Глава 3. Понимание коммуникативных действий

Поэтому значительная часть коммуникативных действий на лю-

бой стадии развития общества связана с попыткой одних людей

объяснить другим суть своих взглядов и идей, чтобы добиться их

согласия со своей точкой зрения. Объяснение, таким образом, ис-

пользуется в качестве некоторого убеждающего средства, особого

типа аргументирования. В разных сферах культурной жизни степень

проявления такой функции может быть разной. Но всегда «объяс-

няющие» рассчитывают на то, что собеседники поймут передавае-

мые им сообщения и бывшие оппоненты превратятся в единомыш-

ленников. Как отмечает Н. Луман, коммуникация существует не там,

где циркулирует какое-то сообщение, а там, где возникает понима-

ние этого сообщения¹.

С этой точки зрения, объяснение и понимание взаимно предпо-

лагают друг друга. Но если в трактовке объяснения различные ав-

торы более – менее согласны между собой, то ответы на вопрос: «Ка-

кова сущность понимания?» - весьма разнообразны. Обычно пол

«объяснением» имеют в виду возможность описать определённое

локальное событие в качестве проявления уже известного универ-

сального закона. Причём объяснение скорее не столько отвечает на

вопрос: «Почему данное событие произошло?», сколько проясняет

основания, предписывающие ожидать появление именно этого, а не

какого-то иного события². Установление такого осознания позволя-

ет прогнозировать дальнейшее развитие событий, а значит, и пред-

видеть возможные результаты действий, осуществляемых людьми

в той или иной ситуации.

Способность устанавливать связь действий и результата обеспе-

чила ценность профессионального естествознания в глазах широ-

кой общественности. Ведь естествоиспытатели не только выявляют

законы, регулирующие функционирование природного мира, но и

обеспечивают создание технологических методов, с помощью кото-

рых люди делают своё взаимодействие с этим миром всё более эф-

Сущность понимания

фективным. Правда, оценивая соотношение затрачиваемых усилий

и возможных результатов, представители комплекса наук о природе

используют, главным образом, технические и экономические кри-

терии, достаточно редко задаваясь вопросом о нравственном смыс-

ле осуществляемых ими действий. Постановка такого вопроса и

поиски ответов на него в конце XIX века были отнесены к компе-

тенции гуманитарного познания.

Философы, входящие в Баденскую школу неокантианства, так

же как и представители «Философии жизни», пытались найти на-

дёжные основания, позволяющие выделить комплекс наук, связан-

ных с изучением духовного мира людей. К этому времени стало ясно

(особенно в результате «кризиса науки» на рубеже XIX и XX сто-

летий), что надежды учённых на объяснение культурных процессов

с помощью норм и правил, эффективных в сфере естествознания,

не осуществимы. С этой целью В. Виндельбанд, Г. Риккерт, В. Диль-

тей и многие другие философы стали противопоставлять объясне-

ние и понимание, видя в них противоположные цели научного по-

знания. Объяснение рассматривалось этими авторами в качестве

методологического основания «наук о природе», тогда как гумани-

тарии (представляющие комплекс «наук о духе») должны занимать-

ся поиском «смысла» человеческих действий.

Сегодня столь резкое противопоставление этих форм почти не

встречается. В самом деле, вряд ли можно эффективно объяснить

текст, не понимания его смысла. Точно так же невозможно, понял что-

то, не суметь объяснить понятое. Но понимание вовсе не связано

с «проникновением» одного сознания в другое. Скорее речь должна

идти о том, что воспринимающий какое-то сообщение индивид опре-

делённым образом оценивает его, соотносит его с некоторой шкалой

значений (как семантических, так и прагматических). И понимание

становится возможным там, где автор сообщения и его адресат поль-

зуются одинаковой шкалой. С этой точки зрения, понять – значит

включить воспринимаемое в некий класс имеющихся образцов³.