Литература 1918 – 1939 гг.

«DWUDZIESTOLECIE MIĘDZYWOJENNE»

«Межвоенное двадцатилетие» – один из самых коротких периодов в истории польской литературы. Однако он отмечен творчеством многих талантливых поэтов и писателей, таких как Ярослав Ивашкевич, Зофья Налковская, Бруно Шульц, Юлиан Тувим, Станислав Игнацы Виткевич, Мария Домбровская и др.

Великий Октябрь положил конец более чем вековой зависимости Польши, создал условия для восстановления независимого польского государства. Однако реакция внутри страны и вне ее силой, демагогическими посулами добилась утверждения власти буржуазно-шляхетских верхов.

В обстановке острой классовой борьбы, забастовок, восстаний и бунтов, с одной стороны, и фашизации власти при Пилсудском и Рыдз-Смиглы – с другой, в польской литературе все более обнаруживалось положение конфронтации. На одном полюсе – литература буржуазная и объективно-связанный с ней модернизм (Ю. Каден-Бандровский, Б. Шульц). На другом – литература демократическая, прогрессивная, литература критического реализма и литература пролетарская, одушевляемая социалистическими идеями. Именно реалистическая и демократическая литература в конечном счете определяла духовную атмосферу страны 20-30-х годов. Она дала яркие образцы большого искусства, выдвинула крупных художников слова, творчески развивавших лучшие на­циональные литературные традиции прошлого и закладывавших основы современной подлинно прогрессивной литературы (В. Броневский, Л. Кручковский, В. Василевская и др.).

Видное место в поэзии 20-х годов занимала литературная группа «Скамандр» (ее возникновение относится к 1916 г.), объединявшая поэтов, разных по своему мировоззрению, по своим эстетическим взглядам. Среди них были поэты, в то время консервативно настроенные (К. Вежиньский и др.), и поэты, в целом находившиеся в оппозиции к существующей действительности, правдиво, нередко остро сатирически воссоздающие ее типические стороны (Л. Стафф, Ю. Тувим, Я. Ивашкевич). Это привело в 30-е годы группы к расколу. И все же следует заметить, что творчество большей части поэтов объединения имело в основном прогрессивный характер и сыграло свою положительную роль в общественном и литературном процессе межвоенного периода.

Большое значение для польской литературы имеет многообразное наследие Юлиана Тувима – одного из крупнейших польских поэтов первой половины XX столетия.

Юлиан Тувим (Julian Tuwim, 1894-1953) — выдающийся польский поэт XX в. Родился и вырос в Лодзи, в мелкобуржуазной семье. В 1916 г. Тувим поступает в Варшавский университет на отделение права. В 1918 г. выходит первый сборник его стихов — «Подстерегаю Бога». Для начального периода творчества Тувима характерны элегические и подчеркнуто интимные мотивы, однако постепенно поэт все больше открывает для себя многогранность жизни простых людей. В стихотворениях «Нужда», «Лето бедняков», «Стихи о погибшей надежде» выражено сочувствие поэта горю бедняков. В то же время Тувим зло издевается над ограниченностью буржуа, над обывателями («Мещане», «14 июля»). Тувим много писал о задачах искусства и поэзии — «Поэзия», «Словом в кровь», «Лучше дробить булыжники». В 30-е гг. поэт вместе с другими польскими писателями протестовал против готовящейся войны; его протест особенно сильно прозвучал в стихотворении «Простому человеку». Тувим был не только замечательным лириком, но и сатириком, много писал для детей, талантливо переводил Пушкина, Некрасова, Маяковского и других русских поэтов. Во время Второй мировой войны Тувим жил в Америке. В 1946 г. возвратился на родину. Последние его стихотворения, написанные в Польше, — «Знамя», «Восклицание», «Политические ямбы», «С востока свет», «Дочери в Закопане» — проникнуты верой в жизнь.

Стихи Юлиана Тувима у нас знают практически все — и взрослые, и дети: «Хозяйка од­нажды с базара пришла, / Хозяйка с базара домой принесла: / Картошку, капусту, морковку, горох, / Петрушку и свёклу. Ох!..». Или: «Что стряслось у тёти Вали? / У неё очки пропали!». Или: «Что случилось? Что случилось? / С печки азбука свалилась!». Но немно­гие знают, что автор этих лёгких и не­притязательных строчек — один из крупнейших поэтов Польши.

Начинал Тувим среди писателей, которые издавали журнал «Скамандр». Предыдущее поколение польских по­этов — символистская группа «Моло­дая Польша» — довело звучание поль­ского стиха до неслыханной ранее музыкальности. Она достигалась не в последнюю очередь запретом на раз­говор о живой окружающей действи­тельности. В ранних стихах Тувима иногда слышна эта нежная мелодич­ность: «Снег падает, падает тихо. / Глянь — снег / На душу твою ложит­ся, / Как белый мех…/ Тогда заиграй, печалясь, / «Valse triste». / Падает снег. Дописан / Последний лист» («Пись­мо», 1915 г., перевод Д С. Самойлова).

Поэтов «Скамандра» объединяло стремление вернуть польской поэзии яркие краски и громкие звуки обы­денной жизни, ибо символисты сде­лали её уж слишком условной и бес­плотной. Пробиться к живой жизни сквозь книжную условность Тувим пытается с разных сторон — через изображение сниженного быта, через жёсткую иронию, превращающую окружающий мир в абсурд:

На станции Смертная Скука,

Что в Мордобойском повете,

Техник Влас Фролыч Запойкин

Дивно играл на кларнете...

«Пётр Плаксин», 1914 г. (перевод М. Ландмана)

Иногда — через погружение в глуби­ну слова, в его звук и его историю, ко­торая как будто выводит читателя в древние пласты земли:

Так нелепо ль нам, про зель земную

Словесами предков повествуя,

Эту повесть зачинать издревле!

В недра, в ядра мы заглянем, в дебри,

По нутру пойдём, по корневищам...

«Зелень», 1936 г. (перевод Л. Н. Мартынова)

Перед миром Тувим ощущает себя недоучкой: как совладать с такой яр­костью и многообразием? «Всем пре­мудростям я обучался: / Логарифмы, задачи, квадраты, / Грыз я формулы, запанибрата / С бесконечностью я обращался... / И, как школьник, я жду не без дрожи, / Что сам Бог меня вызовет строго. / — Я не мог подгото­виться, Боже... / Я болел... Было задано много...» («Наука», 1923 г., перевод Д. С. Самойлова).

Простые разговор­ные интонации и мощный пафос в духе молодого Маяковского у Тувима соседствуют; именно это соедине­ние составляет самую узнаваемую черту его поэзии.

Европа между двумя войнами бес­покойно бурлила. В «красные тридца­тые» многим, в том числе и Тувиму, казалось, что из России идёт новая эра свободы и счастья. А из Германии всё явственнее ощущалась угроза но­вой войны. Мир был непрочен:

В пене встал океан, будто конь,

перепуганный громом,

Тучи — зубрами в пуще, смятенное

небо заржало.

Я — шальной мореплаватель,

бездна бушует над домом,

Сад свихнулся от пенья, пришёл

в исступленье от жалоб...

«Одиссей» (здесь и далее перевод Д.С. Самойлова)

В эти годы Тувим неоднократно выражал симпатии Советскому Со­юзу и подчёркивал революционную природу своего искусства. Он не кри­вил душой: бунтарство действительно было «в крови» у его поэзии, и в этом она лишь следовала традиции Адама Мицкевича и Юлиуша Словацкого. Тувим пишет несколько очень злых сатир на буржуазное общество; самая знаменитая из них — поэма «Бал в опере» (1936 г., издана в 1946 г.):

Подъезжают «ройсы», «бьюики»,

«Испаны»,

Позументы, ленты, звёзды

И султаны,

Полномочные бульдоги

И терьеры,

И бурбоны, и меха,

И камергеры

Адмиралы, обиралы,

Принцы крови,

Морды бычьи и коровьи…

Вторая мировая война началась с того, что в Польшу с запада вступи­ли немецкие, а с востока — советские войска. Далее последовала шестилет­няя оккупация и невиданное по сво­им масштабам истребление евреев. Тувима, польского патриота и еврея по крови, это касалось вплотную: «На еврейском кладбище в Лодзи, / Под сенью берёзы унылой, / Мамы моей еврейки / Польская могила... / Прост­релили мир материнский — / Два ла­сковых слога моих губ. / На святую отвоцкую мостовую / Из окна бросили труп... / С поля славы унёс я мать, чтобы матери-земле предать, / Но трупу имени моего / Навек в Отвоцке лежать» («Мать», 1953 г., перевод Б.А. Слуцкого). Тувиму удалось эмиг­рировать: судьба бросала его от Фран­ции до Бразилии и Соединённых Шта­тов. С этого времени он пишет мало лирических стихов — сперва антифа­шистская публицистика, а потом рабо­та над поэмой «Цветы Польши», так и не завершённой (издана в 1949 г.), отнимают всё время.

На родину Юлиан Тувим вернулся в 1946 г. В социалистической Поль­ше он успеет издать только одну кни­гу новых стихов: эпоха к лирике не располагала. В этих стихах наряду с обязательными (и вполне объясни­мыми — как-никак война кончилась!) бодрыми нотами пронзительно зву­чит поминание по тому миру, кото­рый был разрушен войной, — миру, который Тувим так любил и так про­клинал. Символом его становится сожжённая дотла Варшава:

…дымился город,

Догорая, как жертвенное животное на священном костре,

И только сводимые судорогой ноги свидетельствовали о жизни,

Которая становилась смертью,

И дышал горечью гари, словно жертвы

Спалённою шерстью…

Тувим прошел нелегкий путь идейно-творческих поисков. Влияние польской классической поэзии и стихов старшего современника Л. Стаффа сочеталось в первых поэтических книжках Тувима с идейно-тематическими и художественными новациями, с бунтарской, в сущности антибуржуазной, настроенностью. Гуманистические мотивы на первых порах проявлялись в поэтизации некоего абстрактного человека, в сочувствии «маленькому» человеку, в обличении обывательщины (сборники «Пляшущий Сократ», 1920, «Седьмая осень», 1922). В стихах этих сборников сливаются лиризм, философская мысль, сатира, нередко тонкий психологизм. Постепенно гуманизм поэта приобретает социальную окраску. В конце 20-х – начале 30-х годов в условиях санационного режима в поэзии Тувима, с одной стороны, нарастает трагизм его мироощущения, все более углубляющийся к концу третьего десятилетия, с другой же стороны, еще острее становится сатира, приобретающая социально-политическую остроту и гражданское звучание. Поэт не только развивает тему обличения мещанства, он клеймит правящие круги Польши, гитлеризм. Абстрактный гуманизм все более заметно уступает место гуманизму активному. Решительнее утверждается критико-реалистический метод поэта, демократический в своей основе. В лучших стихах Тувим достигает классической простоты, обновляет поэтический язык, сближаясь с народным творчеством. Пожалуй, полнее всего это нашло отражение в сборниках «Чернолесье» (1929), «Стихи о государстве» (1935), сатирической поэме «Бал в опере» (написанной в 1936 г.). Недаром на это время падают и многочисленные переводы на польский язык произведений русской и советской классики: В. Маяковского, оказавшею значительное воздействие на польского поэта, А. Безыменского, М. Светлова и др. Сентябрьская катастрофа 1939 года заставила Тувима уйти в эмиграцию. В мировоззрении и творчестве поэта военных лет происходит заметная трансформация. Тувим занимается политической деятельностью, включается в антифашистскую борьбу с реакционной эмиграцией, выступает против антисоветской политики польского эмигрантского правительства. Не оставляет он и литературной деятельности. На чужбине поэт упорно работает над поэмой «Цветы Польши».

Из других поэтов, связанных с группой «Скамандр», приобретают известность Я. Ивашкевич, А. Слонимский, чье творчество получит развитие в послевоенной Польше.

В 20 – 30-е годы развивается и реалистическая проза. Критикой буржуазной действительности проникнуты реалистические полотна классиков польской литературы С. Жеромского («Канун весны», 1925) и А. Струга («Поколение Марка Свиды». 1925). Их дело творчески продолжает молодая литературная смена – М. Домбровская, 3. Налковская, X. Богушевская, Е. Корнацкий и др.

Гуманизм и демократизм характеризуют творчество Марии Домбровской, чьи правдивые рассказы о жизни народа не только одушевлены чувством сострадания и любви, но и освещены надеждой на его лучшую долю (сборники «Дети родины», 1923, «Люди оттуда», 1925, и др.). Вершиной довоенного творчества писательницы стала ее тетралогия «Ночи и дни» (1932 – 1934). Представляя собой своеобразную семейную хронику, «Ночи и дни» ярко воссоздают историю трех поколений шляхетской семьи, историю ее упадка и вместе с тем отхода лучших представителей шляхты от ее косных традиций и морали (Агнешка, Марцин Снядовский, Анка Нехтицувна). Семейная хроника перерастает в роман-эпопею, где панорамность изображения жизни общества органично сочетается с глубоким раскрытием характеров, их психологии, индивидуального облика.

Мария Домбровская (Maria Dąbrowska, 1889-1965) – автор романов, новелл, драматических произведений, публицист, переводчик. Творчество Домбровской – яркая страница в истории польского реализма XX в. Писательница родилась в Руссове под Калишем в разорившейся шляхетской семье. Окончив школу в Варшаве, она училась за границей, занималась естественными науками, социологией и экономикой. В Бельгии сблизилась с демократическими кругами польской эмиграции. Первые рассказы М. Домбровской были опубликованы еще в пору ее школьного ученичества, а в 1920-е гг. стали появляться книги — «Ветка черешни», «Улыбка детства» и др. В 1925 г. была издана книга «Люди оттуда», которая вызвала интерес критики и читателей и стала свидетельством творческой зрелости писательницы. Подлинным триумфом Домбровской является цикл романов под общим названием «Ночи и дни» (1932-1934). М. Домбровская – лауреат Государственной и многих литературных премий, в 1957 г. она была избрана почетным доктором Варшавского университета.

В середине второго десятилетия выступила группа «Три залпа», куда вошли три революционных поэта – В. Броневский, С.Р. Станде, В. Вандурский. В их первом коллективном сборнике и последовавших за ним индивидуальных – «Ветряные мельницы» (1925) и «Дымы над городом» (1927) Броневского, «Вещи и люди» (1925) Станде и «Сажа и золото» Вандурского – магистральной была тема борьбы пролетариата против бесчеловечной капиталистической системы.

Самым талантливым в этой группе пролетарских поэтов был Владислав Броневский (1897 – 1962), ставший впоследствии одним из выдающихся поэтов XX века. На раннем этапе в творчестве Броневского ощущались нотки анархического бунтарства, не все гладко шло и на пути его художественных поисков. В стихах польского поэта в это время преобладает романтическое начало. Но уже в 20-е годы поэт серьезно изучает произведения классиков марксизма-ленинизма, увлекается советской поэзией, особенно Маяковским, публикует свои первые переводы его стихотворений. Поэзия Маяковского стала для него во многом образцом подлинно идейного искусства. В стихах польского поэта в это время преобладало романтическое начало. На рубеже 20 – 30-х годов намечается перелом в его мировоззрении и творчестве. В конце 20-х годов выходит поэма «Парижская Коммуна», конфискованная цензурой, а в 1932 г. – сборник стихов «Печаль и песня». В пролетарской польской поэзии, пожалуй, особенно это заметно в творчестве Броневского, проступают черты социалистического реализма. Вместе с тем в отдельных стихах книги «Печаль и песня» ощущались пессимистические интонации, вызванные усилением фашизации санационного режима. В конце трудных для польских революционеров 30-х годов В. Броневский издает сборник «Последний клич» (1939). В лучших стихах книги («Примкнуть штыки!», «Последний клич», «Честь и граната») с большой поэтической силой выражены безграничная любовь к родине и страстное предостережение о грозящей ей опасности, исходящей от гитлеровской Германии. Патриотический и интернационалистский пафос сочетается в стихах с яростным разоблачением фашизма и национальной буржуазной верхушки. Военные годы, ставшие для поэта и годами вынужденной эмиграции, отразились в его книгах «Примкнуть штыки» (1943) и «Древо отчаяния» (1945). Через эти стихи проходит мотив тоски по родине, скорби по страдающему отечеству. Но и здесь мужество и гуманизм поэта придают его лирике оттенок боевитости и жизнеутверждения.

С середины 20-х и тем более в 30-е годы наряду с Броневским или вслед за ним и его сподвижниками по группе «Три залпа» выступают и такие революционные поэты, как Л. Шенвальд, Э. Шиманский, Б. Ясенский, С. Выгодский и др.

Процесс рождения и становления литературы социалистического реализма постепенно включает в межвоенное двадцатилетие и польскую пролетарскую прозу. Как и в литературах других зарубежных стран, в прозе рождение и формирование социалистического реализма сначала происходит преимущественно в сфере публицистики или в произведениях художественно-документального или автобиографического характера (например, повесть Л. Рудницкого «Возрождение», 1920, и сборник рассказов «Демократическая республика», 1921). Подъем пролетарского романа, связанный с усилением борьбы польского пролетариата, падает на следующее десятилетие. Показательно, что отдельные прозаические произведения этих лет близки по содержанию и форме к жанру художественно-документального очерка (повесть В. Василевской «Облик дня», 1934, роман Г. Джевецкого «Кисловцы», 1934, и др.). Пролетарские художники с революционных позиций обличают буржуазно-шляхетскую элиту и ее идеологию, изображают античеловечность капиталистической эксплуатации и системы в целом, показывают жизнь и борьбу городского и сельского пролетариата (романы В. Ковальского «В Гжмёнцей», 1936, «Семья Мяновских», 1938; Я. Бжозы «Дети», 1936, «Мы строим дом», 1938; В. Василевской «Родина», 1935; «Земля в ярме», 1938, первая часть ее трилогии «Пламя на болотах», 1940). В развитии революционной польской литературы, помимо усвоения лучших национальных традиций, важную роль играло влияние советской литературы.

Особенно важными вехами в истории развития пролетарской прозы в польской литературе были произведения выдающегося польского писателя Леона Кручковского (1900 – 1962). Большой вклад в пролетарскую литературу внесли его романы 30-х годов – произведения глубоко самобытные. Его первый роман «Кордиан и Хам» (1932) явился новым типом исторического романа, существенно пересматривающим с последовательно демократических позиций прошлое Польши. Роману свойственна злободневность, явная полемическая и публицистическая окрашенность, проступающая в обрисовке образов, в архитектонике, в повествовательной манере художника. Приблизительно в том же ключе написан и остросоциальный роман «Павлиньи перья» (1935) с его собирательным образом трудового галицийского крестьянства, борющегося против богатеющей кулацкой прослойки. Изображая польскую деревню перед первой мировой войной, развенчивая буржуазно-шляхетскую концепцию «единой родины», автор не только выявляет обострение социального антагонизма, но и показывает нарастание классовой борьбы в деревне. Последнее крупное произведение писателя довоенной поры – роман «Тенета» (1937). В нем с большой социально-психологической мотивированностью дана история мелкобуржуазного интеллигента, запутавшегося в тенетах удушающей общественной атмосферы накануне второй мировой войны. В начале войны Кручковский, находившийся в армии, попадает в лагерь для военнопленных в Германии, из которого был освобожден в 1945 году советскими войсками.

Как ни старались немецкие фашисты в годы оккупации задушить живую творческую мысль польского народа, его культура и, в частности, литература продолжали жить и в нелегально выходивших стихах, публицистике внутри Польши, и в произведениях писателей-эмигрантов.

Кроме того, следует отметить также творчество таких польских писателей «Межвоенного двадцатилетия», как Ярослав Ивашкевич, Зофья Налковская, Бруно Шульц, а также Станислав Игнацы Виткевич.

Ярослав Ивашкевич (Jarosław Iwaszkiewicz, 1894-1980) — писатель универсального дарования, оставивший огромное художественное наследие. Поэт, прозаик, драматург, музыковед, литературный критик, переводчик, Ивашкевич был современником нескольких литературных эпох, нашедших отражение в его творчестве. Ивашкевич родился в деревне Кальник под Киевом, учился в елисаветградской и киевской гимназиях, на юридическом факультете Киевского университета и одновременно в консерватории. В 1915 г. он дебютировал стихотворением «Лилит» в киевском еженедельнике «Перо». В октябре 1918 г. Ивашкевич переезжает в Варшаву, где становится активным участником авангардистских литературных групп «Под пикадором» и — позже — «Скамандр». В 30-е гг. творчество Ивашкевича достигает зрелости. Он публикует несколько новых поэтических сборников, пробует силы в драматургии — «Лето в Ноане» (1937), «Маскарад» (1939), в жанре художественной биографии — «Фредерик Шопен» (1938) и исторического романа — «Красные щиты» (1934). Но подлинным триумфом Ивашкевича стал выход нескольких сборников рассказов — «Барышни из Волчиков» (1933), «Мельница на Утрате» (1936), «Два рассказа» (1938). В них оформился стиль писателя, доминантными чертами которого стали конкретно-чувственное, пластическое изображение, лиричность и камерность повествования.

Зофья Налковская (Zofia Nałkowska, 1885-1954) родилась и выросла в семье видного польского ученого и передового общественного деятеля-демократа Вацлава Налковского. Эго оказало решающее влияние на духовное формирование будущей писательницы. Однако на первых порах литературной деятельности она пережила некоторое воздействие господствующих в начале века в польском искусстве модернистских течений. В зрелый период, то есть начиная с 1920-х гг., писательница преодолевает известную идейную и художественную ограниченность, о чем свидетельствуют ее романы, новеллы и драмы этого времени. Немецко-фашистскую оккупацию Польши она пережила в Варшаве, продолжая в трудных условиях работать над очередным романом. В послевоенные годы она создала цикл рассказов «Медальоны», заканчивала роман «Узлы жизни» и биографическую повесть о своем отце В. Налковском.

Бруно Шульц (Bruno Schulz, 1892-1942) — автор всего двух небольших прозаических циклов, нескольких статей, рецензий и незаконченных набросков, останется тем не менее в польской литературе XX в. как одно из самых значительных явлений. Резкое своеобразие творчества Шульца в контексте польской литературы объясняется тем, что родившийся в Дрогобыче писатель в большой степени принадлежал к австро-венгерской культурной ауре, и запечатленная в его прозе атмосфера распада империи Габсбургов сближает ее с творчеством И. Рота, Р. Музиля, Ф. Кафки. Мифологический художественный мир, созданный Шульцем, давал возможность универсальных обобщений и целостного видения жизни. Его книги «Коричные лавки» (1934) и «Санатория под клепсидрой» (1937) представляют собой один цикл с общей системой персонажей и единой поэтикой. В основе лежат мифы творения и эсхатологический миф. Шульц погиб во время войны — был застрелен на улице во время облавы на евреев; творчество его долгое время было мало известно и только в последние годы начинает занимать заслуженное место в польской и мировой литературе.

Станислав Игнацы Виткевич (Stanisław Ignacy Witkiewicz, 1885-1939) — писатель, живописец, реформатор театра, создатель концепции «чистой формы» в искусстве. Начал писать с детства. В юности много путешествовал по Европе. Учился в краковской Академии изобразительных искусств. Наследие Виткевича включает многочисленные драмы, среди которых «Тумор Мозгович» (1920), «Метафизика двуглавого теленка» (1921), «Дюбал Вахазар, или На перевалах Абсурда», «Сумасшедший и монахиня» (1923), «Безумный Локомотив» (1923), «Мать» (1924), «Сапожники», а также романы «622 падения Бунго, или Демоническая женщина» (1910—1911), «Прощание с осенью», «Ненасытность» (1927), «Единственный выход» (1931 — 1933). Большинство литературных произведений Виткевича при его жизни опубликовано не было. Мировое признание его творчество получило в последней трети XX века; Виткевича считают предтечей постмодернизма и театра абсурда. Художник переходной эпохи, он использует традицию культуры как точку отсчета, давая ей свою проблемно-метафорическую трактовку. Крушение прошлого раскрыто в его антиутопиях через образы «бывших людей», распад мифов, идеологий и художественных форм; возможная катастрофа будущего — через прогноз новых степеней распада и картины угрожающего обезличивания «счастливого человечества». Пренебрегая правдоподобием ради правды поиска, Виткевич указывает на фантастичность реального и стремится показать мир в трагикомическом развитии.