Идеология сопротивления

Нам практически ничего не известно о деятельности местных повстанцев, которые неоднократно угрожали правлению Лагидов в Египте.^{56} До нас не дошло ни одной программы, ни одного текста, изобличающего угнетателей и оправдывающего действия восставших. Все, что нам известно об их идеологии, можно вычитать из скромного списка титулов трех представителей египетских царских родов, которые – один за другим – посвятили себя «национальным революциям». Так как эти таинственные фараоны не оставили после себя ни одного иероглифического текста, мы знаем их титулы только по демотическим документам. Первые два – Хургонафор и Шаоннофрис – оба были «возлюбленные Исиды и Амона‑Ра, царя богов», что позволяет предположить причастность духовенства из Филе и Фив к захвату власти. Гордо провозглашая себя «сыном Осириса», последний из взбунтовавшихся фараонов – Харсиесис – отстаивал свое право на теологическую законность своей власти, в отличие от греческих царей, которых он рассматривал как безбожников и узурпаторов.

Кроме очевидности этих титулов и некоторых размытых намеков, возможное участие духовенства в этих возмущениях всегда оставалось открытой темой для домыслов. Все свидетельства о поддержке храмами восставших тщательным образом вымарывались жрецами‑«соратниками» царской власти. Единственный след, который остался о повстанцах – это упоминание о возмущениях из‑за боязни репрессий царской власти против всего священного класса жрецов. В тех редких документах, где сохранились упоминания о восставших, их деятельность оборачивалась против них же самих. Так, в тексте о провале бунта Харсиесиса этот фараон был назван «Врагом Богов»,^{57} определением, которое он сам хотел применить к Птолемею VIII в своей «идеологической борьбе».

Однако существует единственное упоминание, свидетельствующее о сильных недовольствах местного населения, послуживших почвой для восстания. Этот текст, написанный на трех папирусах в римскую эпоху, известен под названием Оракул Гончара .^{58} Удивительным образом он был написан на греческом языке, но при этом явно переведен с демотического. Этот текст представлял собой рассказ о пророчестве, касающемся будущего Египта, предсказанном гончаром в эпоху древнего царя по имени Аменхотеп. Этот жанр литературы восходит, по крайней мере, к Среднему Царству. Принцип был прост: человек (или иногда животное), наставляемый божеством, начинает пророчествовать перед фараоном, возвещая одновременно об апокалиптических несчастьях для страны и о приходе спасителя, который положит всему этому конец. Так как авторы подобных текстов всегда намекали на актуальные для них события, служившие главной темой для пророчеств, то достаточно определить эти аллюзии, для того чтобы вывести точную дату подобного текста. В Оракуле Гончара основная тема – это разрушение и разорение города «на берегу моря», который был заселен иноземцами и назывался «городом носителей поясов (городом солдат?)» или же «строящимся городом». Несложно провести параллели с Александрией, тем более что последний перифраз (Ktizoménè polis ) очень хорошо передает египетское значение названия столицы Лагидов – Ракотис («стройка»).^{59} Жители этого проклятого города назывались «тифонами» (то есть «поклоняющиеся Богу Сету», по‑гречески этот бог назывался Тифоном), который в Египте той эпохи олицетворял зло.

Эти иноземцы (ясно, что речь идет о греках) разрушат себя сами, так как ненависть и убийства разорят и погубят их семьи (возможно, здесь содержится намек на династические войны II века). Египетские землепашцы будут притеснены, их задушат налогами настолько, что им нечего будет сажать и «они убегут в земли Верхнего Египта». В принципе, именно это и было одной из главных причин разорения деревень Лагидов. Исключительно собственное безбожие «строителей» повлечет за собой смерть хозяев проклятого города. «Переделывая образы богов» (то есть эллинизируя традиционные представления о божествах), «они затмят последних». Это упоминание является достаточно ясным намеком на культ Сараписа, введенный Птолемеем I. «И тогда Агатос Даймон покинет строящийся город (= Ракотис – Александрия) и уйдет в Мемфис, являющийся отцом всех богов». Из этого документа видно, до какой степени Александрия, греки и режим правления Лагидов вызывали ненависть у местного населения. Надежда на реабилитацию власти местной египетской элиты связывалась также со знаком божественного вмешательства. Многие ожидали знамения о будущем спасителе, который восстановит Мемфис как столицу и вернет старый режим. Эти настроения только подогревали надежды египтян.