Песня как жанр литературы

"... песни, разумеется изящныя... по рассуждению эстетиков, не что иное, как мгновенный взгляд на природу приятную, нежную, весе­лую, игривую, в которой наслаждается человек блаженством жизни; или вопреки тому, в несчастных случаях сокрушается горестию, уны­нием, тоскою, печалию и далее. Предлог песни, выражение и ход ея приличен ея содержанию. Он легок, естествен, прост. В песни господ­ствует полное, живое чувство, как и в оде; но только гораздо тише, не с таким возвышением и распространением. Песня назначена природою для пения: то и должна она быть сладкозвучною, способною к музыке и к повторению каким-либо инструментом. В песне ни радостное, ни горестное, ни забавное, ни издевочное ощущение не преступает пра­вил благопристойности и границ общежития... В оде и песне столь много общаго, что та и другая имеют право на присвоение себе обоюд-наго названия; однакоже не неможно указать и между ими некоторых оттенок, как по внутреннему, так и по внешнему их расположению. По внутреннему: песня держится всегда одного прямаго направления, а ода извивчиво удаляется к околичным и побочным идеям. Песня изъ­ясняет одну какую-либо страсть, а ода перелетает и к другим. Песня имеет слог простой, тонкий, тихий, сладкий, легкий, чистый; а ода смелый, громкий, возвышенный, цветущий, блестящий и не столько иногда обработанный. Песня долгое время иногда удерживает одно ощущение, дабы продолжением онаго более напечатлеться в памяти, а ода разнообразием своим приводит ум в восторг и скоро забывается. Песня сколько возможно удаляет от себя картины и витийство, а ода, напротив того, украшается ими. Песня чувство, а ода жар. По внешне­му составу: песня имеет сходные с первым, одинакие и ровные купле­ты; а ода иногда разномерныя и неравнострочныя строфы. Песня во всяком куплете содержит полный смысл и окончательные периоды; а в оде нередко летит мысль не токмо в соседственныя, но и в последую-щия строфы. Песни у нас пишутся по большой части хореями или дру­гими метрами, но только трех-стопными или двух-стопными стихами, удобными полагаться на музыку; а оды для чтения наиболее четы-рех-стопными ямбами, громогласные звуки издающими, по крайней мере так почти всегда писали гг. Ломоносов и Сумароков, последуя Немцам и Французам. Песня имеет один напев, или мелодию, в разсу-ждении единообразнаго ея куплетов расположения и меры стихов, ко­торые легко могут затверживаться наизусть и вновь возрождаться в памяти своим голосом; а ода, по неравным своим строфам и разно-сильным выражениям, в разсуждении разных своих предметов, раз­ного гармониею препровождаться долженствует и не легко затвержи-194

вается в памяти. Песня должна украшаться неискусственною просто­тою, гладкотекущими стихами и богатыми рифмами; а ода довольству­ется одним механическим движением и просодиею, небрежа слишком о звонких рифмах, или вовсе пишется без оных; но печется только о богатстве, высокости мысли и яркой выразительности В песне царст­вует приятность, а в оде парение. Песня никакой шероховатости, ни­какой погрешности не терпит, а в оде иногда, как в солнце, небольшия пятна извиняются. Песня вообще убегает важных, славянских слов, смелых оборотов и всяких лирических украшений, довольствуется од­ною только ясностию и искусственною простотою; а ода без славян-скаго языка, извитий и глубокомыслия почти обойтиться не может. Наконец, в песне все должно быть естественно, легко, кратко, трога­тельно, страстно, игриво и ясно, без всякаго умничества и натяжек... Лучшие песней сочинители у нас почитаются: гг. Нелединский, Дмит­риев, Попов, Богданович, Капнист, Карамзин, князь Горчаков и дру­гие..." (Державин Г.Р. Разсуждение о лирической поэзии или об оде //Державин Г.Р. Избранная проза. М., 1984. С. 353—355).

"Песня составляет самый богатейший отдел поэзии у народов ела -вянских. Преобладание поэтического элемента в глубине славянской души и особенное мелодическое расположение нашего языка были причиною происхождения бесчисленного множества песен в нашей словесности, которые уже и вдревле, когда слова не записывались и словесность, не переходя в письменность, оставалась в буквальном смысле словесностью, составляли наше достояние. Впоследствии, ко­гда более и более наши поэты стали входить в развитие собственного поэтического духа, песня явилась как необходимое выражение всех тех впечатлений, которые обнимали душу самого поэта, пробуждали в нем лирическое чувство. Она сделалась как бы историей поэтических ощущений поэта, которые слишком нежны для оды и не восходят до той превыспренности, но зато ощущаются гораздо чаще, нежели те, которые служат предметом оды. А потому редкий из наших поэтов не оставил прекрасных образцов, не говоря уже о Пушкине, который яв­ляется как царь в средине этой области и которого всякое лирическое сочинение, как только появлялось в свет, в тот же миг перекладыва­лось на музыку и распевалось от необыкновенного обилия мелодий в звуках. Жуковский, Батюшков, Капнист, Нелединский-Мелецкий, Языков, Козлов, Баратынский, Туманский, Лермонтов подарили по­эзию нашу множеством самых мелодических песен.

Песня обнимает все: все чувства и ощущения жизни, и потому мо­жет делиться на множество разных родов; может изображать уедине­ние, внутренние движения и поэтические мечты поэта, может выра­жать страсть и любовь, может быть застольной и выражать веселье души и грусть; может изображать картину или состояние другого, как в романсе, переходя от дифирамба до тихой элегической задумчиво­сти Словом, все, что ни приводит к настроенному состоянию дух, есть уже ее предмет, хотя это не есть та величавая, высокая восторжен­ность, как в оде, возвышенная уже самим величием взятого предмета. В песне восторг как бы утишенный, — это ликование духа уже после самого дела или случившегося великого восторга, празднество во вре­мя отдыха. Как бы позабыв самый предмет своей радости, поющий хо­чет потеряться в гармонических звуках. Посему в песне почти музы­кальная стройность строф, уместные повторения и счастливые воз­вращения к тому же составляют необыкновенную прелесть песни. Ее строфы гораздо короче, нежели строфы оды Строфы длинные или тя­желовесные ей не приличны: чрез это песня будет неудобна для пенья. Она никак тоже не должна быть и длинна, потому что и впечатленья все быстры.

Сочиняющий песню должен как бы слышать в то же время ее внутреннюю музыку, дающую тайный размер и стихам и строфам. Лучшие песни сочинялись в самую минуту пляски, пиршества и вызы­вались ударом смычка, свистом волынки, звоном стаканов, мерным ударом стоп От этого они получают то невыразимо мелодическое свойство звуков, составляющее такую прелесть в песнях народных.

Самые поэтические мечты и нежные внутренние изгибы души сво­ей тогда выражались хорошо и были достойны песни, когда они не мечтались в его воображении, а как бы пелись в самой душе поэта" (Гоголь Н.В. Учебная книга словесности для русского юношества // Гоголь Н.В. Избранные статьи. М., 1980. С. 204—206).