин Ю.Ф. Соч.: В 12 т. Т. 12. М., 1911. С. 291-292.

542 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 282.

543 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 123.

544 Т.Н. Грановский... Т. II. С 273.

545 Грановский Т.Н. Лекции, I. С. 91.

546 Литературное наследство. Т. 7-8. М., 1933. С. 53.

547 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 76.

548 См.: Боткин В.П. Указ. соч. С. 274.

549 Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 75.

550 В.Г. Белинский в воспоминаниях современников. С. 182.

551 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 273.

552 Михаил Семенович Щепкин. Жизнь и творчество: В 2 т. Т. 2. М., 1984. С. 290-291.

553 Т. Н. Грановский... Т. II. С. 283.

554 Герцен А.И. Указ. соч. Т. IX. С. 131-132.

555 Литературное наследство. Т. 7-8. С. 54.

556 Грановский Т.Н. Соч. Ч. I. С. 40.

557 Там же. С. 41.

558 Там же. С. 38.

559 Грановский Т. Н. Соч. Ч. I. С. 31-32, 128.

560 Там же. С. 33.

561 Грановский Т. Н. Соч. Ч. I. С. 42.

562 Там же. С. 44.

563 Голос минувшего. 1913. № 7. С. 171.

564 Тарле Е.В. Соч.: В 12 т. T. VIII. М., 1959. С. 422.

565 Т.Н. Грановский... Т. 1. С. 252.

566 Воспоминания Е.М. Феоктистова. За кулисами политики и литературы. Л., 1929. С. 89.

567 Шмурло Е. Очерк жизни и научной деятельности К.Н. Бестужева-Рюмина. Юрьев, 1899. С. 58.

568 Левин Ш.М. Очерки по истории русской общественной мысли. Л., 1974. С. 322.

569 Соловьев С. М. Избр. тр. С. 333.

570 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 469-470.

571 Там же. С. 454-455.

572 Там же. С. 455.

573 Там же. С. 434.

574 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 332.

575 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 437.

576 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 333.

577 Герцен А.И. Собр. соч. Т. XI. С. 325.

578 Соловьев С.М. Избр. тр. С. 335.

579 Хомяков А.С. Указ. соч. Т. VIII. С. 215.

580 Популярную рукопись «Восточный вопрос с русской точки зрения» долгое время приписывали Грановскому (автором ее был Б.Н. Чичерин). (См. Левин Ш.М. Указ. соч. С. 323).

581 Т.Н. Грановский... Т. 1. С. 257-258.

582 Грановский в 1851 г. уже избирался на должность декана историко-филологического факультета, но министерство не утвердило выбора профессуры; от правительства деканом был назначен С.П. Шевырев.

583 Т.Н. Грановский... Т. II. С. 457-458.

584 Там же. С. 456.

585 Там же. Т. I. С. 262.

586 Грановский Т.Н. Соч. Ч. II. С. 377-385.

587 Т.Н. Грановский... Т. 1. С. 267.

588 Сборник Общества любителей российской словесности на 1891 год. М., 1891. С. 134-135.

589 Тургенев И.С. Собр. соч.: В 12 т. Т. 12. М., 1979. С. 289.

590 Московские ведомости. 1855. 6 окт. № 120. С. 1065-1066.

591 Тургенев И.С. Указ. соч. Т. 12. М., 1979. С. 292.

592 Хомяков А.С. Полн. собр. соч.: В 8 т. Т. 8. М., 1903. С. 288.

593 О жизненном пути Григорьева и его взаимоотношениях с Грановским см.: Веселовский Н.И. В.В. Григорьев по его письмам и трудам. Спб., 1887.

594 Там же. С. 149.

595 Русская беседа. 1856. Кн. 4. С. 14.

596 Там же. С. 53-57.

597 Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 томах. Т. XXVI. М., 1964. С. 72-73.

598 Русский вестник. 1857. Т. 8. Кн. 6.

599 Отечественные записки. 1857. № 2; Русский вестник. 1857. Т. 8. Кн. 2.

600 Русский вестник. 1857. Т. 8. Кн. 2. С. 253.

601 Колокол. 1857. 1 сент.; Современник. 1857. № I.

602 Некрасов Н.А. Поли. собр. соч. и писем.: В 15 т. Т. 3. М., 1982.

603 «Этот Станкевич всегда был прост», – писал Герцен по прочтении биографии Грановского. (Герцен А.И. Собр. соч. Т. XXX. М., 1965. С. 254).

604 Голос минувшего. 1913. № 7. С. 170.

605 Огарев Н.П. Избранные социально-политические и философские произведения: В 2 т. Т. II. М., 1956. С. 544.

606 Герцен А.И. Собр. соч. Т. XXX. М., 1966. С. 261.

607 Вестник Европы. 1869. № 5. С. 424-426.

608 Там же. С. 426.

609 Дело. 1869. № 6. С. 17-30.

610 Заря. 1869. № 7. С. 152-153.

611 Там же. С. 165.

612 Об истории создания образа Степана Трофимовича Верховенского см.: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 12. М., 1975. С. 169-173.

613 Дмитриев С.С. Грановский и Московский университет // Грановский Тимофей Николаевич. Библиография. М., 1969.

614 Ветринский Ч. Т.Н. Грановский и его время. Спб., 1905. С. 3-4.

615 Виноградов П.Г. Т.Н. Грановский // Русская мысль. 1893. № 4; Кареев Н.И. Историческое мировоззрение Грановского. Спб., 1896; Милюков П.Н. Университетский курс Грановского // Милюков П.Н. Из истории русской интеллигенции. Спб., 1902.

616 Косминский Е.А. Столетие преподавания истории средних веков в Московском университете // Историк-марксист. 1940. № 7; Он же. Изучение истории западного средневековья // Вести. АН СССР. 1945. № 10-11; Он же. Жизнь и деятельность Т. Н. Грановского // Вест. Моск. ун-та. Сер. Обществ. науки. 1856. № 4; Гутнова Е.В. Грановский как историк // Грановский Тимофей Николаевич. Библиография. М.. 1969; Асиновская С.А. Из истории передовых идей в русской медиевистике (Т.Н. Грановский). М., 1955.

617 В 1986 г. вышло новое издание, составленное С.А. Асиновской. (Грановский Т.Н. Лекции по истории средних веков. М., 1986).

618 Грановский Тимофей Николаевич. Библиография (1838–1967). М., 1969. С. 26.

619 Там же. С. 35.

620 Русская старина. 1898. Т. 94. С. 601.

621 Ткаченко П.С. Московское студенчество в общественно-политической жизни России второй половины XIX века. М., 1958. С. 215–216.

622 Герцен А.И. Собр. соч. Т. X. М.. 1959. С. 319.