VIII. План приобрести себе авторитет

После этой победы в Туране разнесся слух, что самолюбивое стремление к царской власти составляет единственную причину моих подвигов. Чтобы укрепить за собой власть, я повсюду расточал благодеяния и выказал свою щедрость тем, что разделил воинам сокровища, скопленные мною и заключавшиеся столько же в деньгах, сколько и в ценных вещах.

Так как мое войско было в изобилии снабжено провиантом, то я построил его в боевой порядок, и мы пошли к берегам Джихуна, через который переправились у Термеза. Я пробыл здесь несколько дней в ожидании гонцов, посланных мною в окрестности форта Кахалке, который намерен был захватить.

Элиас-Ходжа, услышав о моем походе, послал против меня Алчун-Бегадера с громадным войском; мои разведчики по небрежности заснули, враги, пройдя мимо них, сделали несколько ночных переходов и, благоприятствуемые темнотою ночи, захватили нас врасплох.

Место, где я стал лагерем, представляло полуостров, с трех сторон омываемый (морями) водами реки. Однако много палаток было раскинуто там и сям на полуострове; они-то и подверглись первой ярости нападающих. Но солдаты поспешили оставить, чтобы спастись в лагере.

Я быстро оправился настолько, что мог вступить в сражение, и расположился при входе на полустров. Противники, пораженные ужасом, не стремились вступить в сражение. Я охранял этот пост целых 10 дней и отступил только для того, чтобы разбить палатки на берегу реки, где я оставался целый месяц в виду врагов. Когда, наконец, страх принудил их отступить, я перешел реку и расположился в лагере, только что покинутом ими, в то же время я позаботился послать отряды для преследования беглецов.

IX. План утвердить свою власть

Победитель армии Джетта, я признал своевременным направиться в область Бадакшана, чтобы завладеть ею и расширить таким образом свои владения. Приняв такое решение, я покинул берега Джихуна и отправился расположиться лагерем под стенами Хилема в Тухаристане.

Мой шурин эмир Хусейн приехал ко мне, и мы устроили ряд празднеств, чтобы ознаменовать его счастливое и желанное прибытие. После того я окончательно решил повернуть в сторону Бадакшана.

Прибыв в Кондоз, мы пробыли там до тех пор, пока племена Юрельдая, собравшись, не присоединились к нам. Затем я роздал почетные одежды, чтобы воодушевить всех этих воинов.

Извещенные о расположении моих отрядов князья Бадакшана начали готовиться к войне, но я решил подавить их, прежде чем они успеют соединить свои отряды; форсированным маршем я достиг города Тальхана.

Мое приближение принудило князей обратиться к мирной политике; они явились просить союза со мною, и я был очень доволен своею проницательностью, видя успех мер, которые я принял. Наконец, мое владычество распространилось на область Бадакшан, и большая часть войска этой страны добровольно стала под мои знамена.

X. План распространять мою власть

Подчинив своей власти князей Бадакшана, я направил свой путь в сторону Котталана. Я уже вступил в нее, как вдруг узнал, что Булад-Бугха и Шир-Бехрам отложились от меня; оскорбленные поведением эмира Хусейна, который нехорошо обошелся с ними, они возвратились в свои владения.

Я остановился на некоторое время на пастбищах равнины Кулок: оттуда я послал лазутчиков разузнать что-нибудь достоверное об армии Джетта и об Элиас-Ходже.

По истечении 10 дней мои лазутчики донесли мне, что эмиры этой армии во главе 20000 всадников расположены лагерем, который простирается от Калата до моста Селкин.

Они отправили ко мне посла с поручением хорошенько исследовать мою позицию и состояние моей армии; я приказал своему войску два раза пройти перед ними церемониальным маршем и отпустил его.

Я очень желал последовать за этим послом, но мои войска отказались исполнить мое желание. Чтобы побудить их к этому, я прибегнул к средствам, которые мне внушало благоразумие. С одни» га я обошелся ласково и хорошо, других я подкупил деньгами, а чтобы склонить их всех, я не жалел речей, просьб, убеждений и обещаний.

Между тем разнесся слух, что двое из моих прежних слуг идут против меня во главе 6000 всадников Джетта. Эта новость, дойдя до слуха моих воинов, вселила страх в их души, и они впали в уныние. Однако четыре эмира, недоступные страху, остались возле меня.