1.2 К проблеме соотношения понятий «семантическая деривация», «омонимия» и «полисемия»

Семантическая деривация – феномен, до сих пор вызывающий противоречивые толкования в науке, что, безусловно, связано со сложностью самого явления, с одной стороны, и недостаточной его теоретической разработкой, с другой. Кроме того, не определены и границы понятия «семантическая деривация», которая чаще всего отождествляется с понятием «семантическое словопроизводство», поскольку в обоих случаях появление новой словарной единицы осуществляется за счет изменения семантики узуального компонента, определенных семантических сдвигов в ней. Но некоторые ученые у данных понятий видят и очевидные различия. Пристальное внимание на это обратила Н. М. Некипелова. Исследователь разводит понятия «семантическое словопроизводство» и «семантическая деривация», и, отталкиваясь от этого, рассматривает соотношение понятий «семантическая деривация», «омонимия» и «полисемия».

По мнению Н. М. Некипеловой, в узком смысле деривация представляет собой аффиксальное образование: «Образование новых слов при помощи аффиксов (или посредством дезаффиксации) согласно словообразовательным моделям, свойственным данному языку» [Цит. по: 38, с. 57]. Ключевым словом в определении общенаучного термина «дериват» является понятие производное: «производное, происшедшее от чего-либо ранее существовавшего» [38, с. 57], а термина «дериватор» – понятия направление и определение направления: «прибор для определения направлений касательных и нормалей в отдельных точках произвольных прямых» [38, с. 57]. Таким образом, деривация в целом понимается как отклонение от нормального или исходного состояния, изменение направления или направления развития, ответвление. Следовательно, соблюдая общенаучную тенденцию и традицию в определении термина деривация, лингвистический термин «семантическая деривация» следует применять при описании «семантических процессов, приводящих к отклонениям от исходного значения слова, его изменениям» [38, с. 57].

В таком понимании «семантическая деривация» не оказывается противопоставленным термину «семантическое словообразование», «поскольку в определённых областях семантических отношений и связей слов они могут пересекаться, однако и отождествлять их тоже не следует», – подчеркивает исследователь [38, с. 57].

Далее ученый дает следующие определения «семантической деривации» и «семантического словообразования».

Семантическое словообразование – это «процесс, характерный для любой языковой системы, приводящий к появлению нового слова – семантического производного (деривата) – и к формированию и развитию явления омонимии, когда при многозначности знака (прежде всего графического) с ним отождествляются два или более слова, имеющие разные значения, и, как правило, связанные с исходным значением первоначального слова словообразовательными отношениями производности, а также связанные между собой отношениями родства» [38, с. 58].

Семантическая деривация – это «процесс появления у слова семантически производных значений, созначений, семантических коннотаций, т. е. процесс расширения семантического объёма слова, приводящий к появлению семантического синкретизма, а потом и процесс распадения семантического синкретизма, приводящий к появлению явления так называемой полисемии» [38, с. 58]. Деривация при таком подходе имеет направления изменений, которые определяют основные типы самой деривации: метонимические и метафорические процессы изменений в семантической структуре слова.

Согласно точке зрения И. М. Некипеловой, семантическая деривация и семантическое словообразование – явления тесно связанные, отражающие разные стадии развития семантики слова и выполняющие разные функции в формировании семантической системы. Семантическая деривация является количественным фактором семантических изменений: появляющиеся новые созначения слова всё более расширяют его семантический объем (хотя в исключительных случаях следует говорить не о расширении семантического объёма слова, а о его сужении); это явление прежде всего речи, а не языка, поскольку актуализация тех или иных коннотаций оказывается обусловленной контекстом, в котором языковая единица употребляется. Таким образом, большую роль в функционировании и распадении семантически наполненных элементов – синкрет – играет контекст, определяющий значение слова. Наоборот, семантическое словообразование – явление и результат качественного скачка, приводящего к появлению новой языковой единицы с собственным значением, закрепляющимся в языке. В. М. Марков так определяет это явление: «По мере его употребления в различных условиях речи оно [слово], характеризуясь соотнесенностью с определенным явлением действительности, обогащается все большим количеством ассоциаций (признаки, степень, условия их проявления, отношение к ним и т. д.). Иными словами, происходит количественное накопление этих ассоциаций, приводящее в целом ряде случаев к качественному “скачку” в виде акта рождения нового слова, то есть самостоятельной лексико-грамматической единицы, служащей наименованием уже иного явления, в том или ином отношении сближенным с исходным» [33, с. 20]. В этом случае контекст определяет не актуализацию того или иного созначения употреблённой языковой единицы, а выбор того или иного слова из ряда единиц, близких ему по значению или по форме.

Таким образом, семантическая деривация в понимании Н. М. Некипеловой, – это «семантические изменения, происходящие в семантической структуре слова» [38, с. 59]; семантическое словообразование – это «развитие семантической системы языка» [38, с. 59]. Процесс развития имеет конечную цель – появление нового слова, в то время как семантическая деривация как процесс изменения семантической структуры слова точной цели не имеет, он не заканчивается появлением нового слова, хотя зачастую может рассматриваться как отправная точка семантического словообразования, т. е. как определённый этап развития семантической системы. Процесс семантической деривации приводит к появлению семантических синкрет – единиц, обозначающих многое, актуализация созначений которых не проявляется в контексте. Семантическая синкрета воспринимается как символ, знак, имеющий возможность разного прочтения в зависимости от текстовой ситуации, но всегда предполагающий и остальные созначения. И в завершение в результате семантического словообразования появляются новые единицы с уникальным значением, которые становятся единицами языка, поскольку их значение не связано с актуализацией в том или ином контексте. Теперь уже не контекст определяет актуальное значение слова, а само значение языковой единицы определяет её выбор из ряда других языковых единиц для употребления в тексте.

В качестве примера появления новых синкрет в результате семантической деривации можно рассмотреть семантический комплекс лексемы «почва». Исходное предметное значение «почва» начинает первоначально дополняться за счёт расширения семантического объёма слова «земля» на метонимических основаниях: «твёрдая ровная поверхности планеты», «земля как противоположение небу» [43, с. 811] в противопоставление небу и горам, «суша» в противопоставлении морю. Позднее в результате переноса по смежности появляются созначения «люди, населяющие планету, землю», «народ» [43, с. 811], «страна, государство» [43, с. 811], «имение, владение» [43, с. 811], «земля обрабатываемая» [43, с. 811]. С принятием христианства значение слова «земля» начало дополняться созначениями греческих религиозных символов, являвшихся в греческом языке и текстах несомненно метафорами, однако не воспринимавшихся как метафоры на славянской почве: «мир, созданный Богом», «мир» [43, с. 811], «Вселенная». Следует отметить, что расширение объёма понятия происходило параллельными путями: путём заимствования греческой христианской символики и путём развития созначений на славянской почве, не связанных с греческими заимствованиями. Так, по всей видимости, на метонимических основаниях переноса по смежности исходное значение слова «земля» – «суша» дополняется значением «почва», а с принятием христианства знак «земля» дополняется христианской символикой – «мир, созданный Богом».

Как видим, и в случае семантического словопроизводства, и в случае семантической деривации явления полисемии и омонимии являются их результатами, относясь к области лексической семантики, но не представляют собой языковые феномены такого же порядка, как и рассматриваемые нами словообразовательные процессы.

К похожему выводу можно придти, если обратиться к рассмотрению определения понятий «полисемия» и «омонимия» подробнее.

Полисемия (от греч. polysemos – «многозначный») (многозначность) представляет собой «наличие у единицы языка более одного значения – двух или нескольких» [64, с. 502]. Часто, когда говорят о полисемии, имеют в виду прежде всего многозначность слов как единиц лексики. Лексическая полисемия – способность одного слова служить для обозначения разных предметов и явлений действительности.

Реализацию того или значения слова осуществляет и более широкий контекст или ситуация, общая тематика речи. Точно так же, как контекст обусловливает конкретное значение многозначного слова, в определенных условиях он может создавать семантическую диффузность, т. е. совместимость отдельных лексических значений, когда их разграничение не осуществляется (и не представляется необходимым). Некоторые значения проявляются только в сочетании с определяющим словом; в некоторых сочетаниях значение многозначного слова представлено как фразеологически связанное. Не только лексическая сочетаемость и словообразовательные особенности характеризуют различные значения слов, но также в ряде случаев и особенности грамматической сочетаемости.

Как отмечает Н. С. Никитченко, «между значениями многозначного слова существует определенная связь, что дает основание считать их значениями одного слова в отличие от значений слов-омонимов. Лексические значения в ряде работ обозначаются как лексико-семантические варианты. В зависимости от лексического окружения (контекста, ситуации) слово как бы поворачивается разными гранями присущей ему семантики, причем отстраненные значения продолжают потенциально присутствовать и при данном словоупотреблении, о чем, в частности, свидетельствуют как ограничения, налагаемые на семантическое развитие слова, так и возможность применения производных и использования синонимичных замен» [41, с. 154]. Образуя определенное семантическое единство, значения многозначного слова связаны на основании сходства реалий (по форме, внешнему виду, цвету, положению, общности функции) или смежности, в соответствии с чем различают метафорические и метонимические связи значений. Между значениями многозначного слова существует семантическая связь, выражающаяся также в наличии у них общих элементов – сем. Однако в ряде случаев переносные значения слов связаны с основными не общими элементами смысла, а лишь ассоциативными признаками. Толкование этих значений не содержат указание на те признаки, которые отмечаются для других значений того же слова.

При разграничении основных (главных, прямых) и производных (переносных) значений многозначного слова учитывается парадигматическая и синтагматическая обусловленность слова в отдельных значениях. Основные значения парадигматически более закреплены и в синтагматическом отношении более свободны. В целом это соответствует определению основного значения как наименее контекстно обусловленного (или значения, которое прежде всего возникает в сознании носителя языка при произнесении слова вне контекста). Соотношение между основным и переносными значениями не остается неизменным: у некоторых слов вторичные (исторически) значения становятся главными, основными. Следовательно, «совокупность значений многозначного слова всегда характеризуется определенной организацией, что подтверждается, в частности, перераспределением значений слова (изменением его семантической структуры). Тождество слова обычно не подвергается сомнению. Трудно выделить «общее значение» в структуре многозначного слова, т. к. соотнесенность значений многозначных слов с различными предметами и явлениями действительности обусловливает невозможность приписать слову такое обобщенное значение, – оно оказалось бы громоздким или пустым» [32, с. 13].

В процессуальном аспекте полисемия есть результат семантических изменений, когда одно значение возникает на базе другого по определенным моделям семантической деривации и связано с последним отношениями производности.

Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод, что в основе семантической деривации находится явление полисемии, выступая при этом одновременно и результатом деривационных процессов в области семантики.

Однако отношение лингвистов к данной позиции проявляется по-разному. Одни, придерживаясь данной, уже ставшей традиционной, точки зрения, признают существование многозначных слов и трактуют семантическую деривацию как «регулярную многозначность» (например, М. Н. Янценецкая [65]), подразумевая под ней способность слова иметь несколько разных, но связанных друг с другом значений. Но наряду с этой позицией существует и другая, согласно которой семантические дериваты представляют собой качественный «скачок в виде акта рождения нового слова, происшедший в результате накопления различных ассоциаций по мере употребления слова» [33, с. 29], и тогда речь уже идет о семантической деривации как о процессе, протекающем на основе полисемии, но результатом которого является возникновение в языке омонимов.

Омонимия (от греч. homnymia «одноименность») – это «явление совпадения в звучании и написании языковых единиц, значения которых не связаны друг с другом» [2, с. 13]. Лексические омонимы имеют одинаковое произношение, написание и частеречную принадлежность, но не обнаруживают существенного сходства в значениях, поэтому являются разными словами. Значения омонимичных слов не связаны между собой, не имеют общих смысловых компонентов, что отличает их от значений многозначного слова. Значения омонимичных слов могут иметь общие, но не достаточные для установления близости их значений компоненты смысла. Например, значения слов котик «морское млекопитающее» и котик «кот» включают в себя смысловой компонент «животное», но этот смысл присутствует в значениях огромного количества слов. По одной из точек зрения на омонимию, к омонимам относятся как слова исторически разные, но в силу исторических причин совпавшие, по звучанию, так и те случаи, когда различные значения многозначного слова расходятся настолько, что материальная оболочка, связывавшая их, как бы разрывается, давая жизнь двум (или большему количеству) новым словам. Следовательно, второй случай, по В. М. Маркову, и представляет конечный результат семантической деривации.

Итак, семантическая номинативная деривация – один (хотя и не единственный) из важнейших факторов, лежащих в основе развития как полисемии, так и омонимии. Результатом семантико-деривационных процессов, имеющих принципиально единый механизм, основанный на явлении аналогии, является возникновение новых номинаций двух разновидностей: лексико-семантических вариантов слова либо новых слов, омонимичных производящим. Во втором случае, по мнению Л. Е. Антониковой, разделяющей точку зрения Н. М. Некипеловой, уже целесообразно говорить о семантическом словообразовании, – явлении, отличном от собственно семантической деривации. Согласно мнению ученого, к сфере семантического словопроизводства следует отнести следующие номинативно-деривационные процессы:

1. Не вызывает сомнения факт словообразования в случае возникновения неморфемным способом новой мотивированной лексической единицы, производящей базой которой служит словосочетание (например, быстрорастворимый, вечнозеленый).

2. Бесспорным доказательством статуса слова созданной номинативной единицы является отличие ее частеречной принадлежности от соответствующей категориально-грамматической характеристики исходного (производящего) слова, поэтому все случаи безморфемной транспозиции, или перехода одной части речи в другую (субстантивация, адвербиализация и т. п.), должны быть отнесены к сфере семантического словообразования.

3. Представляется возможным отнести к семантическому словообразованию еще лишь одно проявление семантико-номинативного процесса: если на базе слов «идентифицирующей семантики» (в терминологии Н. Д. Арутюновой [4]) образуются номинативные единицы с иным денотативным значением, причем словообразовательная модель базируется на ассоциации по сходству, чаще внешнему (ср. журавль «птица» – журавль «шест у колодца для подъема воды»). «Новообразование является в этом случае единственным именем обозначаемой реалии, и столь высокая номинативная ценность этого языкового знака, а также несущественость мотивировочного признака для его сигнификата позволяют констатировать факт рождения самостоятельной лексической единицы, т. е. слова», – полагает Л. Е. Антоникова [2, c. 21]. Во всех прочих процессах так называемой вторичной номинации (образование на основе ассоциаций по сходству имен, приспособленных не к идентификации, а к предицированию, в том числе метафор, а также любых номинаций метонимического типа (серебро «металл» – серебро «изделия из этого металла») целесообразно видеть не словообразование, а семантическое варьирование слова, т. е. многозначность в ее развитии – семантическую деривацию.

Таким образом, при выработке критериев разграничения полисемии и семантико-словообразовательной омонимии необходимо исходить из специфики слова как результата словообразования, учитывать такие его основные характеристики, как цельнооформленность, категориально-грамматическая определенность и номинативно-коммуникативная индивидуальность.

Еще одним спорным вопросом является соотношение понятий «полисемия» и «синонимия» в свете теории семантической деривации.

С одной стороны, лексическая полисемия как явление, при котором одной языковой форме соответствует несколько значений, противопоставлена синонимии, то есть явлению, при котором одно значение выражается множеством форм. С другой стороны, о лексической полисемии говорят в контексте словообразования, противопоставляя семантическую и словообразовательную деривацию. Разводя указанные языковые явления (полисемию и синонимию, полисемию и словообразовательную деривацию), исследователи, тем не менее, выделяют их общие черты. О. С. Ахманова называет лексическую полисемию, синонимию и формально-семантическую деривацию явлениями одного порядка; она отмечает, что «семантические отношения между разными значениями некоторых многозначных слов могут быть подобны семантическим отношениям внутри словообразовательного типа; именно поэтому многозначные слова, наравне с некоторыми типами производных, оказываются одним из средств языковой синонимии (в широком смысле слова) и могут использоваться в синонимических и квазисинонимических преобразованиях высказываний» [5, с. 175]. Похожие мысли встречаем и у А. А. Зализняк: « …граница между синонимией и полисемией – это, в значительной степени, вопрос концептуализации; так, к числу «синонимических средств языка» относятся, например, различные преобразования, связанные с меной диатезы, – а именно такого рода преобразования как варианты реализации потенций одного слова являются важнейшим полем разработки современной теории полисемии» [22, с. 20].

Говоря о сходстве семантических и аффиксальных дериватов, исследователи (в частности Н. М. Шанский) объединяют их в понятие лексических эпидигматов по признаку «общности номинативной функции результатов данных форм деривации» [61, с. 166]. Р. Р. Юнусов обращает внимание на несовершенство терминов, традиционно обозначающих разные формы деривации, – «формальная (формально-семантическая) деривация» и «семантическая деривация»: «существенные формальные и семантические свойства наличествуют в обоих способах деривации, отличие лишь в различном характере «формальности» и «семантичности», как раз и не раскрываемом терминами» [63, с. 257]. В связи с этим ученый вводит понятия «горизонтальная деривация / мотивация» и «вертикальная деривация / мотивация», где формы деривации названы по аналогии с расположением лексико-семантических вариантов в словарях: первые – в словообразовательных словарях гнездового типа, вторые – в толковых словарях.

Итак, анализ научной литературы по вопросу семантической деривации и смежных с ней явлений (семантического словопроизводства, полисемии, омонимии) продемонстрировал отсутствие единства во взглядах ученых по вопросу их соотношения. Чаще всего их разграничивают по таким критериям, как результат словообразовательного процесса (семантическую деривацию и семантическое словопроизводство) и принадлежность определенной области языка (семантическая деривация и семантическое словопроизводство принадлежат к сфере словообразования; полисемия и омонимия – к области лексической семантики). Основой возникновения и конечным результатом семантической деривации является полисемия – многозначность, предполагающая появление новых значений слова (его лексико-семантических вариантов) ввиду некоторого семантического сдвига, происходящего по определенной модели. Омонимию, т. е. возникновение новых слов, случайно или по причине исторического родства совпадающих с теми, что уже имеются в языке, необходимо рассматривать как следствие семантического словообразования – явления, отличного от семантической деривации по линии семантической близости производного и производящего слов. Однако не всякая полисемия (или омонимия) является результатом семантической деривации. Следует, например, исключить отсюда случаи семантического калькирования. Эти слова возникали как омонимы к существующим в языке исконным образованиям, как и при простых заимствованиях типа брак «изъян», клуб «учреждение» и т. п. В дальнейшем эти семантические кальки могли устанавливать, как и просто заимствования (типа атака – атаковать), отношения зависимости с исконными словами-омонимами и пополнять ряды семантических дериватов, входя в определенные типовые ряды слов. При этом и полисемия, и семантическая деривация, являясь частью системных отношений в лексике, могут быть описаны тем же семантическим метаязыком, что и другие ее части – синонимия, антонимия, словообразовательная (аффиксальная) деривация и др.