Явление первое

А н н а одна

(Сидя на диване, вышивает узоры на ткани и поет песню):

Позарастали стежки-дорожки,

Где проходили милого ножки,

Позарастали мхом и травою,

Где мы гуляли, милый, с тобою.

Мы обнимались, слезно прощались,

Помнить друг друга мы обещались,

Нет у меня с той поры уж покою –

Верно, гуляет милый с другою.

Если забудет, если разлюбит,

Если другую мил приголубит,

Я отомстить ему поклянуся,

В речке глубокой я утоплюся.

Входит Ксения.

Явление второе

А н н а и К с е н и я

К с е н и я. Здравствуй, моя милая.

А н н а. Ах, Ксения. Здравствуй. (Приподнимаясь.) Я очень рада тебя видеть.

К с е н и я. Я только что была у Матвея.

А н н а. Как он?

К с е н и я. Он просил передать тебе это. (Отдает Анне аккуратно сложенный лист бумаги.)

А н н а. А на словах он что-нибудь тебе передал?

К с е н и я. Ничего.

А н н а (развернув послание, читает вполголоса, пробегая скоро глазами). «Любимая моя! Прости, что... поэтому, я вынужден уехать из города. Прости и не держи на меня зла. Матвей». (Опускается на диван. Плачет. Сквозь слезы.) Почему? Почему, Ксения, это случилось со мною? Ах, Боже, как я несчастна! (Плачет.)

К с е н и я (успокаивая Анну). Что случилось, моя милая? Что с тобою, Аннушка? Успокойся! Прошу тебя, не плачь! Успокойся и расскажи, что случилось?.. Матвей тебя бросил?

Анна плачет пуще прежнего, утвердительно кивая головой.

Каков подлец! Как он мог с тобою так поступить? Подлец! Подлец, ей-богу!

А н н а (с ненавистью, разрывая записку на мелкие кусочки, сквозь слезы). Ненавижу! Ненавижу его! Мерзавец! Подлец! Будь он проклят! (Плачет.)

К с е н и я. Успокойся, Аннушка. Не плачь. Он тебя не достоин! Ты обязательно встретишь в своей жизни другого человека, более достойного, чем Матвей.

А н н а (сквозь слезы). Ах, Ксения, ведь люблю я его! Люблю! Никто другой мне не нужен!

К с е н и я. Анна, Матвей покинул тебя. Навсегда покинул. Он не вернется. Утешь себя, подруга дорогая. Ненужно горьких слез. Не плачь о нем, он не достоин.

А н н а. Ах, Ксения, немила мне жизнь! Одна лишь смерть теперь израненную душу и страдания мои облегчит! (Плачет.)

К с е н и я (в ужасе). Да ты что говоришь-то? Опомнись! Как ты могла только такое помыслить! Если о себе не думаешь, то хоть о родителях своих подумай: каково им будет, коль единственное дитя жизни себя решит? А любовь-то дело наживное! Мужик, слава Богу, еще не перевелся на земле. Стоит тебе только захотеть, то… А с другой-то стороны, приличных мужчин днем со днем не сыщешь; одни проходимцы кругом снуют, которые так и норовят попользоваться молоденькими барышнями.

Входит Лизавета Саввишна.

Явление третье

Те же и Л и з а в е т а

Л и з а в е т а (переводя дыхание). Умаялась, пока с рынка возвращалась... А вы, барышни, чего слезы рекою льете? Аль что случилось?

К с е н и я (к Анне, вполголоса). Успокойся и не плачь. (К Лизавете.) Здравствуйте, Лизавета Саввишна.

Л и з а в е т а. Здравствуй, Ксения, здравствуй! Чего Анна-то плачет, может быть, знаешь? Аль горе, у нее какое приключилось?

К с е н и я. Иголкой укололась, когда вышивала узоры.

Л и з а в е т а. А я-то думала: уж не случилось ли чего? Успокойся, Аннушка, до свадьбы заживет.

Анна плачет пуще прежнего.

Ну, вы только посмотрите на нее. Так все слезы, Анна, выплакаешь, ничего не оставишь про запас. Успокойся, говорю. Слышишь, аль нет? Чего разревелась-то? Чего по напраслину-то слезы льешь? Лучше помогите мне накрыть стол к обеду. Ксения, ты-то ее хоть вразуми.

К с е н и я (успокаивая Анну, вполголоса). Успокойся, Аннушка. Чего теперь слезы-то без толку лить? Горю твоему уже не поможешь. Утешь себя, моя милая.

Анна успокаивается, изредка всхлипывая,

и вместе с Ксенией помогает Лизавете накрыть стол к обеду.

Входит Ермил Честных.