Глава 2. Объяснение/понимание

этой оригинальной проблематики в историю ментальностей и репрезентаций, которая, как мы могли убедиться, постоянно оказывалась под угрозой, то увязая изнутри (см. раздел I), то осаждаемая извне требованиями неукоснительной строгости, которым она, использующая расплывчатые понятия, по природе своей не способна удовлетворить (раздел II).

Самый сильный аргумент, связанный с идеей изменения масштабов, заключается в том, что при этой смене нам видны не одни и те же звенья: выступают связи, остававшиеся незамеченными на макроисторическом уровне. В этом - смысл великолепного афоризма, высказанного в «Мыслях» Паскаля; его любит приводить Луи Марен, историк, к которому мы еще обратимся в ходе нашего изложения53.

Понятие масштаба заимствовано из области картографии, архитектуры и оптики54. В картографии имеется внешний референт - территория, которую отображает карта: кроме того, расстояния, отмеченные на картах разного масштаба, соизмеримы между собой по гомотетическим параметрам, что позволяет говорить о сокращении площади согласно заданному масштабу. Но, во всяком случае, от одного масштаба к другому меняется уровень информации, в зависимости от уровня организации. Вспомним о сети шоссейных дорог: при большом масштабе мы видим главные направления движения, при меньшем - расположение жилых домов. В обоих случаях пространство на картах неизменно, территория та же, то есть при дискретном изменении масштаба мы видим ту же местность. Это - позитивный аспект

53 Приведем для сравнения другой фрагмент из Паскаля (fragment 185, ?d. Michel Le Guern, p. 154; fragment 84, ?d. «La Pl?iade»; fragment 71, ?d. Brunschvicg, liasse XV, p. 9 de la copie 9203 en Lafuma). В русском перев.: Паскаль Б. Мысли. М., 1995. Перев. Ю.А. Гинзбург.

«Что такое человек для бесконечности?

Но чтобы представить себе другое, столь же поразительное чудо, пусть он поищет среди вещей ему известных самые крошечные, пусть муравей со своим тельцем заставит подумать о несравненно меньших его членах, о лапках с суставами, о крови в его венах, о гуморах в этой крови, о капельках в этих гумо-рах, парах в этих капельках; пусть, расщепляя и дальше такие вещи, он истощит все свои силы на представление об этом, и пусть тот последний предмет, до которого он дойдет, и станет теперь предметом нашего рассуждения. Быть может, он подумает, что это и есть самая малая вещь в природе». [199 (72). 4] Указ, соч., с. 132.

См. также: Marin L. Une ville, une campagne de loin...: paysage pascalien» // Litt?rature, n 161, f?vrier 1986, p. 10, cit? par Lepetit B. «De l'?chelle en histoire» // Revel J (dir.), Jeux d'?chelles, p. 93.

54 Lepetit В., art. cit?, p. 71-94; Grimaudi M. ?chelles, pertinence, configuration // RevelJ. (dir.) Jeux d'?chelles, p. 113-139.

295

Часть вторая. История/Эпистемология

простого изменения пропорций: здесь нет повода для противопоставления масштабов. Оборотная же сторона - некоторые потери в том, что касается деталей, сложности, иными словами - в информации при переходе к большему масштабу. Эта двоякая черта - разнородность информации при пропорциональности измерений - сказалась и на географии, находящейся в тесной зависимости от картографии55. Разнородная геоморфология возникает и с изменением масштаба в той же геополитике, как это детально подтверждается при внимательном прочтении первой части «Средиземного моря...» Броделя. Понятие «Средиземноморье» помещает объект изучения на уровень того, что Паскаль называет деревней: все это, скажет читатель, ознакомившись с книгой, включает в себя название «Средиземноморье»!

Отнюдь не безразлична для нашего исследования и роль понятия масштаба в архитектуре и урбанистике; отношения пропорций здесь сравнимы с таковыми в картографии, как и соотношение выигрыша и потерь в информации в зависимости от выбранного масштаба. Но, в отличие от отношения карты к территории, референтом для плана архитектора или урбаниста являются здание, город, которые предстоит выстроить; кроме того, отношения здания, города с многоступенчатой реальностью, в которую входят природа, пейзаж, коммуникационная сеть, уже застроенные кварталы города и т.п., носят изменчивый характер. Эта отличительная черта, присущая понятию масштаба в архитектуре и урбанизме, существенна и для историка, поскольку историографическая процедура в определенном смысле является искусством зодчества56. Исторический дискурс предстоит выстроить в виде завершенного творения; любое творение вписывается в уже отстроенное окружение. Прочитывать прошлое заново - это тоже реконструкция, подчас ценой сноса, который нам дорого обходится; строить, сносить, строить заново - вот что большей частью делает историк.

Эти два заимствования* позволяют показать значение «оптической» метафоры для истории. Приемы, связанные с приспособлением взгляда,· остаются незамеченными, поскольку природа и, особенно, красота увиденного зрелища заставляют

55 В качестве вступления к настоящему тексту может рассматриваться сказанное выше о понятии места. (См.: часть вторая, гл. I.)

56 Это подтвердит используемое Ницше понятие монументальной истории, к которому мы обратимся во вступлении к третьей части, а также многократно встречающееся в наших рассуждениях об истории понятие монумента в паре с понятием документа.

* из картографии и архитектуры.

296