Глава 2 Устранение проекций в религиозной герменевтике. Боги обращаются к Человеку.

Пять стадий устранения проекций, описанные в предыдущей главе, могут быть прослежены не только на отдельных индивидуальных примерах. Они красной нитью проходят через всю историю духовного развития нашей культуры. Следуя этой нити можно увидеть общую причину многих значительных исторических конфликтов — люди, чьи религиозные идеи относятся к разным стадиям развития, оказываются неспособны к взаимопониманию. Сегодня одним из примеров такой эмоционально перегруженной проблемы является дискуссия между теологами и представителями глубинной психологии. Последние зачастую видят в определенных религиозных образах и идеях проекции (такой подход в целом характерен для фрейдистов, и частично — для юнгианцев). С другой стороны, теологи приписывают «метафизическую» реальность объектам их благоговения, и с не готовы принять определение религиозных образов и идей как «всего лишь» проекций. Однако у этой сегодняшней проблемы - глубокие исторические корни. Поэтому я предлагаю начать с краткого обзора, в котором я ограничусь рассмотрением античности и Средневековья. Как мне кажется, наш взгляд на эти эпохи способен лучше ухватить перспективу, чем взгляд на современные, слишком близкие для нас события.

В античном греческом мире, в период, предшествовавший появлению относительно достоверных источников, преобладали — как и везде на подобной стадии — изначальные мистические условия архаической идентичности. При этих условиях внутренние психические факторы оказываются не дифференцированны по отношению к факторам внешним, природным. Весь мир был населен демонами и духами. Другими словами, отдельные компоненты человеческой души (psyche) были по большей части неотрефлексированны, и воспринимались как часть природы, в которой человек противостоял им как частям объективного «мира». Столкновение с этими факторами означало осуществление магических действий, или было результатом магии, полезной или вредоносной.

Примерно начиная с появления исторических записей мы можем различить следующую стадию, на которой природные объекты частично дифференцируются от одушевляющих их мистических существ. Посейдон и Нерей с его племенем конечно владычествуют над морем, но они более не идентичны ему. Дриады и нимфы живут на деревьях и в полях, высшие боги обитают на Олимпе или в глубинах земли. Но хотя их воля и раскрывается в жужжании дельфийских пчел и в шелесте додонских дубов, сами они обладают своим собственным существованием. Даже этические оценки (характерные для третьей стадии) уже начинают находить себе место. Люди начинают судить о деяниях богов, и позволять себе моральную критику. Естественно, это справедливо только по отношению к узкому кругу просвещенных; массы же остаются верны старым верованиям.

С началом натуральной философии досократиков происходит коренное изменение в мифически-религиозной картине мира просвещенных эллинов. Божественное теперь ищется в мировом принципе (arche), который представлялся в виде вещества (вода, огонь, воздух и т.д.), или как абстрактный духовный принцип (в форме чисел), как бесконечность, как психический вихрь, или как das Sein an sich [бытие-в-себе].

Боги, почитавшиеся до сих пор, теперь трактуются как этот новый мировой принцип, или как нечто существующее наряду с ним (у Платона), или их существование вообще отрицается. Такое рационалистическое отношение становится все более общепринятым с появлением софистов. Своей кульминации оно достигает в учении Эвмероса, который видел в богах всего лишь исторических персонажей, обожествленных после смерти.

Юнг объяснил, что это изначальное появление определенного рационализма в греческой натуральной философии психологически означает интенсивное подчеркивание человеческого сознания, стремящегося утвердить себя в противостоянии безграничности и растворению мифическому состоянию психики. При тщательном рассмотрении оказывается, что «Я интерпретирую», «Я истолковываю», «Я понимаю» — это всего-навсего апотропаизм, заклинание от злых духов. Заклинательный, «талисманный» характер характерен для любого познания; знание есть магическая сила, необходимая нам для защиты от неизвестности неведомого. Люди чувствуют себя уютнее в «объясненном» мире.

Идеи и взгляды первых натуральных философов сегодня конечно тоже кажутся нам мистическими проекциями; но в те времена они слыли за новую истину, а боги предшествующего века подвергались усиленной критике. Ксенофан из Колофона (вторая половина 6 в. до н.э.) сердито замечает: «Гомер и Гесиод приписали богам все то, что среди людей означает позор и бесчестье: воровство, прелюбодеяние, взаимное предательство. Смертные воображают, будто боги рождены, а их вид и голос подобны нашим». Его младший современник, Теаген из Регия, пытается спасти «старые истины», рассматривая их «аллегорически» (сегодня мы сказали бы «символически»), и пробует перевести старые мифы на новый философский язык. Так он фактически становится отцом герменевтики. Согласно Теагену, боги — это или символы материальных объектов (к примеру Аполлон, Гелиос, Гефест обозначают огонь, Гера воздух, и т.д.), или же они обозначают физические свойства и состояния людей (и в этом — начало пятой стадии): Афина символизирует понимание, Арес — безумную страсть, Афродита — плотские желания, Гермес - рассудок. Но все эти состояния разума (которые мы сегодня рассматриваем как эндопсихические), все еще понимаются как «внешние», т.е. объективно существующие силы. Воздух, согласно Филодемосу, есть всепроникающая способность мысли, «которая может быть также названа Зевсом». Платон высмеивает эти попытки интерпретации как «софизмы», тогда как Аристотель пытается заменить такие полумифические идеи более точными философскими концепциями. Демокрит (ок. 470-460 до н.э.) пошел еще дальше, рассматривая старых богов как конкретные «образы», которые проистекают из эфира, «огня небес», и пронизывают весь мир. Предметы, растения, животные, говорит он, тоже могут испускать такие образы. Подобные образы затем часто притягивают к себе зеркальные отображения, происходящие из психических движений, мыслей, страстей и характерных человеческих свойств, вторгаться в наши сны и таким образом влиять на нас. Эти эффекты могут быть благотворны или зловредны. Завистливый человек может рассылать образы, наполненные его завистью, нанося этим ущерб, физический и психический, другим людям. (Здесь мы снова встречаемся с проективной этиологией болезней!). Позитивные образы приносят поэтическое вдохновение. В конечном счете, образы богов - это «символы», или говорящие образы, производимые из живого творческого мира.

Поскольку эти интерпретации не проводят четкой границы между материальной и психической мировыми субстанциями, они частично восстанавливают первую стадию архаической идентичности, параллельно с проявлением пятой стадии. Это видимо соответствует всеобщему психологическому закону: установление новой истины показывает, что предыдущие концепции были лишь «проекциями», и пытается вписать их в психический внутренний мир, и в то же самое время провозглашает новый миф, который теперь слывет за окончательно открытую «абсолютную» истину. Новая точка зрения, проглядывающая кое-где в натуральной философии досократиков, и в наиболее четком виде сформулированная Демокритом, становится главной доминантой в формулировке стоиков. Зенон из Кития (ок. 336-264 до н.э.), основатель школы стоиков, толкует греческих богов как физически факты или психологические силы; так например Диоскуры символизируют верность слову и благородные порывы, бог Эрос - жгучий «пафос» (аффекты, эмоции и т.д.). Клеанф из Асса (ок. 331-233 до н.э.) идет еще дальше, и предлагает подобное толкование и для законченных мифологических сюжетов — например, для сказания о Геракле. Боги, говорит он, есть rationes informatae в hominum animis (врожденно сформированные понятия или отпечатки в душе человека), мифические схемы или «святые обозначения» космической мистерии.

Стоик Хризипп интерпретирует Ареса как гневное и агрессивное начало в человеке, Афину — как рассудок, мысль, и так далее. Все боги рассматриваются как logoi spermatikoi, изначальные творческие идеи в божественном духе, пронизывающие все мироздание.

Несмотря на такие интерпретации мифов и фигур богов, стоики способствовали значительным культурным достижениям, поскольку сумели связать старые мифы с новым религиозным сознанием своего времени, избежав их рационалистического обесценивания. Таким образом стоики заложили краеугольный камень, на котором был воздвигнут религиозный синкретизм лоздней анитчности. Они разработали комплексные концепции, позволившие воспринять разноплеменных богов путем tertium comparationis [третий элемент сравнения] — так например фигуры, подобные Афродите, могут быть сопоставлены с вавилонской Астартой и египетской Изидой.

Четвертая стадия, объяснившая доселе принимаемую на веру реальность как несуществующуюю, может быть описана как стадия апотропаической [талисманной, заклинательной, отгоняющей злые чары] рефлексии. По контрасту с ней, пятая стадия интерпретации представляет собой акт ассимиляции посредством рефлексии, когда психическая энергия проецированного содержания течет обратно в человека и повышает уровень его сознания, как это было впервые достигнуто в стоической интерпретации мифов.