Чтец 14:

Бомбы — ночью,

Обстрелы с рассвета.

От печей, как от окон

Холодом.

Только самое страшное -

Это

По ночам

Просыпаться от голода.

Дев.-ведущ.: «…Кончался декабрь, четвертый страшный ме­сяц ленинградской блокады, месяц, в котором голодная смерть сняла невиданно большой «уро­жай» — почти 53 тысячи человек. Вместе с де­кабрём, наконец, уходил и трагический, особенно для ленинградцев, 1941 год…. Засыпая, проваливаясь в тяжелый блокадный сон, Таня мысленно выбирала для себя долг, который обя­зана исполнить, но так и не выбрала. Будь она старше, записалась бы добровольцем на фронт или в санитар­ную дружину, а то стала бы донором, ...

Она уснула задолго до полуночи и пробудилась уже в новом, 1942 году…»

(Монотонный звук струны на гитаре)

Дев.- ведущ.: «Встречая Новый год, каждый надеялся на лучшее, конечно, не сейчас, потом, ибо рождал­ся праздник в голоде, холоде, лишениях, под канонаду артиллерийского обстрела и грохот бомбардировок».

Чтец 15: (Ю.Воронов «31 декабря 1941 года» из книги стихов «Блокада»).

По Ленинграду смерть метет,

Она теперь везде,

Как ветер.

Мы не встречаем

Новый год —

Он в Ленинграде

Незаметен.

Дома —

Без света и тепла,

И без конца пожары рядом.

Враг зажигалками дотла

Спалил

Бадаевские склады.

И мы

Бадаевской землей

Теперь сластим пустую воду.

Земля с золой,

Земля с золой —

Наследье

Прожитого года.

Блокадным бедам нет границ:

Мы глохнем

Под снарядным гулом,

От наших довоенных лиц

Остались

Лишь глаза и скулы.

И мы

Обходим зеркала,

Чтобы себя не испугаться..

Не новогодние дела

У осажденных ленинградцев

Здесь

Даже спички лишней нет.

И мы,

Коптилки зажигая,

Как люди первобытных лет,

Огонь

Из камня высекаем.

И тихой тенью

Смерть сейчас

Ползет за каждым человеком.

И все же

В городе у нас

Не будет

Каменного века!

Кто сможет,

Завтра вновь пойдет

Под вой метели

На заводы.

...Мы

Не встречаем Новый год,

Но утром скажем:

С Новым годом!

Дев.- ведущ.: «… в Ленинграде жили очень стойкие люди. Они продолжали защищать родной город даже в таких условиях. И старались хоть чем-нибудь помочь друг другу. Например, съесть не весь малюсенький кусочек хлеба, а остаток подарить маме. А мама, наоборот, делила последний кусочек между детьми, хотя сама очень хотела есть.

Наверное, поэтому Ленинград и выстоял.

А ещё, в блокадном Ленинграде люди встречали Новый год. Может быть, город выстоял и поэтому?...»

Звучит песня в исполнении. В. Толкуновой «Дети Ленинграда»

На этой песне на 1-й куплет дети по очереди медленно встают и расходятся по разные стороны кулис.

На втором куплете сцена пуста.

На 3-ем куплете выходит на авансцену Дед Мороз, садится на стул, спиной к зрителю и медленно стягивает с головы шапку-ушанку…

Участвуют 4 человека: «В глубине сцены проходит Маша, которая несёт тулуп и кладёт его на скамью у задника.

Маша. … подошла и ласково обняла Сергея Ивановича:

• Не получается?

• Получается!!! Но не всё! Тут написано, — Морозов су­нул записку так близко под нос жене, что та не могла про­читать, — «Хочу маленький кусочек сахара»! Я стараюсь, стараюсь...

Морозов раздражённо махнул рукой.

• Ты не можешь наколдовать маленький кусочек саха­ра? — встревожилась Маша.

• Могу! Но только один! И маленький! Понимаешь? Хочу большой наколдовать, или много, а получается всё равно один и маленький!

Маша обняла мужа покрепче:

• Не переживай. Ты просто волшебник. Ты не можешь сделать больше, чем просят. Но ты можешь наколдовать такой сладкий-сладкий кусочек, чтобы этому ребёнку на­долго хватило воспоминаний.

Дед Мороз и Маша уходят в глубину сцены, и там Маша помогает Деду Морозу снять красный кафтан и надеть белый армейский тулуп.

Птёрк: «Когда выдавалось свободное время, Дед Мороз надевал тулуп, брал посох и шёл бродить по городу. … даже в лю­тые морозы. Он ночами дежурил на крышах (гасил вместе со всеми фугасные бомбы), он помогал по хозяйству мно­гим соседям и просто незнакомым людям.

Охля - Но главное — он ловил желания. Редко желания взрослых, они уже совсем разучились верить в чудо, а если и желали, то «чтобы враг не прошёл в город» или «чтобы бомба не попала в родной дом». Да и то никто не говорил об этом вслух, Морозову приходилось разбираться с неяс­ными образами, которые вспыхивали у людей в головах…..

Дед Мороз - Дети же просили так мало, что хотелось плакать: гор­бушку хлеба, конфету, стакан воды с сиропом…

Птёрк - Морозов знал, что его возможности ограниченны, но знал и то, что может очень много сделать... Жаль только, что испол­нять желания он способен только в преддверье Нового года…..

Охля - Дети научились ценить еду. Они ели медленно, смакуя каждый глоточек, каждый кусочек, каждую ложечку. Они не плакали, не просили ещё. Доедали и молча отдавали пу­стые тарелки. Но глаза! Эти голодные детские глаза были страшнее, чем любая бомбежка….»

Дев. – ведущ.: «…Кончался декабрь, четвертый страшный ме­сяц ленинградской блокады, месяц, в котором голодная смерть сняла невиданно большой «уро­жай» — почти 53 тысячи человек. Вместе с де­кабрём наконец уходил и трагический, особенно для ленинградцев, 1941 год.

День 31 декабря был очень холодным. Морозовы слу­шали по радио стихи Ольги Берггольц».