Явление первое

А н н а одна

(поет)

Спи, сыночек мой прекрасный!

Баю, баюшки-баю!

Стану я твой сон лелеять,

Дрему сторожить твою,

Баю, баюшки-баю!

Песню я тебе спою!

Белым тельцем в колыбельке

Ты лежишь, как ангелочек,

Твоя душенька не смеет

Навсегда сомкнуть те очи!

Твоя душенька в небесах летит.

Твой тихий сон сам Господь хранит,

По бокам стоят, светлы ангелы –

Стерегут твой сон от худой ворожбы

Да от глаза лихого, завистного.

Входит Глаша.

Явление второе

А н н а и Г л а ш а

Г л а ш а (вполголоса). Не нужно ли тебе, Анна, чем-нибудь помочь?

А н н а. Нет, Глаша. Благодарю тебя. Ничего не нужно, за исключением одного.

Г л а ш а. Чего же?

А н н а. Прошу тебя, присядь и побудь со мною.

Г л а ш а. Изволь. Охотно побуду с тобою. (Присаживается рядом с Анной.)

А н н а. Ах, Глаша. Если бы только знала, как мне здесь одиноко одной жить: муж не обращает на меня никакого внимания... с утра до вечера где-то пропадает, приходит домой мертвецки пьяным, чтобы только переночевать. Ах, Глаша, мне мое сердечко подсказывает, что Петр меня разлюбил и нашел себе полюбовницу на стороне… Да и не любил, наверное, он меня никогда.

Г л а ш а. Не хочу тебя огорчать, Анна, но ты должна знать, что Петр и до женитьбы с тобою был редкостной скотиной и страстным любителем женского пола. Даже, как-то один раз, меня хотел соблазнить.

А н н а. Ну, а ты, что?

Г л а ш а. Ничего. Получил от ворот поворот. В общем, отказала я ему. Срам-то какой, прости Господи.

А н н а. Значит, это правда, что говорят люди. А я все не верила, думала: наговаривают понапрасну злые языки, опорочить хотят честного человека. А это, оказывается, правда.

Молчание.

Ни в чем нет нужды. Все у меня есть, о чем даже и не мечтает простой смертный. Казалось бы, живи да радуйся. Но нет радости на душе… и счастья тоже нет. Ах, Глаша, нет мне здесь житья. Видно, не ко двору я пришлась Мошным. Свекровь совсем уж извела меня своими нравоучениями и придирками. Даже запретила мне видеться с моей близкой подругой и матерью. Все плетет против меня интриги: и то, что ребенок не от Петра, и то, что насилу влюбила его в себя и заставила жениться. (В слезах.) Ах, Глаша! Скажи, за что она меня так ненавидит? Что я ей худого сделала? И не перечила ее воли, и исполняла все ее прихоти.

Г л а ш а. Так ведь не хотела Матрона брать тебя в снохи. У нее на примете была более богатая и знатная в городе фамилия, чем ваша. Купцы первой гильдии – Бочкины! Матрона позарилась не столько на их дочь, сколь на деньги. Шутка ли? Бочкин давал за своей дочерью приданое в двести тысяч.

А н н а (в шоке от услышанного). Нет, нет. Не может быть. Я не верю. Ты лжешь, Глаша, на зло мне. Ты, верно, хочешь меня обидеть?

Г л а ш а. Ты уж мне поверь.

А н н а. Тогда скажи мне честно, почему Матрона Степановна согласилась с тем, чтобы Петр женился на мне?

Г л а ш а. Согласилась. Как же, держи карман шире. Петр ее вынудил.

А н н а. Как это так, вынудил?

Г л а ш а. Он сказал ей, что ты – беременная! и ждешь от него ребенка.

А н н а. Боже! Этого не может быть.

Г л а ш а. Это уж потом-то, после венчания, Петр Петрович открылся своей матери, что у тебя беременности никакой и нету. То-то шуму было… И мне с горячей-то руки перепало в тот день.

А н н а. Как же он мог, так поступить со мною? Боже! Зачем он это сделал? Почему?

Г л а ш а. Быть может, он любил тебя. И не посчитался с принципами своей матери только потому, что хотел быть с тобою рядом.

А н н а (с горечью). И чтобы бросить теперь, как вышедшую из употребления вещь! (В слезах.) Господи, за что я прогневила Тебя? За что Ты меня так жестоко наказываешь? Сжалься надо мною, прошу Тебя! Пошли мне скорую смерть! Нет больше сил моих нести земной крест и сносить обиды и унижения! Опостылел мне весь белый свет! И жизнь мне моя опостылела! (Плачет.)

Г л а ш а. Успокойся, Анна! Прейди в себя! Опомнись! Что ты себе желаешь? Ты о ребенке-то своем подумай! Неужели ты грудное дитя сиротой оставить хочешь? Так пропадет же он без родимой матери. Опомнись, Анна! Не обрекай свое кровное дитя на верную погибель! И думать позабудь о смерти! Не время тебе, моя милая, о загробной жизни-то помышлять! Нужно ребенка вскармливать и поднимать на ноги! А кто это сделает, если не ты сама? Ведь, если мать свое дитя не накормит, то и никто не накормит! Успокойся!.. Да, чуть не забыла: Ксения, твоя подруга, встретила меня сегодня на рынке и просила тебе передать, что в город приехал этот, как его… Дай Бог памяти, не соврать бы… Вот ведь, из головы совсем вышло.

А н н а. Так, кто приехал?

Г л а ш а. Да разве все упомнишь. Пока с одной да с другой встретишься на рынке, справишься о здоровье ейных сродников, так забудешь напрочь, зачем на рынке спонадобилось быть. Вот намедни встретила тетку Аграфену, так через нее запамятовала зелени купить.

А н н а. Кто же все-таки приехал? Объясни толком.

Г л а ш а. Имени его не помню, токмо записка от него имеется, тебе предназначенная. (Достает аккуратно сложенный лист бумаги.)

Анна отшатнулась от записки, ею овладел страх.

Г л а ш а. Что с тобою, милая? На тебе лица нет.

А н н а. Что-то сердечко бедное мое защемило, беду предчувствуя.

Г л а ш а. Ты не хочешь узнать от кого послание?

А н н а. Нет, нет. Хотя постой, прочти сама, сделай милость.

Г л а ш а (читает по слогам). «Сегодня как стемнеет, я буду ожидать тебя, Аннушка, в общественном саду около нашего заветного места. Мне нужно очень многое тебе объяснить. Приходи, любимая. Твой Матвей».

А н н а (задумчиво). Он вернулся… Зачем он приехал? Пошто, Господи, посылаешь его во искушение мне? Верно на погибель.

Г л а ш а. Ей-ей, о нем давеча Ксения речь-то и вела. Кто он такой – Матвей?

А н н а. Молодой человек, бывший студент, который за мной ухаживал и даже собирался жениться...

Г л а ш а. Подумать только, студент. Он должно быть из богатой семьи.

А н н а. Какая же ты, Глаша, глупая. Причем тут деньги… Он любил меня.

Г л а ш а. А ты его любила?

А н н а. Больше жизни; незабвенно и искренне. Так как может любить только по-настоящему влюбленный человек… Мы строили планы на будущее, и казалось, ничто не сможет помешать нашему счастью. Но я была наивным, легковерным существом… парусником, уверенно идущим по морским волнам к своей цели, и вдруг тонущим, завидев на горизонте долгожданную пристань, наткнувшись на подло притаившиеся подводные камни.

Г л а ш а. Ну, а дальше-то, что?

А н н а. Ни с того, ни с сего, вдруг уехал из города, толком ничего не объяснил. Так мы с ним и расстались. (Плачет.) Зачем он приехал?

Г л а ш а. Должно быть, он тебя до сих пор любит, коль приехал обратно и собирается с тобою встретиться. Ты пойдешь?

А н н а (сквозь слезы). Не знаю. Ведь у меня семья, ребенок.

Г л а ш а. Одно другому не мешает. Коль любишь Матвея, так и будь с ним. Нынче, как стемнеет, ступай к нему в условленное место.

А н н а. А коль домашние спохватятся?

Г л а ш а. Будь покойна, не спохватятся: Матроне перед сном принесу чаю с сонным настоем, чтоб спала крепко; сама пристроюсь подле колыбели. Никто подлога и не заметит.

А н н а. Кабы Петр не прознал.

Г л а ш а. Глядишь, сызнова во хмелю явится, сам не свой. Он нам не помеха.

А н н а. Почему ты, Глаша, помогаешь мне?

Г л а ш а. Мне некуда идти, и не на кого опереться в этой жизни. Потому-то я здесь. Не хочу, чтобы ты зачахла в этой неволе. Я не имею возможности на счастье, так хоть для тебя его выторгую. Решайся, Анна, времени остается очень мало; начинает смеркаться. Кабы мне представилась такая возможность, и думать бы ни о чем не стала, хоть в омут.

А н н а. Ой, боязно мне, Глаша. Что люди скажут? Позора не оберешься, коль прознают.

Г л а ш а. И средь ясного неба гром гремит. Однако вреда никому не причиняет.

А н н а. Так бывает, и гроза убивает.

Г л а ш а. Языки людские, что осы – жалят больно да без пользы; всегда говорить будут, хоть будь непорочной девицей аль заблудшей блудницей. Найдут изъян и в безупречном жемчуге.

А н н а. Ведь это грех. Как опосля людям в глаза-то смотреть?

Г л а ш а. Сладкая ложь предпочтительнее горькой правды.

А н н а. Как с грехом в сердце супружеское ложе делить? Не сподобишься. Мужняя я теперь. Клятвенное обещание давала Петру перед святыми иконами: хранить супружескую верность до гробовой доски. Гореть мне в геенне огненной за дела мои греховные. Господи, пошто мне это искушение? Зачем он приехал?.. Погибель моя!

Молчание.

М о ш н а я (за сценой). Глаша!

Г л а ш а (вскакивая со стула, с трепетом). Боже мой! Хозяйка кличет. Анна, время не терпит, решай скорее.

А н н а. К чему все эти хлопоты? Ненужно. Судьбой привязана я к Петру. И, стало быть, нести мне этот крест до смерти суждено. (Прячет записку в одежде.)

М о ш н а я (за сценой). Где же ты, негодная девка? Куда запропастилась? Глаша!

Г л а ш а. Еще, быть может, передумаешь?

А н н а. К чему излишние терзания.

Г л а ш а. Как знаешь.

Входит Мошная.