4. Основная часть.
Для того чтобы понять отношение представителя дворянского сословия XVIII века к проблеме воспитания и образования, следует разобрать ряд частных вопросов, определяющих путь и способ «овладевания» науками.
Для достижения желаемой цели данного исследования мы обращаемся к взглядам видного общественного и государственного деятеля - Василия Никитича Татищева.
В своей переписки с Сергеем Долгоруким, которую мы можем увидеть в "Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ", В.Н. Татищев достаточно полно отражает свои мысли по затронутой проблеме исследования.
Первостепенной, на мой взгляд, задачей является выявление цели обучения. Для чего нужно учиться дворянству? Какая сила подталкивала молодого шляхтича к «овладеванию» науками? Этим же вопросом задается и собеседник В.Н. Татищева. Если говорить о важности обучения, как для шляхетства, так и для «подлости», то «научение» - это ступень к приобретению разума. «Разум», в свою очередь, не только самому себе, но и всему государству пользу приносит, ведь многие народы и государства «от недостатка благоразумнаго разсуждения разорились и погибли»11. Особенно важно получение образования, по мнению автора «Разговора», шляхетству, и это В.Н. Татищев аргументирует рядом причин. Особенно важным мотивом для получения образования дворянами служит то, что Россия в XVII веке целенаправленно шла к становлению абсолютной монархии. Так, уже к концу XVII столетия страна достигла самодержавия. Основной же опорой монарха являлось дворянство, следовательно «шляхетству» необходимо быть образованным, «дабы правильно служить». Помимо этого, любой дворянин стремился получить высший чин, а поскольку «Мудрый государь умеет мудрых советников избирать», и «у мудрого не могут быть глупые министры», то и «шляхтичу» для служения необходимо было овладеть «разумом»12. Помимо этого, по словам В.Н. Татищева, «шляхетство…почитается за природное войско», поэтому на любом дворянине лежит огромная ответственность, ведь «как многократно случается, что на благоразсудности одного салдата целой армии благополучие или безопасность зависит, а от глупости великой вред произойти может»13. Приведенный аргумент был особенно важен для России конца XVII – XVIII веков, поскольку именно в этот период активно развивалась внешняя политика, в связи с чем, российскому солдату достаточно часто приходилось участвовать в развязывавшихся войнах. Во-вторых, «во оном (шляхтиче) разум должен преимуществовать, дабы как о друге и помощнике, так и о рабе мог по состоянию каждаго разсудить, какая от кого польза быть может…и тако благоразумной от каждаго по способности пользу иметь и другим полезен быть может».14
Но тут же, в переписке Сергея Долгорукова и Василия Никитича Татищева приходится столкнуться с утверждением, что подлинное благополучие заключается не в науке, и что «неученые в великом благополучии, богатстве и славе, а ученые в несчастии, убожестве и презрении находятся». С таким мнением приходится поспорить, поскольку если было бы возможно посмотреть на внутреннее состояние тех, кто в богатстве и славе живет, то можно было бы увидеть, что «оные от недостатка разума всегда тем, что они имеют, недовольны, всегда большаго...желая, а довольно никогда получить могуще, непрестанно совестию мучася, в беспокойстве пребывают», «противно же тому, разумный человек, невзирая на других об нем мнения, сам всем доволен и совестию спокоен». 15
В.Н. Татищев нередко упоминал, что образование нужно как «подлым», так и шляхтичам, но в то же время подчеркивал важность именно сословного обучения. Автор «Разговора» хочет, чтобы учащееся дворянство было отделено от крестьянства и купечества. Почему? Какова цель такого разделения? Для ответа на данный вопрос необходимо снова обратиться к переписке. Проанализировав текст, находим свидетельство того, что важность сословного деления состоит в необходимости выполнения определенного долга перед государством. Подтверждением данной мысли служат слова Василия Никитича Татищева о том, что «шляхетство почитается за природное войско, которых должность...государю и государству...служить»16, а задача «подлых» - поддерживать работу государственного аппарата и «кормить» его представителей.
Поскольку дворянство само становилось привилегированным сословием, постольку в нем пробуждалась склонность к тому, чтобы добиться издания законов, устанавливающих «разность» между «шляхетством» и «подлостью». Особенно ярко привилегированное положение дворян видно из слов В.Н. Татищева о предоставлении вотчин дворянам: «шляхетство всем протчим станом предпочтен и владениями земскими, то есть вотчинами, награждены, чего крестьянству и купечеству, яко же и прочим нешляхетным иметь запрещено». 17
Вообще В.Н. Татищев стоял за распространение знаний в народе, указывая на государственные, преимущественно военные нужды. Но так как сам автор «Разговора» был «шляхтичем», то он «непременно хочет, чтобы учащееся «шляхетство» было особно от подлости отделено». Общение дворянских детей с прислугой кажется ему вредным.
Немаловажным предметом исследования представляется проблема выбора наук, которыми следует овладеть шляхетству. Так, по мнению В.Н. Татищева, «в начале науки разделятся у филозофов по объявленным свойствам сугубо: душевное – богословия и телесное – филозофия». Другое же разделение есть моральное, где выделяются нужные, полезные, щегольские или увеселяющие, любопытные или тщетные и вредительные науки. 18
Нужные науки подразделяются на телесные и душевные. К первым относятся речение, домоводство или «оекономия» - прилежание о пище, одежде и жилище, «врачество или медицына». «К спокойности телесной и душевной» человеку следует обучиться нравоучению, то есть «научиться себя так содержать, чтоб никому досады...не учинить», и законоучению, чтобы «силу законодавца внятно и благоразсудно разуметь и по оным поступать». «А к тому же, наипаче же шляхетству, нуждно обучаться оружием себя, яко шпагою, пистолетом и пр., оборонять». 19
К душевным наукам относятся логика и богословие.
К полезным наукам автор «Разговора» причитает письмо, "чрез которое мы прошедшее знаем и в памяти сохраняем". Именно письмо ставит В.Н. Татищев на первое место, но добавляет, что "токмо правильным порядком и з добрым намерением употребляемо" оно людям всякого стана и возраста полезно20.
Еще же человеку необходимо знать "красноречие, которое в том состоит, чтобы по обстоятельству случая речь свою утвердить". Особенную роль эта наука имеет для человека, "обретающемуся в гражданской услуге, а наипаче в чинах высоких", то есть для представителей дворянского сословия.21
Третьим же предметом, которым стоит овладеть шляхтичу, являются "инородные языки, дабы мы...пограничных или имеющих с нами торги и войны народов разуметь и им наше мнение объявить могли". Но и тут важно отметить то, что "сие токмо полезно, когда правильно употребляемо, безразсудное же употребление, то есть примешивание иноязычных слов в свой язык вредительно".22
"Полезно, - пишет В.Н.Татищев - человеку учиться счислению", и не только простому, которое младенцы вместе с языком от воспитателей приемлют, но также "надлежит знать и счисление разных вещей по их качествам, мерою и весом, которое греческии обще мафематика имянуется". А вкупе с математикой человеку всякого звания полезно овладеть землемерием, хитродвижностью, строительством, оптикой или видением, акустикой, а также звездощислением.23
"Весьма полезно...учить не токмо отечества своего, но и в других государств деяния и летописии", историю и "генеологию", "еже нам к наставлению и предосторожности в наших предприятиях и поступках пользуются".24
Необходимо изучать и "землеописание, или географию...дабы в случае войны и других приключениях знать все онаго во укреплениях и проходах способности и невозможности, притом нравы людей, природное состояние воздуха и земли, довольство плодов и богатств".25
Полезно знать ботанику и анатомию для того, чтобы "совершенно познать внутренних тела своего частей положение и движение притчины".
В последнюю очередь В.Н. Татищев называет такие нужные науки, как физика и химия, которые необходимы для того, чтобы познать "свойство вещей по естеству, что из чего состоит, по которому разсуждать можно, что ис того происходит и приключается".26
Но помимо нужных и полезных наук, существуют науки "щегольские", такие, которые только "по случаю могут полезны и нуждны быть". К ним относятся стихотворство, музыка, умение танцевать, вольтежирование, знаменование и живопись. Так, "танцование не токмо плясанию, но более пристойности, как стоять, итти, поклониться...учит и наставляет".27
Собеседник В.Н. Татищева задает вопрос о том, какие науки автор «Разговора» считает любопытными и тщетными, которые "ни настоящей, ни будущей пользы в себе не имеют". К таким наукам Василий Никитич Татищев относит "острологию", "физиогномию" и хиромантию.28
Но кроме наук нужных и щегольских наук, есть и науки вредные. К ним автор причитает волхование, ворожбу и колдовство, где выделяется некромантия – предсказание через мертвых, аеромантия – «воздуховещание», пиромантия – «огневещание», гидромантия, геомантия и другие. 29
В.Н. Татищев убежден, что людей, занимающихся «провещанием из сновидений, полетов и криков птиц, беганием зверей», ворожбой, заговорами и приворотами, и «всего глупяе чернокнижеством» нужно подвергать телесным наказаниям, поскольку «оставя полезное в безпутстве время тратят и других обманывают». 30
Касаясь проблемы изучения «инородных языков», нельзя не упомянуть вопрос о его надобности для шляхетства. Собеседник Василия Никитича говорит о том, что дворянство в «древние» времена языков и наук не знали, но «людей мужественных, благоразсудных и прилежных гораздо более было, нежели ныне»31. На такое утверждение Василий Никитич отвечает так, что "шляхетству языки надобны...еже всякому шляхтичу надобно думать какой-либо знатной чин достать и потоком или самому для услуги государственной в чужие краи ехать, или в России иметь в иноязычными обхождение. И тако ему необходимо нуждно другой европейской язык знать"32. Но так как всеми языками овладеть практически невозможно, да и в этом нет надобности, то языки полезные должно к выбранным наукам и услугам избирать.
Таким образом, "знатному шляхетству велико - и белороссийскому нуждно и полезно немецкой язык, для того что онаго много в России поданных, також соседственные нам Прусы, Германия и пр. государства оной употребляют. Мало же меньше нужен француской язык... лучшие книги во всех шляхтичу полезных науках на оном находятся". Но тут В.Н. Татищев добавляет то, что «казанской губернии шляхетству хотя и оныя языки для приобретения наук полезны, но по соседству и по всегдашнему с татары обхождению татарской, а других губерний сарматской языки нуждны и полезны".33
Помимо этого, необходимо учить языки подданных российских народов, но так как их количество достаточно велико, то нужнейших Василий Никитич Татищев почитает три: 1) татарский, обучать которому следует в Казани, Тобольске, Астрахани и особенно Оренбурге; 2) сарматский, который "можно в Тобольске, у города Архангельскаго, Казани и Петербурге училища устроить; 3) калмыцкий "удобняе в Астрахании учить". А также "мунгальской и тангутской" языки нужны. 34
Этим языкам шляхетству стоит обучаться по нескольким причинам, основные из которых следующие:
1) большинство русских переводчиков не способны "разуметь" даже простое калмыцкое письмо, а большая часть и по-русски писать не умеет;
2) татары и калмыки не знают русскую грамматику, "без которой переводчику никак правильно переводить невозможно»;
3) "дело, тайности подлежащее, едва может ли сохранено быть, потому что часто не один, но два или три вместе для перевода писем употребляются", а «при допросах и переводах писем чрез употребление многих толмачей, а более махометан прежде времени открывается, и ис того немалые вреды и бунты происходили».35
Немаловажен вопрос и о способе обучения дворян. Так, в XVIII веке была возможность получения образования дома, за границей, в Академии и Кадетском училище, следовательно, Сергей Долгорукий задается вопросом: где овладевать науками лучше? В чем достоинства и недостатки каждого учебного заведения?
Именно эта проблема и обсуждается автором "Разговора" и его собеседником.
Так, с утверждением собеседника о "небезопасности" и даже вреде отправления "младенцев" в чужие края, В.Н. Татищев отчасти соглашается, но тут мы находим расхождение в проблеме, касающейся "домовного" обучения. Дело в том, что "в домовном учении", пользу которого не отрицает Сергей Долгорукий, Василий Никитич Татищев видит "суть большия опасности". Перед таким способом обучения встает ряд важных проблем, которые и раскрывает автор «Разговора».
Во-первых, "сей способ не всякому, токмо богатым и могущим к выписыванию добрых учителей достать удобный…но таковых у нас весьма мало".
Во-вторых, перед дворянами встает проблема поиска «добрых» учителей, но уровень образованности в России XVIII века довольно низок, и многие по причине собственной необразованности "принимают учителей к научению весьма неспособных, и случается, что поваров, лакеев или весьма мало умеющих грамоте за учителей языка французскаго или немецкаго...или для научения благонравия и политики принимают".36
Таким образом, "нелегко такого человека сыскать, чтоб потребно, обучать мог", и так, "нужднейшее и сущее знание исповедания веры, законов гражданских и состояния собственнаго отечества назади и в забвении остается".37
В-третьих, проблема "домовного" обучения состоит и в том, что все шляхетство по долгу службы постоянно в разъездах бывает. Дети же "в презрении матерей и холопей воспитываются", так, даже добрые учителя немногому могут обучить шляхтичей в связи с их "неразсудностью ".38
Помимо всех перечисленных недостатков, выделяется и то, что "обхождение детей в доме з бабами, девками и рабскими детьми" только вред приносит, и учит их только лености, свирепству и "неге", а "учтивости и почтениям к равным и меньшим себе...до возраста знать и не будет".39
Но кроме вышеназванного способа обучения, собеседник Василия Никитича упоминает существование народных училищ, в которых, в связи с неспособностью «домовного» обучения, учить можно. Но и в них автор "Разговора" находит свои недостатки. Основная проблема таких училищ заключается в том, что "все доднесь устроенные школы государственные к научению всех тех, которых и тому, чему нуждно учиться, научить еще не в состоянии", но в то же время, В.Н. Татищев пишет, что "воистинно мы...за учреждение школ вечно достойныя памяти ...Петру Великому и ныне...царствующей государыне императрице"40. Также, недостатком оных является не то, что училища людей обучать не способны, а то, что люди еще не готовы к обучению "повернуться".
Что касается учрежденной Петром I Академии, то В.Н. Татищев и в ней видит "неспособность" к обучению дворянских детей. Проблема оной заключается в том, что "она учреждена для того токмо, дабы члены, каждоседмично собираяся, всяк, кто что полезное усмотрит, представляли".41 Задачей же "полезного" учебного заведения является то, чтобы с самого рождения "шляхтичей" обучать, о чем говорят слова Василия Никитича Татищева: "Их должности принадлежит учить младость высоких наук филозовских"42. Таким образом, Академия имеет ряд недостатков. Во-первых, "богословия...им учить не определено", так как учителя и профессора "не нашего суть закона". Во-вторых, гражданский закон они тоже преподавать "не способны", так как "за незнанием нашего языка всех законов наших знать и об них разсуждать не могут. Важно и то, что "им надобно таких обучать, которые бы нижние науки, а наипервее языки, уметь и из наставление разуметь, нуждные книги читать могли, також арифметики и геометрии, хотя нижние части, обучася, к ним токмо для вышших наук приходили". Но тут проблема состоит в том, что "нижних" училищ в России нет, и подготавливать дворян к такой Академии негде, "и хотя семинариум и гимназия при оной устроены, но оное недостаточно, ибо изо всего государства младенцев свозить...есть невозможно и вредительно"43.
Помимо этого, достаточно важным недостатком Академии является то, что "при оной же многих шляхетских нуждных наук не определено, яко на шпагах биться, на лошадех ездить, танцовать...и пр."44
Лучшим же учебным заведением В.Н. Татищев считает Кадетское училище, но не упускает тот факт, что «не меньше недостатков и способности в ней находится». Так, Василий Никитич отмечает то, что "для наставления закона божия...за другими науками...времяни недостает", а также "законы естественный и гражданский не меньше онаго нуждны, но для онаго учителей нет, и младенцу нелегко оное совершенно понять можно"45. Что касается "арифметики, геометрии, фортификации и т. под. наук» Кадетское училище «токмо начала показывают, равно же и языки". Кроме того, «сие училище не моложе 12 лет принимать повелено, языка же надобно научиться от 5-ти или 6-ти лет возраста», поэтому нужно «таким школам, где бы младенцы языком научились» повсюду основать, чтобы «в близости родителей могли первое учение воспринимать». 46
Также важно и то, что «сие училище ея императорское величество изволила учредить» не для высоких наук, а прежде для «произведения в офицерство», и не для всего, а только для ближнего «убогаго шляхетства».47
Что касается мнения В.Н. Татищева о школах, то и в них автор «Разговора» видит существенные недостатки, основным из которых является проявление недостаточного внимания немаловажным шляхетским наукам. Так, «законов божия… и других нуждных шляхетству наук не учат, а без знания какова либо европскаго языка книг нуждных к знанию читать..научиться не могут»48.
Что касается воспитания дворян, как опоры царской власти, то В.Н. Татищев говорит, что любому человеку, а особенно "шляхтичу" нужно знать естественный и божественный законы. Вопросом о сущности оных и задается собеседник Василия Никитича Татищева и просит "о так часто упоминаемых законех изъявить, в чем котораго сила состоит".49
Так, автор "Разговора" пишет о самых важных качествах, которыми должен обладать образованный дворянин. Свое объяснение Василий Никитич Татищев начинает с того, что "закон божественный...первый естественный, с сотворением человека ему вложенный; другой словесной, от бога преданный или для сохранения написанный"50. Естественный закон основывается на "разумной любви к себе", которая заключается в поиске истинного, умении определить добро и избежать зло. В поиске истинного человек и познаёт бога, "и для этого нуждно человеку о мудрости или знании правил естественного закона прилежать и поучаться". К правилам мудрости относятся правила "благоговения", "еже спокойность души и укращение воли или склонности принадлежит", "справедливости", "правила любви, учтивости и пристойности, а также "благоразумия", "которое не что иное, как токмо предосторожности к произвождению вышеобъявленных".
Весьма важно овладеть дворянину правилами благоговения, "чрез которые главная сила души, то есть ум, способным над волею царствовать творится и на главные три склонности любочестие, любоимение и плотоугодие, в добром порядке содержат, чтоб ничто иное желал, как токмо то, что истинное добро есть”, а также правилами благоразумия или мудрости, суть которых "есть двоякая: "едина принадлежит до себя самаго, когда мы прилежим нашу волю исправить и в порядок привести, и сия имянуется мудрость благонравия...или имеем дело з другими людьми, и сия зовется мудрость политическая, в которой все то заключается, что к правлению малаго и великаго общества принадлежит".51
В.Н. Татищев дает характеристику училищ, которые " за полезнейшие учредить разумеет". Так, автор «Разговора» пишет, что оные показывают указы Петра Великого, которые изъявляют, что "по всем губерниям, провинциям и городам учредить надлежит, на которое он (Петр Великий) все монастырские излишные сверх необходимо нуждных на церкви доходы определил". "Еще же, - говорит автор "Разговора" - и богу приятно, что такие доходы не на иное что, как в честь богу и в пользу всего государства употребятся"52. В этих же училищах, по мнению В.Н. Татищева, должны быть следующие условия.
Во-первых, они должны быть недоступны для крестьян, что подтверждают слова: "особливо шляхетству нуждно», чтобы оно « особно от подлости отделено было", в чем и выражается сословное обучение, право на которое особенно отстаивали дворяне XVIII века.
Во-вторых, требуется, чтоб "учители к показанию и наставлению нужднаго и полезного способны были". 53
Помимо этого, необходимо достаточное количество книг и разных вспомогательных учебных материалов. На этот счет Василий Никитич Татищев говорит: "чтоб все шляхетству нуждное всюду без недостатка к научению могло быть показано, и для того книг и инструментов надобно иметь з довольством"54. Но тут проблема заключается в том, что таких "материалов" в России было недостаточно. Это же утверждение можно подкрепить словами самого автора: «удивляюся, что вы сказываете, якобы книг у нас для научения довольно много…но каких, разве азбук, и часовников…да часто случается, что и тех достать невозможною…мы доднесь не токмо курсов мафематических, гистории и географии российской…но лексикона и грамматики достаточной не имеем».55
В-четвёртых, Василий Никитич Татищев говорит, что "чего казенное или определенное от государей не вынесет, то нуждно шляхетству самим на то доходы сложить и учредить".
Наконец, в-пятых, необходимо над всеми надзирателей таких учредить, "которые...ревностное радение о пользе отечества изъявить в состоянии".56
Таким представляется "полезнейшее" училище В.Н. Татищева.