Министерство образования Московской области

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Московский Государственный Областной Гуманитарный Институт

Кафедра русского языка и литературы

Реферат: «Антитоталитарные призведения в русской литературе XX века. Е. Замятин «Мы»

Выполнила:

студентка 5 курса

Аверкина К. А.

Научный руководитель:

Яковлев М. В.

Орехово-Зуево

2014

План

Введение. 3

Раздел 1.Антитоталитарные произведения русской литературы XX века.

1.1. Антитоталитарные произведения в русской литературе XX века. ……………5

1.2. «Котлован» А. Платонова…………………………………………………………6

Раздел 2.Художественный анализ романа «мы»

2.1 Смысл названия «Мы». ……………………………………………………………9

2.2 Тема произведения…………………………………………………………………9

2.3 Проблематика романа…………………………………………………………….10

2.4 Особенности жанра антиутопии вромане Е.И. Замятина «Мы»……………….11

2.5 Идея антиутопии «Мы»……………………………………………………………13

Заключение……………………………………………………………………………..15

Список литературы…………………………………………………………………….17

Введение.

20—30-е годы нашего столетия явились суровым испытанием для культуры, в широком смысле этого слова. Культура — это знание и образование, умение общаться, понимать друг друга, внутренняя духовная жизнь человека, это разнообразная деятельность по созиданию, объединяющая, а не разъединяющая людей. В конце 20-х—30-е годы XX в. в мире формировались тоталитарные системы. Тоталитаризм имел разные идеологические окраски, но в любом виде ущемлял свободу, гасил творчество. Эту страшную тенденцию не могли не ощущать лучшие умы че­ловечества. Поэтому тогда же были написаны антитоталитарные произведения, которые естественно, были запрещены господствующими системами власти и не публиковались. Тем не менее, литература оставалась почти единственной формой творчества, в которой возможно было хотя бы в переносном смысле показать опасность тоталитарных идей и высказать свой протест. В повести “Котлован” А..Платонов привел следующий диалог простого человека, рабочего, с представителем власти: “Вощеву сказали в завкоме: - Администрация говорит, что ты стоял и думал среди производства. О чем ты думал, тов. Вощев? — О плане жизни.— Завод работает по готовому плану треста. А план личной жизни ты мог бы проработать в клубе или в красном уголке.— Я думал о плане общей жизни. Своей жизни я не боюсь, она мне не загадка.— Ну и что же ты мог бы делать? — Я мог бы выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность.— Счастье произойдет от материализма, тов. Вощев, а не от смысла...”. Тоталитарная система, т. е. система полного контроля над всеми сферами жизни общества и отдельного человека, несла большую опасность. Она приводила к девальвации подлинных ценностей, на их место ставилась бездуховность, мертвечина духа, страх и подозрительность, что в свою очередь порождало обесценивание самой человеческой жизни. Она сделала жизнь механизированной, превратив человека в “винтик”, механизм хозяйственной или военной машины. В механизированную структуру, под колеса мощного социального маховика попадали свобода, радость творчества и общения, счастье людей. В 1920 г. в голодном и холодном Петрограде, в обстановке военного коммунизма с его жестокостью, насилием, попранием личности, в атмосфере распространенного убеждения в возможности скорого скачка прямо в коммунизм, писал свой роман Е. Замятин. Это был роман о будущем обществе, где решены все материальные запросы и где удалось выработать всеобщее математически выверенное счастье путем упразднения свободы, самой человеческой индивидуальности, право на самостоятельность воли и мысли. Это роман “Мы”. Главный герой романа — математический “Интеграл”, в котором заключено “уравнение Вселенной”, благодаря чему удалось подчинить себе все живые существа. “Если они не поймут, что мы несем им математически безошибочное счастье, наш долг заставить их быть счастливыми”. Всем людям присваивались определенные “номера”, напр.— “Д-503” или “О-90”. У всех – одинаковая голубоватая униформа и золотая бляха на груди с государственным номером каждого или каждой. “Всякий, кто чувствует себя в силах, обязан составлять трактаты, поэмы, манифесты, оды или иные сочинения о красоте и величии Единого Государства... Да здравствует Единое Государство, да здравствуют номера, да здравствует Благодетель!” Все это было написано “на заре коммунизма” Е. Замятиным, 20-м году, еще до сталинских лагерей, травли писателей, поэтов и ученых, уничтожения инакомыслящих, еще при жизни Ленина. Люди видели в романе пародию на социалистическое (коммунистическое) общество будущего. Замятин писал, что Государство зорко следило за своими гражданами. Чтобы с ними не было проблем, у них удалялась “фантазия”. Глава Государства, Великий Благодетель вещал: “...Истинная, алгебраическая любовь к человечеству — непременно бесчеловечна, и непременный признак истины — ее жестокость”. Боль и жалость к людям делали автора романа “неудобным” писателем. В 1929 г. началось его преследование. Другой работой Замятина, посвященной аналогичной теме, стала статья “Я боюсь”. “Главное в том, — предупреждал в ней Е. Замятин, — что настоящая литература может быть только там, где ее делают не исполнительные и благонадежные чиновники, а безумцы, еретики, отшельники, мечтатели, бунтари, скептики. А если писатель должен быть благоразумным, должен быть католически правоверным, должен быть сегодня — полезным, не может хлестать всех, как Свифт, не может улыбаться над всем, как Анатоль Франс, — тогда нет литературы бронзовой, а есть только бумажная, которую читают сегодня и в которую завтра завертывают глиняное мыло... Я боюсь, что настоящей литературы у нас не будет, пока не перестанут смотреть на демос российский, как на ребенка, невинность которого надо сберегать. Я боюсь, что настоящей литературы у нас не будет, пока мы не излечимся от какого-то нового католицизма, который не меньше старого опасается всякого еретического слова”. По существу, Замятин дал точный диагноз бюрократического мышления. Е. Замятин (1884—1937) умер в Париже, до конца дней своих не покидая надежды вернуться на Родину. На Россию он смотрел, веря в ее возрождение, о чем свидетельствует его позднее эссе “О моих женах, о ледоколах и о России”: “Ледокол — это такая же специфически русская вещь, как и самовар. Ни одна европейская страна не строит для себя таких ледоколов, ни одной европейской стране они не нужны: всюду моря свободны, только в России они закованы льдом беспощадной зимой — и чтобы не быть тогда отрезанным от мира, приходится разбивать эти оковы. Россия движется вперед странным, трудным путем, не похожим на движение других стран, ее путь — неровный, судорожный, она взбирается вверх — и сейчас же проваливается вниз, кругом стоит грохот и треск, она движется, разрушая”. Эти слова Е. Замятина оказались пророческими.