Задания

1. Используя исследовательскую, учебную и справочную литера­туру, дайте определение романа. Выделите ключевые моменты в исто­рии этого жанра в европейской и русской литературах. Объясните причины позднего возникновения этой формы в отечественной сло­весности.

2. Сравните сюжет, композицию, приемы создания образов в "Письмах Эрнеста и Доравры" Ф.Эмина и "Бедных людях" Ф.Досто­евского. Как в научной литературе решается проблема художествен­ного метода этих произведений?

3. Каких вопросов, связанных с тематикой и поэтикой романа, ка­сается Н.М. Карамзин в предисловии к "Рыцарю нашего времени"? В чем принципиальная новизна взгляда Карамзина на этот жанр?

Литература Тексты

Эмин Ф. А. Письма Эрнеста и Доравры // Русская литература XVIII века. 1700—1775: Хрестоматия/Сост. В.А. Западов. М., 1979 С. 335—346.

Чулков М.Д. Пригожая повариха, или Похождения развратной женщины // Русская проза XVIII века. М., 1971. С. 41 —80; или Чул­ков М.Д. Пересмешник. М., 1987.

Левшин В.А. Русские сказки // Приключения славянских витя­зей: Из русской беллетристики XVIII века. М., 1988. С. 275—318.

Щербатов М.М. Путешествие в землю Офирскую // Русская ли­тературная утопия. М., 1986. С. 37—79.

Фонвизин Д.И. Чистосердечное признание в делах моих и помыш­лениях//Русская проза XVIII века. М.; Л., 1950. Т. 1.С. 565—582.

Карамзин Н.М. Рыцарь нашего времени // Карамзин Н.М. Из­бранные сочинения. М; Л., 1964. Т. 1. С. 755—782.

Исследования

Серман ИЗ. Становление и развитие романа в русской литерату­ре середины XVIII в. // Из истории русских литературных отношений XVIII—XX вв. Л., 1959. С. 82—95.

Курилов А.С., Шаталов С.Е., Лебедев Е.Н., Сахаров В.И. Роман // Русский и западноевропейский классицизм. Проза. М., 1982. С. 183—235.

Костюхин Е. Древняя Русь в рыцарском ореоле // Приключения славянских витязей: Из русской беллетристики XVIII века. М., 1988. С. 5—20.

Калашникова О.Л. Русский роман 1760— 1770-х годов. Днепро­петровск, 1991.

Автухович Т.Е. Риторика и русский роман XVIII века. Гродно, 1996. С. 84—102, 108—139.

Дополнительная литература

История русского романа. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 40—65. Кржинов В.В. Происхождение романа. М., 1963. С. 194—204, 211—219, 229—263.

Орлов П.А. Русский сентиментализм. М., 1977. С. 52—59.

Проблемы изучения русской литературы XVIII века Л , 1978' Ца­рева В.П. Жанровое своеобразие анонимного романа "Несчастный Никанор" (с. 32—38); Роман П.Ю. Львова "Российская Памела, или История Марии, добродетельной поселянки" (с. 50—56); Нарышки­на Л.Н. Авторские отступления в романе М.М. Хераскова "Полидор, сын Кадма и Гармонии" (с. 57—68); Степанюк Е.И. Н.Ф. Эмин и "русская вертериана" (с. 107—113).

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 199—216.

Системность литературного процесса. Днепропетровск, 1987: Булгаков Н.Н., Калашникова О.Л. Основные направления систем­ного анализа русского романа XVIII века (Кпостановке проблемы) (с. 5—9); Калашникова О.Л. Русский реально-бытовой роман 1760—70-х годов как художественная система (с. 9—16).

ОмелькоЛ.В. "Русские сказки" В.А. Левшина и проблема станов­ления русского романа // Художественная традиция в историко-лите­ратурном процессе. Л., 1988. С. 3—11.

Елисеева И.Ю. Обозначение жанра романа в русском языке XVIII века // Историко-культурный аспект лексикологического описания русского языка. М., 1991. Ч. 1. С. 130—145.

Каменецкая СБ. "Рыцарь нашего времени" Н.М. Карамзина' ис­точники и литературная судьба: АКД. СПб., 1992.

МАТЕРИАЛЫ К ЗАНЯТИЮ ,

Русские писатели о романе

М.В.Ломоносов. Краткое руководство к красноречию (1748)

"Французских сказок, которые у них романами называются, в число сих вымыслов положить не должно, ибо они никакого нраво­учения в себе не заключают и от российских сказок, какова о Бове составлена, иногда только украшением штиля разнятся, а в самой вещи такая же пустошь, вымышленная от людей, время свое тщет­но препровождающих, и служат только к развращению нравов че­ловеческих и к вящему закоснению в роскоши и плотских страстях" (Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. М.; Л., 1952. Т. 7. С. 223.)

Н.И, Новиков. Ведомости. В Санктпетербурге, Из Миллионной (Живописец. 1772. Из листа 6. III)

"Здесь примечена великая перемена в продаже книг. Прежде жа­ловались, что на российском языке не было почти никаких полезных и ко украшению разума служащих книг, а печатались одни только рома­ны и сказки, но однако ж их покупали очень много. Ныне многие наи­лучшие книги переведены с разных иностранных языков и напечатаны на российском, но их и в десятую долю против романов не покупают. Прежнему великому на романы и сказки расходу причиною было, как некоторые сказывают, невежество, а нынешнему малому наилучшим книгам расходу полагают причиною великое наше просвещение. И подлинно, благодаря бога мы ныне так стали разумны, что не только ничему уже не хотим учиться, но и за стыд почитаем упражняться в науках, а еще и паче в словесных. Что ж касается до подлинных наших книг, то они никогда не были в моде и совсем не расходятся, да и кому их покупать? Просвещенным нашим господчикам они не нужны, а не­вежам и совсем не годятся. Кто бы во Франции поверил, ежели бы сказали, что "Волшебных сказок" разошлося больше сочинений Ра-синовых? А у нас это сбывается, "Тысячи одной ночи" продано гораздо больше сочинений г. Сумарокова. И какой бы лондонский книгопро­давец не ужаснулся, услышав, что у нас двести экземпляров напеча­танной книги иногда в десять лет насилу раскупятся? О времена! О нравы! Ободряйтесь, российские писатели! Сочинения ваши скоро и совсем покупать перестанут" (Русская литература XVIII века. 1700—1775: Хрестоматия/Сост. В.А. Западов.М., 1979. С. 390).

Н.М. Карамзин. О книжной торговле и любви ко чтению в России (1802)

"... Наша книжная торговля не может еще равняться с немец­кою, французскою или английскою; но чего нельзя ожидать от вре­мени, судя по ежегодным успехам ее? Уже почти во всех губернских городах есть книжные лавки; на всякую ярманку, вместе с другими товарами, привозят и богатства нашей литературы. Так, например, сельские дворянки на Макарьевской ярманке запасаются не только чепцами, но и книгами... Я знаю дворян, которые имеют ежегодно до­хода не более 500 рублей, но собирают, по их словам, библиотечки, радуются ими и, между тем как мы бросаем куда попало богатые из­дания Вольтера, Бюффона, они не дают упасть пылинке на самого "Мирамонда"; читают каждую книгу несколько раз и перечитывают с новым удовольствием.

Любопытный пожелает, может быть, знать, какого роду книги у нас более всего расходятся? Я спрашивал о том у многих книгопродав­цев, и все, не задумавшись, отвечали: "Романы!" Немудрено: сей род сочинений, без сомнения, пленителен для большей части публики, за­нимая сердце и воображение, представляя картину света и подобных нам людей в любопытных положениях, изображая сильнейшую и при­том самую обыкновенную страсть в ее разнообразных действиях. Не всякий может философствовать или ставить себя на месте героев ис­тории; но всякий любит, любил или хотел любить, и находит в романи­ческом герое самого себя. Читателю кажется, что автор говорит ему языком собственного его сердца; в одном роман питает надежду, в дру­гом — приятное воспоминание. В сем роде у нас, как известно, гораз­до более переводов, нежели сочинений, и, следственно, иностранные авторы перебивают славу у русских...

И романы самые посредственные, — даже без всякого таланта писанные, способствуют некоторым образом просвещению. Кто пле­няется "Никанором, злощастным дворянином", тот на лестнице умст­венного образования стоит еще ниже его автора... Как скоро между автором и читателем велико расстояние, то первый не может сильно действовать на последнего, как бы умен ни был. Надобно всякому что-нибудь поближе: одному Жан-Жака, другому Никанора. Как вкус физический вообще уведомляет нас о согласии пищи с нашею потребностию, так вкус нравственный открывает человеку верную аналогию предмета с его душою; но сия душа может возвыситься постепенно и кто начинает Злощастным дворянином, нередко доходит до Грандисона.

Всякое приятное чтение имеет влияние на разум, без которого ни сердце не чувствует, ни воображение не представляет. В самых дур­ных романах есть уже некоторая логика и реторика: кто их читает, бу­дет говорить лучше и связнее совершенного невежды, который в жизнь свою не раскрывал книги. К тому же нынешние романы богаты всякого рода познаниями. Автор, вздумав написать три или четыре тома, прибегает ко всем способам занять их, и даже ко всем наукам: то описывает какой-нибудь американский остров, истощая Бишинга; то изъясняет свойство тамошних растений, справляясь с Бомаром; та­ким образом, читатель узнает и географию и натуральную историю...

Напрасно думают, что романы могут быть вредны для сердца: все они представляют обыкновенно славу добродетели или нравоучитель­ное следствие. Правда, что некоторые характеры в них бывают вместе и приманчивы и порочны; но в чем же они приманчивы? Некоторыми добрыми свойствами, которыми автор закрасил их черноту: следст­венно, добро и в самом зле торжествует... Какие романы более всех нравятся? Обыкновенно чувствительные: слезы, проливаемые чита­телями, текут всегда от любви к добру и питают ее... Неоспоримо то, что романы делают и сердце и воображение... романическими: какая беда; тем лучше в некотором смысле для нас, жителей холодного и же­лезного севера! Без сомнения, не романические сердца причиною того зла в свете, на которое везде слышишь жалобы, но грубые и холодные, то есть совсем им противоположные!" {Карамзин Н.М. Избранные статьи и письма. М., 1982. С. 98—100).