Древний Рим

Славу древнеримской литературно-критической мыс­ли принесли три автора — оратор Цицерон, поэт Го­раций и профессор риторики Квинтилиан.

Цицерон изложил свое понимание литературы в речи "За по­эта Архия" (62 г. до н.э.) и частично в работе "Об ораторе". Будучи государственным деятелем, он, как и Платон, смотрел на литературу главным образом с этической точки зрения. Литература являлась для него средством воспитания граждан и должна была изображать ге­роев, достойных подражания. Резко высказался Цицерон против изображения эротики и даже любви. Если в качестве "этического" критика Цицерон идет по следам Платона, то как рационалист он близок к Аристотелю и софистам. У него нет и речи о "безумии" поэта. Последний должен быть учителем жизни, должен скорее вос­питывать, чем выражать собственные чувства, поэтому даже к личной жизни поэта Цицерон предъявлял высокие нравственные требования. Подобно Аристотелю, анализируя жанры поэзии, Цицерон отдавал предпочтение трагедии и эпосу.

Высокое предназначение литературы Цицерон видел и в ее способности запечатлевать для потомков великие примеры доблести.

В историю литературоведения вошел и знаменитый поэт Гора­ций (65-8 гг. до н.э.). Как теоретик литературы он прославился сво­им трактатом в стихах, который был озаглавлен "Послание к Пизонам о науке поэзии", но называется чаще "Наукой поэзии" или "Поэтикой". "Поэтика" является второй по важности (после "Поэти­ки" Аристотеля) работой, на которую опирались классицисты. Влия­ние древнегреческих мыслителей на Горация более чем очевидно. В понимании творческого процесса Гораций стремится соединить часто противоположные взгляды Платона и Аристотеля. Римский теоретик считает, как и Платон, что талант — врожденный дар, а вдохновение — необходимая основа творчества. Вместе с тем вслед за Аристотелем он требует, чтобы произведение создавалось согласно обдуманному плану, резко осуждая при этом показное безумие, кото­рым любят щеголять некоторые поэты. Мудрость, пишет Гораций — "вот начало и источник правильно сочинять". За "обдуманным" со­держанием сами собою последуют слова.

Средние века и эпоха Возрождения

В области художественного творчества Средние века нельзя на­звать совершенно бесплодными уже потому, что в это время созда­вался величественный героический эпос, хотя литературно-критиче­ская мысль полностью заглохла. Разве что какие-то ее отблески мож­но найти в краткий период так называемого каролингского Возрож­дения (конец VIII — начало IX века). В стенах основанной Карлом Великим Академии ученые-литераторы (Алкуин, Павел Диакон и др.) реанимировали некоторые идеи Аристотеля и Горация.

Но только в XIII в. появился оригинальный и влиятельный мыслитель, определивший отношение доминировавшей в то время церковной идеологии к литературе, художественному творчеству. Это был Фома Аквинский, официально провозглашенный католической церковью в 1879 г. величайшим мыслителем всех времен. Эстетические и литературные взгляды Фомы Аквинского — это своеобразная христианская переработка идей Платона и Аристотеля.

Как и последний, Фома связывает прекрасное с гармонией, со­размерностью и ясностью. Вслед за Платоном он видит источник красоты в Боге, а ее атрибутами называет объективность, неизмен­ность, абсолютное совершенство. Произведение литературы и искус­ства, утверждает Фома, опять же исходя из учения Платона, диктуется художнику свыше и есть прежде всего проявление божественного ра­зума и воли. И вообще все земное может называться прекрасным, только если оно пронизано божественным светом, высшей духов­ностью. И только божественное может быть абсолютно прекрасным. Добро и красота, по учению Фомы, едины, то есть доброе (понимае­мое в христианском духе) всегда прекрасно, и наоборот. И еше — прекрасное статично и велико. Эту мысль разовьет в эпоху роман­тизма англичанин Джон Китс в своей известной "Оде к греческой вазе" (1817). И это не единственный пример влияния Фомы Аквинского на более позднюю эстетическую и философскую мысль. В XX веке на Западе вспыхнул даже культ Фомы, выразившийся в широком распространении философии неотомизма. Идеи Фомы Аквинского используют представители религиозного течения в совре­менном литературоведении. В частности, сохранило свое значение оригинальное учение Фомы о художественном образе. Последний, по определению Фомы, не является и не должен быть отражением ви­димой природы. Он должен выражать как раз то, что не восприни­мается органами чувств, что лежит за пределами предметного, реаль­ного мира. Вполне очевидно, что в таком понимании художественный образ превращается в символ, главным в котором является второй, надреальный план. Подобное понимание образа и символа будет ха­рактерно для очень многих писателей и ученых, начиная от романти­ков и прерафаэлитов в XIX в. и кончая К. Юнгом в XX.

В эпоху Возрождения "божественное" постепенно исчезало из всех сфер жизни, в том числе из литературы и литературно-крити­ческих трактатов. Женщина у Данте и Петрарки (XIV в.) может быть истинно прекрасной только тогда, когда она излучает божест­венную духовность, у Ронсара же (XVI в) женская красота изобра­жается в ее сугубо земном проявлении. Знаменитая строка одного из сонетов Ронсара — "зачем нужны нам боги" — знаменует собой по­беду новой идеологии. Правда, после Ф. Ницше, объявившего не толь­ко о ненужности богов, но и об их "смерти", и шокировавшего мир рекламированием "белокурых бестий", приходящих на смену умершим богам, маятник снова качнулся в обратную сторону.

Для литературно-теоретической мысли эпохи Возрождения наиболее важными представлялись два вопроса — проблема нацио­нального литературного языка и проблема возрождения античных жанров. Известно, что вся элитная "ученая" литература создавалась на латинском языке. На нем писали поэты каролингского возрождения в VIII веке и ваганты в XIII. Но уже в начале XIV века одно из величайших произведений мировой литературы — "Божественная комедия" Данте была написана на итальянском языке. Это было делом прямо-таки революционным, и Данте написал специальный трактат '"О народной речи", в котором оправдывал использование национального языка "высокой" литературой.