Глава 3. Корейцы Сибири в структуре диаспоральных практик

Республика Корея с общей численностью населения 48,7 млн. чел (на 2009 г.) имеет почти 7-миллионную зарубежную диаспору, проживающую за пределами Корейского полуострова. Странами с наибольшим проживанием корейцев являются Китай (2,3 млн. чел.), США (2,1 млн. чел.), Япония (912 тыс. чел.), страны СНГ (537 тыс. чел.) [Брошюра Фонда зарубежных корейцев. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.okf.or.kr/portal/PortalView.do?PageGroup=USER&pageId=1283437318546&query=]. С 1990-х гг. Южная Корея берет курс на активное взаимодействие с зарубежными соотечественниками, однако диаспоральные стратегии всегда были частью внешней политики страны. В первом параграфе главы рассматривается история взаимодействия Республики Корея с зарубежными соотечественниками, а во втором – реакция корейцев России на подобную политику.

Республика Корея и ее практики взаимодействия с зарубежными соотечественниками

Политика «брошенных людей» при президентах Ли Сын Ман 1948-1960 гг. и Пак Чон Хи 1963-1979 гг.

Сразу после создания государства Республика Корея в 1948 г. правительство было занято, прежде всего, стабилизацией системы и возрождением экономики. Разделение Корейского полуострова на сферы влияния на основе идеологических разногласий привело к тому, что возвращение корейцев из Китая и СССР стало практически невозможным, а также это исключило их из понятия «зарубежный соотечественник» для южнокорейского правительства [Пак Мёнг Гван, 2006, с. 32]. Затем разразилась Корейская война 1950-1953 гг., разруха, и вопросы миграции и зарубежных соотечественников оставались без внимания.

Однако в 1955 г. в Японии образовалось просеверокорейкое общество Чхонрён, и на какое-то время всем японским корейцам было запрещено въезжать в Республику Корея [Пак Мёнг Гван, 2006, с. 32]. Такие крайние меры президента Ли Сын Мана подчеркивают его антикоммунистический и антияпонский политический курс. Таким образом, диаспоральная политика Ли Сын Мана обусловлена неприязнью к коммунизму и Японии, а также и к корейцам, проживающим в коммунистических странах и Японии. Ее суть заключалась либо в игнорировании существования зарубежных корейцев, либо в открытых запретах на въезд в страну.

В тоже время Северная Корея вела пропаганду по отношению к корейцам Японии, что повлияло на образование общества Чхонрён и запрет на въезд [Чве Ёнг, 2011, с. 57]. Таким образом, диаспоральная политика Республики Корея берет свое начало в противостоянии КНДР. И на первой своем этапе состоит лишь из негативного отношения к зарубежным соотечественникам. Эту политику также называют «политикой брошенных людей» (Чве Ёнг, Пак Мёнг Гванг, Ким Бонг Соп).

С приходом к власти военного диктатора Пак Чон Хи в силу вступает закон «О зарубежной миграции» (1962 г.) [Электронный ресурс. Режим доступа: http://theme.archives.go.kr/next/populationPolicy/archivesDetail.do?flag=1&page=1&evntId=0043297168], который поощряет выезд граждан заграницу, как способ борьбы с перенаселением страны и ростом безработицы. Эта политика отправки населения заграницу была направлена на привлечение иностранного капитала в страну, а также на стабилизацию местного рынка труда [Пак Мёнг Гван, 2006, с. 32].

А также для этой же цели в 1965 г. были заключены дипломатические отношения с Японией, однако это не изменило положение корейцев в Японии [Пак Мёнг Гван, 2006, с. 32]. Как и прежде, для получения вида на жительства японским корейцам было необходимо зарегистрироваться и пройти тщательную проверку японского правительства [Пак Мёнг Гван, 2006, с. 32-33]. В итоге вид на жительство в Японии получали только квалифицированные работники корейского происхождения [Чве Ёнг, 2011, с. 33].

После переворота Юсин в 1972 г. правительство Пак Чон Хи для укрепления своей власти решило развернуть поддержку организации поселения корейцев в Японии. В 1970-е гг. проводилась поддержка движения за воссоединение семей через Красный крест и проекта посещения могил Родины, что вызвало положительную реакцию и в итоге привело к развалу общества Чхонрён и других антиюжнокорейских организаций в Японии [Чве Ёнг, 2011, с. 34].

Таким образом, диаспоральная политика президента Пак Чон Хи заключалась главным образом в отправке корейцев заграницу и в противостоянии просеверокорейских настроений среди японских корейцев. Однако по сравнению с предыдущим этапом наметилось повышение интереса к вопросам зарубежных соотечественников, что выражалось, прежде всего, в изучении и накоплении информации о них.

Первые два этапа диаспоральной политики Республики Корея можно сравнить с диаспоральными мерами КНДР, поскольку именно КНДР послужила толчком для обращения внимания на зарубежных соотечественников.

Следует отметить, что диаспоральная политика КНДР с самого образования государства в 1948 г. отличалась довольно высокой активностью. А поскольку Северная и Южная Кореи разделяют общих зарубежных соотечественников, диаспоральная политика также стала ареной для соперничества. Примером тому может послужить практика репатриации корейцев из Японии в КНДР в 50-60-е гг.

Во время аннексии Кореи Японии 1910-1945 гг. японское правительство вывозило население Кореи для принудительных работ в Японию. К 1945 г. в Японии находилось свыше 2 мнл. корейцев, после войны большинство из них вернулось на Корейский полуостров, однако около 600 тыс. корейцев решило остаться в Японии в связи с нарастающим политическим и социальным конфликтом на Родине [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541]. Несмотря на то, что большинство из корейцев были вывезены в Японию из южной части полуострова, значительная их часть симпатизировала КНДР, и с 1955 г. в Японии действовала просеверокорейская Ассоциация корейцев Чхорён, которая и выдвинула требование о репатриации в КНДР [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541]. Необходимо заметить, что и Северная и Южная Кореи были озабочены особым статусом корейцев в Японии, например, Республика Корея в 1954 г. отказалась принимать депортированных корейцев из Японии за нарушение закона. Это привело к тому, что многие осужденные стали требовать депортации в Северную Корею [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541].

Инициатива репатриации корейцев из Японии в КНДР шла сразу из нескольких источников, начиная с 1953 г. Просеверокорейски настроенные корейцы желали вернуться в КНДР. Некоторые японские представители власти видели в репатриации корейцев решение проблемы корейских осужденных за нарушение японских законов, а также избавление от обедневших корейцев, которые существовали только за счет социальных пособий [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541]. Японское правительство открыто заявляло о высоком уровне безработицы или маргинальной занятости (открытие бильярдных, незаконное пивоварение, сбор мусора) среди корейцев [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541]. КНДР же видела в репатриации и решении вопроса с осужденными общее улучшение жизни корейцев в Японии, а также расширение влияния корейского сообщества в Японии [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541]. Сложность заключалась лишь в том, что Япония опасалась ухудшения отношений с Южной Кореей и вмешательства США, однако в 1956 г. японская сторона окончательно убедила власти КНДР в необходимости репатриации и вплоть до 1959 г. шла подготовка проекта [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541].

В итоге проект начал осуществление в 1959 г. с использованием советских кораблей, и только к 1960 г. репатриировались 49 тыс. чел., а общее число репатриантов за 1959-1984 гг. составило 93 340 чел. [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541].

Необходимо заметить, что Ким Ир Сен призвал всех корейцев Японии возвращаться в КНДР еще в августе 1958 г., но данный проект помогал репатриироваться обедневшим корейцам, не способным самим нести расходы на переезд за счет совместных средств Японии и КНДР [Морис-Судзуки. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.japanfocus.org/-Tessa-Morris_Suzuki/3541].

Таким образом, этот пример показывает готовность КНДР не просто принять обедневших репатриантов из Японии, но и улучшить их статус в целом. В то время как Республика Корея, антияпонски и антикоммунистически настроенная при президенте Ли Сын Ман, не просто игнорировала проблему японских корейцев, но и открыто отказалась принимать депортированных соотечественников. Неудивительно, что большинство корейцев Японии ассоциировало себя именно с КНДР, ведущей активную пропаганду. А первые диаспоральные меры президента Пак Чон Хи по привлечению вниманию японских корейцев были предприняты в противовес северокорейским попыткам. Следует заметить, что на данном этапе основное внимание диаспоральной политики Республики Корея было сконцентрировано на корейцах Японии, позднее США. В то время как проблемы корейцев СССР и Китая не были включены в государственную повестку дня. Этот факт прежде всего обусловлен идеологическими разногласиями Республики Корея с принимающими странами СССР и Китаем, однако также свидетельствует о незрелости и правовой непроработанности стратегии на начальном этапе.

Диаспоральная политика «локализации» президентов Чон Ду Хван 1980-1988 гг. и Ро Дэ У 1988-1993 гг.

Благодаря экономическому росту, правительство Чон Ду Хвана впервые обратило пристальное внимание на зарубежных соотечественников и осознало необходимость проведения диаспоральной политики. В связи с этим при президенте Чон Ду Хване в конституцию пятой республики был внесен пункт о «защите прав и благ зарубежных корейцев», а в новой конституции шестой республики, принятой в 1988 г. президентом Ро Дэ У, этот пункт был перефразирован в «долг защищать права и блага зарубежных соотечественников» [Пак Мёнг Гванг, 2006, с. 33]. В таком виде конституция действует и по сей день, и пункт о зарубежных соотечественниках – это параграф 2 статьи 2 [Конституция Республики Корея. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.law.go.kr/lsInfoP.do?lsiSeq=61603&efYd=19880225#AJAX].

Диаспоральную политику этого периода южнокорейские исследователи (Чве Ёнг, Пак Мёнг Гванг) называют политикой «локализации». Она заключается в помощи мигрантам как можно быстрее адаптироваться в принимающем обществе и стать образцовыми гражданами. И с одной стороны положительной чертой этой политики является помощь эмигрантам, но с другой стороны это может рассматриваться как толчок для скорейшего разрыва связей с Родиной [Пак Мёнг Гванг, 2006, с. 33]. Среди конкретных мер в рамках политики локализации можно назвать минимализацию расходов на эмиграцию или невозможность вносить рекомендации правительству Республики Корея после эмиграции в связи с отсутствием юридического статуса [Пак Мёнг Гванг, 2006, с. 33].

Следует также отметить, что с установлением дипломатических отношений Республики Корея с СССР и КНР включило корейцев СССР и КНР в число зарубежных соотечественников.

Таким образом, диаспоральная политика при президентах Чон Ду Хван и Ро Дэ У в 1980-1993 гг. впервые внесла понятие «зарубежный соотечественник» в конституцию страны. А также четко наметилось понимание необходимости сотрудничества с диаспорой. Однако реальные меры были направлены лишь на содействие быстрейшей адаптации корейских мигрантов в принимающем обществе.

Диаспоральная политика президента Ким Ён Сама 1993-1998 гг. и проект репатриации

С конца 1990-х гг. Республика Корея активизирует свою диаспоральную политику как часть внешнеполитического курса. На фоне общемировой тенденции «подъема диаспор» [Фуллилов, 2008, с. 3-7] в данном направлении заметна очевидная смена курса, провозглашается «Новая диаспоральная политика» [Пак Мёнг Гван, 2006, с. 34]. Основной сутью данного курса было долгосрочное планирование, упор на сохранение гомогенности корейского народа, а также «переход от политического использования зарубежных соотечественников в конфронтации с Севером к поддержке их адаптации в принимающем обществе» [Чве Ёнг, 2011, с. 36].

Необходимо отметить, что к этому времени страна подошла с накопленным экономическим потенциалом, однако без существенного политического влияния в мире. И в целях наладить дисбаланс экономической и политической мощи Республика Корея занимается поиском путей взаимодействия и влияния на международном уровне. И хотя в официальных документах целями диаспоральной политики признаются сохранение этнической идентичности зарубежных соотечественников и формирование из них образцового сообщества в рамках принимающего общества [Сайт Фонда зарубежных соотечественников. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.okf.or.kr/portal/PortalView.do?PageGroup=USER&pageId=1328006198603&query= ]. Зарубежные соотечественники стали рассматриваться как мост для активизации обменов с странами их проживания.

Диаспоральная политика при президенте Ким Ён Саме посвящена подготовке соответствующего закона и аппарата осуществления. Именно в этот период были учреждены основные органы по управлению диаспоральной политикой:

• секретариат по вопросам зарубежных соотечественников при администрации президента (май 1993 г.)

• комитет по диаспоральной политике под руководством премьер министра (февраль 1996 г.)

• фонд зарубежных корейцев (октябрь 1997 г.) [Чон Ин Соп, 2002, с. 292].

Однако, несмотря на все усилия, представленный в 1997 г. законопроект не был принят в парламенте [Чон Ин Соп, 2002, с. 293]. Иными словами, на данном этапе были учреждены основные институты реализации диаспоральной политики, проведена теоретическая работа и начато обсуждение закона.

Еще одним важным направлением диаспоральной политики Ким Ён Сама можно назвать проект репатриации сахалинских корейцев в Республику Корея. Как уже упоминалось, в период колонизации Кореи Японией (1910-1945 гг.) японское правительство насильственно вывозило корейцев на о. Сахалин для выполнения трудовой повинности. А после окончания Второй мировой войны в 1945 г., несмотря на частичное возвращение на Корейский полуостров, оставшиеся на о. Сахалин корейцы (43 тыс. чел.) не были вывезены из России ввиду капитуляции Японии и тяжелого подчиненного положения Кореи [Сайт Кампании восстановления истории сахалинских корейцев. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.sahallin.net/]. Как было уже сказано выше в 1959-1984-е гг. действовал проект репатриации сахалинских корейцев в КНДР, по которому остров покинуло свыше 93 тыс. чел., а с конца 1980-х начинается дискурс о возвращении сахалинских корейцев в Республику Корея.

Инициатором проекта репатриации в Республику Корея стало корейское отделение Красного Креста в 1988 г., затем в 1994 г. правительства Республики Корея и Японии договорились о совместном проведении проекта переселения, а в 1996 г. правительство Кореи в дополнение открыло проект по предоставлению вида на жительство сахалинским корейцам [Пэ Су Хан, 2010, с. 280]. В результате переговоров были разработаны условия репатриации, а конкретно репатриантами признавались только корейцы первого поколения, которые проживали на о. Сахалин до 1945 г., однако позже, с 2008 г. второе поколение корейцев тоже было признано репатриантами [Пэ Су Хан, 2010, с. 287]. При анализе данных Пэ Су Хана становиться ясно, что корейская сторона обеспечивает юридический статус репатриации, предоставляет территорию для строительства жилых комплексов и обсуждает варианты развития программы. В то время как японская сторона обеспечивает финансирование самого переселения, строительства и обслуживания домов для репатриантов, выплату пенсий и проч. [Пэ Су Хан, 2010, с. 287].

Несмотря на все усилия в данном направлении, проект репатриации начался только в 2008 г. Однако заслуга президента Ким Ён Сама здесь очевидна. Таким образом, данный этап можно назвать приготовлениями к активизации. Следует отметить, что именно это подготовки и заложила базис для успеха диаспоральной политики на следующих этапах.

Диаспоральная политика «сетей» президента Ким Дэ Чжуна 1998-2003 гг.

С вступлением президента Ким Дэ Чжуна в должность диаспоральное направление внешней политики получило новый толчок. Специальный закон о юридическом статусе зарубежных соотечественников, опубликованный 5 августа 1998 г., был адресован не только проживающим за границей гражданам Кореи, но и иностранным гражданам, имеющим корейские корни [Чон Ин Соп, 2002, с. 292]. Данный законопроект вызвал волну опасений со стороны Китая, стран СНГ и Японии в связи с влиянием этого закона на взаимоотношение зарубежных корейцев со странами проживания [Чон Ин Соп, 2002, с. 296]. Что в итоге привело к пересмотру предложения и принятии исправленного варианта в августе 1999 г. [Чон Ин Соп, 2002, с. 298]. Исправления, прежде всего, касались сокращений привилегий, выдвинутых первоначальным проектом, но главное по-новому определяло понятие «зарубежный соотечественник». Согласно принятому в 1999 г. закону, «зарубежными соотечественниками» признавались

1. Граждане РК, проживающие за границей

2. Лица, в прошлом имевшие гражданство Республики Корея, а также их прямые наследники, определяющиеся по решению президента [Чон Ин Соп, 2002, с. 299].

Ключевым моментом здесь является положение о гражданстве Республики Корея, которая была образована в 1948 г. Таким образом, согласно закону из понятия «зарубежные соотечественники» были исключены все те мигранты, покинувшие страну до 1948 г. А именно они и составляют большинство зарубежных корейцев Китая и стран СНГ. В связи с этим законопроект еще до вступления в силу вызвал бурю негодования общественности вплоть до обвинения в нарушении, гарантируемого конституцией, права на равенство [Чон Ин Соп, 2002, с. 299].

Обрушившийся на Азию экономический кризис 1997 г. заставил правительство Республики Корея пересмотреть отношение к зарубежным соотечественникам. «Правительство Ким Дэ Чжуна начинает осознавать стратегическую ценность и потенциал сетей зарубежных соотечественников» [Чве Ёнг, 2011, с. 37]. Среди причин необходимости диаспоральной политики можно назвать и политические (поскольку диаспора может выступать в качестве лобби в пользу страны происхождения), и экономические, и культурные (диаспора как движущая сила для экономических и культурных связей стран происхождения и проживания). Однако на рубеже веков Республика Корея сконцентрировалась, прежде всего, на реализации экономического потенциала диаспоры.

По данным американского Института мировой экономики Петерсона (Peterson Institute of International Economics) в 2003 г. состояние зарубежных корейцев составило 129 млрд. долларов, что эквивалентно 1/4 ВВП Республики Корея [Им Че Ван. Электронный ресурс. Режим доступа: http://dongponews.net/news/articlePrint.html?idxno=2227]. В связи с этим стана развернула политику под названием «политика сетей», прежде всего, предполагающую создание бизнес сетей корейских предпринимателей по всему миру. В рамках этой политики, например, действует ежегодная бизнес конференция зарубежных корейцев ОКТА (Overseas Korean Trader's Association), которая ежегодно собирает все больше и больше бизнесменов корейского происхождения со всего мира.

Итак, данный этап становления диаспоральной выявляет его экспериментальных характер. В итоге к закону, дарующему широкие права, приняли поправку, ограничивающие эти права, однако впервые была сделана попытка определить юридический статус «зарубежных соотечественников». А также четко обозначилась экономическая составляющая диаспоральной политики, и зарубежные соотечественники стали рассматриваться как потенциальный бизнес партнер.

Диаспоральная политика этнических гастарбайтеров президентов Но Му Хёна 2003-2008 гг. и Ли Мён Бака 2008-2013

Диаспоральная политика президента Но Му Хёна во многом преемственна политике его предшественника.

В итоге после долгих дискуссий при президенте Но Му Хёне в 2004 г. в силу вступила поправка к закону о зарубежных корейцах, согласно которой «зарубежными корейцами» признавались:

1. Бывшие граждане Республики Корея, имеющие вид на жительство за границей, а также граждане Кореи, проживающие за границей с целью получить вид на жительство.

2. Лица, в прошлом имевшие корейское гражданство (включая тех, кто эмигрировал из страны до основания Республики Корея), а также их прямые наследники, определяющиеся по решению президента [Электронный ресурс. Сайт Министерства иностранных дел и торговли. Режим доступа: http://mofaweb.mofat.go.kr/LawInfo.nsf/all/B54FEB9608D9FEB04925695F0023BD70?opendocument].

Однако, несмотря на поправку 2004 г., в целях предотвращения паники на трудовом рынке, зарубежным корейцам из Китая и стран СНГ сложнее было получить вид на жительство [Чон Даль Су, 2010, с. 24-31]. В связи с этим в 2008 г. визу зарубежных соотечественников лицам с высшим образованием, лицам, занимающимся торговлей или производством, стали выдавать в независимости от гражданства, поскольку это не представляет угрозы рынку физического труда [Чон Даль Су, 2010, с. 25].

Однако среди диаспоральных мер президента Но Му Хёна внимание привлекает введение системы приезжих рабочих (гастарбайтеров) корейского происхождения. Это разворачивалось на фоне притока неквалифицированных рабочих в Республику Корея из стран Юго-Восточной Азии. Однако статус рабочих некорейского происхождения отличался и продолжает отличаться от статуса корейских рабочих. Рабочая виза неквалифицированным рабочим корейского происхождения (Н-2) выдается на 5 лет с правом продления [Сайт иммиграционной службы Республики Корея. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.immigration.go.kr].

Таким образом, при президенте Но Му Хёне продолжилось расширение привилегий для зарубежных соотечественников, а также расширилась их сфера деятельности внутри страны.

При президенте Ли Мён Бак государственный интерес к диаспоральной политике несколько упал. Президентом был выдвинут план из 193 государственных задач (43 центральных, 68 средней важности и 82 общих задач), и среди наименее важных по значимости задач заявлена «Защита зарубежных граждан и поддержка деятельности зарубежных соотечественников» [Чве У Гиль, 2008, с. 77]. И все же при президенте Ли Мён Баке была принята и вступила в действие поправка к закону «О выборах», согласно которой граждане страны, проживающие за рубежом, получают избирательное право [Сайт министерства юстиции Республики Корея. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.law.go.kr/lsInfoP.do?lsiSeq=143034&efYd=20130813]. До принятия этой поправки в 2009 г. граждане Республики Корея, покидая страну, не имели возможности участвовать в ее политической жизни. Британский исследователь диаспоральной политики А. Гамлен считает предоставление удаленного избирательного права стратегией по расширению прав зарубежных соотечественников [Гамлен, 2008, с. 845].

Кроме того, в 2010 г. была изменена система двойных гражданств, прежде наотрез отвергаемая южнокорейским законодательством [Ли Санг Хун, 2011, с. 123]. Эта мера отчетливо демонстрирует еще большие уступки правительства для укрепления связей с зарубежными корейскими сообществами для использования этого дополнительного человеческого ресурса в экономическом и политическом влиянии.

А также при президенте Ли Мён Бак проходило осуществление проекта репатриации сахалинских корейцев, начавшегося при президенте Ким Ён Саме. Большинство договоренностей по данному проекту было достигнуто в более ранние периоды, поэтому проект нельзя считать заслугой президента Ли, однако осуществление переселения репатриантов началось в 2008 г.

С начала осуществления программы репатриации в 2008 г. до 2010 г. всего было переселено свыше 3 тыс. чел. в такие города как Инчхон, Ансан, Хвасонг, Чхучхон, Пусан и проч. [Пэ Су Хан, 2010, с. 280]. Возраст переселенцев 65-75 лет, большинство из них были рождены на о. Сахалин, однако практически все свободно владеют корейским языком, так как прошли обучение в корейских школах на о. Сахалин (из интервью с репатриантами дома «Кохянг маыль» в г. Ансан).

Путем ограничения числа репатриантов теми, кто проживал на о. Сахалин до 1945 г., правительство Республики Корея избежало и проблему переселения излишне высокого числа репатриантов, и проблему необходимости проведения широкомасштабных адаптационных программ. Таким образом, несмотря на то, что Республика Корея пополнила свой арсенал диаспоральной политики опытом репатриации, этот опыт, как и вся эмиграционная политика страны, отличается крайней осторожностью и ограничивается минимальным приемом граждан. Однако нельзя не отметить огромную роль волонтерских и общественных организаций в помощи правительству в организации и проведении репатриационных и адаптационных программ.

Президент Пак Кын Хе вступила в должность лишь в 2013 г., однако есть предположение, что ее политический курс на сближение с зарубежными соотечественниками и расширение их прав будет преемственен предшествующему. Такое предположение позволяет сделать тот факт, что во время своего визита в США президент Пак провела встречу с лидерами американских корейцев, на которой заявила о своем намерении расширить взаимодействие с зарубежными соотечественниками.

Программы диаспоральной политики Республики Корея

Что касается действующей на данный момент диаспоральной политике Республики Корея, то в первую очередь необходимо кратко рассмотреть деятельность Фонда зарубежных корейцев, который является институтом осуществления диаспоральной политики страны. Основными направлениями в деятельности Фонда являются:

1. Налаживание обменов с зарубежной диаспорой. Главным здесь является поддержка деятельности сообществ корейцев за границей и мониторинг обеспечения прав соотечественников.

2. Осуществление образовательных программ. Речь идет о поддержке центров преподавания корейского языка за рубежом, Фонд также осуществляет и выдачу стипендий представителям диаспоры для обучения в Южной Корее.

3. Поддержка коммерческой деятельности диаспоры. Среди данного направления можно особо выделить организацию и проведение Форума экономистов среди зарубежных корейцев, поддержку создания Конвенции корейского бизнеса и проч.

4. Информационная поддержка. Организация всемирного дня корейцев, исследования, создание международной сети корейских политиков и проч.

5. Создание сети Глобальной Кореи. Управление расширением общей сети зарубежных корейцев, создание и управление базой данных об отдельных личностях и организациях зарубежных корейцев, поддержка IT пространства [Сайт Фонда зарубежных корейцев. Электронный ресурс. Режим доступа: okf.or.kr.].

Все вышеуказанное можно отнести к мерам по наращиванию потенциала зарубежных соотечественников. Поддержка корейских культурных центров в разных странах мира, проведение культурных фестивалей, организация курсов корейского языка (в первую очередь для корейцев СНГ), выдача стипендий для обучения в Республике Корея (в первую очередь для корейцев из развивающихся стран) и прочие меры стремятся сохранить и актуализировать национальное самосознание соотечественников.

Наряду с этими мерами правительство упростило въезд и право на трудовую деятельность зарубежных корейцев в Республику Корея. Существует два основных типа виз для этнических корейцев: Н-2 – виза для занятия неквалифицированным трудом (максимум прибывания 5 лет) и F-4 – виза за квалифицированных работников (срок прибывания не ограничен) [Сайт иммиграционной службы Республики Корея. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.hikorea.go.kr/pt/InfoDetailR_en.pt]. И необходимо отметить, что корейцы Китая являются наиболее многочисленной группой трудовых мигрантов в Республике Корея [Ежегодный статистический отчет отдела миграции и миграционной политики. 2010. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.hikorea.go.kr/pt/InfoDetailR_en.pt].

А также в Республике Корея действует упрощенная инвестиционная политика, быть зарубежным инвестором корейского происхождения проще и выгоднее, чем просто зарубежным инвестором. Кроме того действуют упрощенные правила на покупку недвижимости и проведение финансовых операций для этнических корейцев [Сайт иммиграционной службы Республики Корея. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.hikorea.go.kr/pt/InfoDetailR_en.pt]. Иными словами, зарубежные корейцы занимают промежуточное положение между гражданами страны и иностранцами.

Итак, при рассмотрении хода развития диаспоральной политики Республики Корея, можно сказать, что в целом заметна положительная динамика юридического становления и расширения прав зарубежных соотечественников, несмотря на трудности в вопросах равноправия.

Начавшаяся практически сразу после образования государства, в период Холодной войны, диаспоральная политика Республики Корея началась с противостояния КНДР и прошла путь от отрицания зарубежных соотечественников до их признания и широкомасштабной поддержки. Первые этапы диаспоральной политики отмечены политикой отправки населения за рубеж и «локализации» в принимающем обществе. Однако позже диаспора стала рассматриваться как экономический, дипломатический и культурный ресурс. И с тех пор правительство Республики Корея не только стремиться наладить отношения с диаспорой как потенциальным партнером, но и улучшить ее положение и усилить этнические чувства при помощи различных культурных и образовательных программ.

Таким образом, с момента образования государства диаспоральная политика Республики Корея на начальном этапе прошла стадию признания зарубежных соотечественников, в том числе и юридического, а затем поддержки их культурной деятельности, главным образом, для построения фундамента дальнейшего взаимоотношения. Актуализация этнической связи метрополии и ее зарубежных представителей при помощи образовательных и культурных программ выступает в роли подготовительного этапа стратегии взаимодействия. Следующим ее этапом стало расширение прав зарубежных соотечественников: привилегированный визовый режим, инвестиционная политика, система двойного гражданства, удаленное избирательное право и проч. Эти меры направлены на укрепление созданных ранее этнических связей на основе этнокультурной общности. Следующий этап подобного взаимодействия, по логике А. Гамлена, – это принятие мер по получению взаимной выгоды от сотрудничества. Создание широкой сети транснационального этнического бизнеса можно считать переходом на ступень паритетного сотрудничества зарубежных соотечественников и страны исхода.