Глава 5. Мобилизационные системы

[…] Основополагающий принцип мобилизационной системы – активное участие масс в политической жизни. В идеологическом плане их лидеры ожидают от масс политического подхода ко всему происходящему в обществе, т.е. предполагают, что массы будут ставить во главу угла общие, касающиеся всех задачи и рассматривать свои частные интересы в зависимости от благосостояния всего общества. Борьба за общее благо – национальную независимость, экономический рост, всеобщую грамотность. Здоровое общество – выступает здесь одновременно как внутренняя потребность и как средство разрешения личных проблем. В структурном плане контроль над ресурсами получают партия, армия, партизанские формирования, милиция и массовые организации для их активного использования при проведении фундаментальных преобразований. В поведенческом плане харизматические лидеры – пророки, мудрецы, военачальники, партийные вожди – ведут нацию по пути осуществления идеологических задач реконструирования общества. С точки зрения платонизма, идеологические цели выступают как telos (потенциальные цели), реализация которых возложена на лидеров. Широкомасштабные преобразования мобилизационные лидеры осуществляют с помощью идеологических призывов, политической организации и вовлечения масс в политический процесс. […]

…мобилизаторы стимулируют конфликты и столкновения. Вместо того. чтобы прийти к соглашению, они эксплуатируют конфликты, разгорающиеся по поводу несовпадения ценностных установок. Господствующим стилем мобилизационного политического процесса является не приспосабливание, а поляризация. Имеющая определенную идеологическую цель мобилизационная система стремится возбудить в массах стремление, веру и чувства, необходимые для разгрома политических врагов. […]

Мобилизационные системы возникли в ХХ в. вследствие активного участия масс в политической жизни. Обычно это происходило в обществах с экономическим неравенством и политическими конфликтами. Расслоение общества по этническому, религиозному и экономическому признаку усиливало политическую поляризацию. […] Приходя к власти, мобилизаторы не проявили большого почтения к демократическим процедурам. Организованное участие масс оттесняло на второй план институционализированную конкуренцию. Следование "воле народа" считалось более важным делом, чем выражение различных интересов.

Элитарные мобилизационные режимы проводили как капиталистическую, так и государственно-социалистическую экономическую политику. Так, в "третьем рейхе" нацисты (Национал-социалистическая рабочая партия Германии) осуществляли программы, направленные, несмотря на антикапиталистическую риторику на парламентских выборах 1932 г., на сохранение капиталистической системы. В частности, с середины 1934 г. экономическая политика проводилась в интересах главным образом крупных промышленников и их военных союзников, а не рабочих или мелких предпринимателей. На практике национал-социализм означал скорее контроль со стороны правительства за деятельностью частных фирм, чем государственную собственность на капитал и перераспределительную политику социального обеспечения. И наоборот, в странах, где правила коммунистическая партия, термин "социалистический" означал широкое развитие государственной собственности, государственного планирования экономического развития и всестороннего социального обеспечения со стороны партийно-государственных органов. […]

Популистские и элитистские мобилизационные системы

В течение XX в. делали попытки проводить социальные преобразования две мобилизационные системы: популистская и элитистская. Для популистских систем характерен низкий уровень ролевой специализации. Пытаясь привить некоторые черты народных систем в дифференцированных обществах, популистские лидеры стремятся создать систему, при которой возможно максимальное равенство между людьми, и привлекают всех к участию в этом. При таком устройстве идеальным участником процесса принятия политических решений становится не профессионал, а простой гражданин – человек, способный исполнять разнообразные роли. Напротив, в элитистской мобилизационной системе решающую политическую роль играют лица, исполняющих специальные роли. К ним принадлежат бюрократы, профессионалы, технические специалисты, эксперты, менеджеры, плановики, армейские офицеры, сотрудники тайной полиции, кадровые партийные функционеры и руководители общественных организаций, связанных с авангардной партией – профсоюзов, крестьянских, молодежных и женских организаций и т.п.

Популистская и элитистская мобилизационные системы отличаются друг от друга структурой и стилем руководства. В идеологическом плане обе ставят на первое место коллективизм и соединение идеологических ценностей с материальными задачами, обретающими благодаря этому особое значение. В элитистском мобилизационном режиме идеологические отношения между лидерами и массами характеризуются большей политической иерархичностью. Авангардная партия или авангардное движение должны править, просвещать и наставлять массы, не обладающие политическим сознанием. […] Популистский тип характерен для более слабого государства с коллегиальным руководством. Элитистская мобилизационная система подразумевает мощное (централизованное, силовое, монистское, координированное) государство с харизматическим лидером. Он – верховный правитель, пророк, главный идеолог, военачальник и политический лидер. Партийные функционеры, государственные чиновники и технократы представляют собой довольно обезличенное руководство на нижних ступенях иерархической лестницы. […]

Элитистский мобилизационный тип во многом напоминает модель тоталитарной системы. Изначально термин "тоталитаризм", предложенный в 1925 г. фашистским диктатором Бенито Муссолини и его советником Джованни Джентиле, имел положительное значение. Муссолини и Джентиле позитивно оценивали идеологию всепоглощающей "неистовой воли", которая воплощается в ''lo stato totalitario'' (тоталитарное государство). В 1930 г. немец Эрнст Юнгер связал тоталитаризм с нацистской стратегией тотальной мобилизацией общества на вооруженную борьбу за восстановление господства немецкой нации. Однако во время второй мировой войны и после нее этот термин приобрел негативный смысл. […]

Несмотря на широкое использование понятия тоталитаризма, политические системы, даже жестко регламентированные, не всегда способны достичь своей цели. Эмпирические исследования нацистской Германии, фашистской Италии, Китайской Народной Республики и Советского Союза при Сталине показали, что партийно-государственный контроль над обществом имеет свои пределы. Ни один их этих режимов не добился установления "тотального господства" и "тотального террора", о котором говорила Ханна Арендт.

Мобилизационная система и особенно ее популистский тип, недолговечны. В XX в. ее представители в России (1917), Италии (1918 - 1922), Испании (1932 – 1936) и Чили (1970 – 1973) хотели добиться радикальных перемен. […] Как показывает история России, Италии, Испании и Чили, эти децентрализованные популистские движения не могли удерживать власть длительный период и никогда не добивались центральной власти. […]

В России популисты-мобилизаторы лишились в конце 1917 г. контроля над обществом. Лениным была установлена, а Сталиным после него укреплена элитистская мобилизационная система, целью которой являлась индустриализация страны. Утверждая. Что правят от имени пролетариата и беднейшего крестьянства, советские лидеры разгромили независимые профсоюзы, подавили крестьянские движения, уничтожили самоуправляющиеся крестьянские и ослабили местные советы, состоявшие из выборных делегатов. На их место к управлению Советским Союзом пришли централизованное государство, однопартийная система и могущественная тайная полиция.

Популистская мобилизационная система в России в 1917 г.

В 1917 г. русская популистская мобилизационная система функционировала в период войны, иностранной интервенции, краха экономики и дезинтеграции государства. С февраля 1917 г. (по старому стилю), когда царь Николай II отрекся от престола, и до октября 1917 г., когда большевики свергли Временное правительство, Россия жила в обстановке двоевластия, […] шла борьба между местными совета и Временным правительством. […]

Выдвинув лозунг: "вся власть Советам!", Ленин отказался войти во временное коалиционное правительство.

До свержения Временного правительства в октябре 1917 г. власть Советов имела децентрализованный характер. По всей стране действовало свыше девятисот Советов. […]

В период с февраля по октябрь 1917 г. политические партии руководили организациями, не отличавшимися внутренним единством. Особенно сильной была фракционность в рядах эсеров, пользовавшихся поддержкой в основном крестьянского населения. Социал-демократическая партия – меньшевики – тоже имела открытую неавтократическую структуру. Хотя большевиков в большей мере можно назвать сплочённой партией, но и они допускали у себя существование фракций.

Экономическим преобразованиям было придано нравственное звучание. Взаимоотношения между правящими и управляемыми отражали приверженность политическому равенству и свободе от государственного контроля и эксплуатации труда. Для радикальных популистов свобода означала интеллектуальное экспериментирование, широкое обсуждение идей, демократически избираемую армию, отмену высшей меры наказания и установление светского общества, в котором будет свобода вероисповедания.

В поведенческом аспекте взаимодействие между правителями и массами отражало приверженность политическому равенству. Несмотря на огромное влияние Ленина как большевистского лидера, до конца 1917 г. в партии большевиков было коллегиальное руководство. В Петрограде и Москве принятие властных решений осуществлялось совместно несколькими выдающимися представителями интеллигенции: Лениным, Троцким, Каменевым, Зиновьевым и Бухариным. Они ощущали давление требовавший со стороны городских рабочих и крестьянской бедноты, уровень политической активности которых резко возрос с момента отречения в феврале 1917 г. Николая II.

Элитистская мобилизационная система в эпоху сталинизма

После того как Ленин, а за ним и Сталин разгромили популистские, децентрализованные, стихийные движения, общественные объединения оказались под давлением элитарной, централизованной, репрессивной партии-государства. Сталинское решение о проведении индустриализации Советского Союза быстрыми темпами осуществлялось за счёт крестьян и неквалифицированных рабочих. Когда в 1929 г. началась кампания за коллективизацию в деревне, крестьян лишили права распоряжаться землёй, тракторами и продажей сельскохозяйственной продукции. Большинство земель крестьян-частников перешло к колхозам и совхозам. Главные решения по сельскому хозяйству выносились присланными из городов партийными кадрами, министрами и начальниками МТС. В изданном в 1938 г. […]

Ещё до того как в 1928 г. Сталин взял власть в свои руки, централизованное управление оттеснило на задний план инициативу на местах. В гражданской войне 1918-1921 гг. большевики безжалостно расправлялись со своими врагами. Большевистская партия действовала как одна большая армия. К 1921 г. были запрещены все прочие политические партии, включая меньшевиков и социал-революционеров, а также фракции внутри самой коммунистической партии. Профсоюзы оказались под партийным контролем. По мере того как партия-государство забирала под своё управление всё русское общество, власть местных Советов сходила на нет.

При сталинской элитистской мобилизационной системе централизующие, насильственные тенденции усилились. Он укрепил власть служб государственной безопасности, министерств (например, комиссариата тяжелой промышленности) и государственной бюрократии.

Оппозиция Сталину была парализована с помощью физического, экономического и идеологического насилия. Во времена "культурной революции" (1923-1931) молодые члены партии критиковали беспартийных интеллектуалов за "антисоветские" взгляды, "буржуазную" элитарность в поведении и предательство "пролетарской власти".

Метафорами классовой войны комсомольцы, пользовались и тогда, когда в качестве "армии культуры", "ликвидирующей" неграмотность и очищающей университеты и средние школы от "классовых врагов". Во время коллективизации зажиточные крестьяне (кулаки) и городские частные предприниматель лишились средств производства, порой вместе с жизнью. Во время голода 1932-1933 гг. умерло около 3,5 млн. крестьян. В результате "великой чистки", достигшей пика в 1936-1938 гг., ряды коммунистической партии поредели. Жертвами "чистки" стало около миллиона партийных активистов.

Сталинизм означал культ личности и контролируемое участие масс в политической жизни. Хотя Ленин и играл в советском правительстве роль лидера, он допускал внутрипартийные дискуссии в высших эшелонах партии. При его жизни не было массовых чисток среди партийных деятелей. Сталин не терпел оппозиции ни внутри коммунистической партии, ни вне её. При нём принципам коллективного руководства был положен конец.

Если в 1917 г. радикально настроенные русские популисты считали эгалитарные воззрения Маркса руководством к действиям, то в правление Сталина марксистско-ленинская идеология превратилась в доктрину, служащую оправданию принимаемых решений. Политический элитаризм победил политическое равенство.

В общем, хотя Сталин и являлся организатором серьёзных общественно-политических преобразований, способы его политического контроля в основном были такими же, как и при царском режиме.

После второй мировой войны авторитарные бюрократические черты, присущие советской элитистской мобилизационной системе, усилились. Ведущая роль в политическом процессе закрепилась за руководителями, инженерами, техниками, экономистами, агрономами, министрами, службой безопасности и профессиональной военной администрацией. Бюрократическая элита нуждалась в централизации, иерархичности, профессионализации, специализации, поддержании трудовой дисциплины и существующего политического порядка.

Элитистская мобилизационная система в Северной Корее

С 1948 по 1992 г. руководимая президентом Ким Ир Сеном Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР) являлась воплощением сталинской модели элитистской мобилизационной системы. Её "Великий Вождь" утверждал идеологию, представляющую смесь корейского национализма с элементами марксизма-ленинизма, среди которых были, в частности, положения об авангардной партии, демократическом централизме и государственном социализме. В структурном плане режим мобилизовал массы на социалистическое строительство. Общество было мобилизовано. Сильное государство ввело тотальную регламентацию жизни населения. Центральная власть широко пользовалась насилием (физическим, экономическим, идеологическим), поддерживала строгую координацию, существовала обособленно от общественных объединений и активно действовала. Публичная политика была сфокусирована на скорейшей индустриализации. В поведенческом плане правления президента Ким Ир Сена представляло собой культ личности. Участие масс в политике не было ни добровольным, ни стихийным и носило организованный характер. В этом отношении северокорейская политическая система, пожалуй, являет собой лучший из существующих примеров тоталитарной модели.

Взгляды президента Ким Ир Сена представляли собой сплав элементов конфуцианства, марксизма-ленинизма и корейского национализма.

К концу 60-х годов марксистско-ленинские мотивы ослабли, и на первый план вышла националистическая идея, связанная с термином "Чучхе". Возникший в 20-х годах, он первоначально означал восстановление независимости Кореи от иностранных держав, включая и японских колонизаторов, китайских захватчиков и советский Комиитерн. Для интеллектуала-анархиста Син Чечхо (1880-1936) "Чучхе" – это национальное возрождение, восстановление единого, независимого корейского государства […].

Для Кима "Чучхе" означало национальную самостоятельность: политическую независимость, экономическую самодостаточность, национальную военную безопасность и чистоту языка.

Власть государства распространялась на самые разные сферы деятельности. В Корее практически не существовало частного сектора в экономике, как и частного образования или здравоохранения. В период с 1958 по 1990 г. в сельской местности функционировали государственные и кооперативные хозяйства.

Государственная экономическая политика определяла направления промышленного развития. Президент Ким Ир Сен противопоставлял социализм капитализму.

Соединив идеологию и организацию, партийно-государственная власть осуществила всесторонние экономические преобразования. Политические организации обеспечивали высокие темпы роста в промышленности и равенство в доходах. В частности, с 1961 по 1965 и с 1971 по 1975 гг. рост ВНП составлял 9-10 % в год. Механизация сельского хозяйства позволила увеличить производство риса. Эти высокие темпы роста элита КНДР обеспечила благодаря заботе о создании физического и человеческого капитала. Импорт машин, оборудования и технологии из Советского Союза, а также Японии, Франции, Западной Германии и Швейцарии позволил Северной Корее создать базовые отрасли тяжёлой промышленности: чёрную металлургию, угледобычу, химическую, станкостроительную и оборонную. После 1987 г. стал возможен экспорт цемента, угля, стали, станков и вооружений.

Несмотря на успехи этой политики, после 1980 г. экономическая ситуация стала ухудшаться. Темпы роста ежегодно падали на 2 %. Не хватало продуктов питания, сырья, нефти, угля, электроэнергии и товаров народного потребления. Большой торговый дефицит усилил экономическую стагнацию. Правительство нуждалось в твёрдой валюте импорта передового и технологическом отношении оборудования из развитых капиталистических стран. После 1990 г. СССР уже не предоставлял дешёвые кредиты и недорогую нефть. Экономическому росту также препятствовали чрезмерные государственные расходы на армию, производство вооружений и строительство монументов и статуй, прославляющих Ким Ир Сена.

Ким Ир Сен, президент-монарх, держался как отец своего народа, предоставляя заботы по воспитанию "матери-партии". Начав свой путь как обычный последователь марксизма-ленинизма, он попытался затем передать свою харизматическую легитимность сыну – Ким Чен Иру. При этом династической последовательности революционно-социалистическая семья президента Ким Ир Сена функционировала в качестве господствующей политической элиты, возглавляющей мобилизационную систему

Заключение

Популистский тип характеризуется широким добровольным участием масс и коллективным руководством при относительно слабом государстве. В отличие от лидеров согласительных систем, популисты-мобилизаторы соединяют материальные интересы и приверженность радикальным идеологическим преобразованиям. Активистам движут моральные устремления, а не желание заключить политические сделки.

В элитистской мобилизационной системе социальные группы и участие масс в политике контролируется мощным государством и авангардной политической партией. Харизматический лидер предлагает идеологическое видение, озаряющее радикальную реконструкцию общества духовно-нравственных ценностей. Технократы бюрократы, осуществляющие политику с помощью управленческой иерархии, отличаются более прагматической ориентацией. На их подход к проведению социальных преобразований влияет не идеологическая чистота, а политическая целесообразность. Мобилизационные системы пытаются добиться общественных преобразований с помощью институциональных потрясений. Революционные движения разрушают институты старого режима и создают новые: политические партии, общественные организации, органы пропаганды и общеобразовательные школы. При разработке коренных социальных преобразований, таких, как быстрая индустриализация и ликвидация неграмотности, расширение возможностей вертикальной мобильности, элитарные мобилизаторы полагаются на идеологическое убеждение и организационный контроль. Однако, изменения политической системы отстают от социальных. Поэтому элитистские мобилизационные системы, как правило, недолговечны. После смерти харизматического лидера они трансформируются в другой системный тип – обычно в авторитарный бюрократический режим.

Печатается по: Эндрейн, Ч.Ф. Сравнительный анализ политических систем. М., 2000. – с. 5 - 135.