61. Супружеские конфликты: причины и параметры.

 

В социальной психологии в качестве составных элементов конфликта выделяется объективная конфликтная ситуация, с одной стороны, и ее образы у участников разногласий — с другой. В связи с этим американский психолог М. Дойч предложил рассматривать следующие типы конфликтов:

           Подлинный конфликт, существующий объективно и воспринимаемый адекватно (жена хочет использовать свободную комнату как кладовку, а муж — как фотолабораторию).

           Случайный, или условный, конфликт, который легко может быть разрешен, хотя это и не осознается его участниками (супруги не замечают, что есть еще площадь).

           Смещенный конфликт — когда за «явным» конфликтом скрывается нечто совсем другое (споря из-за свободной комнаты, супруги на самом деле конфликтуют из-за представлений о роли жены в семье).

           Неверно приписанный конфликт — когда, например, жена ругает мужа за то, что он сделал, выполняя ее же распоряжение, о котором она уже прочно забыла.

           Латентный (скрытый) конфликт. Базируется на неосознаваемом супругами противоречии, которое тем не менее объективно существует.

           Ложный конфликт, существующий только из-за восприятия супругов, без объективных причин.

Подлинные причины конфликта трудно обнаружить из-за различных психологических моментов. Во-первых, в любом конфликте рациональное начало, как правило, скрыто за эмоциями. Во-вторых, подлинные причины конфликта могут быть надежно скрыты и психологически защищены в глубине подсознания и проявляться на поверхности только в виде приемлемых для Я-концепции мотивировок. В-третьих, причины конфликтов могут быть неуловимыми из-за так называемого закона круговой каузальности (причинности) семейных отношений, который проявляется и в супружеских конфликтах.

Существует три аспекта межличностных отношений:

           когнитивный (как мы их видим и понимаем);

           аффективный (как мы к ним относимся);

           поведенческий (как мы в них поступаем).

Согласно закону многоуровневой круговой каузальности, пусковым моментом конфликта могут быть любые звенья замкнутой цепи «знания — эмоции — поведение», отчего уровень, на котором возникли разногласия, и, соответственно, их причины, определить оказывается не так уж и просто, ибо все вышеперечисленные аспекты межличностных отношений стремятся к согласованию.

Например, на фоне полного взаимопонимания и прекрасных взаимоотношений супруги столкнулись с чисто внешними трудностями, связанными, например, с рождением первого ребенка. В случае, если эти трудности по своей интенсивности и длительности превысят некий пороговый уровень, опухоль конфликтности неизбежно распространится и на другие уровни взаимоотношений. Раздраженность и усталость друг от друга супруги начнут рассматривать как упрек в свой адрес, и, не желая нести на себе бремя ответственности, они решатся в конце концов явно и недвусмысленно указать другому на его собственные ошибки в возникшей сложной ситуации (С. В. Ковалев).

Г. Навайтис отмечает, что в молодых семьях обычно к кризисам обычно приводит совокупность разрушающих факторов. Бытовые трудности, разногласия с ближайшими родственниками, неудовлетворенность интимными отношениями и т. п. в отдельности могут быть приняты, но их совокупность превышает возможности супругов сопротивляться стрессу. Поэтому, решая похожие проблемы, актуально не столько регулиропать разногласия, сколько обучить умению сопротивляться психической напряженности, умению организовать общий семейный отдых и постоянные положительные переживания (Навайтис Г., 1999).

Тот же автор указывает на то, что похожие кризисы в некоторых молодых семьях как бы запланированы. Часть молодых супругов (19,6%) среди мотивов, побудивших их заключить брак, указали беременность. Хотя добрачная беременность не является безусловной причиной будущего семейного кризиса, она может подтолкнуть к юридическому оформлению интимной связи и те пары, которые недостаточно подготовлены к принятию семейных прав и обязанностей, а также нередко не подготовлены к браку материально (Навайтис Г., 1999).

Может быть и так, что взаимопонимание и вполне корректное поведение начинают сопрягаться с эмоциональным неприятием (разлюбила). Признаться себе в этом порой невозможно, зато не столь сложно бессознательно спровоцировать другого супруга на поведение, которое можно будет рационально осудить («Я не просто его не люблю, а потому что он такой-то и такой-то»). Таким образом, на поведенческом уровне эмоциональные и когнитивные аспекты отношений придут в полное соответствие, но при этом в весьма конфликтное.

Наконец, бывает и так, что чисто когнитивный, по своей сути, конфликт представлений о характере выполнения семейных функций проявится весьма неприятными эмоциями, для ликвидации которых мы прибегаем к прямым поведенческим акциям, опять-таки добиваясь согласованности между тремя уровнями межличностных взаимоотношений.

Именно из-за действия принципа «многоуровневой круговой каузальности» даже опытным психологам бывает довольно трудно определить, где (на каком уровне) и из-за чего именно начался конфликт. Это возможно при длительном, внимательном и беспристрастном самонаблюдении и соответственном наблюдении за действиями другого. Для этого следует знать основные причины супружеских конфликтов (Ковалеве. В., 1988).

 

ПРИЧИНЫ СУПРУЖЕСКИХ КОНФЛИКТОВ

 

В. А. Сысенко (1981) причины всех супружеских конфликтов подразделяет на три большие категории:

           конфликты на почве несправедливого распределения труда (разные понятия прав и обязанностей);

           конфликты на почве неудовлетворения каких-либо потребностей;

           ссоры из-за недостатков в воспитании.

По поводу первой причины следует отметить, что главным в распределении семейных обязанностей является именно их согласованность, вследствие чего и традиционная, и эгалитарная модели семьи могут оказаться вполне приемлемыми для семейного благополучия, если они удовлетворяют обоих супругов. Поиски этой согласованности могут быть сопряжены с конфликтами. Муж и жена могут ожидать от супружества очень разного и по-разному представлять свою семейную жизнь. При этом чем более эти представления не совпадают, тем менее прочной является семья и тем больше в ней возникает опасных для нее ситуаций. В подобном случае можно говорить о несовпадении ролевых ожиданий, ролевом конфликте, или более широко, о конфликте представлений.

Если члены семьи по-разному понимают свои роли и предъявляют друг другу несогласованные, отвергаемые другими, ожидания и соответствующие им требования, семья является заведомо малосовместимой и конфликтной. Поведение каждого, отвечающее его индивидуальным представлениям о своей семейной роли, будет рассматриваться им как единственно правильное, а поведение другого партнера, не отвечающее этим представлениям, как неверное и даже злонамеренное.

С этими ожиданиями и представлениями тесно смыкаются потребности, которые супруги хотели бы удовлетворить в браке. Если представления не совпадают, то и потребности находятся во взаимном рассогласовании: мы стремимся удовлетворить вовсе не те потребности, которые являются актуальными для другого, и соответственно, ждем от него удовлетворения тех наших потребностей, которые он как раз удовлетворять не собирается. Такое рассогласование переходит сначала в скрытый, а потом и в открытый поведенческий конфликт, когда один из супругов с его ожиданиями и потребностями становится препятствием для удовлетворения желаний, намерений и интересов другого.

Известно, что семейно-брачные потребности мужчин и женщин сильно различаются (Харли У., 1994). Обнаружены также возрастные различия семейно-брачных потребностей: если в молодом возрасте (20—30 лет) для женщин наиболее важна эмоциональная, сексуальная, душевная сторона отношений (искренность и открытость в общении), то на отрезке 30-40 и 40-50 лет наряду с коммуникативной стороной все более значимой становится посвященность мужа семье (выполнение мужчиной отцовских обязанностей по отношению к детям), а после 50 лет — финансовая поддержка со стороны мужа и помощь по дому (АндрееваТ. В., ПипченкоТ. Ю., 1999, 2000).

На конфликты в семье влияют также неадекватные и противоречивые семейно-брачные представления и ожидания. В психологической литературе выделяются три основные причины несовпадения семейно-брачных представлений молодежи (Ковалев С. В., 1988). Первая из них связана с тем, что наши представления о браке и семье чем дальше, тем больше уточняются, насыщаются подробностями, поскольку семья все меньше соответствует сложившейся в веках схеме функционирования.

Ранее действующая схема передачи семейного опыта от родителей к детям стала все чаще давать сбои. Так, по данным опроса, проведенного в Эстонии еще » середине 1970-х годов, только 12% молодоженов были намерены полностью следовать в своих взаимоотношениях примеру родителей, около 60% собираются делать это частично, а остальные видят свою семью совсем другой, нежели семью родителей (цит. по: Ковалев С. В., 1988, с. 177).

Вторая причина заключается в том, что семейно-брачные представления в настоящее время весьмадалеки от идеала. Исследования, проведенные в Вильнюсе, показали, что эти представления часто ограничены какой-либо одной стороной жизни, преимущественно хозяйственно-бытовой или сексуальной. Оказалось, что в большинстве случаев более подробно обсуждались обязанности не того пола, к которому принадлежал опрашиваемый, а противоположного. Наибольшее расхождение между молодыми мужчинами и женщинами выявилось в представлениях о том, каким образом можно поддерживать хорошие отношения в семье. Представители сильного пола свою основную задачу видели в ее материальном обеспечении, забывая о моральной и эмоциональной поддержке, которую муж обязан оказывать жене. В отличие от них, представительницы слабого пола подчеркивали значение этой поддержки и детально ее обсуждали.

Третья причина состоит в том, что конфликт представлений молодых супругов может обостряться и усугубляться из-за очень слабого знания представлений друг друга. Это происходит, во-первых, потому, что в период предбрачного ухаживания они предпочитают обсуждать любые темы, кроме тех, которые непосредственно относятся к семейным отношениям. Во-вторых, выяснить представления друг друга им мешает весьма короткая продолжительность этого предбрачного ухаживания.

Следовательно, в супружеских взаимоотношениях очень велика роль супружеских коммуникаций, навыков и культуры общения (цит. по: Ковалеве. В., 1988). На иллюзии и ловушки в общении, часто приводящие к конфликтам, обращала внимание В. Сатир (1992).

Американские исследователи В. Мэтьюз и К. Миханович выделяют 10 наиболее важных отличий между счастливыми и несчастливыми семейными союзами.

Оказалось, что в несчастливых семьях супруги:

           не думают одинаково по многим вопросам и проблемам;

           плохо понимают чувства другого;

           говорят слова, которые раздражают другого;

           часто чувствуют себя нелюбимыми;

           не обращают внимания на другого;

           испытывают неудовлетворенную потребность в доверии;

           ощущают потребность в человеке, которому можно довериться;

           редко делают комплименты друг другу;

           вынуждены часто уступать мнению другого;

           желают большей любви.

С. В. Ковалев (1989) утверждает, что, по мнению многих психологов, для счастья семьи необходим достаточно ограниченный комплекс чисто психологических условий:

      нормальное бесконфликтное общение;

      доверительность и эмпатия;

      понимание друг друга;

      нормальная интимная жизнь;

      наличие Дома.

В. А. Сысенко (1989) подразделяет все относительно неблагополучные семьи на три типа: конфликтные, кризисные и проблемные.

К конфликтным супружеским союзам относятся такие, в которых между супругами имеются сферы, где их интересы, потребности, намерения и желания постоянно приходят в столкновение, порождая особо сильные и продолжительные отрицательные эмоции.

К кризисным — такие, где противостояние интересов и потребностей супругов носит особо резкий характер и захватывает важные сферы жизнедеятельности семьи.

Проблемные супружеские союзы — такие, которые столкнулись с особо трудными жизненными ситуациями, способными нанести ощутимый удар стабильности брака: отсутствием жилья и продолжительной болезнью одного из супругов, осуждением на длительный срок и т. п. Однако объективные обстоятельства жизнедеятельности семьи влияют на ее благополучие только через их субъективную оценку супругами. В специальной медицинской литературе существует понятие «невротическая семья», применяемое для характеристики семьи, в которой один супруг или оба страдают теми или иными неврозами, а последние накладывают весьма заметный и существенный отпечаток на супружеские взаимоотношения.

А. Н. Харитонов и Г. Н. Тимченко разработали авторскую концепцию сущности (определение и признаки) трудностей семейных отношений. По определению авторов, трудные семейные отношения (семейные трудности) — это негативные, деструктивные межличностные отношения в семье, связанные с неудовлетворенностью базовых потребностей и требующие дополнительных усилий каждого члена семьи и всей семейной группы на пути достижения гармонии, зрелости и нормального функционирования.

Генерализованный признак семейных трудностей выражается в неудовлетворенности или фрагментарной удовлетворенности базовыми потребностями членов семьи (или хотя бы одного супруга) в процессе трудностей общения, неудовлетворенностью браком, семейной жизнью в целом.

Основные единичные признаки трудных отношений:

Недостаточная психофизиологическая совместимость супругов, в том числе сексуальная, негативное или неясное восприятие физической привлекательности, приемлемости членов семьи друг другом.

Недостаточная личностная зрелость родителей, детей (или только супругов) в соответствии с полом, возрастом, ролью в семье. Индикаторы личностного показателя: наличие внутриличност-ных конфликтов, тревожность, неумеренность, психическое напряжение, симптомы невротических реакций, неврозов; трудности поведения, акцентуированные черты; недостаточная адекватность в уровне зрелости различных личностных сфер члена семьи; неполная адаптиропанность в микросоциальных процессах; трудности саморегуляции своих состояний, чувств, поведения и др.

Отсутствие взаимного стремления в удовлетворении базовых потребностей мужа, жены, детей со стороны супругов-родителей.

Преобладающее наличие в контактах, спя »ix внутри семьи негативных, деструктивных эмоций, чувств наряду с присутствием позитивных, конструктивных эмоций, чувств.

Когнитивное рассогласование в восприятии, понимании, совпадении ценностей супругов, родителей и детей.

Ригидность, конфликтность, конкуренция, бескомпромиссность, слабая адаптивность в межличностном поведении членов семьи.

Затрудненный поиск методов, способов, видов решения различных проблем в процессе жизненного цикла семьи (Харитонов А. Н., Тимченко Г. Н., 2002, с. 209-211).

Восприятие конфликтных ситуаций в супружеской жизни, прежде всего, зависит отличных качеств каждого из супругов. Трудности контроля собственного поведения возникают и в ситуациях постоянного переутомления. Так, у замужних работающих женщин в домашней среде возникают неадекватные реакции, когда они остро реагируют на обычные шалости или проступки детей, занятия мужа и т. д.

Многие конфликты могут быть хроническими. Обычно хронические конфликты связаны с социально-психологическими установками личности, складывающимися в течение всей жизни. Это может быть принципиальное неодобрение каких-то особенностей образа жизни и поведения мужа или жены. За хроническими конфликтами стоят неудовлетворенные потребности и принципиальная несовместимость характеров, социально-психологических установок, взглядов, жизненных позиций. Им свойственны глубина и постоянство. Чаще всего, с точки зрения супругов, хронические конфликты практически неразрешимы и почти всегда представляют для брака опасную ситуацию (Сысенко В. А., 1989). В случае хронических конфликтов желательна помощь семейного консультанта или психотерапевта (Алешина Ю. Е., 1994; Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В. В. 1990, 2000; Психологическая помощь и консультироаие в практической психологии, 1998; Харитонов А. Н., Тимченко Г. Н., 2002, Шнейдер Л. Б., 2003).

Многие авторы связывают конфликтность-успешность отношений с моделями поведения в семье родителей. Так, С. Кратохвил замечает, что индивидуум научается мужской или женской роли в значительной мере от своих родителей и имеет тенденцию неосознанно использовать в своей семье модель отношений родителей независимо от того, нравятся они ему или нет (1991). Конфликты в молодых семьях связаны с различием тех правил, которые каждый из супругов вынес из своей родительской семьи. Так, в некоторых семьях конфликты принято разрешать немедленно и эмоционально, тогда как в других — рационально и хладнокровно, предварительно разойдясь и успокоившись. В результате люди усваивают различные способы разрешения конфликтов в прасемьях и в своей семье ведут себя также, при этом каждый считает, что разрешает конфликт правильно, а другая сторона —- нет. Каждый считает, что другой нарушает правила. То же касается правил относительно ведения хозяйства, финансовых расходов (накапливать деньги или тратить немедленно), воспитания детей и многих бытовых мелочей (Ричардсон Р. У, 1994). Это также относится и к принятым в прасемьях взглядам относительно приоритетов хозяйственно-бытовых дел (идеальный порядок, уют, приготовление пищи) или воспитания детей, их развития, занятий с детьми, их образования. Многие авторы отмечали большую стабильность и бесконфликтность в семьях, сформированных партнерами из сходных по распределению власти, обязанностей и в целом по укладу и ценностям семей (Кратохвил С, 1991). Этим же отчасти можно объяснить и замеченную многими авторами большую стабильность семей, сформированных «выходцами» из села: по многим аспектам повседневной жизни (кто и что должен делать, как вести хозяйство, что главное, а что — нет).

Многими психотерапевтами и качестве причин конфликтов и трудностей общения называются нарушения в семейной коммуникации. (Эйдемиллер Э. Г., Юстицкий В. В., 1990; Сатир В., 2000).

Э. Г. Эйдемиллер и В. В. Юстицкий выделяют несколько видов «типичных нарушений» коммуникаций в семье.

«Отклоненные коммуникации» охиатывают многочисленные нарушения общения, такие как искажения речи у родителей, склонность к односторонней коммуникации (нместо диалога отмечаются монологи), отсутствие зрительного контакта (при разговоре члены семьи не смотрят друг на друга). Характерны также неожиданные выходы из контакта, когда общающийся член семьи просто забывает о процессе общения, поворачивается спиной или без предупреждения начинает заниматься чем-нибудь другим.

«Двойная связь» — разновидность «парадоксальной коммуникации» — возникает, если одновременно по коммуникационному каналу следуют два взаимоисключающих сообщения и каждое и j них должно быть воспринято как истинное. Типичный пример «парадоксальной коммуникации» — собеседник заявляет, что нечто ему очень интересно, не отрываясь при этом от га четы.

Понятие «замаскированной коммуникации» было введено Р. Лэин-гом для описания способов коммуникации мри инутресемейных конфликтах и наличии противоречивых мнений. В целом они сводятся к маскировке происходящего в семье. Один член семьи подтверждает содержание того, что говорит и что действительно чувствует другой, но в то же время отвергает интерпретацию, которую тот предлагает. Например, родители отвечают ребенку, когда тот жалуется, что ему плохо, примерно следующее: «Ты не можешь так говорить, ведь у тебя все есть. Ты просто неблагодарный». Ради спокойствия родителя интерпретация сообщения так искажается, что его информационная роль сводится к нулю.

В процессе совместной жизни супруги, как правило, становятся терпимее относиться друг к другу, что сказывается на ходе семейных конфликтов, они смиряются с несовпадением взглядов по многим вопросам (Егидес А. П., 1987; Сысенко В. А., 1989).

Интересные различия между дружными и конфликтными супружескими союзами получены в результате конкретного социолого-де-мографического исследования, в котором приняло участие 1343 семьи (Антонова. И., 1978). Среди четырех типов семей, отобранных первоначально по критерию удовлетворенности супружескими взаимоотношениями, были выделены два полярных типа: с очень хорошими и очень плохими отношениями (конфликтными). Оказалось, что дружные и конфликтные семьи прежде всего разделяются по степени критического отношения жен к своим мужьям. Например, на вопрос: «Как часто Вам приходится указывать Вашему мужу в качестве достойного образца для подражания других женатых мужчин?» замужние женщины ответили «часто» и «очень часто» в конфликтных семьях в 55,6% случаев, а в дружных — в 12,6% (разница показателей в 4 раза). С другой стороны, в дружных семьях муж «часто» и «очень часто» уступает жене у 62,3% опрошенных, а жена — в 58,5% случаев. В конфликтных же семьях мужья уступают женам только в 20,7% от числа таких семей, а жены — п 55,5%. По данным А. И. Антонова, в дружных семьях мужья в 2 раза чаще помогают женам в уходе за детьми и почти в 3 раза чаще помогают женам в ведении домашнего хозяйства.

 

62. Способы разрешения супруж. конфликтов. Понятие о конструктивном споре.

Говоря о разрешении супружеских конфликтов, В. А. Сысенко считает, что нужно:

            поддерживать чувство личного достоинства мужа и жены;

            постоянное демонстрировать взаимное уважение и почтение;

            стараться вызвать энтузиазм у другого супруга, сдерживать и усмирять в себе проявления злобы, гнева, раздражительности и нервозности;

            не акцентировать внимание на ошибках и просчетах своего спутника жизни;

            не упрекать прошлым вообще и прошлыми ошибками в частности;

            шуткой или любым отвлекающим приемом снимать или приостанавливать нарастающее психическое напряжение;

            разрешать назревающие конфликты отвлечением на другие безопасные темы;

            не терзать себя и партнера подозрениями в неверности и измене, сдерживать себя в проявлениях ревности, приглушая возникшие подозрения;

            помнить, что в браке и семье необходимо проявление крайнего терпения, снисходительности, добросердечия, внимания и других положительных качеств.

 

Применительно к семейным конфликтам полезно прислушиваться к рекомендациям специалистов по конфликтологии и тренингам межличностного общения (Гришина Н. В., 2000; Сидоренко Е. В., 2000, 2001, 2003; Хрящева Н. Ю., Дерманова И. Б., 2001.) Следует избегать деструктивных тактик (игнорироиание, принижение личности партнера, эгоцентризм) и пользоваться позитивными. Например, использовать в межличностных отношениях так называемое активное слушание — систему действий, способствующих сосредоточению внимания слушающего на партнере, активизации самовыражения партнера, восприятию и пониманию сказанного (и не сказанного им). (Сидо--ренко Е. В., 2002, с. 190-191). Весьма актуальными в семейно-брач-ных отношениях является использование подчеркивания значимости партнера (высказываний, передающих партнеру сообщения о том, что его вклад ценят, его уважают, благодарны ему, восхищаются им), а такт же подчеркивания общности с партнером (высказывания, констатирующие сходство между говорящим и его партнером, общие черты! общность позиций, переживаний, опыта и др.).

Интересный подход к разрешению конфликтов демонстрирует американский семейный психотерапевт Дин Дслис (1994). По его мнению, конфликты, вызванные так нанимаемым «дисбалансом объективных обстоятельств», поддаются коррекции лете нсего. Под этим термином он понимает напряженные ситуации, поникающие в семьях, оказавшихся в стрессовых ситуациях, которые Д. Делис понимает в широком смысле. Сюда входят любые шмснения, такие как переезд, рождение ребенка, свадьба, изменения профессионального статуса, авария, подростковый бунт и т. д. К тактикам разрешения дисбаланса объективных обстоятельств автор относит следующие: во-первых, следует винить ситуацию, а не друг друга (то есть необходимо осознать закономерность самих изменений в отношениях); во-вторых, следует сопереживать супругу (попытаться встать на его позицию и выразить понимание его сложностей); в-третьих, следует договариваться о восстановлении равновесия, избегая неопределенной искренности. Нужно составить конкретные и действенные краткосрочные и долгосрочные планы совместного изменения возникшей ситуации. Д. Делис считает, что всегда есть способ улучшения плохой ситуации, если партнеры берут на себя ответственность за нахождение наилучшего выхода и при этом используют тактики безобвинительного общения.

63. Супружеская неверность: психологический анализ.

отношение к измене мужчин и женщин в классовых обществах было несколько разное. Так, например, еще в 325 году до н. э. Демосфен писал: «Достойный эллинский муж обладает правом иметь девушек для наслаждений, гетер для развлечений и жену для продолжения рода своего. Жена же даже в помыслах своих не смеет изменить супругу, а любая неверность должна примерно наказываться публично, вплоть до умерщвления». До второй половины XIX века виновная сторона в случае расторжения брака по причине супружеской неверности (независимо от пола) могла быть наказана заключением до 6 месяцев. В 1964 году Международный Конгресс по уголовному праву в Гааге принял решение: «Супружеская измена не может рассматриваться как уголовное преступление и в силу этого не подлежит уголовному наказанию».

1960-е годы на Западе сильны призывы к сексуальной свободе, но к концу 1970-х вновь побеждают традиционные ценности, и в первую очередь семья. Исследование Томаса Смита в США конца 1980-х годов показало, что отношение американцев к проблемам секса за последнее время очень изменилось. Если в конце 1960-х годов интимные контакты до вступления в брак одобряли 60% американцев, то сейчас лишь 8%. За тот же период несколько возросло число граждан США, осуждающих внебрачные связи. По мнению Смита, во многом это объясняется угрозой СПИДа.

Определенное представление о взглядах на внебрачные связи дает статистика, опубликованная С. И. Голодом в 1973 году. Согласно ей, 22% опрошенных осуждали внебрачные связи, около 39% оправдывали их, и столько же не имели определенного мнения на этот счет. Мужчины в большей мере оправдывали внебрачные связи и в меньшей мере осуждали.

В другом исследовании, выполненном спустя 8-10 лет в Москве, взгляды на внебрачные связи выяснялись отдельно — по отношению к лицам своего и противоположного пола. Выяснилось, что мужчины в отношении себя придерживались более «разрешающих» взглядов, чем в отношении женщин, то есть мужчины проявили себя как сторонники традиционного «двойного стандарта» поведения. Женщины придерживались более «равноправной» морали, предъявляя почти одинаковые требования как к себе, так и к мужчинам. Женщины продемонстрировали и несколько большую консервативность в отношении внебрачных связей, «запрещая» их для обоих полов в большей мере, чем мужчины.

Результаты приведенных исследований показали, что «запретительной» позиции в отношении внебрачных связей придерживается не более 1/4-1/3 опрошенных. Большинство же либо допускает их возможность, либо относится к ним неопределенно (Лосева О., 1990). Социологические исследования «Молодежь — будущее России» (1995) показали, что эта тенденция в нашей стране усилилась. Полностью принимают заповедь «Не прелюбодействуй» от 8% до 20% опрошенных (в зависимости от этнически-религиозной принадлежности).

Изучение фактического внебрачного поведения показало, что в большинстве случае в люди, выражающие мнение о допустимости внебрачных связей, придерживаются этой позиции и в поведении. Однако полного совпадения не происходит: примерно каждый пятый из имеющих внебрачные связи в принципе их осуждает и, наоборот, среди осуждающих часть их фактически имеет (Лосева О., 1990).

Статистические сведения о фактическом внебрачном поведении противоречивы, как противоречивы сами социальные процессы в мире. Так, по данным 3. Шнабль (1990), занимающейся семейным консультированием, в Германии изменяет своим супругам около 30% мужей и столько же жен. Примерно в половине семей хотя бы один из супругов хотя бы раз вступал во внебрачные связи.

Существует и другая тенденция: по данным общенационального исследования Американской Ассоциации содействия развитию науки под руководством Т. Смита, в котором приняли участие 1500 взрослых граждан США, 98,5% женатых мужчин и женщин в прошедшем перед исследованием году ни разу не изменяли своим супругам.

У нас тенденции, к сожалению, другие — 80% мужчин-военнослужащих признали факт измен (опрос проводился исследователями-мужчинами) (Харитонов А. Н., Тимченко Г. Н., 2002). По другим данным (в исследовании охранников ночных клубов Петербурга) 47% опрошенных мужчин отрицают у ссОя наличие внебрачных связей, не изменяют в настоящее время, но имели внебрачные связи раньше — 28% мужчин, имеют внебрачную связь в настоящее время — 25% (опрос проводился психологом-женщиной) (Андреева Т. В., Шмотчен-коЮ.А.,2003).

 

ПРИЧИНЫ СУПРУЖЕСКИХ ИЗМЕН

 

Мотивы вступления во внебрачные снязи приводятся разные. Так, Т. М. Заславская и В. А. Гришин указывают семь мотивов:

                 Новая любовь. Эта причина характерна для браков, где любовь незначительна или вовсе отсутствует (рассудочные, рациональные или вынужденные браки, основанные на выгоде, страхе одиночества).

                 Возмездие — стремление отомстить за супружескую неверность.

                 Поруганная любовь — отсутствие взаимности, безответность чувства. Поиск любви в другом партнерстве, где возможна взаимность. Иногда сам изменяющий не любит нового партнера, но откликается на его чувство.

                 Поиск нового любовного переживания, как правило, характерен для супружеств со значительным стажем, либо это может быть в семьях с такой моралью, когда от жизни стремятся получить все возможное.

                 Восполнение — с помощью супружеской неверности пытаются восполнить недостаток любовных отношений — из-за длительной разлуки, болезни супруга и иных ограничений на полноту любви в браке.

                 Тотальный распад семьи: измена — фактический результат создания новой семьи, когда первая воспринимается как нежизнеспособная.

                 Случайная связь — когда измена не характеризуется регулярностью и глубиной переживания (опьянение, настойчивость партнера, «удобный случай»).

О. Лосева (1990) пишет о различиях в мотивировках измен у мужчин и женщин. По данным социологического опроса, мужчины чаще всего объясняют это половой потребностью. Большей частью эта потребность, не связываемая с какими-то эмоциональными или духовными сторонами общения, удовлетворяется со случайными, малознакомыми партнершами (такие связи составили около 1/3 всех внебрачных контактов) либо в кратковременных, «мимолетных» связях с давними знакомыми, сослуживицами, женами друзей и т. д. (1/4 всех связей).

Того же происхождения и половые связи, провоцируемые временным отсутствием жены — отъездом в командировку, в отпуск и т. д. Отъезд жены расценивался частью опрошенных как достаточное основание для поисков временной ее замены. Состояние алкогольного опьянения многие мужчины считали прямой причиной внебрачной связи. Однако, по мнению Лосевой, правильнее его расценивать как способствующее этому обстоятельство.

На третьем месте (по убывающей степени значимости) — любовь к другой женщине. На это обстоятельство указал один из десяти мужчин, имеющих внебрачные отношения. Таким образом, для мужчин роль любви как мотива внебрачных связей невелика.

Каждым десятым из мужчин, вступающих во внебрачные связи, движет любопытство. В ряде случаев мужчины вступают во внебрачные связи во время ссор с женой, сгоряча, из желания отомстить и самоутвердиться. Некоторые из ответивших стали, по их словам, «жертвой» настойчивости женщин.

Самую же большую группу (более 1/3) составили те, кто не ответил на вопрос, то есть не смог или не захотел проанализировать, что побудило их к внебрачным связям.

К. Ботуин (1995), ссылаясь на Дэвида Моултона, утверждает, что большая часть измен американских мужчин происходит на 14-м году брака или около этого времени, когда приближается кризисная дата — сорокалетие (37—39 лет — наиболее статистически вероятный возраст).

Мужские измены провоцируют: беременность жены (начинает чувствовать себя несвободным, а жена начинает восприниматься в качестве матери), рождение ребенка (сосредоточенность матери на ребенке), вес жены, превышающий норму (американские мужья сердятся, если вес жены вскоре после свадьбы увеличивается). Согласно различным исследованиям, американские мужчины, так же как и российские, характеризуют свои внебрачные отношения связи в большей степени как сексуальные, чем эмоциональные. Вероятно, в этом проявляется всеобщая мужская черта. По утверждению Карел Ботуин, мужчин от внебрачных связей удерживают морально-этические нормы, а также страх потерять женщину, которая играет важную роль в их жизни, или страх последствий, которые скажутся на их отношениях.

Существуют несколько противоречивые данные о влиянии неудовлетворенности отношениями в браке на вероятность внебрачных связей.

О. Лосева приводит данные социологического опроса, по которому выясняется, что для мужчин этот мотив (возможно, как мотив, но не как глубинная причина измены) не слишком значим: его указали только 10% имевших внебрачные связи. То же подтвердилось и данными об их поведении: среди имевших внебрачные связи более половины были вполне удовлетворены отношениями в браке. Те, кто вступил во внебрачные связи, будучи неудовлетворенным в браке, в качестве основных мотивов этой неудовлетворенности указали недостаток взаимного чувства и неопытность жены как сексуального партнера.

Ответы женщин достаточно сильно отличались от ответов мужчин. На первый план здесь выступило то, что для мужчин было сугубо второстепенным, — неудовлетворенность в браке. Значимость этого мотива для женщин подтверждается и другими данными: среди имевших внебрачные связи женщин только 1/3 удовлетворены браком, и 2/3 неудовлетворенных.

Поданным С. И. Голода, из максимально удовлетворенных браком женщин внебрачные связи имели 1/4 женщин, из средне удовлетворенных — 44%, из неудовлетворенных — 65%. С этим вполне согласуется и гораздо большая значимость любви к внебрачному партнеру как мотива внебрачной связи: не удовлетворенная в браке женщина ищет серьезной привязанности во внебрачных отношениях (Голод С. И., 1990). Американские женщины изменяют своим мужьям ради удовлетворения своих эмоциональных потребностей, они рисуют свои романы преимущественно в эмоциональном, а не в сексуальном свете (Ботуин К., 1995).

Существует и другая точка зрения на соотношение удовлетворенности браком и возможностью (опасностью) супружеской измены, которой придерживается У. Харли (1992). Изучая супружеские отношения как бы «изнутри», не с помощью анкет, а непосредственно в психотерапевтической работе с супружескими парами, он пришел к выводу о наличии определенных глубинных потребностей мужей и жен в браке, дефицит удовлетворения которых очень часто толкает людей на путь измен. Харли выделяет пять основных потребностей у мужей и столько же у жен, но эти потребности, по его наблюдениям, сильно различаются.

Интересным является наблюдение Харли: при дефиците хотя бы одной из этих потребностей (например, потребности в общении у женщин), человек постоянно чувствует несправедливость такого положения вещей, и возможный источник поддержки в лице кого-то третьего становится магнитом, затягивая его в ловушку измены. Из любовного треугольника часто бывает трудно выбраться, так как часть потребностей удовлетворяет по-прежнему супруг, в то время как другую часть — новый партнер.

А. Я. Варга подчеркивает, что измена никогда не бывает внезапным событием, по ее замечанию, «обвал» готовится постепенно. Судя по приводимым автором примерам, эти нарушения связаны, по сути, с не-удовлетворяемыми потребностями одного из супругов и с нарушением негласного супружеского соглашения, когда ожидания ведущего в паре не выполняются (Варга А. Я., 2001).

По наблюдениям Харли, женщины, изменявшие своим мужьям, при психотерапевтической работе с семьей, в ситуации, когда мужья научаются удовлетворять их основные потребности, возвращаются в семью, и бывший любовник теряет для них притягательную силу. У мужчин, вовлеченных в любовную связь на стороне, существует опасность возврата к любовнице даже через 5—6 лет после разрыва связи. Харли рекомендует своим пациентам жить со своими бывшими партнершами в разных городах и, по возможности, в разных штатах, если они искренне хотят сохранить семью.

Опыт практической работы Д. Делиса с семейными парами показал, что существуют определенные особенности личности, связанные с большей вероятностью супружеской неверности. Им также обнаружены некоторые закономерности формирования личности «изменяющего супруга». На связь особенностей сексуального поведения и черт личности указывал также Айзенк (EysenckH. J., 1976).

Привлекательность измены связана у мужчин с такой личностной чертой, как доминантность. Фактическое наличие внебрачных связей отрицательно коррелирует с возрастом: чем моложе опрошенные, тем больше среди них нарушающих супружеские нормы, и наоборот (в возрастном диапазоне от 19 до 35 лет) (Андреева Т. В., Шмотченко Ю. А., 2003).

Исследование отношения женщин к мужской неверности показало, что более тревожные и более ответственные женщины (факторы «О» и «G» в опроснике Кеттела) негативно относятся к теоретической возможности измены супруга (корреляция надостоверном уровне зна-( чимости). Доминантность и социабельность (комформность) как личностные черты женщин статистически значимо взаимосвязаны с теоретической терпимостью к возможной измене супруга. Возрастные взаимозависимости у женщин аналогичны мужским: чем старше опрошенные (в диапазоне от 20 до 60 лет), тем более непримиримо они относятся к измене, расценивая это как аморальное поведение (Андреева Т. В., ПипченкоТ. К)., 1999).

К. Имелинский отметил, что тенденция к измене определяется не только половым инстинктом, но и обычным стремлением человека к поиску новых переживаний. Такая тенденция наблюдается в различных областях человеческой деятельности, например в туризме (постоянный поиск новых туристских маршрутов, приносящих новые знания и вызывающих новые впечатления и эмоции). В сексуальной области это проявляется поиском новых партнеров. Стремление к переменам может быть различным. Согласно Имелинскому, оно положительно коррелирует с общей жизненной энергией человека. Значение имеют и такие свойства личности, как способность завязывать контакты, смелость и способность к самоотдаче. Нерешительность, пассивность и страх затрудняют измену. Сохранение мерности с этой точки зрения зависит не столько от стремления контролировать проявление полового инстинкта, сколько от избирательного контроля за стремлениемкпеременаминовым впечатлениям в эротико-сексуаль-ной области. Мотивом такого контроля может быть любовь или чувство долга. В период влюбленности у супругом автоматически проявляется стремление к сохранению стаСнип.пости и верности. Позднее же должно усилиться действие психических тормозов: осознание долга и ответственности, сознательное стремление предотвратить конфликтные ситуации, угрожающие браку (Imielinski К., цит. по: Кратохвил С, 1991).

                   64.Причины и стадии развода.

Изучение мотивов разводов по данным бракоразводных процессов привело к созданию разнообразных классификаций мотивов разводов у разных авторов. Под мотивами, как правило, понимаются различные условия, поводы и обстоятельства, повлекшие за собой развод.

Причем сильно варьируется число и важность мотивов. Примером классификации мотивов разводов может служить следующая (Юркевич Н. Г., 1970):

                 несоответствие (несовместимость) характеров;

                 нарушение супружеской верности;

                 плохие отношения с родителями (вмешательство родителей и других родственников;

                 пьянство (алкоголизм);

                 вступление в брак без любви или легкомысленное вступление в брак;

                 осуждение супруга к лишению свободы на длительный срок.

За указанными мотивами разводов часто скрыты более основательные и серьезные расхождения между супругами. Материалы бракоразводных процессов наиболее достоверны в тех частях, которые свидетельствуют о таких фактах, как пьянство и алкоголизм мужа, измена, создание другой семьи, раздельное проживание по объективным причинам. Субъективные причины разводов всегда очень разнообразны. По указанным мотивам трудно судить о реальных причинах расторжения брака. Иногда реальный мотив может подменяться другим. Например, муж может быть недоволен лидерством жены в семье, ее властностью, сверхопекой, тем, что она позволяет оскорбительные замечания, унижающие его достоинство. А на суде он может назвать причиной развода то, что его супруга плохая хозяйка, не выполняет обязанности, небрежно расходует деньги и т. д. Иногда между супругами существует дисгармония в интимных отношениях, из-за есте* ственной стыдливости разводящиеся супруги могут указать на суде любую причину, выдвинуть любой мотив, например, «не сошлись характерами».

Основная масса разводов совершается до 40 лет. В 1986 году доля разводящихся мужчин этого возрастного периода — 73,9%, женщин —. 78,3%. Наибольшая интенсивность разводов приходится на возрасти ную группу 25-29 лет. Наиболее часто встречающийся возраст расторжения браков (модальный возраст) у мужчин — 28,8 года, женщин —; 27,8 года. Средний возраст — 32,5 и 29,5 лет (половина всех разводов совершается до этого возраста, а другая половина — после него) (Сы-^ сенко В. А.). Существуют данные, что наиболее часто разводятся супружеские пары, состоящие в браке: до 4 лет, 4—5 лет, 10-14 лет (Ви-* тек К., 1988). Сопоставление с периодизацией браков показывает, чта наиболее опасный с точки зрения стабильности брака период — тац, называемые «совсем молодые браки» — (от 0 до 4 лет). В этот период возникают трудности психологической адаптации, вхождения и роли, мужа и жены, распределения обязанностей в семье, проблемы ведения общего хозяйства. Напряженность в отношениях увеличивается при появлении детей, жилищных и финансовых проблем.

Достаточно опасен с точки зрения вероятности разводов период «молодых браков» (5-9 лет). В этот время в связи с рождением и воспитанием детей бюджет времени супругов становится весьма напряженным, ограничивается отдых, досуг, возрастают нервная и физическая усталость и финансовые проблемы семьи. Остро встает проблема лидерства в семье и разделения труда. На первые 9 лет совместной жизни приходятся 64,5% распадающихся браков.

«Средние браки» (10—19 лет). В целом происходит стабилизация супружеских отношений. При неблагоприятной динамике отношений между супругами в результате ссор и конфликтов может появиться чувство вражды, ненависти. Доля разводов, попадающих на этот период, - 23,6%.

«Пожилые браки» (свыше 20 лет). К их особенностям относятся отделение детей, оттеснение прежней взаимозависимости по уходу за детьми и их воспитанием на второй и третий план. Возможны такие негативные явления, как некоторая усталость супругов друг от друга, иногда автономия в досуге и развлечениях, определенная дисгармония сексуальных потребностей и возможностей, психологическое от-?! чуждение. Наиболее частые мотивы разводов в этот период — пьянство или алкоголизм, измена или подозрение в измене. Удельный вес разводов в браках продолжительностью 20 лет и более — 11,6%. Инициаторами разводов в большинстве случаев являются женщины. В нашей стране, поданным разных авторов, — около 70% разводов происходят по инициативе жен (Чечот Д. М.), в США — около двух третей (Ароне К.). Наиболее активны в расторжении брака молодые жены (до 25 лет), причем женская инициатива в этом вопросе преобладает до 50 лет.

Исследования в Соединенных Штатах и Британии показали, что работающие замужние женщины (особенно с высоким уровнем образования — 5 лет колледжа и более) охотнее разводятся или живут отдельно, если у них есть кому оставаться с детьми дома.

 

ПЕРИОДИЗАЦИЯ ПОСЛЕРАЗВОДНОГО ПРОЦЕССА

 

Развод не роковая точка, он имеет свои фазы, этапы, свою хронологию. Примерами этапизации процесса развода являются:

1.               «временная» классификация:

                 разочарование;

                 эрозия отношений;

                 разъединение;

                 физическое разъединение;

                 депрессия;

                 «вторая юность»;

                 напряженная деятельность (работа, воспитание детей и т. д.);

 

2.               «содержательная классификация»:

                 эмоциональный развод;

                 юридический развод;

                 экономический развод;

                 родительский развод;

                 развод с точки зрения общества (индивида считают одиноким);

                 психологический развод (Salts С, 1979).

 

Классификация Ароне — пример объединения временных и содержательных аспектов. Этапы развода: эмоциональный развод, включающий решен ие, объявление и расставание, и два более поздних этапа — официальный развод и вторая жизнь (семейное определение) в течение многих лет.

В периоде после фактического развода качественно различаются два этапа:

1) адаптация к факту распада семьи (судебный процесс, раздел имущества и детей, новые отношения с родственниками, друзьями, сотрудниками). Важное место занимают чувства, связанные с прежним супругом (любовь, ненависть, вина, гнев, враждебность, привязанность и т. д.) и прежним браком (сожаление, разочарование, восприятие себя как неудачника). Общий настрой меняется от депрессии, чувства вины, низкого самоуважения до эйфории, облегчения;

2) адаптация к новому стилю жизни — поиски новой работы, места жительства, новых друзей, испытываются материальные трудности. С детьми связаны проблемы адаптации к новой роли одинокой матери (отца) (SpanierG., CastoR., 1979). В настоящее время говорято наличии бинуклеарной семьи — речь идет о раздельно живущих «экс-супругах», совместно воспитывающих общих детей. Ароне выделяет следующие типы взаимоотношений разведенных супругов (через год после развода):

I.«Отличные товарищи» — высокая степень взаимодействия и высокая степень коммуникабельности (всего около 12%). Для этих пар расстройство от распавшегося брака не омрачило позитивные элементы их долгосрочных взаимоотношений. Многое объясняется той особенностью их брака, что изначально они были хорошими друзьями и что остались ими до сих пор. Такие пары разговаривают друг с другом не менее одного или двух раз в неделю и интересуются текущей жизнью друг друга. Через 2 и 4 года многие из «отличных товарищей» перешли в другую группу. Около трети из них стали «сотрудничающими коллегами». Еще треть — «сердитыми союзниками» - обычно какой-то инцидент (иногда связанный с новым партнером) приводит к взрыву, последствия которого сложно компенсировать.

II.               «Сотрудничающиеколлеги» — средний уровень взаимодействия, высокая коммуникативность (38%). Они не могут считать себя близкими друзьями, но по большинству вопросов сотрудничают достаточно хорошо в том, что касается детей. Общей дли «сотрудничающих коллег» является способность отделить свои супружеские взаимоотношения от родительских обязанностей и взаимоотношений. В результате опроса пять лет спустя после развода — у 1 /4 пар этой группы отношения с бывшими супругами ухудшились, и они перешли в группу «сердитых союзников». Однако около 75% «сотрудничающих коллег» сохранили этот тип отношений несмотря на то, что большая часть их вступила в повторный брак или внесла серьезные изменения в сложившиеся отношения.

III.             «Сердитые союзники» — среднее взаимовлияние, низкая коммуникабельность (25%). Их развод часто имеет тенденцию разрешать споры только в судебном порядке, и их офи циальные отношения в суде продолжаются иногда много лет после развода. Характерно вынужденное общение только в случае построения планов для своих детей. Отличие «сердитых коллег» от «сотрудничающих» в способах преодоления конфликта: они обычно оказываются не способны подавить свое раздражение, позволяют ему выплеснуться на предметы контакта и не только на них. Обычно чувствуют себя очень напряженно, настроены враждебно или даже открыто конфликтно. Как правило, имеют какое-то расписание времени общения с детьми, когда супруг, не живущий с ними (обычно отец), проводит с детьми часть времени (от 1 раза в месяц до 2 или 3 дней в неделю). Через пять лет после развода исходная группа «сердитых союзников» поделилась на три: одна треть так и осталась в этой группе, треть перешла в группу «ярых врагов» или «распавшиеся дуэты». Треть смогла улучшить свои отношения, перейдя в группу «сотрудничающих коллег».

IV.              «Ярые враги» (низкая коммуникативность — мало взаимоотношений) составляют около 25% от общего числа. Часто имеют тенденцию разрешать споры только в судебном порядке, и их официальные сражения в суде длятся годами. Как супруги в привыкшей к конфликту семье «ярые враги» очень сильно все же зависят друг от друга, хотя энергично это отрицают. Спустя пять лет после развода небольшая часть представителей этой группы стали «сотрудничающими коллегами».

V.               «Распавшийся дуэт» — разошедшиеся пары, которые исключают какой-либо контакт полностью. Это настоящие семьи с одним родителем, в которых нет места бывшему супругу.

65. Последствия развода. Этапы эмоционального восстановления после развода.

Раньше (в частности, в социологии США) считалось, что женщина переживает развод тяжелее мужчины (материальные трудности, поиски работы, воспитание детей, ограниченные возможности создать семью и т. д.). С 1980-х годов психологи пришли к выводу, что мужчине брачный союз нужен более, чем женщине. Его неудовлетворенность одиночеством еще более острая и длительная.

Возможности вступления в повторный брак у мужчин выше, но немало разведенных не могут найти новую спутницу жизни (около 50% разведенных мужчин в СССР не вступали в повторные браки). После развода бюджет мужчины резко сокращается. Моральный ущерб — пос-< леразводный стресс в связи с ограничением возможностей видеть своих детей. Потери роли мужчинами после развода могут быть не такими ярко выраженными, как женские. Хотя характер ролей и меняется, мужчи-» нам больше нравится, когда их роль определяется не только работой; или в качестве супруга. Если роль мужчины как отца была ограничена.; укладыванием детей в постель и уик-эндами, она может практически не-измениться после развода. Даже если мужчина, ставший инициатором) развода, находит удовлетворение в работе, он все равно может чувствовать себя опустошенным. Степень трудности выхода из роли, смены,, ролей зависят от спектра факторов: добровольность смены роли, степень выбора и контроля при выходе, длительность «исполнения» роли.

Женщины при разводе сильно переживают ощущения: «тебя больше не любят», «ты плохая мать». Они воспринимают эмоциональные трудности развода более интенсивно, но зато скорее приходят к психологическому равновесию. Мужчина на некоторое время «забывается», но затем испытывает длительную неудовлетворенность. У мужчин больше возможностей «бегства от себя» (хобби, меньшая зависимость от окружения), но в результате переживания неблагополучия растягиваются надлительное время. К этому добавляются ограниченные возможности видеть детей (Соловьев Н., 1985). На вопрос социолога: «Желаете ли вы вернуться в прежнюю семью?» — положитльно ответили 19,5% опрошенных мужчин и 8,51% женщин (Соловьев Н., 1980).

Глубина переживаний разведенных супругов зависит от неожиданности развода. Наибольшая травма у того, кому было предложено развестись, а односторонний развод — скорее правило, чем исключением.

Пожилые люди и супруги с большим стажем брака получают большую травму, чем молодые (в большей мере есть что терять, им больше надо переучиваться для новой жизни).

Среди недавно разведенных мужчин и женщин выше уровень алкоголизма, физических болезней и депрессий, что иногда является прямым результатом изменения жизни после развода.

Однако для некоторых развод — это желанное облегчение, которое приносит свободу от ограничений, обязанностей и душевного смятения (Крайг Г., 2002).

Большинство разведенных справляются со своими проблемами через 2—3 года после окончательного разрыва, и у них вновь возникает ощущение благополучия (Spanier, Furstenberg, 1982).

 

90% детей разводящихся родителей, узнав о разводе, испытывали кратковременный шок с ощущением боли и безотчетным страхом. По данным американских исследователей (Добсон Д., Николи А., 1995), 50% отцов прекращают навещать своих детей спустя три года после развода. Около половины детей чувствуют себя отринутыми и заброшенными. На вопрос, когда они себя чувствовали более несчастными — 5 лет спустя после развода или через 1,5 года 37% детей отвечали: спустя 5 лет.

Известно, что лишенные в детстве достаточного общения с отцом, мальчики либо усваивают «женский» тип поведения, либо создают искаженное представление о мужском поведении как антагонистически противоположного женскому и не воспринимают всего того, что пытается им привить мать. Выращенные без отцов мальчики оказываются менее зрелы и целеустремленны, не чувствуют себя в достаточной безопасности, менее инициативны и уравновешенны, у них труднее развивается способность сочувствовать, управлять своим поведением. Им гораздо труднее выполнять свои отцовские обязанности.

Девочки, воспитанные без отцов, менее успешно формируют представление о мужественности, в дальнейшем у них меньше шансов правильно понимать своих мужей и сыновей, исполнять роль жены и матери. Любовь отца к дочери очень важна для развития ее самосознания, уверенности в себе, формирования своего образа женственности.

 

В периоде после фактического развода качественно различаются два этапа:

1) адаптация к факту распада семьи (судебный процесс, раздел имущества и детей, новые отношения с родственниками, друзьями, сотрудниками). Важное место занимают чувства, связанные с прежним супругом (любовь, ненависть, вина, гнев, враждебность, привязанность и т. д.) и прежним браком (сожаление, разочарование, восприятие себя как неудачника). Общий настрой меняется от депрессии, чувства вины, низкого самоуважения до эйфории, облегчения;

2) адаптация к новому стилю жизни — поиски новой работы, места жительства, новых друзей, испытываются материальные трудности. С детьми связаны проблемы адаптации к новой роли одинокой матери (отца) (SpanierG., CastoR., 1979). В настоящее время говорят о наличии бинуклеарной семьи — речь идет о раздельно живущих «экс-супругах», совместно воспитывающих общих детей.

66. Психологические особенности неполной семьи.

Если после развода один из супругов не заключает второго брака и начинает жить только с ребенком (детьми), возникает неполная семья.

  Ее традиционно рассматривают как проблемную семью, отличающуюся некоторыми особенностями, возникающими в результате «диадности» ее существования и отсутствия в семейной системе супружеских отношений. Принято считать, что одинокие матери и отцы, в силу сходных обстоятельств семейной жизни, заставляющих выполнять и женские, и мужские роли по отношению к ребенку, имеют сходные характеристики поведения:

 

их социальная жизнь более ограничена;

 

для них характерен больший демократизм во взаимоотношениях с ребенком;

 

у них со временем нарастают психологические барьеры, мешающие их вступлению в повторный брак.

 Принято считать, что одинокие отцы в большей степени вызывают сочувствие и получают помощь от друзей и родственников, однако у них значительно суживается круг социального общения по сравнению с одинокими матерями. В свою очередь, одинокие матери чаще одиноких отцов сталкиваются с проблемой воспитания детей, особенно в области дисциплины. Отцы, в свою очередь, могут со временем осознать, что их эмоциональная близость с детьми, особенно с дочерьми, недостаточна.

 В больших семьях с их богатыми внутренними связями возможно перераспределение возникающих напряжений, а в диадических (мать — ребенок, отец — ребенок) любое событие может приобретать преувеличенное значение. Значительное напряжение во взаимоотношениях в неполной семье отмечается в подростковом возрасте. У маленького ребенка складываются эмоционально-глубокие (симбиотические) взаимоотношения с матерью. Такая мать (а иногда это может быть и отец) очень болезненно воспринимает неизбежный кризис в своих взаимоотношениях с подростком, когда первоначальный эмоциональный альянс разрушается. Кризис во взаимоотношениях может наступить и в более поздних возрастах (в юношеском возрасте или в возрасте зрелости), если ребенок отстает в своем психологическом развитии от сверстников. Поскольку родителям иногда свойственно игнорировать возрастные изменения в личности ребенка, они могут бессознательно поощрять его инфантилизацию, хотя сами подростки склонны преувеличивать в подобных конфликтах с родителями степень своей независимости.

 Очевидно, что в неполной семье подросток рискует оказаться в психологически сложной ситуации.

  Это происходит в том случае, если мать находится от него в сильной эмоциональной зависимости и начинает тяжело переживать его первые шаги в самостоятельной жизни. Часто это проявляется в ухудшении самочувствия. Подросток сталкивается с необходимостью выбирать между жизнью, которая ему нравится, и здоровьем матери. Некоторые женщины склонны к манипулированию своими детьми, ставя свое самочувствие в прямую зависимость от их поведения.

 

 В диадических семьях типа «мать — сын» встречаются и своеобразные конфликты, основанные на перенесении матерью на сына невостребованных претензий к его отцу, то есть по существу их столкновения начинают напоминать супружеские конфликты. При отсутствии мужа претензии к сыну могут сочетаться с перенесением на него отношения матери как взрослой женщины к своему брату. Таким образом, мать фактически ожидает от подростка поведенческих проявлений двух взрослых мужских ролей (мужа и брата). Но поскольку ее сын реально другой, отличный от отца и дяди человек (к тому же подросток, а не взрослый), он, естественно, не может соответствовать неадекватным ожиданиям матери, осложняя этим уже достаточно «эмоционально спутанные» отношения с нею.

 

 Достаточно сложной оказывается такая ситуация в неполной семье, когда оставшийся с ребенком родитель (чаще мать) стремится воспитать ребенка таким образом, чтобы продемонстрировать обществу, что и в отсутствии отца ее ребенок вырос достойным человеком. Обычно в подобных случаях мать стремится реализовать в ребенке собственные нереализованные планы, жизненные установки и идеалы. При этом склонности и особенности самого ребенка игнорируются. В результате несоответствия родительских ожиданий и реальных достижений ребенка возникают травмирующие всех участников детско-родительские конфликты.

67. Повторный брак.

 Статистика свидетельствует, что в повторный брак вступает чуть менее половины разводившихся людей. В повторном браке могут возникать специфические проблемы, обусловленные грузом прошлого семейного опыта (либо одного, либо обоих супругов). Эта тема не достаточно полно исследована в специальной литературе. Одним из первых обратился к выявлению особенностей вторых браков известный психотерапевт С. Кратохвилл. Он описал основные типы повторных браков.

 

 Женитьба разведенного мужчины среднего и пожилого возраста на молодой, свободной и бездетной женщине.

 

 Женитьба разведенного мужчины, дети которого остались с матерью, на разведенной женщине с ребенком или несколькими детьми.

 

 Женитьба вдовца на вдове.

  В первом типе брака отношения вначале складываются достаточно гармонично при комбинации «родительского» и «детского» поведения супругов. Если такие отношения сохраняются неизменными и далее, семья будет долго существовать как достаточно стабильная система. В том случае, если женщина отказывается играть роль «ребенка», она может начать претендовать на главенствующую роль, критично оценивая привычки и ценности супруга. Судьба брака в данном случае будет зависеть от способности мужа перестроить тип взаимоотношений с молодой, социально успешной женой.

 

 Во втором типе брака психологические проблемы могут возникать при отказе детей признать право отчима на полноправное место в структуре семейных отношений. Он может восприниматься ими как незваный гость, отнимающий у детей часть материнского времени и любви. Жена начинает чувствовать себя обиженной и раздраженной, когда новый муж позволяет себе критиковать ее детей. Напряженность между супругами будет ослабевать при рождении общего ребенка, но может и усилиться, если возникают проблемы в отношении между «ее» детьми и «их» детьми.

 

 В третьем типе брака вдовы с вдовцом, у которых были благополучные браки, проблемы возникают лишь в том случае, если один из супругов настойчиво сравнивает второго партнера с первым, идеализируя умершего.

 

 С. Кратохвилл, описывая второй брак, подчеркивает и его позитивные стороны. Преимущества второго брака состоят в том, что супруги относятся к своему союзу более рационально, без романтических надежд на вечную любовь, что делает брак более устойчивым (не зависящим от интенсивности эмоциональных проявлений). Такие партнеры также более подготовлены к возможным семейным осложнениям и готовы прилагать усилия для сохранения семьи.

 

 У невротиков во втором браке возникают те же проблемы, что и в первом: неудачный выбор брачного партнера, ошибки поведения, аналогичные поводы для конфликтов и нового развода. Например, мужчина, разведясь с экзальтированной и астероидной женщиной, вновь жениться на истеричке. Женщина, оставившая мужа алкоголика, выходит замуж за пьющего мужчину.

 

 Нормальные, хорошо адаптированные личности, как правило, способны проанализировать причины неудач первого брака и выбрать иного, более адекватного партнера.

  С. Кратохвилл пишет:

«Мужчина, имевший в первом браке слишком заботливую жену, от чрезмерной опеки которой он чувствовал себя несмышленым ребенком, во второй раз выбирает женщину, с которой у него устанавливаются симметричные товарищеские отношения, или даже несамостоятельную женщину, рассчитывающую на его заботу и защиту, что позволяет ему поддерживать в себе ощущение зрелости и чувство ответственности. Женщина, бывшая замужем за алкоголиком, желает найти себе в мужья спокойного, непьющего человека, к которому она проявит исключительную приветливость и терпимость, если только он будет заниматься домом».

 

 Психологические проблемы повторного брака достаточно глубоко и точно описаны американским семейным психологом Б. Сатир. Она называет семью, созданную мужчиной и женщиной, имеющих детей от первого брака, смешанной семьей. Все смешанные семьи в чем-то похожи друг на друга, главным образом тем, что являются объединением частей от ранее существовавших семейных систем. Выделяется три типа таких семей.

 

 Женщина с детьми выходит замуж за мужчину без детей.

 

 Мужчина с детьми женится на женщине без детей.

 

 Оба супруга имеют детей от предыдущих партнеров.

 

 По мнению Сатир, в пространство такой семьи психологически включены и бывшие мужья, и бывшие жены. Это связанно с тем, что их поведение и их намерения неизбежно влияют на события, происходящие в семье. Смешанная семья может существовать благополучно, если каждый из ее членов будет ощущать свою значимость и сможет занять свое место в структуре семейного взаимодействия. Автор высказывает идею относительно причин возникновения проблем в таких семьях. Они возникают, если люди пытаются «забыть» тех, с кем они были ранее эмоционально связаны, либо считают бывших супругов врагами, используя детей как шпионов.

 

 В своей известной книге «Как строить себя и свою семью» В. Сатир приводит соответствующий пример из своей психологической практики:

 

«Я помню шестнадцатилетнюю девочку, которая очень часто впадала в депрессию. Получилось так, что она жила с мамой и отчимом, один выходной она проводила со своим отцом и его невестой, другой — с мамой и ее новым мужем, а третий — с родителями матери.

 

 Каждый раз взрослые просили ее рассказать о том, что творится у других членов семьи; при этом они брали с нее обещания не говорить о том, что происходит здесь. И хотя все они действительно любили девочку и хотели ей помочь, они неосознанно возлагали на ее плечи непосильное бремя проблем, вызванных ревностью, соперничеством и обидами».

 

 Опираясь на свой богатый опыт работы с семьей, В. Сатир описывает ряд проблем разведенных супругов, возникающих в повторном браке.

 

 Женщины, выходящие повторно замуж с детьми, могут образовывать с ними коалиции, не доверяя новому мужу их воспитание, обращаясь с детьми так, словно они ее собственность. Это создает барьер для того, чтобы новый супруг взял на себя ответственность за семью в целом и привнес в нее новый стиль жизни.

 

 Отчим, стремящийся удовлетворить желание новой жены, чтобы он продемонстрировал детям «твердую, мужскую руку» по отношению к детям (особенно сыновьям), рискует навсегда испортить отношения с ними. Это связано с тем, что он может еще не обладать достаточным авторитетом, чтобы требовать уважения и подчинения. Чаще всего отчим начинает конфликтовать с подростками.

 

 Супруги могут невольно проецировать друг на друга ожидания, обусловленные их прошлым семейным опытом, находясь при этом в контакте не с реальным человеком, а «образом» предыдущего партнера.

 

 Вхождение нового человека в семью затрудняется уже сложившимися семейными традициями, нормами и правилами, которые могут быть ему неизвестны. Вольно или невольно нарушая существующие обычаи, новый член семьи психологически отдаляется от семьи и воспринимается «чужим».

 

 В. Сатир оптимистично замечает, что любая смешанная семья может наладить полноценную семейную жизнь. Это произойдет, если супруги окажутся зрелыми и терпеливыми людьми, способными к искреннему, открытому общению. Они Должны научиться воспитывать собственных детей и детей другого супруга никем не пренебрегая и никого не обманывая.

68. Проблема поощрений и наказаний в различных психологических концепциях.

Система санкций (наказания и поощрения)

Психологическое значение и смысл поощрений и наказаний состоит в предо­ставлении ребенку обратной связи о соответствии его поведения и поступ­ков социальным ожиданиям и принятым в обществе нормам и правилам. Функция поощрений и наказаний - регуляция поведения ребенка посредст­вом положительного или отрицательного подкрепления его действий. Со­временная гуманистически-ориентированная педагогика провозглашает принцип отказа от наказаний как метода воспитания ребенка, указывая на негативный эффект наказаний для развития его личности, недопустимость построения отношений в системе родитель—ребенок с позиции силы, нео­граниченной власти и принуждения. Полностью солидаризируясь с указан­ным подходом, трудно отрицать необходимость в процессе воспитания пре­доставления ребенку негативной обратной связи о его поступке. Встает вопрос о психологическом содержании понятия наказания и правомерности его использования. В наказаниях и поощрениях отражены определенные требования к деятельности и личности ребенка, модель социально желатель­ного, предпочтительного поведения. Интериоризация требований и моде­лей, норм и правил обязательно требует организации ориентировки субъек­та в различных моделях поведения, и с этой точки зрения наказание и поощрение как способы предоставления ребенку информации о социальной оценке его действий выступают как условия интериоризации социальных моделей поведения.

Психологический анализ проблемы наказаний и поощрений представ­ лен в психоанализе (3. Фрейд), индивидуальной психологии (А. Адлер), поведенческом подходе (Б.Ф. Скиннер, А. Бандура), гештальтпсихологии (К. Левин), гуманистическом направлении (К. Роджерс, Т, Гордон, Я. Кор- чак, Р. Дрейкурс).                                      

Проблема наказаний и поощрений рассматривалась Фрейдом в контек­сте его теории психосексуального развития личности. Основополагающимтезисом Фрейда являлось положение о противостоянии и враждебности двух миров: социального — мира взрослых и мира ребенка. Родители, явля­ясь носителями социальных норм, ограничивающих врожденные эротичес­кие влечения ребенка, подчиненного принципу удовольствия, прибегают в процессе его воспитания к различного рода репрессивным мерам и наказа- ниям. Впервые к использованию наказаний родители обращаются на аналь­ной стадии психосексуального развития ребенка (1—3 года), когда впервые возникает открытое его противостояние обществу. На фаллической стадии в ходе преодоления эдипова комплекса средствами воздействия на поведе­ние ребенка становятся инициирование у него чувства страха перед наказа­нием (комплекс кастрации), чувства вины, процесс идентификации с роди­телем (подражание его поведению и личностным особенностям). Напоследующих стадиях развития по мере формирования структуры Супер-Эго и интроекции социальных норм, запретов и правил, выступающих в форме родительских требований, внешняя регуляция поведения ребенка преобразуется в саморегуляцию, когда основным механизмом становится моральная тревога, чувство вины, стыда, самообвинение.

Согласно Адлеру, основной целью развития личности является преодо­ление чувства неполноценности и упрочение чувства превосходства [ 1990].Источниками формирования комплекса неполноценности в детстве явля­ются неполноценность органов, чрезмерная опека (потворствование) и от­вержение со стороны родителей. Таким образом, по мнению Адлера, реша­ющую роль в формировании гармоничной здоровой личности играютродительское отношение и тип семейного воспитания. Анализируя методы родительского воспитания, Адлер делает акцент на системе поощрений и положительных подкреплений, справедливо полагая, что любое наказание подкрепляет чувство неполноценности и ведет к формированию устойчи­вого ее комплекса. Наказания порождают озлобленность, равно как и метод принуждения и метод командования ребенком. Родительский авторита­ризм в применении наказаний приводит к борьбе ребенка за власть и лич­ное превосходство. Такое воспитание не обеспечивает у него формирова­ния социального интереса и направленности на социальные цели. Взаимоуважение членов семьи является, по мнению Адлера, главным принципом семейного воспитания. Следование ему ведет к отказу от «си­ловых» методов воспитания, признанию необходимости учета интересов и потребностей ребенка и приоритетности стратегии поддержки и поощре­ний. Функция поощрения обеспечивает ребенку переживание чувства соб­ственного достоинства и уважения к своей личности. Одним из важнейших методов воспитания Адлер считает метод использования естественных ло­гических рассуждений, помогающий ребенку на практике осознать или прочувствовать последствия и результаты своих действий.'

В поведенческом (бихевиоральном) подходе проблема наказаний и по­ощрений рассматривается в контексте теорий научения как вопрос об орга­низации эффективной системы положительных и отрицательных подкреп­лений для формирования социально желательного поведения. Б.Ф. Скиннеррассматривает проблему наказаний и поощрений в рамках созданной им те­ории оперантного научения [1954]. Оперантное поведение — это поведение, судьба которого — закрепление или торможение — полностью определяется

его последствиями. Если последствия благоприятны для организма, то веро­ятность повторения поведения увеличивается, если нет — уменьшается.Оперантное поведение, таким образом, контролируется последствиями. Су­ществуют негативное (аверсивное) и позитивное подкрепления. Первое спо­собствует ослаблению и подавлению нежелательных форм поведения, вто­рое усиливает социально желательное поведение. Скиннер выявил условия эффективности подкрепления. Во-первых, оно должно немедленно следо­вать за поведением, отсрочка во времени снижает эффективность подкрепле­ния. Причем чем младше ребенок, тем более важным становится выполнение этого требования. Во-вторых, контроль должен быть систематическим и по­стоянным — ни один поступок, ни одна реакция ребенка не должны остаться без подкрепления, положительного или отрицательного. В-третьих, под­крепление, должно соответствовать интересам и потребностям контролируе­мого человека. Скиннер, характеризуя аверсивные (негативные) подкрепле­ния, выделял два основных метода аверсивного контроля: наказание и негативное подкрепление. Под наказанием понимается аверсивное последст­вие нежелательного поведения, уменьшающее вероятность его повторения. Наказание может быть «позитивным» и «негативным». Позитивное предпо­лагает актуализацию аверсивного события всякий раз, когда ребенок осуще­ствляет нежелательное поведение. Например, когда ребенок плохо себя ве­дет, его шлепают и бранят. Негативное наказание предполагает устранение возможного позитивного подкрепляющего стимула после нежелательного поведения. Например, если ребенок не выучил уроки, его лишают сладкого, не разрешают смотреть телевизор, лишают прогулки и т.д. Оказалось, что применять негативные наказания (ограничения) эффективнее, чем позитив­ные (аверсивное подкрепление). Негативное подкрепление, согласно Скин-неру, — это устранение, избегание или ограничение аверсивного стимула.

Скиннер ]решительно выступал против использования форм контроля, ос­нованных на аверсивных стимулах, считая их неэффективными. Во-первых, наказания нежелательного поведения могут вызывать страх, тревогу, эмоци­ональные расстройства, антисоциальные действия, потерю уверенности, са­моуважения. Например, ученик, наказанный родителями за плохую оценку, может начата прогуливать уроки, портить школьное имущество, вести себя агрессивно вотношении учителя и одноклассников, т.е. аверсивное подкреп­ление, ставящее целью избежать нежелательного поведения, может вызвать поведение еще более неадекватное и социально опасное. Во-вторых, в случае использования аверсивного подкрепления отсутствие конт]юля, как правило, приводит к возобновлению нежелательного поведения. Сточки зрения Скин-нера, значительно более эффективным является использование позитивных подкреплений по причине отсутствия негативных побочных явлений.

Разработанные на основе оперантной теории научения Скиннера мето­ды поведенческой терапии широко используются в практике воспитания детей и подростков в образовательных учреждениях и в семье. Наиболее ин- тересной в репертуаре методов оперантного научения представляется «тех­ника жетонной экономики», построенная на систематическом контроле и положительном подкреплении материальными благами и привилегиямижелательного поведения. При хорошей, психологически продуманной орга­низации эта техника оказывается достаточно эффективной для инициации и закрепления желательного поведения. Вместе с тем, использование мето­да «жетонов» почти неминуемо приводит к нежелательному побочному эф­фекту — формированию прагматической ценностной ориентации субъекта, морали «выгодного обмена» по принципу: ты — мне, я — тебе. Примером ис­пользования техники «жетонов» в семейном воспитании может быть метод материального вознаграждения ребенка за выполнение домашних обязан­ностей или хорошую учебу в школе. Некоторые родители даже разрабаты­вают специальный «прейскурант» оценки успехов и «добрых дел» ребенка: получил «пятерку» — получи пять рублей, получил «двойку» — отдай де­сять рублей и т.д.

Проблема формирования саморегуляции на основе самонаказания и са­моподкрепления разрабатывалась в теории социального научения А. Бан­дуры. Подражание социальным моделям поведения, получающим позитив­ное подкрепление, является в теории социального научения основным путем приобретения ребенком новых форм поведения, которые, таким об­разом, можно приобрести и в отсутствие внешнего подкрепления. Для са­морегуляции поведения особенно важно, чтобы субъект мог предвидеть возможные последствия и результаты действия и учитывать их при пост­роении собственного поведения. Внешнее подкрепление, согласно Банду­ре, имеет три функции: 1) функцию собственно подкрепления, 2) информа­тивную и 3) побудительную. Информативная функция подкрепления позволяет человеку составить представление о том, какое поведение явля­ется желательным, сформировать его образ. Иначе говоря, указывает на то, «что таксе хорошо и что такое плохо». Благодаря информативной функции подкрепления человек может понять, каковы последствия того или иного поведения. Наблюдая за поведением других людей и получая косвенное подкрепление, ребенок получает возможность «учиться на ошибках дру­гих». Побудительная функция подкрепления состоит з том, что регуляция собственного поведения осуществляется людьми с опорой на образ воз­можных Последствий. В процессе развития человек переходит от внешних форм регуляции поведения к саморегуляции, основанной уже не на внеш­них подкреплениях, а на внутренних ограничениях, самонаказании и само­поощрении. Для обеспечения процесса саморегуляции необходимы следу­ющие условия: наличие у субъекта образа модели правильного поведения, осуществление самоконтроля на основе плана контроля своих действий, оценка соответствия своих дейстдий модели желательного поведения, са­моподкрепление в форме самопоощрения или самонаказания. Примером самоподкрепления могут быть такие действия, как похвала самого себя, разрешение себе самому съесть леденец из коробочки, вознаграждение се­бя просмотром фильма или телевизионной передачи. Говоря о самонаказа­нии, Бандура указывает на то, что в процессе социализации ребенок обыч­но переживает такую последовательность событий: проступок — состояние внутреннего дискомфорта и тревоги — наказание - облегчение. Наказание является событием, снимающим тяжелое эмоциональное состояние, свя­занное с переживанием нарушения принятых норм поведения. Именно по­этому зачастую наказание воспринимается человеком как определенное благо, избавляющее от тревожных чувств и самоосуждения. Реакции само­наказания в форме самоосуждения и самокритики за недостойные поступ­ки в значительной степени позволяют человеку разрешить аффектогенную ситуацию и уменьшить негативные реакции других. Например, если роди­тели видят, что ребенок сам осуждает себя за плохую отметку или недо­стойный поступок, вряд ли они станут его наказывать. Напротив, они по­стараются ободрить ребенка и выразить уверенность в том, что подобный проступок больше не повторится. Итак, поощрения и наказания в теории социального научения Бандуры выступают не просто как внешняя детер­минанта, определяющая поведение ребенка, но как форма внутреннего контроля и саморегуляции на основе самоподкрепления.

В гештальтпсихологии психологический анализ поощрений и наказаний представлен в работе К. Левина «О поощрении и наказании» (1931). Поощ­рения и наказания рассматриваются там как способы структурирования по­ля [см.: Зейгарник, 1981]. Согласно Левину, ситуацию наказания составляют три главных элемента: задача (неприятная или неинтересная для ребенка), угроза наказания, барьеры (физические и психологические), которые ставит взрослый, считая, что ребенок постарается уклониться и от решения задачи, и от наказания. Например, поставив перед ребенком непривлекательную и сложную для: него задачу уборки комнаты, взрослый может запереть его в комнате (физический барьер) и прочитать нотацию, отругать за лень и безот­ветственность (психологические барьеры). Однако, по мнению Левина, в си­туации угрозы наказания у ребенка не возникает положительного отноше­ния к задачу и стремления к ее решению. Напротив, в ситуации угрозы наказания создающаяся отрицательная валентность приводит к формирова­нию у ребенка устойчивого нежелания выполнять задачу, негативизму как в отношении задачи, так и в отношении взрослого. Поощрение также интер­претируется Левином с позиций теории «поля». Необходимость поощрения определяется наличием барьеров в, решении ребенком поставленной задачи. Для преодоления этого барьера взрослый с помощью поощрения придает этой задаче дополнительную положительную валентность, чтобы переструк­турировать поле и облегчить ребенку преодоление барьера. Таким образом, взрослый объединяет неприятную для ребенка (выполнение поставленной задачи) и приятную (получение поощрения) ситуацию единым барьером и создает условия для выполнения задачи

В гуманистической психологии исходным положением является утверж­дение самоценности личности ребенка и принципа равноправия и уважениякак основополагающего в воспитании. Базовой установкой гуманистической психологии является эмпатическое принятие ребенка, безоценочность и ува­жение права ребенка на выбор собственного пути развития. В гуманистичес­ком подходе подчеркивается недопустимость наказаний в его воспитании. Напротив, основой воспитания должны стать любовь, взаимопонимание, уважение к ребенку, поощрение его активности, самостоятельности, иници­ативы и творчества. Поощрения и равноправное, сотрудничество со взрос­лым являются основными способами воспитания в ребенке Личности. Р. Дрейкурс писал о том, что ребенку для развития необходимы поощрения так же, как растениям для их роста необходима вода. Я. Корчак [1990] ут-верждал.'что чем больше у ребенка свободы, тем меньше необходимости в на­казаниях; чем больше поощрений, тем меньше наказаний. Свобода и поощ­рения должны составить основу методов воспитания ребенка. Спектр негативных последствий наказаний для развития личности ребенка включа­ет чувство отверженности, страх потери родительской любви, детскую рев­ность, амбивалентное отношение к родителям, детскую ложь, социальные провокации [Фромм, 1991].

Выбор тех или иных способов поощрений и наказаний в воспитании ре­ бенка должен определяться четким осознанием того, что косвенным резуль­ татом использования любого метода становится формирование у ребенка оп­ ределенных личностных качеств. Вопрос состоит в том, каким мы хотим видеть нашего ребенка? Что хотим получить в результате воспитательного воздействия методом наказаний или поощрений? Удобное для родителя по­ ведение ребенка или автономию личности с обоснованно^ системой ценнос­ тей? В каждом наказании или поощрении заключен определенный стандарт отношения к миру, людям и самому себе, кристаллизована определенная жизненная ценность. В физическом наказании — ценность грубой силы и власти, в похвале — ценность достнжений и социального признания. Р. Сире считал, что все способы наказаний и поощрений подразделяются на наказа­ ния и поощрения, ориентированные на объектно-предметные последствия, на предметный мир (объектно-ориентированные), и ориентированные на со­ циальное значение поступка ребенка (субъектно-ориентированные). В со­ временной психологии приоритетность второй группы поощрений и наказа­ ний для воспитания личности ребенка признается несомненной. Виды наказаний                                             

Арсенал наказаний достаточно широк и включает такие виды, как физиче­ские наказания (физическая агрессия), вербальная агрессия, аффективноевоздействие на ребенка, лишение родительской любви, ограничение актив­ности ребенка, лишение благ и привилегий, инициирование чувства вины, принуждение к действию, наказание естественными последствиями, отло- женный конфликт, блокирование нежелательного действия, логическоеобъяснение и обоснование (Р. Кэмпбелл, X. Джайнотт, Д. Лешлн, П. Лич, Й. Раншбург, П. Поппер, Э. Лешан, Д. Нельсен, Л. Лот, С. Глен, А.С. Спи-ваковская и др.).

Охарактеризуем кратко каждый из перечисленных видов наказаний.

Физические наказания, по сути, представляют собой вариант физической агрессии — намеренное причинение вреда, нанесение физического и психо­логического ущерба ребенку, связанное с переживанием боли, страхом перед болью, низведение и унижение личности ребенка. Физические наказания представляют реальную угрозу жизни и здоровью ребенка и являются абсо­лютно недопустимыми, будь то реальное действие или угроза физического наказания. Применение физических наказаний приводит к формированию морали «власти, силы и принуждения», низкому уровню усвоения норм про-социального поведения, развитию безынициативности, покорности, зависи­мости, тревожности, особой житейской изворотливости, лжи, агрессивности. Р. Кэмпбелл считает, что частые и суровые физические наказания приводят к снижению чувства вины у ребенка и тем самым препятствуют формирова­нию у него моральной саморегуляции и здорового самосознания. Физичес­кие наказания становятся причиной значительного роста агрессивности, склонности к насилию и жестокости в отношении к другим людям.

Вербальная агрессия представляет собой достаточно распространенный вид наказания, проявляющийся в различных формах; порицаниях, упре­ках, ворчливости, осуждении, прямой и косвенной негативной оценке лич­ности ребенка. Основное негативное последствие — нарушение личностно­го развития, связанное с формированием у ребенка низкого самопринятия и самооценки,, зависимости, тревожности, неуверенности в себе, мотивации избегания, скрытности, зависти. Оценивая эффект вербальной агрессии в отношении ребенка следует иметь в виду, что все высказывания родителя интерпретируются ребенком с точки зрения получения информации о себе (какой я есть,); о родителе (какой человек отец/мать); об отношении роди­теля к ребенку ( «любит — не любит»). Частое проявление вербальной аг­рессии, негативная оценка ребенка, «навешивание ярлыков» приводят к переживанию им чувства отверженности и нелюбви со стороны родителей.

Аффекти&ное воздействие (гнев, ярость, крик). Неконтролируемые аф­фективные вспышки родителя ведут к потере ребенком чувствительности, способности к эмпатии, вызывают чувство страха. Теряется авторитет ро­дителя. Защитная реакция приводит к потере чувствительности к крику,повышенному тону, родительским окрикам. К данному виду способов воз­действия на ребенка мы не относим выражение чувств как способ ориента­ции ребенка^ аффективном состоянии родителя. Здесь подразумевается крайняя форма эмоционального воздействия на ребенка.

Лишение родительской любви. Родитель в случае нарушения ребенком его требований демонстрирует в открытой форме свое отвержение: «Я тебябольше не люблю», «Ты мне не нужен». Поведенческая форма этого вида наказаний представляет собой избегание контактов с ребенком (физичес­кого, перцептивного, деятельностного), стремление уйти, покинуть поме­щение, в котором находится ребенок, демонстративную от него изоляцию.Исследования показывают неприемлемость в большинстве случаев такой формы наказания, вызывающей у ребенка переживание эмоциональногоотвержения, страх, тревогу, потерю чувства безопасности. Вместе с тем иногда подобная форма воздействия оказывается весьма эффективной, ес­ли для ребенка становится очевидным преходящий, ситуативный характер родительского гнева, не выражающего устойчивого чувства и эмоциональ­ного отношения к ребенку, т.е. относящегося не к его личности, а к конкрет­ному поступку.

При такой форме воздействия родитель использует технику «Я-сооб-щений» («Мне очень неприятен твой поступок, мне обидно») [Гордон, 1997]. Поскольку лишение родительской любви оказывает значительное воздействие на поведение и аффективное состояние ребенка, ею нельзязлоупотреблять.

Ограничение активности ребенка как вид наказания предполагает дейст­вия родителя, ограничивающие возможности деятельности и занятий ребен­ка: поставить в «угол», запереть в комнате, посадить дошкольника на стуль­чик и не разрешить вставать, лишить прогулки, запретить играть и т.п. Ограничение активности ребенка вызывает чувство обиды, переживание бес­помощности и зависимости о взрослого, провоцирует развитие пассивности или безынициативности либо негативизма и протестных реакций. В случае систематического использования такой вид наказания негативно отразится на развитии ребенка в целом. Запирание ребенка в темных помещениях мо­жет вызвать возникновение страхов, фобий, усилить тревожность.

Лишение благ и привилегий (материальных благ, сладкого, просмотра пе­редач, привлекательных занятий, отказ в-покупке игрушек-, интересной по­ездке). Этот вид наказаний включает введение временного запрета на Права, которыми уже обладал ребенок. Например, подростку запрещается прихо­дить домой позже 20 часов, хотя ранее он обладал привилегией возвращать­ся в 21 час. Действенность такого наказания определяется степенью значи­мости для ребенка того блага или той привилегии, которой он лишается вследствие проступка. Отрицательные стороны такого вида наказаний обус­ловлены жестко заданной позицией власти и доминирования родителя.

Инициирование чувства вины. Этот вид наказания: выступает в форме внушения ребенку представления о том, что он совершил недостойный вморальном отношении поступок, с целью вызвать у него переживание чув­ства вины и стыда. Чувство вины может рассматриваться как показательинтериоризации моральных ценностей. Инициирование чувства вины мо­жет быть оправданно, когда система моральных норм и правил ребенком еще не присвоена. Однако даже в этом случае переживание вины не долж-но быть чрезмерным, не должно приводить к формированию наказующегосамосознания и низкого самопринятия и самоуважения. Главное — не пре­вратить ребенка в маленького неудачника, избегающего малейших трудно­стей и любой активности, где, как ему представляется, он может оказаться неуспешным. Если система нравственных норм и требований уже присвое­на ребенком и чувство вины является ответной реакцией на собственный проступок, инициирование чувства вины может быть вредно и опасно. На­казание ребенка в ситуации, когда он сам испытывает угрызения совести и чувство вины, может вызвать защитную реакцию и обесценивание тяжести проступка. При использовании такого способа воздействия на ребенка сле­дует учитывать, что чувство вины возникает уже в дошкольном возрасте.

Принуждение к действию. Родитель любыми способами заставляет ре­бенка совершить желаемое действие, не объясняя при этом причин и необосновывая необходимости его совершения. Например, принудительное мытье рук без объяснения причин воспринимается ребенком как проявле­ние насилия и произвола со стороны родителя. Здесь возможно два нега­тивных следствия для личностного развития ребенка — формирование не­гативизма в отношении родителей и социальных требований и стандартов вообще или пассивная покорность и подчинение власти. К тому же посто­янное принуждение ребенка к действию отрицательно влияет на развитие его самостоятельности и способности к саморегуляции.

Наказание естественными последствиями основывается на личном опыте ребенка, сталкивающегося с непосредственными результатами сво­их поступков [Нельсен, Лот, Глен, 1997]. Так, в случае причинения какого-либо ущерба ребенок обязан сам справиться с ситуацией (разлил — убрал, получил двойку — Исправил, разорвал что-то — сам зашил и т.п.). Этот вид предоставления обратной связи представляется весьма эффективным, по­скольку помогает найти конструктивный выход из ситуации ущерба. Такое поведение ребенка лучше всего воспитывается в совместной деятельности со взрослым,,демонстрирующим модели желательного поведения личным примером. Трудность его внедрения состоит для родителя в том, что, как правило, ему трудно отказаться от варианта немедленного реагирования на проступок ребенка. Наиболее продуктивной здесь будет выжидательная позиция родителя, подразумевающая, например выдерживание паузы (просчитать до 15—30), предоставление ребенку возможности проявить инициативу, |0тказ от требования немедленных действий. Наказание есте­ственными прследствиями «дозируется» в зависимости от возраста ребен­ка и его компетентности. Его следует отличать от наказания трудом. В пер­вом случае сам ребенок усматривает связь между трудовыми операциями и следствиями своих действий и труд для него — самостоятельный выбор пу­ти устранения их нежелательных последствий; во втором случае труд рас­сматривается как принуждение, сопровождается переживанием стыда и вины и приобретает негативную эмоциональную окраску.

Отложенный конфликт предполагает наличие паузы между проступ­ком ребенка и ответной реакцией взрослого. Этот вид воздействия может быть полезен, когда родитель чувствует, что в силу негативного эмоцио­нального состояния он неспособен контролировать ситуацию.

Блокирование нежелательного действия применяется в ситуации, когда поведение ребенка представляет угрозу для него самого, окружающих лю­дей, для сохранности материальных или духовных ценностей. Блокирова­ние выступает в форме прерывания действия ребенка. Важно немедленно физически остановить действие и, если ситуация высокоаффективно заря­жена, подождать с объяснениями и анализом ситуации до момента аффек­тивной «разрядки». Объяснения, анализ и ориентировка в проблемной си­туации должны быть вынесены за пределы ситуации конфликта.

Логическое объяснение и обоснование направлено на организацию ориен­тировки ребенка в последствиях его поступка для окружающих людей.Этот метод включает предупреждение ребенка о возможных последствиях его действий для других людей. Конструктивность данного метода обус­ловлена формированием у ребенка сенситивности к результатам своей де­ятельности, развитием эмпатии. По образному выражению М. Хоффмана, это дисциплина, ориентированная на других [Hoffman, 1975]. Такой воспи­тательный метод благоприятствует моральному развитию ребенка.

Итак, очевидно, что, за исключением таких способов воздействия на ре­ бенка, как наказание естественными последствиями, блокирование нежела­ тельного действия и логическое объяснение, наказаний в процессе воспита­ ния следует избегать. Для того чтобы наказание было продуктивным, необходимо соблюдать ряд рекомендаций. Важно соотнести наказание с возрастом ребенка и тяжестью проступка. Наказание не должно быть отло­ женным, поскольку отложенное наказание порождает страх, тревогу, де­ прессию. Нельзя наказывать, будучи в состоянии аффекта. Родители не должны объединяться единым фронтом против ребенка. Каждый из них должен вести себя естественно и сообразно своим представлениям о нормах и правилах поведения и деятельности, хотя, безусловно, следует стремиться к выработке единой системы воспитания. В случае расхождения позиций супругов в отношении воспитания не следует открыто конфронтировать и спорить в присутствии ребенка, критично оценивать супруга, «навешивать ярлыки». Не стоит делать проступок ребенка достоянием общественности, обсуждать его с друзьями и знакомыми. Соблюдение тайны скорее будет способствовать тому, что проступок больше не повторится, потому что ком- муницирует веру родителя в ребенка и случайность им содеянного.

            Известны такие виды поощрений, как похвала, ласка, совместная деятель­ность, материальное поощрение, разрешение активности с расширением прав ребенка.

Похвала является самым популярным методом поощрения, используе­мым родителями. Однако далеко не всякая похвала продуктивна с точки зрения формирования у ребенка личностных качеств. В похвале следует различать два аспекта: то, что родители говорят ребенку, и те выводы, ко­торые делает из похвалы он сам. Второй аспект, безусловно, более важен. Если родительская похвала объективна и реалистична, т.е. адекватно отра­жает успехи и достижения ребенка в отношении его объективных возмож­ностей и самооценки, то выводы ребенка оказывают позитивный эффект на развитие у него способности к саморегуляции. Продуктивная похвала представляет собой описание результатов действий ребенка и их значения для окружающих.

Неоправданная похвала содержит прямые оценки личности ребенка, сравнения, не адекватна его реальным достижениям и возможностям. Кри­терии оценки поступка формируются у ребенка достаточно рано. Похвала необходима тогда, когда у ребенка еще их нет. Если они уже сформирова­ны, то может возникнуть ситуация несовпадения критериев родителей и критериев ребенка, поэтому необоснованная похвала будет воспринимать­ся как насмешка. Чтобы избежать этого, необходимо стремиться к тому, чтобы похвала содержала максимально развернутое и обоснованное описа­ние поступка ребенка, в котором надо выделить и вынести на передний план позитивные моменты.

Если ребенка слишком часто хвалят, у него складывается представление о своей зависимости от власти взрослого («он(а) обладает правом меня хва­лить»), возникает переживание неравноценности позиций, чувство зависи­мости, подчиненности (особенно у подростков). Появляется тревога и страх лишиться позитивной оценки взрослого, неуверенность в своих силах либо, наоборот, теряется критичность, возникает комплекс «сверхполноценнос­ти». ^Ребенок может подумать, что его хвалят из намерения заставить сде­лать то, что хочет родитель, что он является объектом манипуляций.

Если похвала неадекватна представлениям ребенка о себе и своих воз­можностях, то он решит, что его не понимают: Когда хвалят много, дети мо­гут стать крайне зависимыми от похвалы — нет своего мнения, постоянная опора на взрослых. Сравнительная похвала ставит ребенка на ступеньку ниже лица, с которым его сравнивают, что порождает конкуренцию, за­висть, ревность в отношениях со сверстниками. Сравнительная похвала не признает самоценности и уникальности личности ребенка, не учитывает в должной мере, его индивидуальные особенности. Крайне вредной можетоказаться такая похвала в присутствии третьих лиц, особенно группы свер­стников в том случае, когда оценка поступка ребенка не совпадает с оцен­кой группы.

Ласка представляет собой эмоциональный позитивный контакт ребен­ка с родителем в вербальной и невербальной (перцептивной, тактильной) форме. Ласка является для ребенка убедительным свидетельством поло жительной оценки родителем его поступка, повышает уверенность в себе, чувство безопасности и принятия, самооценку и самоуважение. Однако нельзя использовать ласку как единственный способ подкрепления. Необ­ходимо также, чтобы ласка и выражение любви родителей к ребенку не бы­ли жестко привязаны к его успехам и достижениям.

Совместная деятельность включает такие способы поощрения, как сов­местная игра с ребенком, предложение принять участие в привлекательном общем занятии. Это очень продуктивный вид поощрения, однако недопусти­мо, чтобы практика совместной деятельности со взрослым в жизни ребенка выступала лишь как средство поощрения. Совместная деятельность со взрос­лым как важный источник развития познавательных процессов и личности ребенка должна стать непременным компонентом его повседневной жизни.

Материальное поощрение (подарки, награды) может быть эффективно. Однако такие поощрения не следует связывать с конкретными достижения­ми ребенка, послушанием, выполнением требований взрослых. Обещание награды за хорошее поведение или за определенный результат может с боль­шой вероятностью привести к формированию прагматического отношения ребенка к выполнению требований и запретов взрослых, причем ребенок начнет ставить условия. Подарки, как и ласка, не должны быть жестко связа­ны с достижениями ребенка, они должны выступать как подтверждение его значимости и выражение любви и принятия его родителем.

Разрешение активности срасширением прав ребенка. Желательно, чтобы такое разрешение выступало не как награда за конкретное действие, а как оценка взрослости, самостоятельности ребенка. Другими словами, расши­рение прав ребенка не должно быть следствием произвола и решения взрос­лого, облеченного родительркой властью, но признанием высокого уровня компетентности ребенка, доказанной его поступками и достижениями.

Поощрений в воспитании ребенка должно быть больше, чем наказаний. Поощрений не бывает слишком много. Просто они должны быть адекватно психологически встроены в воспитательную систему родителя: с одной сто­ роны, поощрения должны быть связаны с поступком ребенка, а с другой — нельзя использовать награды, подарки, ласку и т.п. только как подкрепле­ ния. Поощрения должны создавать особую атмосферу стимулирования'ре­ бенка к самостоятельности и творчеству, принятия ребенка и подтвержде­ ния его значимости и самоценности как личности. Поощрения могут оказывать значительное положительное влияние на развитие личности1ре- бенка,, Как правило, родители владеют весьма широким репертуаром средств воздействия на ребенка, однако используется он далеко не всегда достаточно эффективно.                                                                                      

Родительский мониторинг  

Степень информированности родителей о важнейших сферах жизнедея­тельности детей определяет родительский мониторинг, который включаетосведомленность о школьных успехах ребенка и проблемах в его учебной деятельности, круге общения, друзьях, формах и месте проведения досуга, карманных деньгах и о том, как тратит их ребенок, о внешкольных заняти­ях и т.д. Знание родителя о делах подростка может быть получено'из трехисточников:

•со стороны самого подростка, который добровольно рассказывает о них родителю;

•как результат специального поиска информации (расспросы, звонки, поиски);

•как результат подчинения подростка родительским указаниям и при­ нятия родительской воли как главного ориентира. В этом случае родитель, по сути, полностью контролирует все виды активности подростка.

Понятия «мониторинг» и «контроль» необходимо дифференцировать с учетом различного характера активности родителя. Истинному монито­рингу соответствует только первый из вариантов получения информации. Таким образом, значение мониторинга как особой формы детско-родитель-ских отношений шире, чем просто указание на информированность роди­теля о делах ребенка. Мониторинг означает особое качество детско-роди-тельских отношений — доверительность, сотрудничество и гармоничность. Контроль же соотноситйя в этой системе понятий с третьим случаем, т.е. включает элементы давления и явного ограничения прав j$ свобод ребенка. Наиболее близким к такому пониманию контроля является для нас поня­тие «авторитарность». Второй вариант может сопровождать как отноше­ния мониторинга, так и отношения контроля [Stattin, Kerr, 2000]. Монито­ринг, не включая собственно контроля поведения и деятельности ребенка, является важным условием профилактики девиантногр поведения детей инемедленного оказания ребенку помощи в проблемных ситуациях. Отсут­ствие родительского мониторинга характерно для безнадзорности и гипо-протекции.

70. Понятие о родительских установках и стиле родительского воспитания. Типология неправильного воспитания.

                От степени устойчивости и последовательности семейного воспитания зави­сит стабильность сохранения основных характеристик воспитательного про­цесса — типа эмоционального принятия ребенка, количества и содержания требований и запретов, вида контроля, уровня протекции, способов разреше­ния конфликтов. Неустойчивость (противоречивость) стиля воспитания оп­ределяется резким изменением характеристик воспитания на протяжении развития ребенка либо одновременным сочетанием противоречивых его приемов. О противоречивости семейного стиля воспитания можно говорить также в тех случаях, когда различные члены семьи одновременно реализуют

противоположные, противоречащие друг другу приемы и методы воспита­ния. Например, мать реализует вариант теплого эмоционального принятия ипотворствования, а отец — отвержения и сверхтребовательности.

Противоречивость и непоследовательность системы семейного воспита­ния крайне неблагоприятно сказываются на развитии ребенка. Противоре­чивость воспитания в раннем возрасте приводит к формированию тревож­ной амбивалентной привязанности [Crittenden, 2000], а в подростковом— к формированию таких черт характера, как упрямство, противостояние-авто­ритетам, негативизм (К. Леонгард).

             Понятие «родительская позиция»' представляет собой интегративную харак­теристику, определяющую тип эмоционального принятия ребенка, мотивы и ценности воспитания, особенности образа ребенка у родителя, представле­ния Последнего о себе как родителе (образ «Я как Родитель»), модели роле­вого водительского поведения, степень удовлетворенности родительством.

Еице в 1930-х гг. были выделены такие родительские установки, как «при­нятие; и любовь», «явное отвержение», «чрезмерная опека» и «излишняя тре­бовательность* [Шванцара, 1978]. Однако определение родительской пози­ции, (основывающееся лишь на одном, хотя и доминирующем параметре родительского отношения, в значительной мере упрощает ее содержание.

Существуют различные варианты определения термина «родительская позищияо, А.С. Спиваковская [1981] квалифицирует ее как реальную направ­ленность, в основе которой лежит сознательная или бессознательная оценка ребенкка, выражающаяся в способах и формах взаимодействия с детьми. Роди-тельскКая позиция представляет собой систему родительского эмоционально­го отнцошения к ребенку, стиля общения с ним и способов поведения с ним (А.АЛ Бодалев, В.В. Столин). А.Я. Варга и В.А. Смехов [1986] определяют ро­дительскую позицию как триединство эмоционального отношения родителя к ребе^нку, стиля общения с ним и когнитивного видения ребенка.

Е.С. Смирнова выделяет в родительской позиции два структурных ком­понентна — личностное и предметное, определяющие своеобразие и внутрен­нюю к конфликтность родительского отношения к ребенку, отражающие ее Двойственность. Личностное начало выражено в безусловной любви родите­ля к реребенку и глубинной привязанности. Предметное задает объективное оценочэчное отношение взрослого к ребенку, направленное на формирование социалщьно ценных качеств и свойств его личности [Смирнова, Быкова, 2001]. (|_ Оценочное отношение обусловлено ответственностью, которую несет родите.гель за будущее благополучие своего ребенка и его развитие.

Итатак, родительская позиция характеризуется эмоциональным отноше­нием к к ребенку в терминах принятия/отвержения, особенностями родительского образа ребёнка (когнитивное видение), определенным стилем общения с ребенком, где важной составляющей является структурирова­ние позиций как равноправных или как позиций доминирования—подчи­нения, дисциплиной как системой родительских требований, ценностямиродительского воспитания, степенью устойчивости (стабильности) или противоречивости (непоследовательности) родительского отношения.

Позитивное родительское отношение определяют:

•относительная непрерывность, стабильность родительского отноше­ния во времени;

•изменение родительского отношения с возрастом ребенка, учитываю­щее специфику его психологического возраста (Е.О. Смирнова). Очевид­но, что при анализе родительского отношения к ребенку необходимо учи­тывать, насколько оно адекватно возрасту ребенка, задачам его развития ивозрастно-психологическим особенностям;

•уравновешенность в родительском отношении двух противополож­ных тенденций — тенденции к установлению максимальной близости с ре­бенком с целью защитить, обеспечить безопасность и заботу и тенденции к предоставлению ребенку автономии и самостоятельности в решении воз­никающих проблем.

Образ ребенка глазами родителя

Важнейшей составляющей родительской позиции является когнитивный об­раз ребенка, который выступает в форме ожидании в отношении компетентно­сти ребенка и его поведения и в форме атрибуций. Последнее означает, что ре­бенок наделяется определенной системой качеств и предполагается причинное, как правило житейское, объяснение его поведения. Ожидания и атрибуции вза­имосвязаны и представляют собой образы, регулирующие родительское пове­дение и определяющие характер и тактику воспитания [Murphey, 1992].

Можно говорить о глобальном и дифференцированном образе ребенка. Глобальный образ ребенка характеризует черты ребенка данного возраста,представляя собой своеобразный психологический его портрет «глазами ро­дителя». Мера его адекватности определяется степенью психолого-педагоги-ческоЙ компетентности и воспитательного опыта родителя. По отношению ко второму и третьему ребенку родитель, как правило, обнаруживает более адекватный глобальный образ. Дифференцированный образ характеризует индивидуально-личностные качества ребенка, определяя его неповтори­мость и уникальность.

Система родительских представлений, включающих глобальный и диф­ференцированный образ ребенка, определяется следующими факторами. Во-первых, культурно-исторической природой образа детства. В разных культурах представления о возрастно-психологических особенностях ре­бенка неодинаковы. Например, североамериканские матери обнаруживают более высокие ожидания в отношении поведения детей и, соответственнопредъявляют более высокие требования к ребенку, чем в Японии, где до школы ему разрешается практически все, или в европейской культурел где требования к поведению, достижениям и компетентности ребенка предъяв­ляются значительно раньше. Во-вторых, особенности когнитивного образаребенка определяются позицией, которую занимает родитель в отношении к ребенку. Авторитарные мамы преувеличивают в своем образе реальные возможности ребенка, поэтому они больше требуют от детей и меньше им помогают, чем матери, реализующие демократический стиль общения.

Степень адекватности образа ребенка значительно варьируется. Понят­но, что абсолютно точного образа быть не может. Безусловно, чем больше соответствует образ ребенка оригиналу, тем лучше, однако оптимальным вариантом когнитивного видения родителем ребенка будет образ, открыва­ющий кредит доверия и создающий зону ближайшего развития личности ребенка. Видеть ребенка таким, каким он может стать и каким он, по мне­нию родителя, станет в потенциале его возможностей и компетентности, и строить свое взаимодействие и сотрудничество с ним, ориентируясь на по­тенциал его развития, «зону его ближайшего развития» (Л.С. Выготский), составляет подлинное искусство воспитания.

Родительский образ ребенка оказывает существенное влияние на раз­витие его личности. Механизмы такого влияния следующие:

•создание зоны ближайшего развития и организация сотрудничества в ее пределах;

• идентификация ребенка с предлагаемым родителями образом;

•моделирование определенного поведения и деятельности ребенка в соответствии с заданными родителем образцами и моделями и регуляция его поведения. В процессе подражания создаются заложенные в образе-мо­дели условия для интериоризации нужных качеств (прекрасная тому ил­люстрация — уже упоминавшийся выше «эффект Пигмалиона»);

•механизм обусловливания, когда посредством использования наказа­ний и поощрений родитель направленно формирует те или иные качестваребенка — наказывает его или поощряет в зависимости от того, насколько поведение ребенка соответствует родительскому образу и ожиданиям. По­средством положительного неотрицательного подкрепления осуществляет­ся коррекция поведения и деятельности ребенка и тем самым закладывает­ся основа для формирования^ заданных в образе качеств и свойств.        i

Характер воздействия родителя на ребенка определенным образом пре­ломляется и в сознании самого ребенка. Можно выделить два типа отноше­ния ребенка к родительскому воздействию: 1) пршцтие и согласие, опреде­ляющие идентификацию, моделирование и интериоризация родительских ожиданий; 2) несогласие, протест против роли, навязываемой родителями. Отсюда вытекают два варианта формирования личностных качеств ребен­ка — как прямо противоположных ожиданиям родителей, так и полностью совпадающих с ними.

Степень соответствия родительского образа Я-концепции ребенка — важное условие принятия либо отвержения ребенком родительского обра­за. Я-концепция в основных моментах оказывается сформированной уже в дошкольном возрасте, когда у ребенка появляются собственные критерии самооценки, возможность противостоять родителям в попытке модифика­ции его Я.

Неблагоприятное воздействие на развитие личности ребенка оказывает «мистификация», т.е. внушение родителями детям того, в чем они нужда­ются, кем являются, каковы их интересы и ценности, навязывание им не­адекватной системы представлений о себе (Г. Стерлин). Формы ее таковы:приписывание, делегирование, инфантилизация, инвалидизация.

Приписывание определенных качеств ребенку — позитивных (чуткий, добрый, способный, одаренный) либо негативных (жадный, лживый, недо­бросовестный, ленивый) — нередко приводит к искажению его личностно­го развития. При некритичном восторженном отношении родителя к ре­бенку, излишнем, необоснованном преувеличении его положительных качеств у ребенка может сформироваться неадекватный образ Я, основан­ный на чувстве превосходства и неуважении к окружающим. Приписыва­ние же ребенку «слабости», испорченности оборачивается снижением у не­го степени самоприятия, дисгармоничностью развития Я-концепции.

Делегирование предполагает отношение к ребенку как к объекту испол­нения родительских целей, замыслов и планов, не реализованных самим родителем. Механизмом делегирования является проекция родителем на ребенка неосуществленных собственных целей и жизненных планов.

Инфантилизация часто возникает вследствие того, что родитель стре­мится сохранить ту систему отношений, в рамках которой ребенок был по­слушен, зависим, им удобно было манипулировать; стремится «законсерви­ровать» и остановить ребенка в его личностном развитии и автономизации. Родитель приписывает ребенку интересы, потребности, ценности, соответ­ствующие младшему возрасту; строит свои отношения с ребенком как с ма­леньким, не пй возрасту одевает и т.д. Инфантилизация может проявляться как в позитивной форме, реализующей стремление родителя остановить ход развития на детской стадии, так я в негативной посредством приписы­вания ребенку отвергаемых детских качеств. В последнем случае, например, родитель может даже обратиться в психологическую консультацию, запо­дозрив у собсгвенного ребенка отставание в развитии.

Инвалидизация представляет собой принудительное обесценивание по­зиции ребенка, его интересов, планов, возможностей. В основе инвалидиза-ции часто лежит амбивалентное отношение или скрытое отвержение ре­бенка. Родитель рассматривает ребенка как ущербного, немощного, даже приписывает ему различные болезни, негативные асоциальные качества и т.п. Возможен специфический вариант инвалидизации — на основе фо­бии утраты, потворствования и гипёрпротекции. Например: повреждение

моторных функций у ребенка вследствие перенесенного полиомиелита, не­смотря на благоприятный прогноз, привело к серьезным осложнениям в его развитии; мать, инвалидизируя ребенка, сделала уход за ним смыслом жизни и единственной целью, усадила его в инвалидную коляску, преду­преждала малейшие желания, делала все для него и вместо него — и в ре­зультате реальные возможности коррекции были утрачены, судьба ребенка сложилась трагически.

Еще одним вариантом искажения родительского образа ребенка явля­ется недостаточный учет или игнорирование реальных трудностей разви­тия ребенка. Например, часто игнорируются трудности общения ребенка со сверстниками, проблемы с обучением в школе, неспособность самостоя­тельно осуществлять учебную деятельность. При этом родители склонны преувеличивать, раздувать мелкие проблемы ребенка.

В основе искажения родительской позиции часто лежит отвержение ребенка. Приписывание ему негативных качеств, инвалидизация при этом выступают как рационализация своего отвержения, проявление защитной реакции родителя с целью сохранения позитивного самоотношения и са­моуважения путем дискредитации «другого».

Родительская позиция, по мнению А.С. Спиваковской [1999], характе­ризуется определенным стилем поведения, реализуемым во взаимодейст­вии с ребенком. Параметрами ее являются динамичность/ригидность и прогностичность. Динамичность определяет способность родителя гибкоиспользовать различные дисциплинарные методы, системы требований, запретов. В случае ригидности возможности адаптации воспитательной си­стемы к конкретным условиям и ситуациям оказываются ограниченными. Прогностичность характеризует умение родителя предвосхищать в своихметодах воспитания будущие возрастные изменения ребенка, способность к экстраполяции и прогнозированию развития ребенка.

Нарушения и искажения родительской позиции оказываются обуслов­ленными неадекватным транслированием ригидных и неэффективных,усвоенных в родительской семье моделей воспитания, низкой степенью психологической и педагогической компетентности родителей; дисфунк­цией семейной системы и как следствие — искажением родительской по­зиции; наконец, личностными индивидуальными особенностями самого родителя.

69.Насилие в семье.