284 Фриц Перлз

Этот последний пункт очевиден при взгляде, к примеру, на метаболический дефицит, голод и кормление; так же и с другими аппетитами. Но это часто остается не замеченным при рассмотрении (вторично психологическом) незавершенных ситуаций невроза. Именно это приводит к ортодоксальному требованию "переноса" в процессе лечения, хотя отношение к терапевту - реальная социальная ситуация. И изменение установки пациента, когда он поворачивает свою агрессию с себя на собственные интроекты, чтобы ассимилировать или извергнуть их, есть изменение в реальности. Однако, мы должны пойти еще дальше и сказать следующее: ослабление произвольности, обучение корректно интерпретировать собственный случай, и даже чувствование своего тела и эмоций не решает, в конце концов, каких-либо проблем. Все это вновь делает решение возможным; оно опять трансформирует неосознаваемую вторичную физиологию в проблему творческого контакта; но затем должно быть принято и пережито решение. Если социальная среда еще сопротивляется творческому приспособлению, если пациент не может приспособить ее к себе, тогда он будет вынужден опять приспосабливать себя к ней и сохранять свой невроз.

Творчество без осуществляемого вовне приспособления остается поверхностным. Во-первых, это происходит потому, что в этом случае не задей-ствуется возбуждение незавершенной ситуации, и потому интерес к контакту ослабевает. Во-вторых, лишь во время манипулирования тем, что способно сопротивляться, самость становится полностью вовлеченной и занятой этим; знания, техники, все большее число прошлых достижений запрашиваются и используются в этой игре. И скоро "неуместные" трудности (иррациональность реальности) сами оказываются средствами собственного исследования и обнаружения истинного намерения. Фрустрации, гнев, частичные удовлетворения подпитывают возбуждение: оно питается частично самим организмом, а частично - сопротивляющейся, разрушаемой, соблазнительной и заставляющей думать средой. Прибегнем опять к сравнению с изящными искусствами. Определение творческого момента как интуитивного постижения целого, а всего остального - только как исполнения - это правда, но вместе с тем и полнейшее заблуждение. Интуиция предвещает, описывает в общих чертах конечный продукт: он с самого начала существует как галлюцинация; но художник не понимает ее, он не знает своих намерений; лишь обработка материала-посредника практически обнаруживает намерение и принуждает художника к его осознанию и воплощению.

6. Эмоции

Чтобы проиллюстрировать переход от возбуждений и стимуляции пре-контакта к творческому формированию фигуры при контактировании, нужно рассмотреть понятие эмоции.

Эмоция - это обобщенное осознавание отношения между организмом и средой. (Это фигура переднего плана, состоящая из разнообразных комбинаций проприоцепций и перцепций). Как таковая, она является функцией поля. В психотерапии это может быть показано экспериментально: путем концентрации и мускульных упражнений возможно мобилизовать отдельные паттерны телесного поведения, и это пробудит некий вид беспокойного возбуждения - например, сжатие и расслабление челюстей, стискивание кулаков, тяжелое дыхание, и тому подобное приведет к ощущению фрустрированного гнева. Теперь, если к этой проприоцепции добавляется осознавание среды, будь то фантазия или восприятие неких вещей или персон, на которых можно быть разгневанным, эмоция внезапно проявляется во всей своей силе и ясности. И наоборот: в эмоциональной ситуации эмоция не чувствуется, пока субъект не осуществит соответствующее телесное поведение - таким образом, он начнет чувствовать гнев, только сжав кулаки.

(Теория эмоций Джеймса-Ланге гласит, что эмоция - это состояние тела, и человек становится испуганным, когда убегает. Частично это так. К этому нужно лишь добавить, что телесное состояние включает также необходимую ориентацию и потенциальную манипуляцию средой; пугает не бегство само по себе, а убегание от чего-то).

Если задуматься о функционировании организма в его среде, необходимость в таких интегратив-ных комбинациях очевидна. Животное должно немедленно и близко к правде знать отношения поля; и оно должно этим знанием побуждаться к действию. Эмоции являются таким мотивирующим знанием, которое позволяет животному переживать среду как свою собственную, расти, защищаться и так далее. К примеру, страстное желание есть усиление аппетита, сталкивающегося с удаленностью объекта, и служит для того, чтобы преодолеть дистанцию или другие препятствия. Горе есть напряженное ощущение потери или недостатка при необходимости принять факт отсутствия объекта в поле. Оно необходимо, чтобы отступить и восстановить силы. Гнев есть разрушение препятствий для аппетита, злоба - это атака на более сильного врага, от встречи с которым невозможно уклониться, и служит для того, чтобы не капитулировать перед ним; сочувствие - это избегание или отмена своих собственных потерь путем помощи другому; и так далее.

В последовательности фонов и фигур эмоции сменяют побуждения и аппетиты в качестве мотивирующей силы. Мотивация, ставшая определенной посредством их объективных отношений, становится более сильной. Но эмоции, в свою очередь (исключая случаи очень простых приспособлений), передают свою мотивирующую силу еще более сильным и определенным чувствам - актуализированным добродетелям и порокам (к примеру, смелость, мрачность, решительность, и так далее), которые вызывают еще более сложные ориентации и манипуляции, особенно произвольные. В этом переходе мы можем видеть, как в происходящее все больше вовлекаются и организм (добродетели и пороки - это привычки), и среда.

Позвольте сказать еще несколько слов об эмоциях. Ясно, что они являются не запутанными или рудиментарными импульсами, но четко дифференцированными функциональными структурами. Если персона обладает грубыми эмоциями, это свидетельствует о том, что груб весь его опыт как целое. Но, разумеется, слов в эмоциональном словаре немного, и они грубы; чтобы выразить эмоцию, ощущаемую в опыте, требуются нюансы, умолчания и большие объективные ссылки. Чистым же языком эмоций являются произведения пластического и музыкального искусства.

Эмоции, безусловно, являются средствами познания. Далекие от того, чтобы мешать мышлению, они представляют собой уникальные послания о состоянии поля организм/среда, и в этом качестве они незаменимы. Они являются способом осознать, что именно привлекает наш интерес или нас касается: это способ существования мира для нас. Как единицы познания, они могут быть ошибочными, но исправить эту ошибочность можно не изгнанием эмоций, но путем их тщательного исследования: не могут ли они развиться в более ясные и устраивающие чувства, если применить средства произвольной ориентации - к примеру, можно проследить переход энтузиазма первооткрывателя в осуждение или вожделения - в любовь.

Наконец, в психотерапии - "тренировке эмоций" - мы видим, что может быть полезным только единый комбинированный метод: мы должны концентрироваться одновременно и на мире "объектов" (межличностных отношениях, фантазиях, памяти и так далее), и на высвобождении телесной подвижности и аппетита, а также и на структуре третьего явления - эмоции.