23. Ж. Баландье о сегментарных и централистских элементах «традиционного государства». Феномен «власти-собственности»

Уже Ибн Калдоун в «Мукаддима», введении к его «Всеобщей ис­тории», замечал, что всякая династия может управлять только ограни­ченной частью пространства и утрачивает силу в регионах, находящих­ся на границах. Арабский социолог понимает, таким образом, про­блемы, которые ставит устроение пространства в политических целях. Инструменты, которыми располагает централизованная власть, чтобы быть действенной и удержаться, тесно зависят от технического разви­тия и от средств материальной и интеллектуальной коммуникации. Применение передвижных (или многочисленных) столиц имеет в виду избежать этих трудностей; за неимением возможности ус­тановить равномерно свое влияние, центральная власть демонстриру­ет его, изменяя свое местопребывание.

Совокупность этих условий действия власти неизбежно ограничи­вает централизацию и влияет на организацию и судьбу Государства, именуемого традиционным. Суверен объединяется с обладателями ме­стной власти, либо связывая их каким-либо образом со своим двором, или доверяя им функции, которые позволяют на местах их уравновесить или оттеснить. Трудности централизации ведут часто к другому следствию. Относительная слабость центральной власти позволяет поддерживать власти, с ней однородные, хотя и подчи­ненные, в разных районах территории. В таком случае провинции воспро­изводят, в некотором роде, структуры Государства, которое не имеет средств реализовать материально свое единство.

Столкновение между сегментарным и централизованным касалось не только территории, на которую Государство распространяло свою юрисдикцию. Оно существовало внутри самой государственной орга­низации, противодействуя ее унитарной тенденции, и часто приобрета­ло форму неустойчивого сосуществования государственных и клановых или родовых структур. Они, действительно, находятся в отношении относительного несоответствия, а в некоторых обстоятельствах и про­тивоположности. Их контраст может быть достаточно выявлен: сегмен­тарное устройство/иерархическое устройство, власть со многими полю­сами/централизованная власть, эгалитарные ценности/аристократи­ческие ценности и т.д. Л

В обществах, где государство складывается с трудом и иногда явля­ется результатом внешнего влияния, со всей четкостью проявляется конфронтация двух систем и их неустойчивое прилаживание друг к другу. Полинезия может служить иллюстраци­ей в этом отношении.

Постоянство сегментарных аспектов внутри традиционного Государ­ства побудило А.Сухала противопоставить унитарное Государство, «полностью развитое», и сегментарное Государство и утверждать, что первая из этих двух политических форм реализуется редко: «В большин­стве регионов мира и большую часть времени достигнутый уровень по­литической специализации был скорее сегментарного типа, чем унитар­ного». Структура власти, составляющая ее главный отличительный кри­терий, является, так сказать, пирамидальной в первом случае. Однородные власти встречаются на разных уровнях; установившиеся объединения располагают относительной автономией, территорией, не имеющей ха­рактера простого административного деления, административным ап­паратом; их взаимные отношения остаются подобны тем, которые свя­зывают сегменты в клановом обществе; наконец, глобальная система оказывается часто более централизованной в ритуальном плане, чем в плане политического действия. Во втором случае структура называет­ся иерархической в том смысле, что власти четко различаются в соответ­ствии с занимаемым ими уровнем, а находящаяся на вершине власть обладает бесспорным господством.

А.Сухал выделяет шесть характеристик, определяющих сегментар­ное Государство: I) территориальная суверенность признана, но огра- ничена: ее авторитет ослабеваете регионах, удаленных от центра; 2) цен­трализованная власть сосуществует с очагами власти, которые подле­жат только относительному контролю; 3) центр располагает специали­зированной администрацией, которая вновь встречается в уменьшенном виде в разных зонах; 4) центральная власть не имеет абсолютной моно­полии на легитимное употребление силы; 5) уровни субординации раз­личны, но их отношения остаются пирамидального характера: власть на каждом из них имеет одну и ту же модель; 6) подчиненные авторите­ты имеют тем большие возможности изменять клятве верности, чем бо­лее периферические позиции они занимают.21

Правящая группа, как и Государство, не имеет совершенно унитар­ного характера. Сотавляющие ее элементы соперничают с целью захва­та власти, престижа, материального могущества; и это соперничество требует, по крайней мере временно, стратегий, использующих сегмен­тарные деления глобального общества. Игра коалиций может противо­действовать образованию Государства (случай Полинезии) или возбуж­дать войны за наследство, которые открывают период вакансии власти (случай африканских традиционных Государств).

Власть (владение) рождает понятие и представление о собственности, собственность рождается как функция владения и власти. Власть и собственность неразделимы, нерасчленимы. Перед нами феномен власти-собственности. Власть-собственность – это и есть альтернатива европейской античной, феодальной и буржуазной частной собственности в неевропейских структурах, причем это не столько собственность, сколько власть, так как функции собственника здесь опосредованы причастностью к власти, т.е. к должности, но не к личности правителя. Если прежде семейно-клановые группы вносили часть своего продукта в форме добровольных взносов старейшине в качестве скорей символической, нежели реальной платы за его общественно полезный труд, то теперь ситуация стала иной. В надобщинной структуре, в рамках протогосударства вождь имел бесспорное право на определенную часть продукта его подданных.

Появление феномена власти-собственности было важным моментом на пути институционализации общества и государства в неевропейском мире. Практически это означало, что прежняя свободная община теряла свои исключительные права владения ее угодьями и продуктом. Теперь она вынуждена была делить эти права с теми, кто в силу причастности к власти мог претендовать на долю ее имущества, начиная от регионального вождя-администратора, будущего владетельного аристократа, которому верховный вождь передавал часть своих высших прерогатив, и кончая общинным главой, все более превращавшимся в чиновника аппарата администрации.