«Матрица убеждающей коммуникации». Основные процедуры и методы экспериментальной риторики

Современная зарубежная психология убеждающей речи, оставаясь риторикой в традиционном смысле этого слова (теорией, призванной повысить функциональную эффек­тивность речевого воздействия), стремится вместе с тем сделать последнюю экспериментальной наукой. Если ме­тодические предписания традиционной риторики строи­лись прежде всего на обобщении практики ораторского искусства, то в психологии убеждающей речи их основой является психологический эксперимент с его тенденцией выделить действие определенного фактора в чистом виде. Сама логика экспериментального подхода к такому слож­ному и многоплановому явлению, как убеждающее рече­вое воздействие, требует, чтобы оно было аналитически расчленено на отдельные составляющие. В связи с этим н «экспериментальной риторике» особое значение приобре­тают различные структурно-динамические схемы анализа основных факторов, включенных в процесс речевого воз­действия.

Такого рода схемы (их называют «матрицами убежда­ющий коммуникаций») выполняют в ней весьма важные функции. Они дают в распоряжение экспериментатора категориальный аппарат и параметры описания убежде­ния, выступают как методические ориентиры при поста­новке экспериментальных задач. Они также позволяют установить рациональный порядок и взаимосвязь различ­ных типов исследования, наметить имеющиеся лакуны в существующих направлениях экспериментов. Но, являясь теорией в собстненном смысле слова, они тем не менее выполняют в психологии убеждающей речи некоторые важные функции психологической теории, синтезируя результаты частных исследований, определяя их направ­ление.

Простейшей схемой коммуникативного процесса яв­ляется формула Лассвелла. Коммуникатор, сообщение, канал передачи, аудитория и эффект (влияние) сообще­ния выступают в роли ее основных элементов (кто, что, кому, как сказал и с каким эффектом). Каждый из бло­ков схемы, в свою очередь, может быть представлен че­рез ряд переменных, влияющих тем или иным образом на конечный результат убеждения.

Так, коммуникатор характеризуется крсдитностью (сте­пень доверительного к нему отношения со стороны ауди­тории) или тем, как та же аудитория воспринимает его ролевые функции и намерения. Совокупность перемен­ных, обозначенных в формуле Лассвелла термином «со-обшение», включает в себя содержание сообщения, фор­му, приемы, использованные для воздействия на аффек-тинно-мотивационную сторону сознания (так называемые аппеляции), его логико-психологическую организацию и т.д. «Канал» — это характеристики средств передачи сооб­щения (печатное и жиное слово, радио, телевидение и т.д.). Примерами переменных, суммированных в блоке •аудитории» могут быть личностные характеристики ре­ципиентов (степень близости их взглядов к точке зрения, пропагандируемой коммуникатором, степень их активно­го участия в коммуникационном процессе и т.д.).

Схема Лассвелла, представляя собой первичное и про­стейшее структурное описание основных элементов, вхо­дящих в любую коммуникативную ситуацию, очень удоб­на для суммирования результатов, полученных «экспери­ментальной риторикой», но не более. Сложившаяся в рам­ках чистой социологии, она недостаточно психологична: все социопсихологические факторы, определяющие ко­нечную результативность речевого воздействия, прелставлены в ней одной нерасчлененной категорией «аудито­рия». Кроме того, являясь чисто структурной по своему Характеру, она не описывает динамические отношения, складывающиеся между ее элементами.

Наблюдаемые коммуникативные стимулы и коммуни­кативные эффекты образуют собой две крайние точки процесса речевого воздействия. Они связаны между собой функциональной зависимостью, в которой коммуникатив­ные стимулы играют роль независимых переменных, а коммуникативные эффекты - зависимых переменных.

Бихевиористическая ориентация матрицы Ховланда ясно видна из того, что оба эти ряда событий являются у него объективно наблюдаемыми. Объективно описывае­мым характеристикам коммуникационного воздействия со­ответствует ряд определенных и также объективно регис­трируемых поведенческих реакций аудитории. При этом схема Ховланда оставляет открытым вопрос, каким обре­зом можно выразить в поведенческих терминах измене­ния аффективного и когнитивного компонентов социаль­ной установки.

Бихевиоризм Ховланда прослеживается и в квалифи­кации им внутренних, психологических переменных убеж­дающей коммуникации столбцах 2 и 3 как неких «теоре­тических конструктов», гипотетических психических со­стояний, призванных объяснить факты дифференциальных реакций различных индивидуумов на одни и те же условия стимуляции, равно как и дифференциальную эф­фективность рахтичных стимулов, действующих на одно­го и того же индивида или группу. «Установочные факто­ры, - пишет в этой связи К. Ховланд, - используются нами для того, чтобы объяснить индивидуальные разли­чии наблюдаемых эффектов, когда все коммуникацион­ные стимулы остаются постоянными. Конструкты, обо­значенные нами как внутренние или олосредующие про­цессы, используются объяснения дифференииатьных аф­фектов различных стимулов, действующих на одно и то же лицо или группу лиц*.

Группу внутренних факторов, опосредующлх поведенческие эффекты коммуникации, составляют, во-первых, социальные установки аудитории Последние мыслятся Ховландом как определенные инди­вид уалыю-личностныс предрасположенности реципиен­та к тому, чтобы принять или отвергнуть мнение, реко­мендуемое коммуникатором. Глубоко индивидуальные по своему характеру отражающие специфичность жизненно­го опыта личности они в достаточной мере объясняют различие реакций различных людей не одно и то же сооб­щение, определяемое одним и тем же коммуникатором по тому же самому каналу.

Классифицируя эти предрасположенности, Ховланд выделяет прежде всего так называемую общую убеждае-мость личности, или ее обшую податливость к различным типам социального влияния. Эта характеристика — прояв­ление целого ряда глубоких личностных синдромов («ав­торитарности», «конформности», «самооценки» и т.д.), относительно независимые от конкретного содержания сообщения и конкретных условий коммуникативной си­туации, действующая с относительным постоянством в любых условиях социального воздействия и по отноше­нию к любым типам убеждающих сообщений. Именно поэтому к матрице Хонланда она называется несвязанной переменной.

Вторая группа предрасположен посте и более ситуатив­на по своему характеру. Они строго соотносительны с объективными стимулами, составляющими коммуника­ционную ситуацию. Это, по Ховланду, группа связанных переменных, активируемых конкретными коммуникатив­ными стимулами.

Очевидно, например, что такой фактор, как группо­вая принадлежность коммуникатора, будет по-разному влиять на различных членов аудитории, воспринимающей его сообщение. Для реципиентов, принадлежащих к той же самой группе, его сообщение будет звучать, как пра­вило, более убедительно, чем для реципиентов, состав­ляющих враждебную коммуникатору группу. Оценка бес­пристрастности и объективности сообщения, то есть в конечном счете оценка намерений коммуникатора, в зна­чительной мере зависит от степени расхождения, между собственной позицией реципиента и позицией, пропа­гандируемой коммуникатором (см. уже описанное нами исследование Ховланда и Шерифа).

То же самое можно сказать и о других стимулах. Пред­ставляется вполне вероятным, что некоторые люди будут более податливы и убеждающей коммуникации в услови­ях непосредственного социального взаимодействия. Дру­гие же, напротив, охотнее соглашаются с сообщением, подкрепленным авторитетом газеты, радиопрограммы, телевизионной передачи. Одни больше ценят аргумента­цию строго логического типа, для других принятие сооб­щения связано с аппсляпиями к чувствам, эмоциям и т.д.

Общей чертой всех этих установочных переменных яв­ляется то, что они действуют или не действуют в зависи­мости от конкретных условий коммуникативной ситуа­ции. Они представляют собой реакции реципиента на осо­бенности сообщения, коммуникатора, канала, и в этом отношении они существенно отличаются от общей убеж-даемости личности.

Если отбросить необихевиористическую квалификацию установки как некоей «гипотетической» конструкции, то стремление Ховланда дать общую схему классификации Индивидуальных особенностей восприятия информации убеждающего характера, особенностей, в значительной мере опосредуюших коммуникативные эффекты, сама по себе, естественно, не вызывает возражений. Однако прин­ципиальным недостатком данной схемы является ее фор­мальность и свойственная буржуазной социальной психо­логии «мультифакторность», В схеме Ховланда каждому коммуникативному стимулу соответствует некоторая со­циальная реципиента, объясняющая идиосинкразический, сугубо индивидуальный характер его реакции на данный стимул. Но для психологии убежлающей речи (идеальной целью которой является обоснованное прогнозирование результатов воздействия сообщения на заданную аудито­рию) особую ценность должно иметь не просто выявле­ние индивидуальных особенностей восприятия таких со­общений, а выявление индивидуально-типических особен­ностей. Только знание последних позволит вывести про­гнозы и методические рекомендации «экспериментальной риторики» за рамки отдельного случая, распространить их на различные классы сообщении и на широкую ауди­торию. Такой подход к проблеме дифференцирующей роли социальных установок, естественно, предполагает оцен­ку их относительной значимости. Насколько распростра­нена данная социальная установка? Насколько она соци­альна, типична? В какой мере она влияет на конечный результат убеждения но сравнению с другими социальными установками? На все эти вполне законные вопросы схема Ховланда не дает никакого ответа, так как социальные установки оказываются в ней просто рядогюложенными. Коммуникационные эффекты в матрице Ховланда зависят, но только от установочных факторен, но и от внут­ренних опосредующих психических процессов - внима­ния, понимания, принятия. Они точно так же, как и со­циальные установки, выражают активную сторону отно­шения человека к поступающей информации и объясня­ют дифференцированность его реакций на нее. Внимание тесно связано с решением человека подвергнуться воз­действию этой информации, понимание - с решением затратить необходимые усилия не декодировку вербаль­ного стимула, не усвоение, как его явного содержания, так и выводов, из него вытекающих, намерений комму­никатора и т.д. Внимание и понимание — необходимые условия сознательного принятия рекомендуемого мнения, его интернализации индивидуумом. Социально-установоч­ные факторы действуют не сами по себе, а через эти про­цессы переработки поступающей информации, опреде­ляя особенности ннимания реципиента, характерные для него способы интерпретации сообщения.

Таковы основные структурные элементы и процессы «матрицы убеждающей коммуникации» К. Ховланда, При всех ее недостатках нетрудно констатировать, что она легко «олерационализуема», переводима в плен эксперименталь­ного психологического исследования. Расчленяя многопла­новый феномен убеждающего речевого воздействия на целый ряд составляющих и процессов, она легко подда­ется проблемной интерпретации, выступая в зарубежной психологии убежлающей речи в качестве своеобразного генератора исследовательских задач.

При изучении дифференциального влияния факторов, влияюших на эффективность убеждающей речи, исследо­ватель, очевидно, сталкивается с двумя основными мето­дическими задачами.

Во-первых, он стоит перед проблемой эксперименталь­ной «изоляции» исследуемого фактора. Процедура пове­дения эксперимента должна быть спланирована таким образом, что наблюдаемые вариации коммуникативных эффектов могли бы быть приписаны действию вариатив­ности исследуемого фактора.

Во-вторых, он сталкивается с необходимостью точной идентификации и однозначного описания коммуникатив­ных эффектов (в идеальном случае — измерения). В связи с тем, что влияние убеждающей речи выражается в изме­нении установок аудитории, воспринимающей сообще­ние (причем здесь может иметь место самый широкий ди­апазон этих изменений — от полного «обращения» ауди­тории и перехода ее на позиции, диаметрально противо­положные занимаемым ранее, до закрепления уже имею­щихся установок, экспериментальное исследование фак­торов, влияющих на эффективность убеждающей речи, предполагает фиксацию исходного докоммуникационно-го состояния установки и определение ее изменения пос­ле восприятия сообщения

Изоляция исследуемого фактора, как правило, обес­печивается двумя способами.

При первой процедуре исследуется воздействие убеж­дающей речи на одну и ту же аудиторию путем система­тической вариации внешних, по отношению к ней факто­ров коммуникативной ситуации. Рассматривается, напри­мер, влияние каналов различных чувственных модальноетей, коммуникаторов различной кредитное™, различны х типов логической и психологической организации сооб­щения. При данной процедуре элиминируется влияние внутренних, присуших самой аудитории характеристик, воздействующих на эффективность убеждающей речи. Пси хологичсские факторы и этом случае можно принять за постоянно действующие и тем самым приписать наблю­даемую вариацию эффектов речи действию систематичес­ких различий в объективных факторах коммуникативной ситуации.

Примером исследования, проведенного в соответствии с первой процедурой, может служить эксперимент Заго­на и Хартера, изучавших влияние доверия к коммуника­тору на эффективность сообщения. В этом опыте 57 сту­дентов подвергались воздействию идентичного сообще­ния (о влиянии курения не образование рака легких). Од­ной трети студентов при этом было сказано, что автором сообщения является главный хирург США (источник вы­сокой достоверности), второй трети — что сообщение взято из журнала «Лайф» (источник средней достоверности), последней трети — что сообщение взято из рекламной бро­шюры компании Америкэн Тобэкко (источник малой до­стоверности). Условия предъявления сообщения были во всех случаях одинаковыми: студенты зачитывали вслух текст сообщения. После этого по специальной методике изме­рялось запоминание сообщения испытуемыми и степень положительного их к нему отношения.

Мы видим, что в данном эксперименте все объектив­ные факторы коммуникации за исключением одного (кре-дитности источника) могут считаться одинаковыми для каждой из трех экспериментальных групп. Различия во внутренних психологических факторах также можно счи­тать в известной мере снятыми; группы были вырависны по возрастному и образовательному признаку, а различие интеллектуальных способностей и индивидуального жиз­ненного опыта, с очень большим трудом поддающиеся уравниванию, в известной мере компенсированы рандо­мизированным распределением студентов по группам. Экспериментаторы в этих условиях со значительной веро­ятностью могут утверждать, что наблюдаемые различия коммуникативных эффектов могут быть приписаны только действию фактора кредитности источника информа­ции.

Вторая процедура экспериментального исследования данной проблемы исходит из необходимости элиминации различий во внешних объективных факторах коммуника­ции. При этой схеме эксперимента исследуются диффе­ренциальные реакции людей с различными психологи­ческими характеристиками на сообщении одинакового со­держания, передаваемые одним и тем же коммуникато­ром по одному и тому же каналу. В данном случае внешние векторы коммуникативной ситуации могут быть приняты за постоянные, а наблюдаемая вариация эффектов убеж­дающего сообщения может быть приписана различиям в психологических характеристиках лиц, его воспринимаю­щих.

При второй процедуре исследования варьируются не внешние объективные, а внутренние, психологические, факторы, определяющие эффективность коммуникации убеждающего характера. Испытуемых, подвергаемых воз- -действию одних и тех же коммуникативных стимулов, предварительно или же в ходе анализа их реакций делят не группы, отличающиеся по своим психологическим ха­рактеристикам.

Классическим примером данного подхода является эксперимент Вегроцкого, проведенный еще в 1934 г.

Испытуемые (группа старшеклассников) предваритель­но фиксировали свое отношение к различным этничес­ким, религиозным и политическим организациям и их доктринам. Замерялся интеллектуальный уровень испыту­емых по стандартизованному тексту интеллекта. Затем ис­пытуемые подвергались воздействию сообщения, содер­жавшего грубые нападки на каждую из этих организаций. После прослушивания сообщения испытуемые вновь за­полняли анкету, требовавшую от них выразить свое отно­шение к организациям, о которых шла речь в сообщении. Исследовалось воздействие сообщений грубо пропаганди­стского характера на людей с различными уровнями ин­теллектуальной психологической переменной.

В данном случае равны все объективные коммуника­тивные стимулы и при равенстве возрастных и образова­тельных характеристик аудитории различия в коммуникатинных эффектах могли быть с известным основанием

приписаны влиянию исследуемой психологической пере­менной.

Таковы две основные процедуры изоляции исследуе­мого фактора в экспериментах по убеждающей речи. Есте­ственно, что здесь речь идет не более, чем об обшей схе­ме решения данного вопроса, схеме, которая в каждом отдельном случае должна быть переведена в конкретный план исследования с применением различных процедур­ных и аналитических приемов, обеспечивающих «чисто­ту» изоляции изучаемого фактора, репрезентативность полученных данных.

Вторая методическая проблема, связанная с иденти­фикацией, описанием и замером коммуникативных эф­фектов, является чрезвычайно-сложной. Она породила громадную теоретическую и методическую лигатуру и сама по себе могла бы стать предметом специального обзора. Мы ограничимся лишь кратким рассмотрением общего характера ее решения в «экспериментальной риторике». Сводя эффект убеждающего сообщения к изменению социальной установки, психология убеждающей речи широко использует сложившийся методический аппарат психометрики установок с одним, однако, существенным добавлением, о котором мы уже писали выше. Традици­онные методы замера и шкалирования установок приме­няются в ходе коммуникационных экспериментов дваж­ды. Один раз для регистрации докоммуникаиионного со­стояния установки. Второй раз для фиксации ее постком­муникационного состояния. Тем самый генеральная схе­ма планирования эксперимента в психологии убеждаю­щей речи выглядит следующим образом:

1. Измерение исходного состояния установки (мнений, аффектов, поведенческих планов в отношении социаль­ного объекта).

2. Воздействие убеждающего сообщения при контро­лируемых условиях эксперимента, позволяющих изоли­ровать исследуемый фактор убеждающего речевого воз­действия.

3. Измерение посткоммуникационного состояния уста­новки.

Американские психологи, основываясь на таксономии, 482

предложенной Куком и Зеллтицом. выделяют пять типов индикаторов социальной установки и соответственно пять процедур се измерения:

1. Индикаторы, полученные в результате самооценок состояния своей социальной установки самим испытуе­мым (5е!Г-героПеа' (еспшциек). В типичном случае испытуе­мому предлагается анкета или шкала социальной установ­ки, в которых его просят охарактеризовать его мнения, аффективные отношения и поведенческие намерения в отношении объекта этой установки.

2. Индикаторы, полученные в результате наблюдения релевантного поведения испытуемого в естественных или же квазиестественных условиях,

3. Индикаторы, полученные в результате применения так называемых проективных методик (интерпретации испытуемым частично структурированных стимулов -ТАТ, Роршах и др.).

4. Индикаторы, полученные на основе данных о ре­зультативности решения испытуемым ряда задач (тесто­вая форма замера установки).

5. Индикаторы физиологического характера, вызывае­мые психофизиологическими реакциями испытуемого на объем социальной установки либо его репрезентацию.

Доминирующее значение в интересующих нас иссле­дованиях имеет первая группа методик. Среди них выде­ляются так называемые аттитюдинальные шкалы. Эти шкалы представляют собой набор суждений, выражаю­щих исследуемую установку и представляющих различные степени ее интенсивности.

Введение этих шкал в психометрику установок Олпор-том и Хертманом, Богардусом и Терстоучомбыпо связано с тем, что прямая и непосредственная оценка испытуе­мым своего отношения к социальному объекту часто по ряду причин оказывается для него весьма затруднитель­ной, а данные, полученные таким образом, — слабо диф­ференцированными и малонадежными. Представляя в рас­поряжение испытуемого набор готовых «эталонных» выс­казываний, различающихся по степени интенсивности выраженной в них установки, экспериментатор значитель­но облегчает работу испытуемому по дифференцирован­ной формулировке его отношения к социальному объекту.

Однако данная процедура замера установки предъявляет очень серьезные требования к конструкции этих шкап, в частности к подбору суждений, ее составляющих.

Такая подборка должна быть, во-первых, достаточно репрезентативна, т.е. охватывать весь спектр типичных мне­ний по данному вопросу, имеющихся в исследуемой по­пуляции. Все суждения, составляющие шкалу, должны быть релевантными по отношению к измеряемой популяции. Последнее требование означает, что согласие или несог­ласие испытуемого с каждым из этих суждений должно определяться только фактором наличия у него соответ­ствующей установки и степенью ее выраженности. Все входящие в шкалу суждения должны отличаться по степе­ни интенсивности, выраженной к них установки, и эти различия должны иметь линейный характер нарастания или убывания (требование одномерности). Техника кон­струирования таких шкал и статистической обработки данных, полученных с их помощью, в настоящее время представляет собой самостоятельный и весьма сложный раздел психометрики.

В последнее время в связи с появлением методики би­полярных прилагательных (так называемой методики «се­мантического дифференциала») Осгуда исследователи коммуникативных эффектов все чаше обращаются к пря­мым замерам отношения испытуемого к социальным объектам. В отличие от традиционных методик шкалиро­вания здесь от испытуемого не требуется выразить свое отношение к объекту через согласие или несогласие с суж­дениями, составляющими шкалу исследуемой социаль­ной установки. Он прямо оценивает свое отношение к объекту. Однако в целях получения более дифференциро­ванных оценок, обеспечения большей надежности и со­поставимости данных испытуемый производит эту оцен­ку, руководствуясь заданным ему списком биполярных прилагательных: — активный — пассивный, моральный — аморальный и т.д. Каждое из этих прилагательных образу­ет крайнюю точку семибалльной шкалы. Смещая свои оценки в направлении одного из полюсов, испытуемый высказывает свое мнение о степени выраженности дан­ного качества в том социальном объекте, отношение к которому исследуется экспериментатором.

Примером такого рода оценочной шкалы может быть шкала биполярных прилагательных, примененных в опы­тах Берло, Лемерта и Мерце, анализировавших критерии оценки политических ораторов слушателями.

Искусный Приятный Активный Надежный Искренний

Линдон Б.Джонсон

неискусный

неприятный

пассивный

опасный

неискренний

При применении данной методики экспериментатор уже не должен заботиться о подборе суждений, составля­ющих традиционные шкалы. В связи с этим перед ним не встает вопрос и о том, адекватно ли понятно испытуе­мым содержание суждения, означает ли, скажем, его от­рицательная оценка неодобрение содержания или же фор­мы суждения и т.д. Однако, как и в случае с традицион­ными методами шкалирования, психологическая валид-ность методики, ее способность выявить специфическое отношение человека к социальному объекту, во многом определяется правильностью подбора биполярных оценоч­ных пар. Теория этого вопроса была разработана Осгудом в его анализе «семантического пространства* оценок. Из­ложение ее, однако, выходит за рамки обзора. Отметим только, что и в случае с традиционными шкалами приме­нение шкал «семантического дифференциала» требует очень тщательной предварительной работы по их конст­руированию и обоснованию.

Поведенческие, прожективные и тестовые показатели социальных установок крайне редко применяются зару­бежными исследователями коммуникативных эффектов, поэтому мы полностью выпускаем их из нашею обзора.

Использование физиологических реакций организма как объективных показателей воздействия коммуникации на реципиента, хотя и не очень распространено, однако занимает все же известное место в психологии убеждаю­щей речи, как это ясно видно и из вышеизложенного (применение КГР в работах Стаатса, Будрика и др.). Связь ряда чисто физиологических показателей — кожно-галь-паническая реакция, катохоламинная секреция, назокон-стрикторная реакция, частота пульса и лр. - с аффектив­ными состояниями человеческой психики хорошо извес­тна. В отличие от вербальных отчетов испытуемых они объективны и могут быть фиксированы и измерены с помощью точных физиологических приборов, очень цен­ной стороной физиологических индикаторов является воз­можность их непрерывной регистрации в течения всего времени действия коммуникативного стимула. Это позво­ляет получить цельную картину динамики аффективных состояний человека, подвергающегося воздействию убеж­дающего сообщения. Физиологические индикаторы могут служить хорошей основой для диагностики «диссонант-ных» стрессовых состояний реципиента, для дифферен­циальной диагностики реакций аудитории не сообщение. Показательны в этом плане, например, опыты Гссса, кор­релировавшего расширение зрачка с интересом к сообще­нию,

К сожалению, однако, широкое применение физио­логических факторов в психологии убеждающей речи тор­мозится целым рядом как внешних, так и внутренних причин.

К числу внешних причин нужно отнести громоздкость такого рола экспериментов, требующих не только боль­ших затрат и подчас сложного оборудования, но и созда­ющих весьма искусственную обстановку, сильно отлича­ющуюся от ситуации обычного речевого воздействии. Пос­леднее ставит под вопрос репрезентативность подученных данных. Серьезным «внутренним* недостатком любого физиологического индикатора являются затруднения с его качественной психологической интерпретацией. Повыше­ние уровня катехоламинов в крови, например, свиде­тельствует об активации эмоциональной сферы сознания человека, но о каких эмоциях при этом илет речь? Страх, радость, тревога, гнев дают одну и ту же неспецифичес­кую реакцию. Вое попытки найти точные эмоциональные эквиваленты физиологических индикаторов до сих пор не увенчались успехом. Все это, естественно, снижает воз­можности применения объективных физиологических по­казателей в экспериментах по убеждающей речи.

Таковы методические основы психологии убеждающей речи. В следующей главе мы рассмотрим некоторые конк­ретные результаты, полученные с помощью применения всех этих методик.

ЧАСТНЫЕ ТЕОРИИ УБЕЖДАЮЩЕЙ РЕЧИ. НЕКОТОРЫЕ ДАННЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Реферативный обзор частных экспериментальных ра­бот, составляющих фактическую базу зарубежной пси­хологии убеждающей речи, наталкивается на известные трудности. Прежде всего общее число работ, посвящен­ных анализу влияния отдельных параметров коммуни­кативного процесса на эффективность убеждающего со-обшения, громадно, а данные, полученные в них, быс­тро устаревают и зачастую очень противоречивы. Сенса­ционные «открытиями методические предписания уни­версального типа» (вроде «эффекта первого места») в экспериментальной риторике, особенно характерные для первого периода ее развития (конец 40-х — 50-е годы), сменяются более осторожными и ситуативно обуслов­ленными формулировками,

Все это накладывает определенные требования на от­бор и систематизацию работ, подлежащих реферирова­нию. В данную главу обзора будут включены прежде всего работы, представляющие сложившиеся направления в исследовании факторов убеждающей речи. Далее, мы вклю­чим в нее работы, стремящиеся рассмотреть влияние от­дельного параметра коммуникативной ситуации в целом (например, роль коммуникатора в процессе убеждения или же логико-психологические требования к организации сообщений). И, наконец, мы обратим особое внимание на работы, приведшие к неожиданным с позиции обы­денного сознания выводам, видя в них, в известной мере, оправдание самого существования «экспериментальной» риторики.

Экспериментальная и любая иная наука не противоре­чит обыденному сознанию. Однако введение в нее специ­альных средств наблюдения и анализа фактов должно при­водить к обобщениям, не данным на уровне простого обы­денного сознания. В противном случае включение в нее сложного методического аппарата предстт!яется просто неоправданным. Нелепо ставить специальные эксперимен­ты для доказательства того, что успех речи оратора обес­печивается се логичностью, эмоциональностью и выра­зительностью языковых средств.

К сожалению, и предписания традиционной теории ораторского искусства сплошь и рядом остаются на уров­не этих «генерализаций». Не противореча интуитивному опыту, экспериментальная риторика должна вместе с тем проверить и уточнить его рекомендации, выявить некото­рые неожиданные для него стороны речевого воздействия. Только в этом случае она поднимается от уровня обыден­ного до уровня научного сознания.

Систематизацию реферируемых работ мы осуществим, пользуясь уже описанной матрицей убеждаюшей комму­никации.