Глава 7. Крепостной вопрос.

Первая Мировая Война убрала с полей битв не только кавалерию и шеренги пехоты, но и крепости. Считавшиеся перед войной неприступные твердыни в августе 1914 падали в считанные дни. Восточный фронт стал исключением (осада Перемышля, оборона Осовца)⁹⁷. Но там крепости играли другую, не менее важную роль - они превратились в опорные пункты для наступательных операций (Варшаво-Ивангородское сражение)⁹⁸. Учитывая особенности русского театра боевых действий и разведданные полученные перед войной о союзном наступлении Германии и Австрии в случае войны, крепости в Польше превращались в ловушку для армий. Посему их решено было срыть. Правда, из-за саботажа на местах это не было доведено до конца⁹⁹ но планировавшаяся реконструкция крепостей не была проведена. Сухомлинов выступал яростным противником крепостей, аргументируя свою точку зрения так: «В начале 1909 года много работы было у меня по разработке вопроса о преимуществе полевых укреплений перед постоянными крепостями. Я лично был того мнения, что наша обстановка на западной границе такова, что мощному развитию артиллерии надо отдать предпочтение и воздержаться в вопросе о постройке постоянных крепостей. Эта отправная точка была признана государем правильной и принята мною к руководству¹⁰⁰Соображения, которыми я руководился по этому вопросу, были простым следствием сочетания следующих данных: усовершенствований в артиллерийской технике, развития воздухоплавания и финансовой состоятельности. На узаконенный ежегодный контингент новобранцев и размер средств, которые ассигновались по государственной росписи Военному министерству, можно было предпринять организацию и подготовку наших вооруженных сил, с расчетом на мобилизацию всего лишь 4 200 000 человек, которые могли быть поставлены под ружье на случай военных действий. Что же касается вопроса крепостного строительства, то с бесконечным шатанием и совершенной невозможностью примирить всякие признанные и непризнанные авторитеты этот гордиев узел пришлось разрубить, положив в основание те соображения, которые оправдались в текущую войну и для которых имелись убедительные данные не только в конечных выводах кампании 1871 года и в японской 1904 года, но даже в турецкой нашей кампании 1877 - 1878 годов и на тайном опыте на острове Березани под Одессой, те же выводы подтвердились, в конце концов, и во время всемирной войны. Перемышль, Львов, Новогеоргиевск, Ивангород, Брест, Ковно, Антверпен - в настоящую войну, Порт-Артур - в японскую, Каре, Никополь, Рущук, Варна, Шумла, Адрианополь - в турецкую, - все эти крепости долговременного типа, выстроенные заранее и поглотившие громадные суммы денежных средств, назначения своего не выполнили. Возникшие же укрепленные позиции во время кампании в 1877 году под Плевной и под Верденом и Ковелем в текущую войну, там, где они, по ходу операций, могли принести пользу, оказали громадное влияние на ход военных действий. В 1871 году крепость Мец сыграла роль ловушки для армии Базена, который вошел под прикрытие фортов этого укрепленного пункта и вынужден был положить оружие с падением крепости. Бывшую нашу крепость Варшаву, с её жиденькими фортами, ожидала та же участь. Одновременное наступление неприятеля из Восточной Пруссии и Галиции, в тыл нашей оборонительной линии на Висле, всем нашим вооружённым силам на этом выдающемся плацдарме грозила неминуемая катастрофа, ибо к миллионному населению внутри Варшавской крепости, присоединилась наверное и масса войск¹⁰¹»

Собственно, не сколько стратегический расчёт руководил министром, сколько финансовый. Это повелось со времён Редигера: для полного снабжения армии всеми необходимыми ей органами и средствами (в том числе вооружением, запасами, казармами) и для приведения крепостей в боевую готовность потребуются единовременные расходы до двух миллиардов рублей¹⁰²»

Далее он характеризует сами крепости так: Оказалось, что все наши крепости были далеко не закончены, вооружены по большей части устарелыми орудиями и не имели нужных запасов. На довершение постройки верков и на снабжение крепостей современной артиллерией нужно было около восьмисот миллионов рублей, то есть такая сумма, добыть которую нечего было и думать¹⁰³; на одни инженерные работы в крепостях требовалось около трехсот миллионов рублей, а ежегодно на это отпускалось всего около шести миллионов!¹⁰⁴»

Теперь поговорим о расходах на крепости. В 1881 году, Милютин подал докладную записку на имя Александра II, о сооружении крепостей на западном рубеже. Проект был одобрен и была создана комиссия отпускавшая с 1882 по 1894 ежегодно 55 700 000р.¹⁰⁵ То есть на 1 крепость 1 млн.руб! далее Военный совет распорядился отпускать около 11 078 000р. Ежегодно. Эти расходы пошли весьма неравномерно, на западные крепости уделялось не более 180 000р. в год, а на постройку новых, оказавшимися бесполезными крепостей и укрепрайонов на Балтике (Либава, сеть обороны Петербурга)¹⁰⁶ В то же время в Германии 142 000 000 марок шло на ежегодные крепостные нужды¹⁰⁷ Как мы упоминали выше, крепости послужили опорными пунктами для сосредоточения войск, размещения командных пунктов, узлами транспортных артерий, складами и так далее. В принципе этот метод работал и у нас, забегая вперёд скажем, что именно так и работали Осовец, Новогеоргиевск и Брест-Литовск до весны 1915 года. Редигер и Сухомлинов отказались от использования крепостей как боевых точек обороны, предвидя непомерные растраты на них, что цитировалось выше. Теперь процитируем Редигера: «Таким образом, все эти работы могли бы быть выполнены в пятьдесят лет. При быстром усовершенствовании техники можно было предвидеть, что производимые сегодня работы уже через пятнадцать-двадцать лет окажутся устарелыми и никуда не годными! В современном их виде крепости были неспособны выдержать осаду, а лишь могли несколько задержать противника, заставляя его подвозить к ним свои осадные средства. Скорое падение их не представляло сомнения, а между тем, и войска и население возлагали на крепости преувеличенные надежды, не подозревая, что они вовсе не отвечают ни своему назначению, ни названию. Чтобы выйти из этого положения, я видел лишь одно средство: сократить число крепостей и обратить все имеющиеся средства, равно как и получающиеся сбережения на приведение в порядок немногих важнейших крепостей; сбережения на содержание крепостных управлений и войск могли составить порядочную сумму. Вопрос о сокращении числа крепостей и о выборе крепостей, подлежавших упразднению, находился в зависимости от стратегических соображений, которыми ведал Палицын. Разговоры мои с ним на эту тему не привели ни к чему; он мне отвечал, что раньше всего надо выработать общий план обороны страны, над чем он и трудится, а уже затем можно говорить о крепостях; кроме того, все наши крепости, и в современном их состоянии, принесут пользу, задерживая противника. Разговоры на эту тему в Совете обороны тоже не привели ни к чему, так как Совет признавал, что не зная еще плана обороны, он в этом вопросе разбираться не может. Этот план обороны был выработан Палицыным к осени этого года, но Совету обороны он не был сообщен, поэтому отказ Совета рассмотреть вопрос о крепостях и после того оставался в силе. Видя, что от Палицына я ничего не добьюсь, я поручил разработку вопроса Вернандеру и затем все же внес его в Совет Обороны, который по особому моему настоянию рассмотрел его, хоть отчасти, летом 1907 года¹⁰⁸» Поливанов обобщал: Рассматривали отчёт командующего войсками Варавского ВО, остановились несколько дольше на заявлении об очень плохом состоянии крепостей. Военный министр заявлял, что для сбережения средств необходимо приступить к упраздению ненужных крепостей. Палицын уклонялся от ответа, которые он считает ненужными, и пытался свалить на Вернардера, потом на Протопопова¹⁰⁹»

Итогом Редигеровского министерства в этом вопросе было следующее: Представление Палицына о сокращении числа крепостей рассматривалось в Совете обороны 24 июня; решено было упразднить Либаву, Усть-Двинск, Керчь, и Очаков и сократить укрепления Свеаборга и Михайловской. Все они были второстепенные и упразднение их давало не особенно существенные сбережения, но это все же было началом разрешения важного вопроса. Решение Совета было утверждено государем, но затем я получил его повеление приостановить упразднение Очакова, а затем и Свеаборга, нужных флоту и для обороны Финляндии. Вооружение и гарнизоны упраздненных крепостей были назначены на усиление некоторых из остающихся крепостей¹¹⁰» И снова приведём пример о отвратительном обучении крепостной артиллерии¹¹¹ который служил весомым аргументом в вопросе упразднения крепостей.

Сухомлинов шёл ещё дальше, предлагая сдать привислинский театр¹¹² и отойти на рубеж Литвы и Белоруссии, но этот проект ввиду принятия решения о наступлении в Восточную Пруссию не был принят.

Итог крепостного вопроса был приблизительно таков – как боевые твердыни крепости не поддерживались в должном виде, а как огромные казармы, склады и опорные пункты для наступления на Берлин…

Часть третья.

Большая военная программа и состояние армии к 1914 году.

Военная реформа набирала свои обороты. Что же констатирует на 1912-1914 годы военный министр?

Одновременно с главными реформами в бесконечном изобилии шли вспомогательные работы. Дополненные реформы и тысяча всяких единичных мероприятий. Военные тюрьмы были подчинены военному ведомству. Снабжение топографическими картами организованно было таким образом, что все офицеры и унтер-офицеры, а также в возможно большем количестве нижние чины, должны были получить карты театра войны. Военная цензура получила новый аппарат и новые силы, около 45 новых регламентов было введено в войска и всю связанную с ними работу нужно было проверить и усовершенствовать многими смотрами и пробными мобилизациями. Новая, бодрая жизнь в 1913 году забурлила в реорганизованной армии и многочисленные молодые силы устремились на службу во все полки, штабы, на восстановление старой славы и на службу России. Я имею право сказать: в 1913 году был готов аппарат, чтобы каждую армию, любой величины привести в движение – но готовой вполне армии ещё не было, в смысле количества приготовленных бойцов, вооружения, снабжения и снаряжения. Средства на это, начиная с 1913 года притекали медленно и только с утверждением так называемой большой программы 1914, широко обставленной, мы получили более крупные кредиты. Весной 1914 г. срок действительной службы был продлён на 6 месяцев, что дало России возможность при , также в 1914 с 450.000 на 580 000 человек повышенном контингенте новобранцев. Держать четыре контингента или 2.320.000 человек под ружьём. Технические дополнения ко всем этим меркам могли быть осуществлены лишь с 1915, ПОСЛЕ МОЕЙ ОТСТАВКИ, ОНИ И ОСУЩЕСТВИЛИСЬ, НЕСМОТРЯ НА РАЗОРИТЕЛЬНУЮ ВОЙНУ (выделено нами – Т.А.) Это может служить показателем объема и основательности всех подготовленных работ»¹¹³

Выводы довольно утешительные – Российская армия становится силой, могущей отстоять суверенитет Державы. И в октябре 1913 года, принимается Большая Военная Программа¹¹⁴. Большая программа по усилению армии» была утверждена в октябре 1913 года и предусматривала проведение до осени 1917 года мероприятий по коренному преобразованию армии, особенно в области ее технического оснащения (количественное и качественное усиление артиллерии, развитие авиации, автомобильного транспорта и т.д.). С началом первой мировой войны выполнение программы было отменено. Далее: Согласно «Большой программе» вооруженные силы Российской империи в мирное время необходимо было увеличить на 480 тыс. человек, то есть на 39%. При этом: пехоту на

57%, кавалерию на 8%, артиллерию на 27%, а технические войска, включая и авиационные, на 3%¹¹⁵»

Выводы из этого перечня можно сделать такие – упор делался на живую силу пехоты и огонь артиллерии, техническим войскам отводилась подсобная роль помощников армии. Для точного диагноза перспективам и потенциалу БВП, мы рассмотрим технические войска в хронологическом порядке, затем коснёмся одного из основных вопросов военного планирования – крепостей и немного посмотрим, как планировали вести войну.