Глава 6. Партизаны.
Лютей и снежнее зимы
Не будет никогда, -
Эвакуированы мы
Из жизни навсегда.
Ах, мама... Ты едва жива,
Не стой на холоду...
Какая долгая зима
В сорок втором году.
А. Васин. 'Холода'
Фельдполицайкомиссар Дитер Майер трясся в маленьком 'Опеле' и размышлял о внезапно открывающихся перспективах карьерного роста. Обычный допрос этого контуженного русского дал такие неожиданные результаты. Вообще-то, положа руку на сердце, тому гауптману, - как его... Бреннеру, кажется? - полагалось его просто сдать армейской разведке.
Какое счастье, что Майер оказался рядом и решил развлечься. И вот, американские сигареты 'СССР. Первые', корейская зажигалка и комплект русского камуфляжа в багажнике могут открыть ему путь наверх, из этих чертовых болот, как минимум в штаб армии.
Жалко, черт побери, что этот русский сошел с ума. Никогда не поймешь, что у них в голове. Одно понятно точно - все они животные. Один Глушков чего стоил. Та еще тварь. Ему бы лишь нажраться и залезть на бабу. Вот и долазился. Тот дурачок шлепнул его прямо на девчонке. Интересно, сошла она с ума тоже или придет еще в себя?
Впрочем, что до нее? Когда он приедет в заслуженный отпуск с Рыцарским Крестом, любая арийка...
...Бам! И тут машину тряхнуло так, что Майер едва не сломал шею о потолок кабины.
- Чертова свинья! - заорал он на водителя, но тот повалился на комиссара, брызгая кровью и обезображенного лица.
Что-то ухнуло, захлопали винтовки, раздалась автоматная очередь. По корпусу машины застучали пули.
Партизаны! Майер лихорадочно задергал дверную ручку, попутно вытаскивая из кобуры 'Вальтер'.
И едва он вывалился из машины, как в лицо уперся ему ствол. Комиссар поднял взгляд и увидел парня в телогрейке. Вполне, между прочим, арийской внешности. Немец даже не успел пожалеть о Германии, как партизан нажал на спусковой крючок.
- Костя! Дорофеев! Чего там у тебя? - крикнули парню из придорожных кустов.
- Шишка какая-то. С портфелем.
- Кончил?
- Ага!
- На хрена?
- А на хрен?
- Тоже правильно. Пошарь там, может, есть чего?
Партизан Дорофеев заглянул в машину, пошарил в бардачке, потом прошелся по карманам убитых.
Забрал все более-менее ценное и скрылся в деревьях.
- Совсем немцы охамели. - Буркнул он, когда упал на землю рядом с двумя товарищами. - Без охраны ездят, хоть бы что.
- Чего в машине нашел? - спросил один из партизан.
- Ни хрена хорошего. Портфель только. Да карабин с пистолем забрал.
- Ладно, уходим. Дома глянем, чего там.
И они неторопливо, гуськом ушли в глубь леса...
...Портки мне зашей! - проворчал дед Кирьян. - В лес тут ходил, за гвоздь зачепился...
Рита вздохнула и взялась за нитку с иголкой. Помершая прошлой осенью жена деда Кирьяна, похоже, была хозяйственной женщиной. Рукоделья было столько, что сама Рита, наверное, это все вышивала, вязала, пряла и ткала лет сто. Ну не сто, а пару десятков годков точно. По крайней мере, все эти занавесочки, половички и прочие покрывальца явно домашние, не покупные.
- Дедушка, а ты где гвоздь-то в лесу нашел? - спросила она, вдевая нитку в ушко.
- Да наразбрасывали тут... Ходят всякие и бросают, где попало.
Рита вздохнула.
Дед Кирьян покосился на нее и сказал:
- Не вздыхай как кобыла перед пахотой. Все с твоими знакомцами нормально будет. Дойдут. Виталик, вроде, мужик опытный и злой. Точно, дойдут.
- Хочется верить... Но не очень получается, дедушка...
- Думать тебе, внуча, не о них, сейчас надо. А о себе. Полиция прознает - чаво делать будем? Одну в лес тебя выгонять? Тоже не дело. А мне с тобой идти - только кур смешить...
- Дед Кирьян! - решилась вдруг Рита. - А мы ведь с ребятами не местные...
- Удивила... - буркнул тот ответ. - Быдто не знаю...
- Мы совсем не местные...
- Хы... Как немцы, что ли?
- Хуже. То есть, нет...
И она принялась сбивчиво рассказывать.
Дед только покряхтывал во время рассказа.
- Чудны дела твои, Господи! - сказал он, почесав затылок. - Значит две тысячи восьмой год, говоришь? А войну-то наши, когда выиграют?
- Я уже и не знаю - выиграют ли...
- Это как это? - возмутился дед. - Да чтобы наши войну не выиграли? Да быть того не может! Запомни, девка!
- Я тут, дедушка, по улице шла в Москве. Улица Маршала Жукова, называется. А там поперек нее растяжка рекламная. Ну, плакат такой - 'Мерседес. Истинно немецкое качество. Порадуй себя'.
- Жуков маршалом, значит, станет... - задумчиво ответил Кирьян Богатырев. - А ведь как я, унтером был...
А Рита, ровно не услышав его, продолжила:
- Русского в Москве ничего и нет уже. Только памятники архитектуры.
- А люди?
- А люди вроде бы русские. А посмотришь - так уже и нет. Помесь американцев с французами. На все им наплевать, кроме себя.
- Как же вы дошли-то до этого?
- Не знаю я... Вроде бы эту войну выиграли... Выиграем. В сорок пятом. А Советского Союза больше и нет. И России, похоже, нету. Раша Федераша.
- Это чего еще такое?
- Российская Федерация. Республика демократическая.
Дед Кирьян засмеялся:
- Это как при Сашке Керенском, что ли?
- Вроде того... Украина сама по себе, Белоруссия, Казахстан... Все по своим углам разбежались.
- Так ведь понятно. Вона, в годы гражданской - что ни уезд, так республика, что ни волость, так независимая. А потом пришли большевики и всех к стенке поставили. И у вас так случиться. Не могёт Россия без руки сильной. Вот когда ваши эсеры с кадетами все развалят окончательно - новый царь и придет.
- Вряд ли, дедушка Кирьян. Слишком там совесть с выгодой перемешана. Всем все равно. Война тут с Грузией была - так сидели как болельщики и по телевизору наблюдали, как наших убивают.
- Чего это еще за телевиздер?
- Типа кино. Только в каждом доме свое.
- Аааа... - приподнял левую лохматую бровь дед. - Ихний Ленин говаривал, да, что мол, пока народ безграмотен, важнейшими из искусств для них, большевиков, являются кино и цирк. Это у нас еще на шахте какой-то пропагандист говорил. Я так думаю, потому, чтобы народ не думал, а веселился. Вот вишь и довеселились до того, что немец под Москвой сейчас ходит.
- А у нас уже в Москве...
- А у вас уже в Москве, да... А чего ж вы там ничего не делаете-то?
- Так я же вам говорю, дедушка. Все равно всем. Равнодушные стали.
- Ну, вот ты-то же поехала воинов павших хоронить, значит неравнодушная?
- Так что я одна-то могу сделать.
И тут дед Кирьян не на шутку осерчал:
- Ты мне это брось! Одна она... Уж и не одна, а десять человек, говоришь, неравнодушных? А где десять там и еще, поди есть? Да и одна даже, ну и что? Кабы так рассуждали бы все, так и людей-то на Земле уже не было бы. Ты, вот сюда чудом попала, тоже будешь сидеть, ручки сложив? Нет, ты возьми винтовку и немца убей. Пулей, штыком... Потому как если ты немца не убьешь - он тебя убьет! Или другого кого!
Рита помолчала и ответила:
- А вы-то, что тогда не убиваете их?
Дед Кирьян вдруг осекся, замолчал и как-то искоса посмотрел на девчонку.
А потом уже ласково сказал:
- Не обращай внимания, внучка. Чего-то я сам на себя разозлился, наверное. Тебе-то бабе и впрямь - дома надо сидеть. Не бабье это дело - человеков убивать. Бабье дело человеков рожать.
И тягостно замолчал.
- А у меня вот не случилось детишек... Агась... - после тяжелой паузы продолжил он. - Значится, права ты девка... Пора и мне германцев погонять. Хоть не столь я и уклюж, как в молодости, но кой-чего еще помню. Только вот тебе-то, что делать?
И опять замолчал. А Рита пожала плечами.
- По уму, тебе бы надо тут сидеть, да ждать, пока наши не придут. Тем более, ты тут не одна такая. Вона друзья твои - Виталий да Захар - до наших уже поди добрались. Да и ежели вас троих сюды закинул Господь зачем-то, таки и остальных, наверно тоже? С другой стороны, в экой заварухе все ли дойти-то смогут? А? Так что придется и нам с тобой отсюда уходить. Проведу я тебя через линию-то фронта. Она тута вся в дырочках. Только вот ты думай - зачем тебя сюда Господь перенес?
- Наверно, потому что...
- Да не 'потому что', а 'зачем'! - перебил ее дед. - Про 'потому что' будешь дома рассуждать! - и чего-то там еще подумал, но не сказал, смешно пожевав губы и дернув себя за бороду.
В сенях вдруг что-то загрохотало, раздался забористый мат и распахнулась настежь дверь.
В избу вошли трое вооруженных пацанов.
- Здорово, дед!
- И тебе не чихай! - буркнул тот в ответ. - Чего пришли?
Ритка помертвела. Полицаи?
Тот, который зашел первым, снял фрицевскую кепку и оказался неожиданно лысым. В сочетании с бородой, вид у полицая был достаточно импозантный. Что-то среднее между басмачом из прошлого и скинхедом из будущего.
Ритка невольно прыснула.
'Скинхобасмач' покосился на нее, но ничего не сказал.
- Кирьян Василич! Помощь нужна Ваша!
- Смотри-ко, Маргарита! Коське Дорофееву помощь богомола старого нужна стала... - ухмыльнулся дед Кирьян. - Сидайте, чаво уж. Барахлишко тока на Божью ладонь не кладите. В угол, вон, поставьте.
- Дык Бога то нет, Кирьян Василич! Его ж не видел никто!
- Дык и мозгов твоих, Константин, никто не видел. Значит, мозгов у тебя нет! Чаво приперся?
Парни, а это были совсем молодые пацаны лет шестнадцати-семнадцати, поставили две винтовки и немецкий автомат в угол, около метелки и сели за стол.
- Мы, дед, по делу. Ты же тут все места лесные знаешь?
- И чаво?
- Помоги к нашим выйти.
- К каким это нашим еще? - ехидно улыбнулся дед. - Ваши вроде тут...
Один из гостей было вскочил, но Костя удержал его:
- Ты это дед, думай, что говоришь. Ты хоть и враг Советской власти. А помочь должен! Потому как русский человек!
- А вы кто? - поинтересовался Кирьян Васильевич.
- А мы - это партизанский отряд 'Смерть немецко-фашистским оккупантам имени Третьего Интернационала'! - гордо сказал Коська.
- Так сразу и не выговоришь... - проворчал дед Кирьян. - А попроще нельзя было? И чего это за фашисты имени третьего интернационалу?
Константин внезапно смутился.
А у Ритки отлегло - пацаны оказались совсем не полицаями, а наоборот.
Партизаны!
Только какие-то они не такие, как в фильмах показывали.
Совсем молодые пацаны, лет шестнадцати-семнадцати. Один, который Костя, слегка бородатый, другие, похоже, вообще еще не брились ни разу в жизни.
И глаза горят.
- Где стволы-то взяли? - строго спросил дед.
- Ну... Это... В лесу нашли... - как-то виновато, будто на экзамене ответил Костя. - Решили на подпольном комсомольском собрании, что надо Родину от немцев защищать! Пошли в лес, поискали да нашли. У павших товарищей. И поклялись там отомстить за них!
- И автомат немецкий там же?
- Ага... Тоже с нашего бойца сняли...
- Мы сегодня фрица замочили! Важного! - встрял тут один из пареньков.
- А ты, молчи, Кузя, когда командир разговаривает! - рыкнул Дорофеев.
- Говори, Кузьма! - строго сказал унтер-офицерским тоном дед.
- Так это... Машина по большаку ехала. А мы там засаду поставили. Коська - герой! Гранату прямо под днище кинул. Потом фрица и замочил. Вот.
Кузьма положил на стол портфель.
Дед Кирьян помолчал, разглядывая трофей, а потом добавил:
- Дураки вы. Опездолы. В каком звании немец-то был?
- Не знаю... - виновато ответил командир самодеятельного отряда. - Но вроде шишка какая-то. Главное, сигареты у него наши! 'СССР'!
Он выложил из кармана зажигалку и сигареты.
Кирьян Васильевич повертел сигареты и рявкнул на Костю:
- В душу мать тебя ититть! Ты соображаешь - чего наделал? Пустая твоя башка! Вот и впрямь ведь мозгов-то нет! Немцы же не сегодня-завтра начнут всех тут трясти! И деревни прочесывать! Ты о матери подумал, дурья задница? Полицаи враз узнают, что вы исчезли! И чего?
- Чего? - растерянно захлопали ресницами парни.
- Ни чего! О матерях подумали??? - а потом дед махнул рукой и повернулся к Ритке. - Видишь, как оно складывается. Значит и впрямь тебя придется к нашим вести...Чего уж сейчас... Вместе с этими!
И он кивнул на трех героических обормотов.
Парни виновато смотрели в пол.
Дед Кирьян достал сигарету из новомодной пачки. Понюхал.
Кузька услужливо чиркнул трофейной зеленой зажигалкой из странного плексигласа.
И тут же от нее отлетело какое-то колесико и выскочила пружинка, прямо в лоб деду.
Все прыснули, а третий, пока безымянный пацан, громко хыкнул.
Дед покосился на него и, не глядя, дал подзатыльник Кузьме:
- Тьфу, срамота! - А потом вытащил древнее кресало и в три удара прикурил от него.
Кузьма же, почесав затылок, повертел сломанную зажигалку и меток бросил ее в поганое ведро.
- Хороший табачок! - выпустив дым из ноздрей, сказал дед. - Мягонькой... Горло не дерет.
Парни тоже вытащили по сигарете из пачки. Дед покосился, но ничего не сказал. А что тут скажешь, когда мальчишки уже убивают в шестнадцать лет?
Рита поморщилась - густая синева 'хорошего табачка' повисла в избе.
- Так ты деда, выведешь нас али как? - слегка окосевшими глазами посмотрел на Кирьяна Васильича Костя.
- Куда вас девать-то... - пробурчал тот. - Вас одних-то выпустить, так ведь шлепнут тут же.
- Почему это? - Вскинулся Константин. - Мы вон двух фрицев замочили сегодня, они даже не дернулись!
- Не ждали, потому как. Партизан тут до сегодняшнего дня не было. И вы их тут не ждете сейчас. Часового не оставили. Оружие вон в угол побросали...
- Так вы же сами сказали! - возмутился третий пацан.
- У тебя командир был, вот его и слушать надо, а не старого пердуна...
Костя аж приоткрыл рот:
- Почему это был?
- Потому как ты в армию не призван, а я таки унтер-офицер, хоть и царской, но армии. Понял?
Дед встал из-за стола:
- Смиррррна!
Взгляд бывалого вояки так подстегнул парней, что Кузьма, подпрыгнув, аж ударился головой о низкий потолок и зашипел.
- А сейчас, наверняка, немцы уже лес чешут. Так что руки в ноги! И бегом отсюда! И ты собирайся! - сурово он кивнул Рите...
Однако сразу выйти не получилось.
Пока она собирала всякими 'обязательно нужными' тряпками вещмешок, выданный ей дедом, прошло полчаса. Хорошо, что поисковая аптечка, неведомым чудом сохранившаяся у нее, была в сумке на ремне.
Парни истомились ее ждать, допинывая остатки трофейных сигарет...
... А в это время гауптман Рудольф Бреннер командовал двумя взводами недовольных военной судьбой солдат.
Мало того, что вчера они в рукопашной потеряли едва ли не половину боевых товарищей, во время безумной русской атаки, так еще и попали на прочесывание мрачного леса.
А ведь так хорошо начинался день... Пришла смена, и выжившие победители спустились с холмов и отправились в Ивантеевку, где их ждали грузовики. Уставшие, не спавшие и не жравшие - они пели песни, отправляясь в Демянск на отдых. И надо же было случиться, что самонадеянный фельдполицай Майер, непонятно куда спешивший и умчавшийся утром, попал в засаду.
То ли выжившие чудом десантники, то ли невесть откуда взявшиеся партизаны подорвали машину и расстреляли в упор комиссара и водителя. Сопровождавший машины гауптман тут же остановил небольшую колонну и отправил по взводу прочесывать лес. На пять километров в глубину от каждой стороны дороги. Понятно, что бандиты уже ушли, но, во всяком случае, было что сказать начальству о принятых мерах.
Промокая платком потеющий лоб, он тихо ругался про себя на бестолкового Майера, на партизан и на проклятую Россию.
И ведь ровно через час они вышли к одинокому хутору на большой поляне.
Бреннер поколебался, а потом дал приказ двоим солдатам проверить дом.
С карабинами на перевес, пригнувшись, словно волки, те осторожно шли через поле к русской приземистой избе.
Бреннер был уверен, что в избе, наверняка, сидит какая-нибудь вонючая старуха с десятком сопливых детишек, поэтому был спокоен.
И поэтому, когда выстрел плетью ударил по лесу, он вздрогнул так, что выпала сигарета из рук.
Солдаты в поле тут же рухнули наземь и открыли огонь по избе. Те, кто остался в лесу, моментально поддержали товарищей. Грохот стоял такой, что гауптман не слышал свое дыхание.
Под прикрытием оба бойца вплотную приблизились к избе.
Один махнул рукой. Взвод мгновенно прекратил пальбу.
Второй кинул гранату в разбитое уже окно и отскочил. Внутри хлопнуло, изо всех щелей, даже из-под крыши пошел дым.
Еще через пару минут оба бойца, один за другим ворвались в дом.
Гауптман ждал, не рискуя отправлять весь взвод на простреливаемое поле. Наконец, один из фронтовиков высунулся из окна и заорал:
- Здесь никого нет! Они ушли!
Бреннер сплюнул и ругнулся про себя.
Так это егерское дело леса прочесывать! Ну и что, что только пару дней назад русских десантников добили? Это их проблемы! Почему, он гауптман, бывший бухгалтер, ныне исполняющий обязанности индентантурранта Рудольф Бреннер должен гонять каких-то бандитов по этим гиблым лесам?
- Эй, фельдфебель! - рявкнул он.
- Я! - немедленно отозвался тот.
- Бери свое отделение и прочеши лес еще на два километра в ту сторону. - Бреннер махнул рукой на север от дома. - Мы тут ждать будем.
- Игельман! Шванн! За мной!
Гауптман-бухгалтер удивился:
- И это все??
Фельдфебель оскалился уже на бегу:
- Все кто остался!
Через несколько минут в лесу раздалась стрельба...
...Вечером, сидя у костра, новоявленные партизаны дружно смеялись друг над другом.
- А ты-то как сиганул в окно рыбкой!! Я думал башку себе сломаешь!
- Сам-то! Зайцем несся!
- А я смотрю, у Костика глаза бледные-бледные. Думал он в обморок упадёт!
Дед Кирьян только улыбался в бороду, глядя на отходивших после погони парнишек.
А Ритка сидела молча, уткнувшись взглядом в пламя костерка.
- Ты это, чего задумалась? - тихонько спросил ее дед.
- Да немец мне один... Показался похож. На Андрюшку Ежова. Поисковик наш. Был.
- Чего же это был-то? И есть тоже. Поди обозналась?
- Не знаю. - Вздохнула девчонка. - Но похож очень. Если и он, как у немцев-то оказался?
- Помрем - все на свете узнаем! - погладил дед ее по плечу и тут же прикрикнул на пацанов. - А вы чего регочете?
Те тут же притихли.
- Так... - грозно обвел он взглядом троицу. - Стрелял у дома кто?
- Ну, я... - виновато приподнялся Кузьма.
- Сиди-ко... Зачем стрелял?
Тот в ответ только пожал плечами. Сам не знал. Или побоялся сказать, что с перепугу.
- Как же вы того офицера-то в машине шлепнули?
- Так это... Мы в леске с Васькой сидели. А Костя в кустах у дороги. Он гранату кинул, а мы пульнули пару раз по машине.
- И попали?
- Попали! Я, между прочим, на 'Ворошиловского стрелка' готовился сдавать осенью. Не успел только. Районный Осоавиахим эвакуировался.
- Ну, ты-то, может, и попал из винтаря. А Васька? Ты, Василий, где автомат-то надыбал?
- Так мы, прежде чем из дома то уйти, готовились же! - вскинулся немногословный дотоле Васька. - Вон с Костиком и Кузьмой в лес ходили. Тут наши осенью много оружия оставили. Даже пушку нашли. Сорокапятку. Только у нее прицела не было. И снарядов.
- Жалко... А то бы вы ее выкатили на дорогу и фрицы бы в штаны наклали с испугу и в Берлин уехали бы. Так, командир партизанский?
Дорофеев молчал.
- А ты, аника-воин, чего по немцам не пулял, когда мы от них по лесу-то бежали?
- Он чего-то перестал стрелять. Я уж потом посмотрел, патроны вроде есть. Там, наверное, перекосило чего-нибудь.
- Перекосило... В мозгах у тебя перекосило. Коли оружие не знаешь, неча в бой брать его!
Потом дед помолчал и продолжил, перебиваемый только треском дровишек:
- Значит вот я вам, чего скажу, вояки хреновы. Отныне. Ни одного шагу без моего разрешения. Тут вам война, а не мамкина сиська. А ты девка, чего хихикаешь? - внезапно повернулся дед Кирьян к Рите.
Та, совсем и не хихикая, недоуменно посмотрела на него.
- Кабы ты собиралась чуть быстрее, немцы нас не застали бы! Что возилась как корова беременная, прости Господи? Тут тебе не этот... не телепиздер... Тут война и шевелиться надо, чтоб товарища не убило и ж... э-э-э... ногу не прострелило!
Рита захлопала заблестевшими глазами. Она же не виновата, что надо было проверить и аптечку, и вещмешок уложить удобно!
- Не виноватая она. Это ты немцам потом объясняла бы. Значит так. Костер тушите. Только не водой, ироды. В сторону головешки откиньте и угли сапогами разгребите. И по костровищу-то потопчитесь, чтоб подостыло - добавил дед, когда парни сделали дело.
- Ты, Ритулька, ложись на костровище. Я одеялко подстелю, другим накроешься. Я справа лягу, а ты, Васька, потолще. С другой стороны. Чаю, не замерзнешь и не простынешь. Земелька-то еще не согрелась...