Методология и методы исследования
Выбранный объект и предмет для изучения и поставленные цели и задачи предполагают полипарадигмальность и сочетание широкого спектра подходов - от конкретно-исторического (военной истории) до культурной (социальной) антропологии. За основу исследования приняты методы «тотальной истории», разработанные в рамках социальной истории «школы Анналов», а также теории культурных контактов и контактных зон, микроисторические подходы, подходы символической и социально-культурной антропологии и связанные с данными подходами концепции повседневности. На наш взгляд, историческое описание, претендующее, в духе «Феодального общества» М. Блока, на «тотальность» (histoire totale), может быть расширено за счет антропологического понятия «насыщенное описание» (thick description), разработанного К. Гирцем в «Интерпретации культур», а позднее применявшегося не только в «полевой» этнографии, но и в культурной истории для изучения различных обществ и исторических периодов. Критика, прозвучавшая в адрес К. Гирца, особенно со стороны В. Тернера, Ш. Ортнер, Э. Смита и Д. Леви, уточняла и оттачивала отдельные аспекты этого подхода.
Учитывая эту критику, в данной работе используется теория историко-символической антропологии, не рассматривающая «культуру» как примордиальную систему и обращающуюся к локальным социальным дискурсам. Такие реинтерпретации помогут избежать «культурного примордиализма» 5.
Наиболее значимые для данной работы историографические конструкты – концепты колонизации и фронтира имеют как неприемлемые, так и близкие к названным положениям научные импликации. И в «колонизационном» тезисе В. О. Ключевского, и во «фронтире» Ф. Д. Тернера проявились тенденции социальных теорий к переустройству пространственных категорий, конструированию мобильных идентичностей («русский», «американец» и т. д.). Идея социальной идентификации в движении, благодаря движению и освоению пространства, была неординарной, но содержала, в целом, умеренный вызов наукам о духе и обществе, в которых миграционный тезис звучал в дискуссиях о «прародине» франков и германцев, славянских народов, в дебатах о расселении первобытных людей и т. д. Тем не менее концепты колонизация и фронтир были переосмыслены для интерпретации культурных контактов, контекстного анализа культурных процессов, для конструирования идеи «насыщенного описания» и микроаналитических техник историко-культурного исследования идентичностей в становлении и идентификации посредством репрезентации 6.
Историография военной истории: интеллектуальный контекст.
внимания от непосредственно боевых действий в проблематику конфликта и влияния военной сферы, в особенности этому способствовал подход «война и общество» в рамках так называемой новой военной истории 7.
С этого времени в историографии стала доминировать тенденция к «демилитаризации» военной истории и включению в поле исследовательского интереса «комбатантов», тех, кто тем или иным образом был затронут войной, но не принимал участия в боевых действиях на регулярной основе. Эта тенденция стала заметной частью новой военной истории, которая стала менее описательной, чем ее предшественница, хотя частично и восприняла основное направление. Однако в то же самое время в рамках этого основного подхода поднимались новые проблемы, которые рассматривались на материале широкого хронологического и территориального охвата 8.
Представители данного подхода смогли органично включить в свои построения достижения других разделов исторической науки, и, конечно, прежде всего более общие выводы социальных наук, в особенности изменения в понимании общества как такового 9. В рамках подхода «война и общество» рассматривались отношения между военными действиями и социальными классами, гендером и пр. - это на одном уровне, а на другом задавались вопросы, как война отражала коренные черты общества: в какой степени и каким образом война и занятие военным искусством может отражать социальные конструкты и образы.
Социальное измерение военных как предмет изучения современной историографии чрезвычайно разнится вследствие расставляемых акцентов, в большинстве последних работ сосредоточенных на проблеме товарищества (воинского братства) как ключа к пониманию мыслей, этики и действия солдат.
Другой подход к военному делу связан с использованием психологии как науки, которая конституировалась со второй половины XIX в. в рамках европейского научного дискурса. Со времени, когда психология стала распространять свое видение природы человека практически на все стороны жизни человека и общества, классовых, гендерных, этнических и иных групп, появилось по крайней мере две группы психологов, разрабатывавших психологические аспекты войны и мира. Каждая из них подходила к объекту исследования с совершенно разных точек зрения и проявляла удивительную неосведомленность (или по крайней мере не принимала во внимание) работы своих коллег.
Одна группа исследователей представляла специалистов по социальной психологии и этологов, которая видела в природе агрессии и насилия биологически-инстинктивные корни. Главная их заслуга состояла в том, что они поставили войну в эволюционный контекст - как “один из видов агрессии” - и стали изучать такие явления, как агрессия у приматов, “территориальный императив”, ритуальное убийство с целью увидеть, какое влияние эти паттерны поведения могли оказать на формирование войны в человеческих сообществах. Их целью была попытка понять зарождение войны как явления так, чтобы установить мир.
Наряду с этой группой ученых существовала другая, идеи которой олицетворял издававшийся с 1957 г. “Журнала по проблемам разрешения конфликтов”. Эти ученые, среди которых преобладали психологи, рассматривали войну и подобные конфликты в условиях контролируемых игр, “партий с нулевой суммой” или дилемм, которые могли бы представить сущностные психологические характеристики конфликтов в упрощенном виде (в форме моделей) - и снова главной целью ставилось понимание и даже возможное создание систем противодействия возникновению конфликтов или их локализации 10.
Воинская культура. В современной научной литературе важное место занимает теоретическое осмысление феномена войны и выявление ее культурных составляющих, роли в общественных процессах и ценностных оснований. Существует множество подходов к анализу вопросов подготовки к войне, мотивационных факторах, мобилизационных механизмов - социологический, антропологический, политологический, психологический, однако во всех подобных исследованиях отсутствует общеметодологический подход. Еще более сложным оказывается определение понятия «воинская культура».
Воинская культура, будучи одной из составных частей культуры любого народа, охватывает и материальную, и духовную стороны и выступает в качестве показателя уровня его социально-экономического и политического развития. Кроме этого, следует отметить, что традиционные институты любого этноса в той или иной степени отражают значительную часть аспектов воинской культуры. Многие традиции и обычаи наполняют содержание последней и пронизаны ею. Таким образом, традиционная культура народа, особенно ее духовная составляющая, фактически отражает основное содержание, важнейшие элементы военной культуры и ведущие принципы их функционирования.
Вопрос о войне - один из универсальных для человечества, на него отвечает каждая этническая культура, в разнообразных ответах на него проистекает многообразие культур. Военная культура любого этноса формируется при определенных социально-экономических и политических условиях. Она изменяется и развивается с изменением и развитием этих условий. Но однажды возникнув, она будет определять логику развития этого общества и этого этноса. Огромную роль в процессе становления военной культуры любого народа, кроме внутренних факторов, играют и внешние обстоятельства. В частности, постоянные военные столкновения по периметру границы на юге, на востоке и на западе и необходимость выработки самых разнообразных форм и методов защиты своей родины заставили русских создать такую военную культуру, которая обеспечивала бы их независимость.
Исходя из внешних обстоятельств, в которых они жили, русские не могли не создавать своей собственной военной идеологии и военной культуры в целом, без которых этнос не мог сохранить себя как народ, защитить свою землю. Необходимость постоянно иметь смелых воинов, ополчение, большие общественные расходы на вооружение и фортификацию породили общество-казарму, общество-армию, вообще общество, весь жизненный уклад был подчинен военным условиям.
Особенности воинской культуры заключаются в том, что и материальные и духовные компоненты неразрывны связаны между собой. Рассуждая о боевом знамени, невозможно оставить без внимания вопросы воинской чести и доблести, профессиональной подготовки, отношению к врагу и командованию. Материальные ценности воинской культуры являются воплощением духовных принципов, положенных в основу в данной культуре.
Боевая мощь войск не замыкается лишь на техническом развитии вооружений. В сражениях победа или поражение проистекают от действий индивидов. Люди управляют техникой, отношение к войне, убийству, долгу, профессионализма, мотивации определяют действие войска в бою и в мирное время. Степень милитаризованности сознания, отношение к противнику и оружию, убийству и страху формируются в течение долгого времени и связаны со многими сегментами социокультурной жизни того или иного этноса. Частью неосознаваемые, представленные в традициях и менталитете, частью целенеправленно культувируемые посредством социальных и культурных институтов, компоненты воинской культуры представляют собой сложный комплекс ценностей, мотивов, реакций и шаблонов поведения.