Материалы к занятию

О предромантизме в русской литературе XVIII столетия

"Термины "сентиментализм" и "преромантизм" часто смешива­ются и по-разному понимаются исследователями. Иногда прероман­тизм рассматривают как одно из течений сентиментализма. При этом возникает необходимость говорить о преромантизме в узком смысле слова. Мы будем говорить здесь о сентиментализме как направле­нии, непосредственно предшествовавшем романтизму. Сентимен­тальное и романтическое (в историко-литературном смысле) при всей своей близости — это разные художественные системы, между которыми шел живой процесс взаимного проникновения и взаимно­го отталкивания.

Стремясь разграничить понятия "сентиментализм" и "роман­тизм", "с точки зрения их содержания", современный исследователь пишет: "... первый выражает тоску по гармонии, стремление влиться в большее или меньшее единство; второй — мироощущение одиноко­го, изолированного неадекватного человека"...

Нравственные искания русских писателей-сентименталистов, их концепция человека, стремление возвысить его над обывательским практицизмом, сословную элитарность заменить элитарностью иного порядка — все это во многом еще ограничено идеалами века Просве­щения, но уже предваряет художественные открытия русских романти­ков. "Созерцательно-мечтательная" линия русского романтизма, пред­ставленная наиболее ярко Жуковским, непосредственно вырастает из творчества Карамзина и писателей его окружения. Но и "мятежный" романтизм декабристов, а затем Лермонтова, в какой-то мере восходит к попыткам сентименталистов создать новый тип героя — человека, богатого духовно и нравственно, ценного своей неповторимой индиви­дуальностью, противостоящего светской среде и в конечном счете про­тестующего против того, чего "терпеть без подлости не можно" (Ко­четкова Н.Д. Русский сентиментализм (Н.М. Карамзин и его окруже­ние) // Русский романтизм Л., 1978. С. 18, 37).

"Из общих предромантических установок вырастала и эстетика сентиментализма с ее интересом к национальной действительности, к жизни маленького человека, городских и деревенских низов, третьего сословия, в отличие от "великих" людей — царей, полководцев и т.п. героев, на которых ориентировался классицизм. Однако сохраняя эту общую антиклассицистическую направленность, сентиментализм вместе с тем явился и в известной мере реакцией на предромантизм, поэтизировавший средневековый быт и нравы, "грубую" простона­родность и т.п. Сентименталисты также предлагали своим читателям нового героя, но только не сильного, решительного, мужественного, как того требовала эстетика предромантизма, а ласкового, нежного, чувствительного, и природу не суровую и мрачную, а приятную и ми­лую, и не гром сражений и "бури завыванье", а журчание ручейков и щебетанье птиц.

В художественном отношении сентиментализм был попыткой об­лагородить то новое содержание, которое предромантизм противо­поставил классицизму. И это ему удалось. На какое-то время он стал центральным в литературной жизни Европы второй половины XVIII в., определяя характер и направление общеевропейского предромантического движения Романтизм конца XVIII — начала XIX в. вырастал не из сентиментализма как такового, а из этого общего предромантического движения, где сентиментализм был одним из наиболее замет­ных идейно и эстетически оформленных течений...

Действительность разошлась с идеалом — такое убеждение сло­жилось у публицистов и художников позднего русского просветитель­ства. И потому-то они отвергали ее во имя иной жизни, не подозревая о неосуществимости своих утопий.

Было бы натяжкой непосредственно связывать это острое недо­вольство екатерининским веком и разочарование в его итогах с собст­венно романтическим неприятием действительности. Бегство от службы на простор родовых поместий — это еще не исход героя-ро­мантика из мира опостылевшей ему современной цивилизации на простор морей, девственных лесов и пустынь или в романтически пре­образованный мир истории. Поэтизация личной жизни (в противовес гражданственному ее подавлению) — это не романтическое утвер­ждение самоценности личности. И тем не менее в этих настроениях, которые с особенной отчетливостью сложились в России после Кре­стьянской войны и стали господствующими к началу XIX в. среди час­ти наиболее чуткого и дальновидного дворянства, — именно в этих настроениях уже угадывается будущий порыв туда, в недостижимую даль исторических и социальных утопий, противопоставление здесь и там, которыми позднее определилось принципиальное отличие худо­жественной системы романтизма от всех предшествовавших ему сис­тем в мировом искусстве..." (Курилов А.С., Шаталов СЕ. Литера­турно-общественные предпосылки возникновения романтизма в Рос­сии // История романтизма в русской литературе. 1790—1825. М., 1979. С. 29—30, 40—41).

"Как известно, сам термин "преромантизм" появился только в 1909 г. Хотя применительно к русской литературе его эпизодически употребляли И.И. Замотан, Г.А. Гуковский, Л.И. Кулакова и др., од­нако никто из них не дал развернутого определения этого явления, и "предромантизм" ("преромантизм") довольно часто ассоциируется с "сентиментализмом". Значительная часть европейских и некоторые советские исследователи объединяют оба направления под общим на­званием "преромантизм". Другие предпочитают в качестве общего термина "сентиментализм". Некоторые ученые говорят о существо­вании двух различных направлений, пришедших на смену классициз­му, но в течение многих лет развивавшихся одновременно, параллель­но с ним...

Таким образом, вопрос о соотношении сентиментализма и предромантизма в русской литературе в трудах современных советских ис­следователей достаточно неясен. Поэтому первоочередными пред­ставляются три задачи: во-первых, нужно разобраться в том, сущест­вовал ли предромантизм как самостоятельное литературное направ­ление в России вообще; во-вторых, следует указать на основные раз­личия между сентиментализмом и предромантизмом (коль скоро они есть); в-третьих, надо сформулировать основные "приметы" предромантизма...

... признание примата вдохновения в качестве источника поэтиче­ского творчества и выдвижение на первый план индивидуальности, взятой в окружающем ее объективно-реальном, конкретно-чувствен­ном мире, — два основополагающие принципа предромантизма. А отсюда неизбежно вытекал ряд следствий, в той или иной мере свойст­венных любому поэту-романтику.

1. Новое поэтическое видение мира.

2. Идея ценности личности, внимание к этическим проблемам, во­просам морали частного человека и общества.

3. Частная жизнь частного человека и связанная с этим полней­шая ломка сложившейся жанровой и образной систем...

4. Отказ от нормативности как классицистической, так и сенти­ментальной вообще, и "правил" в частности...

5. Образ автора, органически входящий в произведения.

6. Попытка создания индивидуальных характеристик людей.

7. Обилие конкретных намеков...

8. Внимание к бытовым деталям, воплощение быта в живопис­но-пластических образах. Эта общая формулировка конкретизиру­ется в зависимости оттого, о ком идет речь: Муравьев, например, бо­лее склонен к пластичности, чем к живописности, Державин — на­оборот.

9. Смелое сочетание прозаизмов и просторечия с высокой архаи­зированной лексикой. Это свойство предромантической стилистики явно соотносится с ломкой жанровой и образной систем, и, используя муравьевский термин, его можно определить как стилистический перепутаж...

10. Идущие в одном направлении эксперименты в области метри­ки, строфики, рифмовки; поиски индивидуальной формы произведе­ния. Это в равной степени относится к Муравьеву, Державину, Льво­ву, Княжнину-поэту. До предела доведен этот принцип в поэзии Ради­щева, у которого нет двух одинаковых по форме стихотворных произ­ведений.

11. Пристальный интерес к проблеме национального содержания и национальной формы, то есть признание того, что в разные эпохи и у людей разных национальностей существовали различные "вку­сы", — иначе говоря, отказ от критерия "изящного вкуса", единого для всех времен и народов, и выход к идее исторической и националь­ной обусловленности человека, народов, литератур...

Исторические судьбы сентиментализма и предромантизма в Рос­сии были весьма различны. Сентиментализм с его нормативностью, камерностью и внеисторизмом заводил в тупик, вел к эпигонству шаликовского типа. Наиболее талантливые сентименталисты, поняв это, пытались перейти к предромантическому методу (Карамзин в се­редине 1790-х годов, поздний Херасков) или совсем ушли из литера­туры (Дмитриев, Карамзин после 1802 г.). Совершенно иначе обстояло дело с предромантизмом. Широта его исходных принципов в зависимости от индивидуальности писателя открывала путь и к роман­тизму в разных его разновидностях, и к реализму" (Западов В.А. Про­блемы изучения и преподавания русской литературы XVIII века. Статья 3: Сентиментализм и предромантизм в России // Проблемы изучения русской литературы XVIII века: От классицизма к романтиз­му. Л., 1983. С. 135—150).