Вопрос 16. Критерии человека: проблема их выделения и характеристика

Вопрос выделения особого фундаментального свойства, который отразил бы коренную специфику человека и всего человеческого общества, встал перед наукой сразу же, как учеными было установлено и подтверждено животное происхождение человека. Уточним, что этот вопрос вставал и ранее, но только после подтверждения животного происхождения человека он приобрел должную научную конкретность и стал трактоваться в общей связи с уже достигнутым комплексом знаний.

Первые научные последователи Ч. Дарвина - Т. Гексли и К. Фогт выделили некоторые анатомические признаки (решающие с их точки зрения ) для выделения человека из животного мира. Сам Дарвин в своем основном труде о человеке - "Происхождение человека и половой отбор" - в значительной степени увеличил этот перечень сравнительно-анатомических отличий такого существа, как человек от иных животных. В настоящее время анатомических признаков, специфических для человека, можно насчитать несколько сот.

Однако чем полнее изучалось сравнительно-анатомическое своеобразие человека, тем яснее становилось, что оно не исчерпывает всей его специфики. Еще современник Дарвина А. Катрфаж - крупнейший французский антрополог, знаток ископаемого человека и современных рас, хотя в целом и отрицательно относившийся к дарвинизму, - писал, что человек должен быть выделен в особое, четвертое царство природы наряду с царствами животных, растений и минералов.

Во время обоснования и полного расцвета дарвинизма, а также стимулированной дарвинизмом волны исследований сравнительно-анатомического характера взгляды Катрфажа оценивались по большей части как анти эволюционные и даже как направленные в противовес прогрессивной современной науке. При этом не учитывалось то обстоятельство, что он в своих исследованиях опирался не на анатомию человека, а на всю имеющуюся на тот момент совокупность достижений человеческой культуры и ее прямое и косвенное воздействие на облик нашей планеты, и предлагал выделять как особое царство природы не человека в виде отдельного организма и зоологического вида, а все человечество с его колоссальной по масштабу деятельностью по изменению земли.

Можно утверждать, что А. Катрфаж на языке науки того времени выразил мысль об особой исключительности человека, и мысль эта в том или ином виде интегрирована во всю европейскую философию. В виде положения о божественной и высшей сущности человека эта мысль многие века находила отражение в трудах богословов, уступив затем место более трезвой оценке могущества человеческого разума и его преобразующего воздействия на природу планеты.

Таким образом, уже в первых попытках сформулировать современным научным языком характерные свойства человека, отличающие его от животных, столкнулись две тенденции. Первая из них, возникновение которой связано с трудами Дарвина и его последователей, была сравнительно-анатомической и стремилась подчеркнуть систематическое своеобразие человека как зоологического вида. Вторую тенденцию, более общую и умозрительную, возникновение которой относится к глубокой древности и которая в 19-м веке была выражена Катрфажем, можно назвать социологической. Она противопоставляет человечество и его культуру, как громадную трансформирующую силу, всему остальному мирозданию.

Борьба между этими двумя тенденциями, иногда весьма острая, продолжается и в современной науке. А. Валлуа предложил и обосновал понятие так называемого мозгового рубикона, то есть такой величины мозга, начиная с которой предок человека может считаться человеком. Авторитет Валлуа привел к тому, что его точка зрения получила широкую поддержку в работах по антропогенезу и какое-то время была даже преобладающей. В то же время в отечественных археологических и антропологических изысканиях не было недостатка в работах, где со ссылками на трудовую теорию антропогенеза критерием первых подлинно человеческих существ называлось изготовление ими орудий труда.

Диапазон предлагавшихся критериев был так широк, что породил даже нигилизм - он открыто звучит в известном романе Веркора "Люди или животные?". Разнобой во взглядах господствовал и на всех трех симпозиумах, посвященных обсуждению грани между человеком и животными.

Однако острота противоречия между двумя крайними подходами снимается, если мы вдумаемся в те критерии, на которые они опираются. С одной стороны, предмет обсуждения - морфологическое своеобразие, занимаемое человеком место в системной схеме живых организмов, в научно-зоологической классификации. Ведь человек является зоологическим видом точно так же, как при такой оценке являлся бы им любой иной вид животных или растений. С другой стороны, расчетом учитываются все колоссальные результаты деятельности человечества, человек является не зоологической единицей, а принципиально новым явлением в истории нашей планеты.

Понятно, что речь идет о совершенно разных вещах и действительно о различных критериях. Один из критериев - антропологический, поскольку им учитывается только морфологическое своеобразие человека. Вторым критерием оценивается занимаемое человечеством место в мироздании в целом, этот критерий вполне уместно обозначить как философский. Острота дискуссии между сторонниками этих критериев объясняется абсолютизацией каждого из них, между тем как они должны не противопоставляться, а дополнять друг друга.

Каждый из критериев оценивает и подчеркивает своеобразие человека на различных уровнях: критерий антропологический - как существо биологическое, критерий философский - как существо социального порядка.