(Фото: «Афиша концерта в.А.Моцарта в Вене в 1785г.»

(5), стр. 129, Моцарту 29 лет.)

- Слышите? (4), стр. 136-138; (5), стр. 247-253, 256-261): «Моцарт открыто переходит здесь к воплощению героики: воинственная экспозиция оркестра полна необычной даже для зрелого моцартовского стиля наступательной энергии; энергия эта возрастает по мере развития партии, и выступление солиста предваряется победным и грозным звучанием всей массы оркестра.

После этого победоносного высказывания тема солиста поражает своей непосредственностью; одноголосная, свободного речевого склада мелодия звучит с какой-то трогательной и грустной решимостью.

Вначале эта хрупкая тема кажется незащищенной, но скрытая энергия ее обнаруживается по мере развития: во всех дальнейших фигурациях, в стремительно несущихся гаммах солист как бы набирает силу. Героический подъем, свойственный начальной оркестровой теме, предается партии клавира, и в разработке, где Моцарт дает виртуозности полный простор, в ней звучит та же твердая уверенность в своих силах, тот же призыв к борьбе, что и в начальной теме оркестра…

После лучезарной средней части образ этот вновь возвращается в финале: заключительная часть концерта дана в форме вариаций; песенная ее тема изложена просто и мужественно, в маршевом ритме, подобно некоторым темам бетховенских финалов…

Таким образом, не в одной только первой части, но во всем строении концерта господствуют действенность чувства, воля и стремление к драматической свободе мышления».

(4), стр.138; (5), стр.261-264): «Черты эти, в еще более сгущенном виде, свойственны также замечательному камерному циклу Моцарта: фантазии и сонате до минор, созданным в ту же пору (в 1784-1785 годах, Моцарту 28-29 лет).

Фантазия была написана позднее сонаты, присоединена к ней самим композитором.

Посылая оба произведения своему другу и ученице баронессе Траттнер, Моцарт глухо намекнул на то, что создавал их в момент большого внутреннего напряжения.

…Драматическое зерно фантазии, заложенное в прелюдирующей вступительной части (это – глубокое сосредоточенное размышление, родственное тому, которое Бетховен воплотил в первой медленной части своей сонаты-фантазии), продолжает целую вереницу образов, возникающих в смелой, но естественной последовательности: трогательные лирические эпизоды, привлекающие свежестью и непосредственностью бытовой интонации, и вдохновенная поэзия центрального эпизода, звучащего как благоговейный гимн.

Они противостоят виртуозным импровизациям, новизна которых заключена в конкретно-образной, почти программной выразительности; такой могла бы быть в опере сцена грозы…

То же гордое утверждение силы человека воплощено и в следующей за ней сонате, с первых тактов которой рождается образ, характерный для этого «героического» этапа в развитии моцартовского клавирного искусства: образ воли, действия, душевной активности. Его драматичность подчеркивается контрастным строением главной партии, где стремительному натиску басов противостоит молящая интонация верхних голосов. Во всем дальнейшем развитии сонаты Моцарт сохраняет те же четкие мелодические контуры, ту же внутреннюю энергию образа и отдельные части ее представляют собой лишь различные этапы развития единой драматической идеи. Такая концентрация содержания требовала известной психологической подготовки; возможно, что композитор именно в силу этого соображения объединил фантазию и сонату в единый цикл (подобно фантазиям и фугам или токкатам и фугам Иоганна Себастьяна Баха)».

(Голос редактора программы вернул учительницу и нас