Когда был выбран путь? (Российские партии в ходе двух электоральных циклов, 1993-2000 гг.)

Автор: Г. М. Михалева

Сейчас, спустя более 12 лет со времени первых "регулярных" демократических выборов в Государственную Думу, прошедших на основании закона, а не спешно написанного президентского указа, многое изменилось в нашей стране. Как получилось, что от учредительных выборов 1993 г., проведенных по не очень известным и внятным правилам, и принесших результаты, оказавшиеся, тем не менее, удивительными для их организаторов, и от выборов 1995 г., проведенных уже по известным правилам, но также давших не вполне предсказуемые результаты, мы пришли к ситуации, когда выборы являются мероприятием, результаты которого известны заранее, а правила - нет?

Где начало этого поворота? И какую роль в нем играли партии: в условиях демократии - универсальный механизм связи общества и власти, а в автократиях - элемент государственной машины и самоорганизации элит?

Второй цикл парламентских выборов и проведение выборов президентских могли бы стать в логике трансформационных процессов началом этапа консолидации демократических институтов. В то время многие исследователи питали иллюзии, что выборность власти на федеральном и региональном уровнях, усвоение общественным сознанием права избирать, неизменность правил игры при всем несовершенстве системы дают шансы на демократическую консолидацию [см., напр. Макаренко 1999: 137 - 174]. Однако этого не произошло. Выборы не стали демократическим механизмом легитимной передачи власти, они были "учредительными" только в смысле учреждения нового российского политического режима. Они лишь электорально легитимировали и закрепили существование этого режима, исключающего либеральную состязательность и подотчетность правительства [Мельвиль 1997]. Режим этот нередко называют гибридным [см., напр. Гельман, Голосов, Мелешкина 2002], а демократию дефектной и имитационной. Но в конечном счете все сводится к тому, что это - автократический режим с элементами реальных или имитированных демократических институтов и практик. Собственно это и есть причина того, что в ходе трех избирательных циклов выборы не смогли упрочить российскую партийную систему [Belin, Orttung 1997: 160].

Институциональные условия тормозили становление партий как значимого элемента политической системы, связывающего государство и общество. В период двух первых электоральных циклов, по мере отказа от демократических институтов, партии утрачивали начавшие формироваться функции представительства интересов общества и превращались в инструмент самоорганизации элит, инструмент завоевания и сохранения власти.

Михалева Галина Михайловна, кандидат философских наук, Dr. Phil, директор Центра изучения современной политики, доцент Российского государственного гуманитарного университета.

стр. 163

Существенную роль в начале становления партий, обусловившую замедленный характер этого процесса, сыграли:

- характер трансформационного конфликта и роль старых элит;

- отсутствие возможности опереться на опыт "исторических" партийных систем и долгий период существования тоталитарного авторитарного государства с однопартийной системой;

- неблагоприятная для формирования партий институциональная среда (президенциализм, отсутствие нормативной базы для существования партий, их неопределенная роль в избирательном устройстве, вертикальная фрагментация);

- наличие традиций клиентализма, патернализм и регионализм, доминирование неформальных институтов по отношению к формальным.

Классические линии социетальных расколов [см. Janda 1980] в российском случае модифицированы вследствие унификации общества в советский период и относительной длительности периода изменения социальной структуры. В рассматриваемый период можно фиксировать существование разнонаправленных конфликтов между сторонниками радикального рыночного либерализма (этатизма, патернализма) и социальной рыночной экономики. Конфликт центр - периферия в третьем электоральном цикле находит свое выражение в борьбе представляющих интересы региональных и федеральных элит административных партий. Традиционный раскол труд - капитал можно проследить лишь с некоторыми оговорками, так как крупнейшая российская "левая" партия претендует на представительство интересов различных общественных групп, а не только лиц наемного труда. Роль церкви в политической жизни второстепенна. Этническая основа на этапе становления партий также не сыграла существенной роли в структурировании партийной системы.

Навязанный институциональный выбор демократических институтов как переходного решения [см. Schmitter 1992], закрепивший победу Ельцина, задал противоречивые условия для партий. С одной стороны, они получили право на участие в выборах, но с другой - долгое время действовали в "серой" правовой зоне, не являясь субъектами избирательного процесса. Смешанная несвязанная избирательная система на федеральном уровне, сохраняясь на протяжении трех избирательных циклов, стабилизировала партийную систему, при этом сохраняла преимущественно "непартийный" характер кандидатов по мажоритарным округам. Федеральному парламенту отводилась второстепенная роль в политическом процессе.

"Мажоритарный" характер президенциализма предполагает формирование вокруг наиболее успешных кандидатов широких коалиций. Стабильным партиям оказывается чрезвычайно сложно сформулировать правдоподобную политическую стратегию, обеспечивающую возможность достижения поставленных целей, так как это возможно только при условии доступа к исполнительной власти. Избранный тип электоральной формулы в условиях президенциализма приводит к "удвоению" эффекта Дюверже: избиратель ориентируется на победителя, а мелкие партии получают меньшинство голосов. Ряд значимых интересов и групп (особенно это касается меньшинств и новых социальных групп и интересов) оказываются не представленными, а политические деятели постепенно теряют стимулы к созданию новых партий. Это

стр. 164

лишает политическую систему гибкости, способности быстро реагировать на все усиливающиеся внешние и внутренние вызовы.

Наблюдаются две параллельные тенденции: президентские и губернаторские выборы способствуют формированию больших коалиций вокруг основных соперников - "партии власти" и лево-патриотической оппозиции, в то время как в парламентские выборы, которые стимулируют возникновение новых политических объединений, вовлекается очень большое число игроков.

В электоральном процессе участвуют как "настоящие" партии с оформленной организационной структурой и (относительно) массовым членством, выражающие политическую волю граждан, так и "фасадные" административные партии, созданные политическими элитами с целью сохранения позиций. Административные партии в этот период появляются и исчезают, парламентские оппозиционные партии стабильны. Это одновременно способствует становлению института многопартийности и подрывает его.

Внутренняя интегрированность административных партий зависит не от них самих, а от неформальных решений и договоренностей, принимаемых помимо них, - в первую очередь, в Кремле. Внутренние конфликты в парламентских оппозиционных партиях имеют второстепенный характер, руководящие органы остаются стабильными, как и фигуры лидеров. Укрепление "партии власти", которая смогла бы обеспечить реализацию сценария "навязанного консенсуса" российских элит несиловыми методами, становится принципиальным вопросом для Кремля, а институт партий - важным ресурсом для консолидации власти.

При этом, однако, основные характеристики второго и третьего избирательного циклов и роли в них партий имеют сущностные отличия.