Материалы к занятию Мнение критика

₍Белинский В.Г.

Иван Андреевич Крылов:

"Не скоро сознал он свое назначение и долго пробовал свои силы не на своем поприще. Не думая быть баснописцем, он думал быть дра­матургом. Он написал трагедию "Клеопатра", и как, по замечаниям знаменитого Дмитревского, признал ее неудачною, написал дру­гую — "Филомела". Обе они не попали ни на театр, ни в печать. На­конец, он пробовал себя даже в оде...

Эта ода напечатана в Петербурге, в 4-ю долю листа, на десяти страницах. Она доказывает, как трудно писателю, особенно молодому, не заплатить дани своему времени. Крылов не был особенным почита­телем этого рода поэзии, исключительно завладевшего тогда всею русскою литературою, и зло подтрунивал надодистами. Не знаем под­линно, он ли был издателем журналов "Зритель" и "Почта духов", или только участвовал в их издании; но в своих сатирических статьях, ко­торые Крылов помещал в этих журналах, он жестоко нападает на кро­пателей од... В "Зрителе" есть даже восточная повесть Крыло­ва — "Каиб"; она отзывается аллегорическим и моральным направ­лением, но истинное достоинство ее составляет дух сатиры, местами необыкновенно меткой и злой" (Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. М., 1981. С. 271, 275—276).

Мнение исследователей

Берков П.Н.: "Восточная повесть" Крылова, озаглавленная по имени главного героя — "Каиб", представляет наиболее политически острое сатирическое произведение русской литературы XVIII в. К со­жалению, в "Каибе" принято видеть только забавную и занятную по­вестушку, а на основную мысль этого произведения как-то не обраща­ют внимания. Может быть, причиной этого является то, что идея повес­ти проведена достаточно скрытно и что чисто сюжетная сторона, искус­но построенная, заслоняет идейную. По форме "Каиб" представляет обычную "ориентальную повесть", каких после галлановского перево­да "1001 ночи" появилось в Европе огромное количество.

... настойчивое подчеркивание сладостного обмана сказок, вздор­ности веры в чудеса, необходимости скептического отношения к неве­роятностям — и все это в применении к проблеме идеального госуда­ря, ибо именно таким идеальным государем представляется раскаяв­шийся в конце повести Каиб, — вот это и составляет смысл крыловского произведения. "Не верьте в возможность существования иде­альных государей, — говорит "Каиб" Крылова. — Это возможно только в волшебных сказках!" (Берков П.Н. История русской журна­листики XVIII века. М.; Л., 1952. С. 474—475).

Стенник Ю.В.: "Тенденция к своеобразной беллетризации сати­ры, столь явственно проявившаяся в "Почте духов", находит свое про­должение в жанре "восточной повести", образцом которой можно считать опубликованную Крыловым в журнале "Зритель" повесть "Каиб". Этот жанр был очень популярен у просветителей и по своим структурным особенностям нередко примыкал к жанру сатирической сказки или аллегорического "сна". Мотив чудесного превращения, сыгравшего решающую роль в судьбе героя, присутствует и в "Каи­бе". Именно после явления монарху волшебницы-феи наступает на­чало его постепенного прозрения и обретения простого человеческого счастья. Продолжая традицию философских повестей Вольтера, "Каиб" заключал в своей структуре два четко различимых содержа­тельных плана: гротесковую сатиру и не лишенную сентиментально­сти утопию. Если первая окрашивает описание приближенных Каиба и обстановку при его дворе, то последующие похождения монарха, осознающего истинную цену его величия, выдержаны в утопическом ключе. Это сочетание двух полярно противоположных полюсов, ха­рактеризующих положение властителя в мире, как бы обобщается в речи погребенного завоевателя, голос которого слышит Каиб из над­гробного камня. Но то, что связующим звеном между сатирой и утопи­ей оказывается фантастическое явление феи, придает всей повести 200

едва ощутимый оттенок иронии. Подтверяданием этому может слу­жить и идиллический финал повести" (Стенник. Ю.В. Русская сатира XVIII века. Л., 1985. С. 283—284).